111
Атаниэль бен Каназ — (Гофониил сын Кеназа) отвоевал Хеврон у хананейских племен (Иисуса Навина 15:17), а затем стал одним из Судей Израиля и победил царя Хусарсафема (Судьи 3:13).
112
…дай мне встречать субботу в Тиверии… — Тиверия находится на низком месте, в долине Иордана и Тивериадского моря, а суббота наступает с закатом солнца — поэтому в Тиверии суббота начинается раньше, чем в любом другом месте в Галилее. Зато она и кончается раньше всего — с закатом следующего дня. Недалеко на горе стоял городок Ципори, куда поздно приходила суббота, но позже наступал и закат следующего дня и исход субботы. Поэтому один из талмудистов, живших в Галилее, воскликнул: «Дай мне, Боже, встречать субботу в Тиверии, а провожать — в Ципори».
113
Источник Мириам — речь идет о Мириам-пророчице, сестре Моисея. Затем этот источник явился сынам Израиля, когда они находились в пустыне, после исхода из Египта. У Меривы, где они роптали на Господа из-за нехватки воды, за заслуги Мириам явился сей источник, бьющий из пористой скалы. Он был сотворен еще во второй день творения мира и одно время находился у праотца Авраама, и из него Ревекка и Рахиль поили овец. После явления у Меривы источник повсюду следовал за сынами Израиля в течение всех 40 лет их странствия по пустыне, и исчез он при их входе в Землю Обетованную. Он сокрылся в Генисаретском море, и сейчас если глянуть с горы, то можно, говорит легенда, увидеть пористый камень — это и есть источник Мириам, и его вода исцеляет даже проказу.
114
…на святом языке, как ангел Господень… — ангелы не понимают по-арамейски, и на этом языке Бог сплетничает с людьми.
115
…ладья… готова разломиться… — еще одна цитата из книги Ионы.
116
Р. Нахман из Городенки (ум. в 1780 г.) — один из учеников Бешта.
117
Р. Менделе из Перемышлян (род. в 1728 г.) — друг Нахмана из Городенки, вместе с ним поселился в Тверии. Названия этих мелких местечек с трудом можно найти на карте Галиции, но в свое время они были подлинными столицами невидимой империи мистического еврейства.
118
Р. Шмельке из Никльсбурха (1726–1778) — один из отцов хасидизма, о чудесах которого рассказывают немало историй.
119
Моше Лейб из Сасова (1745–1807) — один из вождей хасидизма. Про него рассказывали, что по ночам он летает на небо. И хотя это и не было диковинкой в том поколении — Бешт тоже бывал на небе и спорил с сатаной, все же его хасиды решили подсмотреть и запрятались однажды ночью и увидели: в полночь рабби встает, берет топор и идет к большой дороге. По пути рабби нарубил хвороста, сделал охапку дров и принес к дому одинокой вдовы. — Кто это, — спросила вдова. — Мужик Василий, — ответил рабби, — принес дров. Зашел он, натопил печку и вернулся домой. Ну, сказали подглядывавшие хасиды, это еще похлеще, чем слетать на небо. Интересно, что, по легенде, рабби выдавал себя за мужика-иноверца. Хасидизм постоянно клонился к иноверцам последователям предыдущего еврейского мессии, и, видимо, отказ от прозелитизма нелегко давался хасидам. Так, Бешт до своего Явления проводил все время среди мужиков и пастухов в Карпатах и им явился раньше, чем евреям, и т. д.
120
Люлька — ну как тут не вспомнить корыто св. Маэля в «Острове Пингвинов» А. Франса!
121
Прах, брошенный в море — традиционный мотив еврейских легенд. Когда царь Соломон согрешил и установил капище для своих жен, бросила птица комок земли в море, и там вырос остров, и на нем возник Рим, разрушитель Царства и Храма.
122
Огнь-река (река Динур) — огненная река, текущая с неба. Она создана жарким дыханием Зверей, на которых зиждется престол Господень. Хотя она и огненная, но холоднее солнца, и солнце купается в этой реке, чтобы приостыть, а иначе сожгло бы весь мир. А еще солнце проходит на своем пути рай — поутру и ад — вечером, и утренняя заря — это видение райских роз, а закат — отблеск огней ада.
123
Чада Храма — стих из книги «Сияние». «Малый свет» — уменьшенное, чтобы люди не ослепли, видение горнего света.
124
…налетела огромная птица… — намек на сказочное путешествие, описанное в «Дланях Моисея» р. Моисеем Иерусалимским в XVIII в. Там тоже праведник упустил корабль, остался на берегу, повстречал пахаря (Микулу Селяниновича?), и тот посадил его на плечи и долетел с ним до Святой Земли.
125
…бросил он свой платок на воду… — здесь Хананья напоминает двух своих предтеч — Иисуса и Бешта. Как первый, он пересекает море, «как посуху», со вторым связь более детальная; в книге о путешествии Бешта в Константинополь говорится: когда Бешт не нашел корабля, идущего в Святую Землю, хотел он постелить плат по волнам и сесть на плат, но р. Цви отговорил его.
126
…на воду… — вот еще одна гомеровская аллюзия, по словам проф. Версеса: Одиссей тоже доплыл до берегов желанных на покрывале Левкотеи (она же Ино), дочери Кадма: «Грудь он немедля свою покрывалом одел чудотворным и… кинулся в волны» (Песнь пятая 340–460).
127
Освящение рук — омовение рук без особой ритуальной или религиозной причины. Никто не обязан омывать руки при виде Иерусалима, такое омовение вызвано лишь желанием очиститься, но так как нет соответствующего долга и соответствующего благословения, такое омовение будет именоваться «освящением» — т. е. необязательным омовением по причинам духовного порядка.
128
Фарисеи — «противники» (хасидизма), последователи Виленского Мудреца.
129
Паломники Порты — потому что приплыли они из Стамбула.
130
…как тучи… Исайя 60:8 — описание возврата Израиля: «как тучи… и как голуби». Мудрецы толкуют это так: одни сами рвутся в Страну Израиля, как голуби, а других несет сюда ветер — как тучи.
131
…перед обрезанием… — раньше существовал обычай собираться и бдеть всю ночь перед обрезанием младенца. Подобный обычай — сторожить младенца от злых духов в ночь перед посвящением — есть и у других окрестных народов, в частности у бедуинов. Затем, во времена гонений, когда сам обряд обрезания был запрещен, «ночь бодрствования» была перенесена на субботу перед обрезанием.
132
Левит — младшее священство Храма, колено Леви (га-Леви — левит, человек из колена Леви). Они прислуживали священникам-коэнам (когенам) в Храме, и в память этого р. Шмуэль Иосеф Левит поливает воду на руки священникам — коэнам.
133
Благодарственный аминь — по сказанному в Талмуде: «Да продолжат священники благословлять, пока не завершит собрание благодарственным аминем».
134
…того, чье имя не упомним, почтили свертыванием свитка… — Хананья тоже последним сел за стол (далее), и это пристало сказавшему: последние здесь будут первыми в Царствии Небесном.
135
…и в тот день станут… — Захария 14:4.
136
Платочек — появляется и в других рассказах Агнона: в «Соломенных вдовах» видят старого раввина, плывущего по морю на красном платке и с младенцем в руках, этот же мотив есть и в рассказе «Платочек»: «платочек из одноименного рассказа — символ любви между Израилем и его Богом выскальзывает из рук ребенка и оказывается в руках Хананьи». («Платочек» был переведен на русский и напечатан в журнале «Менора»).
137
В сердцевине морей — почему Агнон назвал свою книгу «В сердцевине морей»? Это название намекает на тесную связь с книгой пророка Ионы, связь, редко встречающуюся в современной словесности и выраженную языком мистических аллюзий. О чем говорится в книге Ионы? Бог послал Иону проповедовать Слово Божие иноверцам (1:1–2), пророк не захотел этого и пустился в бегство (1:3 — 16). Господь велел рыбе проглотить пророка (2:112). В чреве рыбы пророк покаялся (2:3 — 10) и был выброшен на сушу (2:11). Он исполнил Божью волю и предупредил иноверцев о близящейся каре Божьей, те покаялись и обратились к добру (3:1 — 10). Иона поворотил домой, и по пути Господь объяснил ему, почему он заботился об иноверцах (4:1 — 11). Книга Ионы, говорят мудрецы Израиля, лишь притча, и она написана не самим пророком Ионой, жившим в VIII веке до хр.э., но, добавляют современные комментаторы, неизвестным мастером в 400–200 годах до хр. э. Предполагают, что эта притча рассказана была в те дни, когда шла (не окончившаяся и поныне) борьба между универсальным и национально-племенным характером иудаизма. С одной стороны, иудаизм провозглашает, что Бог — один, т. е. один для всех, с другой стороны — это Бог Израиля, и делиться им не хочется. Два раза этот конфликт становился особо острым: во времена написания книги Ионы и несколько позднее в районе Средиземноморья и семь веков спустя с другой стороны Израиля, в Хиджазе. Первый раз этот конфликт породил христианство, второй раз — ислам. Обе религии возникли в религиозном вакууме: сложились колонии монотеистов неевреев, тянувшихся к иудаизму, но не находивших себе места в системе иудаизма. Они хотели полной религии, с храмами, священниками, обрядностью, и все это было у евреев, но не для передачи. Евреи говорили другим народам: если вы верите в Единого Бога, вы уже достаточно праведны, вам больше ничего не нужно. Нееврей-монотеист не обязан исполнять заповедей Торы, довольно с него и семи основных (не убий и т. д.), и тогда он не хуже самого праведного еврея и его доля в Царствии Небесном та же, что и у еврея. То есть евреи народ священников — не хотели распространять Слово Божье и вести прочие народы, но вместо этого занимались своими делами — сеяли хлеб или писали Мишну. Во второй раз эта же ситуация повторилась во времена Мухаммада. На этот раз страдали монотеисты Аравии и Востока, также не могшие найти себе места в иудаизме и не желавшие принять христианство. Вторая и третья суры Корана удивительно напоминают своим содержанием жалобы монотеистов Средиземноморья — они полны неудовлетворенных стремлений, раздражения и ощущения неполноценности по отношению к евреям за то, что те не поделились истинной верой. «Разве Авраам был евреем или христианином? Он был ханеф монотеист», восклицает Мухаммад во второй суре. Действительно, перед евреями стоял тяжелый выбор, как перед выбирающим сосуд с водой. Если путник берете собой в пустыню плохо закупоренный сосуд, то вода выльется или испарится, если же он возьмет слишком хорошо закупоренный сосуд, то его не удастся открыть, и придется путнику пить вместо чистой воды влагу мутных колодцев. Евреи где-то оказались похожими на хорошо закупоренный сосуд: они сохранили монотеизм, но не смогли поделиться им, и мир оказался вынужден, злясь на запечатанный сосуд, пить воду пополам с языческими примесями. Затем, как сказал средневековый философ, «евреи не захотели распространить учение Божие, поэтому Бог распространил их», — произошло Рассеяние. Одновременно с этим распространилась по свету и первая мессианская вера, отделившаяся от еврейства, — христианство. (Не все современные христиане знают, что Христос — греческий перевод слова Мошиях, Мессия — Помазанник, Царь Израиля. Иисус был не последним в ряду мессий и полумессий Израиля — за ним следовали бар Кохва и другие.) Христианство стало верой неевреев, иудаизм — верой только евреев. С этим конфликтом и связана книга Ионы. Недаром она была особо популярна среди христиан, обвинявших Израиль в отказе от своей вселенской миссии. По символической интерпретации книги Ионы, Иона — это Израиль, он был послан дать Божий Закон миру, но он отказался идти к иноверцам. Тогда Господь послал большую рыбу — Вавилон или Рим, — и Израиль был проглочен. Далее притча читается по-разному. Еврейские экзегеты поздних времен не задерживаются на идее распространения Торы между народами. Для них речь идет о грехе, раскаянии и Божьем прощении. По христианской экзегезе, покаяние Израиля и его готовность распространить Слово Божие выразил Иисус. Иисус сам сравнил себя с Ионой (Матфей 12:40) по ряду причин. Сначала он, как и Иона, отказался иметь дело с неевреями, говоря (Марк 7:26–29): «Не берут хлеб (Торы) у детей (Израиля), чтобы бросать его (языческим) псам», но затем согласился. Более того, он был послан нести Слово Божие иноверцам. И наконец, он провел три дня (как Иона) в чреве земли перед воскрешением.
137
В сердцевине морей — почему Агнон назвал свою книгу «В сердцевине морей»? Это название намекает на тесную связь с книгой пророка Ионы, связь, редко встречающуюся в современной словесности и выраженную языком мистических аллюзий. О чем говорится в книге Ионы? Бог послал Иону проповедовать Слово Божие иноверцам (1:1–2), пророк не захотел этого и пустился в бегство (1:3 — 16). Господь велел рыбе проглотить пророка (2:112). В чреве рыбы пророк покаялся (2:3 — 10) и был выброшен на сушу (2:11). Он исполнил Божью волю и предупредил иноверцев о близящейся каре Божьей, те покаялись и обратились к добру (3:1 — 10). Иона поворотил домой, и по пути Господь объяснил ему, почему он заботился об иноверцах (4:1 — 11). Книга Ионы, говорят мудрецы Израиля, лишь притча, и она написана не самим пророком Ионой, жившим в VIII веке до хр.э., но, добавляют современные комментаторы, неизвестным мастером в 400–200 годах до хр. э. Предполагают, что эта притча рассказана была в те дни, когда шла (не окончившаяся и поныне) борьба между универсальным и национально-племенным характером иудаизма. С одной стороны, иудаизм провозглашает, что Бог — один, т. е. один для всех, с другой стороны — это Бог Израиля, и делиться им не хочется. Два раза этот конфликт становился особо острым: во времена написания книги Ионы и несколько позднее в районе Средиземноморья и семь веков спустя с другой стороны Израиля, в Хиджазе. Первый раз этот конфликт породил христианство, второй раз — ислам. Обе религии возникли в религиозном вакууме: сложились колонии монотеистов неевреев, тянувшихся к иудаизму, но не находивших себе места в системе иудаизма. Они хотели полной религии, с храмами, священниками, обрядностью, и все это было у евреев, но не для передачи. Евреи говорили другим народам: если вы верите в Единого Бога, вы уже достаточно праведны, вам больше ничего не нужно. Нееврей-монотеист не обязан исполнять заповедей Торы, довольно с него и семи основных (не убий и т. д.), и тогда он не хуже самого праведного еврея и его доля в Царствии Небесном та же, что и у еврея. То есть евреи народ священников — не хотели распространять Слово Божье и вести прочие народы, но вместо этого занимались своими делами — сеяли хлеб или писали Мишну. Во второй раз эта же ситуация повторилась во времена Мухаммада. На этот раз страдали монотеисты Аравии и Востока, также не могшие найти себе места в иудаизме и не желавшие принять христианство. Вторая и третья суры Корана удивительно напоминают своим содержанием жалобы монотеистов Средиземноморья — они полны неудовлетворенных стремлений, раздражения и ощущения неполноценности по отношению к евреям за то, что те не поделились истинной верой. «Разве Авраам был евреем или христианином? Он был ханеф монотеист», восклицает Мухаммад во второй суре. Действительно, перед евреями стоял тяжелый выбор, как перед выбирающим сосуд с водой. Если путник берете собой в пустыню плохо закупоренный сосуд, то вода выльется или испарится, если же он возьмет слишком хорошо закупоренный сосуд, то его не удастся открыть, и придется путнику пить вместо чистой воды влагу мутных колодцев. Евреи где-то оказались похожими на хорошо закупоренный сосуд: они сохранили монотеизм, но не смогли поделиться им, и мир оказался вынужден, злясь на запечатанный сосуд, пить воду пополам с языческими примесями. Затем, как сказал средневековый философ, «евреи не захотели распространить учение Божие, поэтому Бог распространил их», — произошло Рассеяние. Одновременно с этим распространилась по свету и первая мессианская вера, отделившаяся от еврейства, — христианство. (Не все современные христиане знают, что Христос — греческий перевод слова Мошиях, Мессия — Помазанник, Царь Израиля. Иисус был не последним в ряду мессий и полумессий Израиля — за ним следовали бар Кохва и другие.) Христианство стало верой неевреев, иудаизм — верой только евреев. С этим конфликтом и связана книга Ионы. Недаром она была особо популярна среди христиан, обвинявших Израиль в отказе от своей вселенской миссии. По символической интерпретации книги Ионы, Иона — это Израиль, он был послан дать Божий Закон миру, но он отказался идти к иноверцам. Тогда Господь послал большую рыбу — Вавилон или Рим, — и Израиль был проглочен. Далее притча читается по-разному. Еврейские экзегеты поздних времен не задерживаются на идее распространения Торы между народами. Для них речь идет о грехе, раскаянии и Божьем прощении. По христианской экзегезе, покаяние Израиля и его готовность распространить Слово Божие выразил Иисус. Иисус сам сравнил себя с Ионой (Матфей 12:40) по ряду причин. Сначала он, как и Иона, отказался иметь дело с неевреями, говоря (Марк 7:26–29): «Не берут хлеб (Торы) у детей (Израиля), чтобы бросать его (языческим) псам», но затем согласился. Более того, он был послан нести Слово Божие иноверцам. И наконец, он провел три дня (как Иона) в чреве земли перед воскрешением.
Если учитывать только традиционную еврейскую экзегезу, то в повести «В сердцевине морей» нет полной аналогии с книгой Ионы, кроме самой простой: Хананья нарушил святость Судного Дня и был брошен на берегу, он покаялся и исполнил мицву (заповедь) и спасся. Но с привлечением христианской экзегезы как возможного подтекста аналогия становится полной: Иисус — Иона принес Слово Божие иноверцам, обратил их, а затем пустился в обратный путь из Ниневии Рассеяния в родную Землю Израиля. Иными словами, по этой теории в повести говорится о репатриации Иисуса.
В какой степени эта теория безумна? В меньшей, чем можно было бы ожидать с первого взгляда. Мог ли Агнон подумать о таком? Во-первых, мог, и его винили и за христианские мотивы его произведений (см. комментарий к «Правым стезям»). Во-вторых, «сам Ибн Эзра разъясняет трудные места, что пророки пророчествовали, а что говорили — сами не знали» («В сердцевине морей»), то есть автор не обязательно ощущает и сознательно реализует все ассоциации и аллюзии в своем произведении. Идеи могут появляться из общего религиозно-идеологического континуума и без сознательного усилия автора. Но есть ли такая идея в еврействе вообще? «Еврейская идея — это идея, которой придерживаются евреи, и больше ничего», — пишет знаток Каббалы Гершом Шолем.
Такая идея появлялась у евреев на двух уровнях. Во-первых, на чисто мистическом: один из последующих мессий — Саббатай Цви — старался спасти душу Иисуса (как Бешт старался спасти его душу), т. е. возвратить Иисуса Израилю. На уровне рационалистическом наш современник и хороший знакомый Агнона профессор Еврейского Университета Давид Флюссер (верующий и исполняющий все заповеди еврей) пишет в своей последней книге «Иудейство и истоки христианства»: «Христианство и иудаизм можно воспринимать теоретически, как единую веру. Напряженность в отношениях с евреями была нужна христианской церкви, чтобы стать всемирной религией вчерашних язычников, но сейчас этой надобности нет. Христианство может возродиться с помощью иудаизма. Иисус стал разделяющим фактором между евреями и христианами явно вопреки своим намерениям. Надежда христианства — это перенос центра тяжести с божественного на нравственное, на содержание проповедей Иисуса. Тогда еврей Иисус не будет больше разделять евреев и христиан, но объединит их».
По мнению Флюссера, Иисус соблюдал все заветы и заповеди иудаизма, праздновал Пасху, верил в Избранность Израиля. Исторический парадокс — что христианская традиция сделала его ниспровергателем Закона Моисея. На самом деле он жил по еврейской вере и умер во имя ее (осужденный садуккеями знатью за свои пророчества о падении Храма, которые были восприняты как подрыв власти храмового священства). После его смерти произошел разрыв между Иисусом — еврейским учителем и Иисусом — объектом поклонения, будущим богом язычников.
Иудео-христиане стремились записать и исполнять его изречения, последователи Павла поражались его распятием, воскресением, непорочным зачатием и т. д. Павел и его последователи победили, и поэтому учение Иисуса играло куда меньшую роль в христианстве, нежели его восшествие на престол Небесный. Но именно эти, важные для христиан-неевреев атрибуты Иисуса стали между Иисусом и евреями, вместе с практиковавшимся христианами отходом от исполнения мицвот (заповедей).
На более глубоком уровне репатриация Иисуса — это репатриация его идей, репатриация мессианства, гармонизация разрыва между предельной формой иррационального иудаизма и основным рациональным потоком. Эта репатриация производится, по такому толкованию книги, Бештом. Бешт — чудодей, целитель, духовный вождь, являющийся карпатским горцам и молящийся за разбойников, но остающийся евреем, строго соблюдающий все заповеди и тому же учащий своих последователей — сынов Израиля, и отказывающийся от мессианского венца, хоть он ему и впору, — уже является еврейским Иисусом XVIII века. Но Бешт и его последователи — хасиды, — отказавшись от мессианства, отказались и от возврата в Землю Израиля. Подлинная гармония достигается лишь с возвратом в Землю Израиля: полная репатриация Иисуса завершается с приходом хасидов и Хананьи в Иерусалим. «Пришло время Возврата Пленников», — восклицают отроки, и среди пленников Израиля возвращается и Иисус, на столь многие века задержавшийся в Ниневии и ставший богом ее жителей.