– Я не справочное бюро.
– А если от вашего ответа зависит жизнь человека? – вмешалась Наталья.
– Кто вы такие? – резко спросил Денис.
– Вы знаете, что у Олега была еще одна однокомнатная квартира? – не ответив на вопрос, спросила я.
– И что?
– Так вот, в эту квартиру въехала я с мужем, без вины арестованным за убийство вашего давно покойного Олега. Судя по всему, покойник еще раз умер три дня назад. Среди ночи и в нашей теперь уже квартире! – не выдержав, повысила я голос. – Видит Бог, мы его не убивали.
– Олега убили? – искренне удивился Денис. – А как зовут вашего мужа?
– Хоть это вас не касается, но, тем не менее, скажу. Дмитрий Николаевич Ефимов. Кстати, а зачем вам это знать?
– Я сейчас напишу вам адрес Анны и ее телефон, только не говорите, что я дал, – торопливо проговорил Денис. – А заодно и мой домашний… Там, где вы сейчас живете, ну, в бывшей квартире Олега, номер телефона не меняли?
Я отрицательно покачала головой.
– Если что, я с вами свяжусь. И вы мне звоните, если что…
– Спасибо, – поблагодарила я.
Попрощавшись, мы пошли к выходу. Я непроизвольно оглянулась и встретилась глазами с Денисом. Он не торопился уходить, задумчиво смотрел нам вслед. Таким он мне и запомнился…
Плюхнувшись на сиденье машины, Наталья достала мобильник и попробовала дозвониться до Анны.
– Бесполезно – проворчала она, – наверное, носится стерва по магазинам, очередную шубу ищет…
Все последующие попытки связаться с Анной успеха также не имели. Поздно вечером было решено навестить вдовушку по домашнему адресу.
Я уже засыпала, когда оглушительно затрезвонил телефон. Вероятно, кто-то из нас нечаянно передвинул рычажок на усиление звука звонка, машинально отметила я и взяла трубку
– Это Денис из автосервиса, – раздался взволнованный голос, – я даже не спросил, как вас зовут…
– Ирина, – сказала я, но Денис, по-моему, даже не услышал меня.
– Я хочу сказать, что нам обязательно надо встретиться. Согласия не спрашиваю, поскольку это в ваших же интересах. Завтра я работаю, но, тем не менее, буду ждать вас в двенадцать часов дня у кинотеатра «Россия», там такой небольшой скверик с фонтаном… Только приезжайте одна, иначе разговор не состоится.
В трубке послышались короткие гудки.
– Как это одна, с какой стати он тебе диктует условия?! – возмутилась подслушивавшая Наташка.
– Хозяин – барин, – спокойно ответила я. – Одна так одна… Место-то людное…
– Возьмешь мобильник. Позвонишь, когда освободишься, нужно съездить к этой… вдове, если не дозвонюсь.
Заснула я поздно. Не давала покоя мысль, что завтра все встанет на свои места. Наверняка я узнаю что-нибудь такое, что поможет немедленному освобождению мужа. Его отказ от адвоката и передач не что иное, как демонстрация протеста в мой адрес. Он человек принципиальный, а в последнее время мною было выдано «на гора» мно-о-го всего – как справедливого, так и нет. Больше злого, обидного. Словом, ничего общего не имеющего с представлением о справедливости. А я не признаюсь, что имела какое-то отношение к расследованию. Пусть живет со спокойной душой, не маясь от сознания того, что обязан спасением мне, и уверенный, что следствие оперативно установило истину.
Утром позвонил Лешик и напросился после работы в гости, «чтобы не забыть черты родной матери».
– По-видимому, черты родного отца парню поднадоели, – филосовски заметила Наталья, – а может, просто оголодал… на полуфабрикатах. Уж и не знаю, стоит ли ему попадаться матери на один глаз.
Второй глаз подруги приобрел довольно жутковатый черный с фиолетовым оттенком цвет.
Телефон Анны Ухановой по-прежнему не отвечал. Либо отключила, либо была в отсутствии.
В одиннадцать часов, раньше, чем планировала (давала себя знать некая нервозность), я вышла из дома и уже через тридцать пять минут оказалась на условленном месте. Я сидела на скамейке и, пытаясь отвлечься от беспокойных мыслей, старательно разглядывала окружающих, пока не поймала себя на том, что мысли как были, так и остались, а вот внимание к собственной персоне я своими взорами явно привлекала. Рядом со мной уселись молодые девицы и, вытащив сигареты, собрались закурить. Меня охватила паника: велено же было явиться одной, а тут вокруг меня куча народа. Я резво вскочила и начала вышагивать вокруг фонтана, старательно демонстрируя полное одиночество. В двенадцать часов я застыла на месте. К половине первого поняла, что Денис не придет, и, тем не менее, продолжала ждать. Уйти – значит разрушить надежды, с которыми я заснула прошлой ночью. Вспомнив про Наташкин мобильный телефон, я обругала себя последними словами и набрала номер Дениса. Ответил мне женский голос, добродушно сообщивший, что Денис будет поздно, не раньше одиннадцати. Что ж, мальчик либо не смог сорваться с работы, либо забыл про меня, либо… либо не знаю, что еще.
Стараясь подавить нахлынувшую злость, я позвонила Наталье, и мы договорились о встрече на Серпуховке у нотариальной конторы. За время пути злость поутихла, но чувство раздражения осталось. Наталья тысячу раз права: мужики все козлы!
С этой фразы я и начала свой короткий доклад Наталье о несостоявшейся встрече. Ею же и закончила.
Дом, в котором жила Анна, мы нашли быстро. Действительно район Серпуховки. Старый тихий двор, сломанные качели, убогий тополь у мусорного контейнера. И прямо-таки идеальная чистота. У песочницы на складном стульчике сидела молодая женщина с книгой. Рядом в коляске спал малыш. Им бы сейчас на даче быть, а не в загазованной Москве.
На площадке четвертого этажа было четыре квартиры и все четыре имели одинаковые металлические двери, даже цвет обивки совпадал – темно-вишневый. Странно, мне почему-то казалось, что Анечка, в силу своей стервозности, должна была постараться утереть нос соседям даже дверью. Хотя… «утереть нос дверью»…
Наташка растерянно стояла рядом. По-видимому, ее одолевали те же мысли. Я машинально поправила на плече ремень сумки и решительно нажала на кнопку звонка шестнадцатой квартиры. Открывать нам никто не торопился. Когда я в пятый раз нажала на злополучную кнопку, щелкнул замок в соседней квартире, и в приоткрывшуюся дверь выглянул лысенький старичок. Мы разом обернулись
– Нету их никого, не трезвоньте зря.
Дедуля хотел было прикрыть дверь, но явно медлил, любознательность не позволяла и я, оценив ситуацию, спросила:
– А вы не можете нам подсказать, когда соседи вернутся?
– А вы кто им будете?
– Олег по мере надобности мою машину ремонтировал, – вмешалась Наталья. – Хотела насчет ремонта договориться, звонила на работу, там сказали, что он больше не работает. По домашнему номеру тоже никто не отвечает. Вот и приехали, думали хотя бы Анечку застанем…
– Не застанете, – с торжеством в голосе проговорил сосед. – Анька с мужем за границу уехала.
– Как с мужем за границу? С Олегом?
– А вы когда Олега-то последний раз видели?
– Еще зимой, кажется, в январе, – вмешалась я, и подруга согласно кивнула.
– То-то что в январе. Умер Олежка, а Анька, полгода не прошло, снова замуж выскочила. Месяц назад в Германию укатили. Анька так торопилась, что даже квартиру сдать не успела. Сказала – обоснуется на новом месте, тогда и приедет со всем разбираться.
– Интересно, с чем это «со всем»? – поинтересовалась я.
– Да кто ж ее знает? Значит, есть с чем, если милиция ею на днях интересовалась.
– Милиция? Милиция… Не может быть!
– Что значит, не может? Говорю, значит, правда. Они еще…
Возмущенная речь дедули была прервана звуком остановившейся на нашем этаже кабины лифта. Мы все, как по команде, повернули головы в сторону появившейся на площадке женщины. Подтянутая стройная фигура, легкий белый брючный костюм, белые туфельки из натуральной кожи, приятное ухоженное лицо с хорошей косметикой, короткая стрижка светлых волос. Все вместе это выглядело лет на сорок пять, от силы на пятьдесят.
Женщина вопросительно посмотрела на дедулю, потом на нас. Первым опомнился дедуля и засуетился:
– Уже вернулась, ласточка? А я вот дверь открыл, думал, ты приехала… А тут вот девушки…в смысле женщины, – метнув быстрый взгляд в нашу сторону, затараторил он. – Они Аню с Олегом искали…
Женщина, по-видимому, родственница, уверенно шагнула к двери, и мы с Натальей торопливо отступили, давая ей дорогу. Дверь перед нами захлопнулась. Постояв в растерянности, я решительно нажала на кнопку звонка.
На этот раз открыла сама неприветливая дама и, по-прежнему, не говоря ни слова, молча посмотрела на нас. Не знаю, как Наталья, но я испытала смешанное чувство унижения и раздражения одновременно. Старательно изучая порог двери, я пробормотала:
– Простите, пожалуйста, у нас просто безвыходное положение и нам некуда больше обратиться. – Я поймала себя на мысли о том, что моя интонация была бы уместна, скорее, на паперти, и разозлилась. – Полгода назад Олег ремонтировал нашу машину и попросил в долг до августа значительную сумму денег, – заявила я уже уверенным голосом. – Время пришло, но Олег молчит. Вот мы и решили приехать к нему сами… – Я решилась, наконец, взглянуть на особу явно королевских кровей и совсем растерялась. Дама смотрела на нас вполне доброжелательно, более того – улыбалась!
– Мне кажется, нам будет удобнее разговаривать в квартире, – сказала она и, отпустив ручку двери, отступила в глубину коридора. Дверь, получив разрешение на допуск в квартиру посторонних лиц, беззвучно распахнулась.
Через несколько минут мы сидели в неожиданно маленькой, но такой уютной кухне, вернее, кухоньке, в ожидании кофе и от души удивлялись. Дедуля не рискнул примкнуть к нашей компании, сославшись на занятость. Лада Игоревна представилась нам сразу в коридоре и, несмотря на казавшуюся не такой уж большой разницу в возрасте, нам и в голову не могло прийти обращаться к ней только по имени.
– А мужа моего, – она милостиво кивнула в сторону быстро выглянувшего и еще быстрее скрывшегося дедули, – зовут Андрей Петрович.
– Этот ко… мужчина – ваш муж!? – ошарашила своей непосредственностью Наташка. – То есть, я хотела сказать… он, то есть вы… Извините…
– Не за что, – ответила Лада Игоревна, жестом приглашая нас отведать кофе, и одновременно пояснила, что Андрей Петрович, замужем за которым она уже тридцать семь лет, самый лучший человек на свете. Но, как и все люди, имеет свои недостатки, в частности, очень не равнодушен к женскому полу.
Увидев на наших лицах явное недоверие, Лада Игоревна рассмеялась:
– Я ведь приняла вас за очередных пассий мужа. Неделю назад Андрей Петрович вернулся с гастролей, он артист детского театра кукол, а на следующий день к нам заявилась молодая женщина лет тридцати с ребенком и радостно представилась женой Андрея Петровича. Очередной, кстати. Не помню вот только, с каким порядковым номером. Да и он сам счет не ведет, упорно отказывается от всех жен, кроме меня.
– Чудны дела твои, Господи, – проронила я, не ожидая такой откровенности. – Вы такая…
– Я такая, – уловив мое замешательство, продолжила Лада Игоревна, – потому что муж у меня – Андрей Петрович. Без него я была бы никакая. А ему, думаете, легко жить в качестве снеговика при снежной королеве? Ну да ладно, пейте, девочки, кофе, печенье берите – домашнее. И давайте думать над вашей проблемой. Олега мы похоронили пятого февраля этого года. На наших глазах рос мальчик. Маму рано потерял. Чудесная женщина была. Отец оказался слабым человеком и после смерти жены спился. Олег очень стеснялся его поведения. Бедный мальчик! Все старался отца оправдать… Не думаю, что вы сможете получить свои деньги с Анны, бывшей жены Олега. Мы старались с ней не общаться, она производила очень неприятное впечатление. Почти сразу после похорон, а возможно и раньше, Олегу нашлась замена. Вместе с Анной стал проживать какой-то молодой человек якобы ее брат. В начале июля Анна зашла к нам и попросила присмотреть за квартирой, сказала, что вышла замуж за иностранца и уезжает с ним в Германию. Я, признаться, была удивлена, поскольку «брат» иностранцем не выглядел, более того, производил впечатление провинциального молодого человека. Что касается родственников Олега, то я, честно говоря, ничего не знаю об их существовании. Хотя… Кажется, в Вологде у Олега есть кто-то из родственников отца, но не уверена. Зато уверена в том, что и с этой стороны попытка вернуть деньги будет безуспешной. С родственниками ни родители Олега, ни он сам не общались. Единственная, хотя и призрачная, надежда, на Анну. Она должна приехать, правда, не знаю точно, когда. Если вы оставите мне свой номер телефона, я сразу сообщу о ее приезде.
– Да, да, конечно, если вас не затруднит… – Я торопливо вытащила блокнот и записала свой, вернее, Димкин новый телефон.
Взяв листочек, Лада Игоревна внимательно взглянула на него и вдруг, изменившись в лице, резко спросила:
– Откуда у вас этот номер?
Я поняла, что врать в создавшейся ситуации не годится. Очевидно, Олег был в очень хороших отношениях с Ладой Игоревной, если она знает номер телефона его второй квартиры. Следовательно, рассказала она нам не все. Мельком взглянув на Наталью, которая неопределенно пожала плечами, я извинилась перед хозяйкой за вынужденную ложь и рассказала историю своих злоключений. При этом я видела все, о чем говорила, как бы со стороны. Возможно, это и повлекло за собой ряд вопросов, которые не пришли мне в голову с самого начала и на которые в первую очередь мне надо было бы искать ответ. Но о них я промолчала. Впрочем, на один незаданный вопрос ответила Лада Игоревна.
– Я все понимаю и не виню вас, что сразу не сказали мне правду. Ситуация действительно очень сложная. Как вы думаете, почему ваш Дима оказался за решеткой?
– Не знаю, – промямлила я.
– А мне кажется – только потому, что очень любит вас…
Я оторвала взгляд от чайной ложки, которой Наташка вдохновенно возила по столу, сгребая в кучку маленькие крошки печенья, и недоуменно уставилась на Ладу Игоревну.
– Да, Ирочка, надеюсь, время докажет мою правоту. Дима спасал именно вас.
– Вы имеете в виду, что он … убил ради меня человека?
– Я имею в виду, что он старался скрыть следы преступления, потому что решил, что в нем как-то замешаны вы.
– Но я никого не убивала, – разволновалась я.
– Кроме тараканов, – авторитетно подтвердила Наташка. – Да и на тех аэрозоль не действует. Говорила, попробуй ловушки…
– Я верю в вашу порядочность, девочки, – продолжала Лада Игоревна, – и только поэтому расскажу вам то, о чем никому другому не рассказала бы. Может быть, это поможет и вашему Диме. Я уже говорила, что отец Олега очень сильно пил, а когда его уволили с работы, скрыл увольнение от сына и стал потихоньку, тайком, продавать вещи из дома. Олег, естественно, заметил и однажды (ему было тогда лет девятнадцать) принес нам с Андрюшей на хранение бархатный футляр. В нем были золотые серьги и колье, украшенные изумрудами и россыпью бриллиантов. Затрудняюсь даже сказать возможную стоимость. Один раз я уже видела это чудо. Драгоценности в свое время мне показала Ксения, мама Олега. Ей они достались по наследству, предки ее по материнской линии имели большое влияние при дворе Александра III. Взять драгоценности на длительное время мы с мужем не согласились – слишком большая ответственность. Через неделю Олег драгоценности забрал. Думаю, он решил проблему хранения, тем более что я посоветовала ему, как это сделать. – Лада Игоревна немного помолчала.
Мы тоже молчали, осмысливая сказанное, но то, что она сказала дальше, заставило нас с Наташкой вздрогнуть. При этом Наташка уронила злополучную чайную ложку в пустую чашку, и мы вздрогнули вторично.
– Неделю назад, – ровным голосом продолжала Лада Игоревна, – мне позвонил… Олег и попросил подержать у себя драгоценности дня два-три, не больше. Можете себе представить, – усмехнулась она, – что я испытала, услышав его голос, а в том, что звонил именно он, я не сомневалась и не сомневаюсь. Все подробности случившегося с ним, он обещал рассказать при встрече. Но встреча не состоялась. Он больше не звонил. Как я теперь понимаю, бедняга был убит в вашей квартире.
– А может быть, это был опять не он? – с робкой надеждой спросила я. Очень уж не хотелось верить в смерть этого парня. Сколько гуляет безнаказанно по белому свету маньяков и отморозков, но погибнуть суждено было именно ему.
– Он, – грустно сказала Лада Игоревна. Мы с Андреем Петровичем узнали это от работников милиции, искавших Анну и так же, как вы, позвонивших нам в дверь. Я не стала говорить им о драгоценностях. И вам не советую этого делать. Поверьте, это может иметь плохие последствия. Олега не вернешь, а вам еще жить… Все уговариваю себя успокоиться и не могу. Совсем еще мальчишка, очень несчастливый мальчишка. – Она заплакала и, извинившись, ушла в комнату.
Говорить не хотелось, да и нахлынувшие слезы мешали.
Лада Игоревна к нам так и не вернулась. Вместо нее в кухоньку заглянул Андрей Петрович и тихим голосом сказал:
– Лада Игоревна, к сожалению, не сможет вас проводить, – и совсем тихо добавил: – пусть она, девоньки, поплачет. Олежка нам как родной был. Считайте, второй раз похороним. А у Ладушки уже был микроинфаркт, вы извините, пойду к ней. Она просила дать вам наш номер телефона, вот, возьмите, я записал. – Он протянул Наталье тетрадный листочек. – Вы уж сами тут… Пойду я к Ладушке…
Ощущая некоторую неловкость, мы тихонько убрали со стола последствия кофепития, вымыли чашки и, выйдя в коридор, прислушались – из комнаты доносилось размеренно-тихое бормотание Андрея Петровича. Я осторожно заглянула туда, но никого не увидела. Зато узрела большую афишу, висевшую на стене между двумя картинами. Над крупным заголовком кукольного спектакля «Золушка» располагались большие фотографии Андрея Петровича в разные годы его жизни. Очевидно, юбилейная афиша, поскольку она вся была заполнена подписями коллег. Фамилия Остапенко была выделена ореолом из мелких розочек. Мельком подумалось, что красотой Андрей Петрович никогда не блистал. Даже в молодые годы. Ушли мы не попрощавшись.
Домой я добиралась в одиночестве. Наталья отправилась формировать потребительскую корзину мужу, сыну и собаке. Ей не давала покоя мысль, что родные люди могут обойтись без ее опеки, а точнее, забыть то, о чем она им постоянно напоминала – без нее они пропадут. Пропадавшие, правда, робко уверяли, что помощь пока не нужна, но Наталья отрезала: