– Долорес, – он засмеялся, – мне однажды лечили зуб. Нет, он не был больным, я играл в гольф и… Словом, я его сломал. Вечером после лечения я выпил бокал шампанского – и ничего не случилось.
– Хорошо, я так ей и передам.
– Если хочешь, могу пойти с тобой. Мне совершенно не зазорно познакомиться с теми твоими друзьями, о которых ты так заботишься.
– Не стоит, Энрике.
– Но почему?
– Потому что это уже назойливость.
– Или твоя подруга – на самом деле мужчина?
Кажется, он решил, что метко пошутил.
– Энрике, я могу сходить на две встречи с мужчинами в один день, только если кто-то из мужчин будет моим братом или отцом.
– Ты же говорила, у тебя нет братьев.
– Нет родных. Есть полубратья – дети моего отца от второго брака.
– Извини. Тогда… – Он поднялся, чтобы проводить меня до парковки. – Когда мы снова встретимся?
– Не раньше воскресенья, и то если ничего не случится. Воскресенье у меня рабочий день, но вечером бывает мало заказов, можешь позвонить.
– Хорошо. И ты не ответила, составишь ли мне компанию на конной прогулке.
Я засмеялась.
– Уговорил. Но тебя ждет сюрприз!
– Какой?
– Если я скажу, он перестанет быть сюрпризом.
– Хорошо. Я буду терпеливо дожидаться.
Наконец мы с ним распрощались, и я уехала. На всякий случай нарезала пару кругов по району, чтобы убедиться – он отстал. И только потом пристроилась в углу на крохотной парковке кафе.
Весту пришлось ждать около получаса. Наконец Эва Мендес сама вывела ее в зал – понятно, что с психологом она беседовала где-то в служебном помещении. Веста выглядела осунувшейся и посеревшей. Тяжело уселась за мой столик.
– Мне срочно нужен кофе. О сигарете и бокале вина я подумаю. Но без кофе помру!
Немолодая официантка принесла две чашечки, пепельницу и две сигареты с зажигалкой.
– От нашего заведения. Наслаждайтесь нашим кофе, лучшего нет во всем квартале.
Да уж, от одного запаха кружилась голова.
– Ну и порядочки… – пробормотала Веста. – Нет, на самом деле все куда лучше, чем я думала. Но меня препарировали так, словно берут на работу в правительство! Ужасно тяжело. Я два раза даже заплакала. Да я лет с семнадцати не плакала! Но я так и не въехала, кому и зачем понадобилась.
– Если психолог сообщит, что ты подходишь, – узнаешь очень быстро. А если не подходишь, то я тоже вообще-то ничего не знаю.
– Тебя так проверяли?
Я пожала плечами:
– И даже хуже. А как ты хотела, если мы продаем краденое оружие нелегальным поселениям по все стороны границы? Бывает, что вместе с солдатами. Солдат, правда, не продаем, а сдаем в аренду, но это мелочи.
– Ничего себе. Прямо мини-армия… без государства.
Мой чип звякнул. Я проверила, кивнула:
– Веста, поздравляю. Сейчас допьем кофе, выкурим по сигаретке – и как раз успеем к месту встречи.
Я следила за ее руками. За кончиками пальцев. Веста аккуратно взяла чашечку, отпила, отставила ее. Закурила.
Пальцы не дрожали. Да, они были вяловаты, но для сильной усталости это скорее показатель нормы, чем признак слабых нервов.
– И кто, что – неизвестно?
– Пока не знаю. Веста, я правда не знаю, подо что тебя подпишут. Под пиратство или…
– …или под ваши компромиссы?
– Точно.
– Что ж, послушаем.
Через четверть часа мы были на Двадцать второй улице. Загадка – единственная улица в Мехико, с номером в качестве названия. Я притерлась к тротуару на мгновение, и тут же в салоне нас стало трое – Хосе нырнул в машину, придерживая левой рукой небольшую, но явно увесистую спортивную сумку.
– Добрый вечер, дамы, – сказал он. – Я – Хосе.
– Просто Хосе? – уточнила Веста.
– Да, – улыбнулся он. – Вы же предпочитаете быть просто Вестой.
Веста промолчала.
– Я деловой партнер Долорес, – продолжал Хосе. – О вас, Веста, мы наслышаны и давно мечтаем привлечь к сотрудничеству. Должен сказать, я очень рад, что вы решились войти в нашу команду.
– Еще не решилась. Зависит от того, какое дело предложите.
– Я стараюсь опираться на естественные склонности человека. Бывают ситуации, когда жесткие решения необходимы, но я хочу, чтобы все понимали их вынужденность. А обычно я даю такие поручения, с которыми человек справится лучше всего. Не пошлю же я, к примеру, грабить золотохранилище человека, которому физически отвратительно запустить руку в чужой карман. Или патологического неумеху.
– Зачем он нужен, патологический неумеха?
– Он может быть гениальным вербовщиком. Как, например, психолог, с которым вы сегодня пообщались. Верите ли – не способен порезать стейк на более-менее равные куски. Руки-крюки, как говорили о таких мои родители. Но когда заходит речь об убеждении людей – ему нет равных.
– Я так и думала, что он не просто психолог.
– Веста, ну вы же не думаете, что мы привлекаем агентов при помощи шантажа или угроз? – Хосе засмеялся. – Это совершенно ни к чему, когда можно просто уговорить человека.
– Хорошо. И чего вы от меня хотите?
– Небольшой помощи. В рамках вашей основной профессии. То есть завтра вам предстоит в одной точке взять пассажира и доставить его в другую точку. Пятьсот песо.
– Моя недельная выручка. Уже неплохо. В чем подвох?
– Видите ли, в числе моих партнеров не только Долорес. Иногда меня просят оказать помощь… другие люди. Я хочу, чтобы вы понимали, на что идете. Завтра вам предстоит обеспечить отход диверсанта. После операции.
Веста молча достала сигареты, закурила. Еще помолчала.
– Тысяча, – сказала она.
– Договорились, – кивнул Хосе и протянул ей карточку. – Карта со всеми инструкциями. Что-нибудь еще хотите узнать?
– Пароль, отзыв. Чтобы не было ошибки.
– Там все есть. От себя могу добавить, что ваш клиент – женщина. – Хосе сделал выразительную паузу. – И вы о ней уже слышали от Родригеса.
Вот тут у Весты пальцы дрогнули. И губы сжались. Но она промолчала.
– Степень риска не слишком высокая, но погоня не исключается…
Хосе протянул руку, невесомо коснулся плеча Весты. Веста, не меняясь в лице, смахнула пылинку с плеча. Положим, я заметила, что он посадил ей минимум трех жучков в разных местах, но – реакция хорошая. Хотя подучиться ей не помешает.
– Где?
– Район Пестрого холма.
– Не беспокойтесь. Там я начинала работать и хорошо знаю местность. Оторвусь даже от полиции.
– А от кого посерьезней?
Веста отрицательно покачала головой:
– Только не на машине.
– А что вы водите кроме машины?
Веста повернула голову и ехидно сообщила:
– Малотоннажный космический корабль. Думаю, это не лучший выбор, когда требуется всего лишь отход диверсанта. Много пыли, если вы понимаете, о чем я.
Хосе одобрительно рассмеялся:
– Мы сработаемся, я уверен.
Я отвезла Хосе в центр, он сказал, что хочет прогуляться пешком. Когда он ушел, Веста попросила:
– Подбросишь меня до дома? Надо бы выспаться перед завтрашним. Я отдам тебе на сегодня моих клиентов.
– Лучше Мануэле.
– Почему?
– Потому что мне тоже надо выспаться. По той же причине. Опытные диверсанты готовят минимум два пути отхода. На одном будешь ждать ты, на другом – я. Какой она выберет, зависит от ее обстоятельств.
– О, меня не предупредили.
– Веста, тебе дали инструкции. Изучи их, а потом задавай вопросы. И на будущее: если клиент не появился в течение минуты – уезжаешь и докладываешь об этом.
– А если он ногу подвернул и поэтому не успевает?
– Если он покалечился на объекте – он смертник. И все они это знают. На такой случай у каждого есть «запас». Поэтому до допросов они не доживают. А вот если ты сунешься на помощь – завалишь всю сеть, просто потому, что не готова к допросам.
– Теперь я понимаю, чего так боялся Родригес. И почему он так легко предал.
– Он очень много врал, Веста. Понимаешь, эти его басни, мол, был специалистом там, сям… Если человек на хорошем счету, если он действительно имел секретный допуск, его никто не отпустил бы из корпорации. Его интересы в суде представляли бы юристы корпорации. Поэтому я думаю, что он попался на криминале и его заставили компенсировать ущерб. Чтобы выплатить долг, он завербовался в армию.
– Это больше похоже на правду. Ладно, тогда звоню Мануэле.
Я отвезла ее и помчалась домой. Припарковалась, вынесла сумку, оставленную Хосе. Дома раскрыла – и прямо возрадовалась. Реквизит высшего качества. Надо будет придумать, как и на чем сэкономить, пригодится же на будущее.
Спать я легла необычно рано и, уже устроившись под одеялом, вспомнила, что за весь день толком ни разу не поела.
Да и черт с ним, не вставать же теперь.
* * *Ровно в десять утра один за другим прогремели четыре мощных взрыва. В небо взметнулись тучи птиц, по почве прокатилась волна, с дерева над моей головой посыпался какой-то мусор. Мусор к взрывам отношения не имел, в чем я убедилась, поглядев вверх и заметив мордатого черно-белого кота. Кот, видимо, тоже только что меня заметил и теперь напряженно изучал, сверкая янтарными глазищами. Хороший котик, холеный и балованный. Напрасно хозяева отпускают его гулять одного. Впрочем, нельзя исключать, что зверь ушел в самоволку.
Я встала со скамейки в сквере, где кормила местных пташек, и неспешно, с достоинством направилась к месту встречи с Вестой. Пройдя сто метров вниз по главной улице предместья, я свернула налево, по узкой пешеходной тропинке пересекла квартал, миновала жидкую рощицу и вышла к стихийной парковке на трассе. Точно по графику я открыла заднюю дверцу машины и с чувством выполненного долга уселась в салон. Назвала пароль. Веста пробормотала отзыв. Кажется, она была шокирована. Она ждала диверсанта, ну и навоображала себе небось, что в салон нырнет ниндзя в черном трико. К благообразной пожилой даме в шляпке с вуалью и в сером костюме для утренних прогулок она явно не готовилась. А я наслаждалась. Это, знаете ли, мастерство. Если кто не знает, то сложней всего достоверно сыграть зрелый возраст. У хорошо поживших людей моторика определяется не особенностями сложения, а наличием возрастных болезней – искривлением позвоночника, загрубением суставов, жировыми отложениями, которые даже при самом здоровом образе жизни и строгой диете все равно появляются – и далеко не всегда там, где они желательны. Влияет и варикоз, от которого отекают ноги, влияет медлительный по сравнению с юностью кишечник, зрение – у дальнозорких походка обычно медленней и шаг короче, тогда как близорукие ступают уверенно и плотно. Одна нога у пожилых сильней другой, с годами развиваются легкие формы поперечного плоскостопия. Перераспределяется вес, сказываются все злоупотребления и привычки, создавая уникальный комплекс стереотипных мелких движений. И даже кровать, на которой спишь двадцать лет подряд, к которой твой позвоночник давно приспособился, играет свою партию в симфонии твоих движений.
Веста оправдала лучшие мои надежды. Она невозмутимо дождалась, пока я пристегнусь, а потом очень резво покатилась в сторону провинции. Через триста метров она ровным голосом попросила:
– Сеньора, пожалуйста, включите вторую степень на вашей страховке. За нами погоня.
Ага, это подключился Хосе. Веста ломанулась во весь опор, петляя по одной ей известному маршруту. Я следила за жилкой на ее шее. Нет, не сильно она волновалась. И уж точно не боялась.
– Потерпите еще пять минут, – сказала она бесстрастно, основательно тряхнув меня на очередном ухабе неведомой грунтовой дороги.
И свернула вовсе уж во чисто поле. Роща, овраг, в овраге речушка, Веста без колебаний рванула прямо по воде, благо было неглубоко. Нырнула под мост, взяла левее, выкатилась на пологий берег, поехала вдоль трассы в сторону Лощины. Добралась до места, где ограждение трассы рассыпалось, филигранно втиснула машину в узкий проем и встала на трассу – но уже носом к городу. Через двадцать секунд она включила счетчик. Точней, сняла с паузы, потому что на счетчике уже сколько-то было.
– Там было двадцать шесть километров восемьсот семьдесят метров, – сообщила Веста. – Ровно столько, сколько от той точки до парковки у центрального базара Лощины.
Иди ты, она мне даже легенду сочинила! Ответственная девушка.
– Можно было бы не заморачиваться, – продолжала Веста, – но через семьсот метров будет пункт автоматического контроля и учета.
Я промолчала. Не то чтобы опасалась выдать себя голосом – я владела шестью диалектами испанского, и достаточно было использовать ширшийский, чтобы Веста не узнала меня, настолько он грубый. Просто в инструкции, которую получила Веста, значилось: пассажир молчит.
Она довезла меня до громадного супермаркета в предместье, высадила. Я прошла здание насквозь, пересекла площадь, через пять минут была на конспиративной квартире с двумя выходами. Вернула себе первоначальный облик, с сожалением расставшись с большей частью реквизита, выскочила на параллельную улицу, в конце которой меня заждалась моя маленькая оранжевая машинка. Из нее позвонила Весте, предложила дернуть кофейку в заведении Эвы Мендес. Она согласилась.
Я бы не удивилась, попроси она вместо кофе вина, но Веста держалась с поразительным и убедительным хладнокровием.
Мы сидели в дальнем от входа углу, пили замечательный кофе и неторопливо курили. Я бы сказала, что Веста выглядела уставшей и бледной, но это если придираться.
– Долорес, – сказала она, – меня беспокоит одно. Я чувствую, что должна поделиться с тобой этим.
– Делись, – согласилась я, гадая, что спросит: сколько народу погибло при диверсии или что ей будет, если она откажется от дальнейшего сотрудничества.
– Мне не понравилось, как поставлено дело у тех, с кем Хосе ищет компромиссы.
Я приподняла брови. Веста пояснила:
– Совершенно незачем было говорить мне, кого именно я повезу. Кстати, должна отдать должное маскировке: не знала бы наверняка, что везу молодую бабу, – поверила бы, что моя клиентка пожилая респектабельная сеньора откуда-нибудь из Синеи. Но это же неправильно – то, что я знала. Есть в этом нечто от бахвальства – мол, гордись, какую ты крутую тетку везешь. Так серьезные дела не делаются.
Ах ты ж моя прелесть. Я рассмеялась:
– Веста, только не обижайся. Заплатят тебе, как договорились. Но твоей клиенткой была действительно пожилая сеньора. Не из Синеи, но это неважно, откуда.
– О как. В последний момент решили, что я не заслуживаю доверия?
– Да нет же. Не было никакой диверсии. Хосе знал, когда на том заводе будут бить котлованы под новые цеха. И решил, что из этого выйдет неплохой экзамен для тебя.
Веста несколько секунд молчала, переваривая информацию. Потом нервно усмехнулась:
– Знаешь, а теперь я, пожалуй, хочу пару бокалов вина. И наплевать, что полдень.
Вино ей подали мигом.
– Надеюсь, высокой комиссии, принимающей у меня экзамен, понравилось, – изрекла Веста и выпила. Хмыкнула: – А я-то почти сутки мучилась и страдала. Как же так, думаю, нельзя же быть такими беспечными. И про диверсию сообщили, и даже имя исполнителя, причем, сколько я понимаю, вообще настоящее имя… А всего контроля – жучок, который я нашла и сняла тут же. Я понимаю, мы с тобой замазались в убийстве перебежчика, кредит доверия вроде как наработали, но ведь убила-то не я, я только машину угнала да попортила ее. А оказывается, все намного солиднее, чем я думала. Да уж… Впервые слышу, чтобы новичкам устраивали экзамены.
Я внимательно следила за ней. Веста, Веста, самый важный экзамен ты сдаешь прямо сейчас. Надерешься или нет?
Веста отставила недопитый бокал и вызвала виртуальное меню.
– У меня аж аппетит прорезался. Конечно, сейчас коньяк был бы лучше вина, но от коньяка я усну прямо за столом. Я же толком не спала. Поэтому глоток коньяка я выпью только дома, и недалеко от постели. Ничего, Мануэла с моими заказами справится, и ей как раз очень нужны деньги…
Она плотно поела, допила тот самый, первый свой бокал, рассчиталась.
– Подбросишь до дому? – спросила она будничным тоном. – Кажется, я созрела проспать сутки.
Я подбросила. Остановившись на бесплатной парковке в начале улицы – дальше Веста собиралась идти пешком, она всегда так делала и не видела причин отказываться от своих привычек, – я спросила как бы невзначай:
– Поможешь мне в одном дельце?
– Не вопрос, Долорес. Надеюсь, это будет уже не экзамен.
– Нет. Это будет то, чем занимаются все разведчики, а также все следователи и многие таксисты. Надо смотаться на Заячий плес и навести справки об одном человеке, который живет в тамошней деревне. Он шантажирует сеньору Вальдес.
– И ты хочешь, чтобы он с тобой поделился?
Ну дает Веста.
– Информацией, Веста, только информацией. От шантажа сеньора и сама может защититься, если захочет, но мне чертовски интересно, за что она платит.
– Нет проблем. Звони, как созреешь. Съездим. Имей в виду: я, без ложной скромности, неплохо умею то, что тебе нужно.
Она вышла из машины. Я подождала полминуты, аккуратно выскользнула наружу и последовала за ней.
Веста заглянула в табачную, овощную, мясную и винную лавки. Купила коробочку дорогого трубочного табака, штук пять помидоров, горсть стручков перца хабанеро, пучок свежих трав, три большие картофелины, целую курицу, литр молока и маленькую бутылочку хорошего бренди. Она так аккуратно пристраивала эту бутылочку между помидорами, что я поняла: Веста давно нуждалась в поводе для праздника.
Неплохо. Значит, для нее сегодняшние события были праздником.
Возможно, она просто давно искала способ сквитаться с государством за смерть единственного мужчины, которого любила.
Но скорей всего, ее мужчина – в отличие от Родригеса – был далеко не дурак. И искал себе не ту женщину, которая будет его «уважать», а ту, которая сможет разделить с ним всю его жизнь. И даже подхватит упавшее знамя, если он погибнет.
Мир праху твоему, безвестный разведчик. Ты нашел хорошую женщину.
* * *До пресловутой верховой прогулки оставалась неделя, и график уплотнился так, что некогда было и кофе лишний раз попить. Мне приходилось успевать всюду – и работать, и заниматься верховой ездой, и к тому же сеньора Вальдес внезапно решила сделать меня доверенным лицом, поэтому через день я возила ее по разным тайным делам. В тайных делах ничего особенно компрометирующего, на мой взгляд, не было. Ну подумаешь, сеньора наняла три детективных агентства, чтобы следить за интересными людьми. Одно следило за ее сыном – честно говоря, после того, как его едва не убили, я бы на ее месте тоже кого-нибудь наняла; второе – за соседкой (похоже, сеньора подозревала молодую вдову с двумя детьми, живущую через дом от нее, в хищнических намерениях по отношению то ли к генералу Вальдесу, то ли к Энрике). А третье следило за тем самым тренером по верховой езде. Ну, что у сеньоры с тренером были особенные отношения, я заметила сразу. Нельзя не заметить, как она менялась в лице, как начинал сверкать ее взгляд, как томно опускались ресницы, какой игривой становилась улыбка. А чего, дело понятное: генералу уже слишком много лет, а женщина в самом соку. Судя по тому, что сам факт таких поездок в доме не скрывался, генерал знал об интрижке жены – и не возражал. Вряд ли, конечно, ему было приятно, но и настаивать на целомудрии супруги он явно не хотел. Одним словом, по-человечески я не одобряла такие шашни, но для разведки эти сведения не имели ни малейшей ценности, поскольку их разглашение не могло привести к серьезным потерям у клиента. Другое дело – то, что происходило в деревне на Заячьем плесе.