Я закрыл глаза. Нет черного, пустого пространства. Есть темное, вечернее небо. Небо войны. И на наши транспортники заходит "мессер". Сейчас я тебя буду брать, геноссе, ты уж извини – ты первый начал…
Я включил сканер, поймал частоту, и сказал: "Капитану пиратского корабля – остановиться и лечь в дрейф. В противном случае вы будете уничтожены." Забулькал и что-то забормотал лингвопереводчик.
— Ты что делаешь, Тур? Зачем? Надо было подкрасться и бить!
— Цыть, мелкий! Это они пираты, а я народный контроль! Причем – в действии… Пусть начнут первыми.
Они и начали. Извернувшись, пираты начали разгон в нашу сторону. Грузовики заблажили на весь эфир и стали уклоняться в сторону ближайшей планеты.
— Атака корабля, атака корабля! Отмечен пуск четырех ракет, время до подрыва 517 секунд… 514 секунд… — мягкий женский голос продолжал вести отсчет. Сначала я хотел приказать "Тактику" сменить тембр и половую принадлежность голоса. А потом подумал и решил ничего не менять. Так даже интереснее. Отметки ракет приближались к нашей капсуле. Я выполнил маневр и развернул корабль. Теперь мы летели в атаку на врага кормой вперед. Наверное, чтобы их напугать… Теперь нужна особая точность…
— Дмир, держишь ракеты?
— Да, давай скорей, страшно же…
— Не боись, мелкий… Считай – мы уже победили… Давай!
И мы одновременно сделали каждый свое дело. Дмир выстрелил навстречу ракетам имитатором, а я исполнил свой первый "прокол".
В общем, когда мы появились на хвосте у пиратов, впереди еще светился клуб разреженных газов от подрыва ракет. Естественно, у пиратов было полное впечатление, что нашу мелкую капсулу взрывом разнесло вообще на мелкие атомы. Так они и думали, пока им в задницу не прилетели ракеты с картечью… Хороший у меня дуплетик получился. Эта совершенно отмороженная на всю пиратскую голову утка и крякнуть не успела. Прошитый бесчисленным количеством поражающих элементов теперь уже мертвый корабль, вращаясь от полученного при ударе по корпусу импульса, шел в сторону астероидного пояса. Там тебе и могилка будет… Чао, бамбино, сорри!
— Ну вот, мелкий! А ты боялся! С такой техникой это даже неспортивно как-то… Ну, что? Продолжим?
— Нет уж, ну его к черту, Тур! С меня хватит! Я же не боевик. Получил ты свой зачет, получил. И боевые твои… Сейчас доложу в Службу. А ты считай курс на свою планету. Как ее там? На Мать!
— Погоди, погоди! Мне еще нужно…
— Ничего не нужно. Твоя девушка уже на борту. Она в реаниматоре…
— И ты, гад, молчал? И ты меня спровоцировал на эту одиссею капитана Блада? На стрельбу? В нас же могли попасть! Убью, паршивец!
— Но ты же сам захотел? — Дмир хлопал на меня ничего не понимающими глазами. — А девушка… У меня был приказ рассказать тебе все только после успешного выполнения твоих зачетных заданий… Я и рассказал. Ты чего, Тур?
Я только рукой махнул на паразита…
— Как этот реаниматор открыть?
— А вот это я тебе не советую. Капсула тесная, пока лететь будем, пока садиться… Ни поесть, ни отдохнуть, ни в туалет толком сходить. Ты уж меня извини… А тут еще девушка. Пусть уж там пока и будет. А ты давай считай. Ну и правь, соответственно.
Я посчитал и дал команду на переход к точке "А". А еще будет и точка "Б", и точка "Це", мать твою… Когда же это все кончится?
Глава 5
На черной, бархатной подкладке космоса, как в коробочке с дорогим ювелирным украшением, передо мной лежал и светился изумрудно-лазоревый драгоценный шар. До него было более трехсот тысяч километров, и эта драгоценность называлась планета Мать. Ты прекрасна, Мать! Что еще сказать? Ты просто прекрасна!
Не отрывая глаз от ласкового, теплого шара планеты, я нажал тангету.
— База СК, база СК! Вас вызывает Тур. Всем, кто меня слышит – вас вызывает Тур. — Немного подождав, я продолжил. — Тур вызывает базу СК. Всем, кто меня слышит – вас вызывает…
— Слышу вас, Тур. Не надо надрываться на весь космос. Мы извещены о вашем прилете. И не надо хитрить. Адриан тоже извещен… Да он вас и слышит, скорее всего.
Отвисшая было челюсть, со стуком захлопнулась. О, как! Раскололи, паразиты! И как только догадались? Хотя, не полные же они дебилы… После моих прошлых эскапад, трудно было не догадаться, что кто-то оказывал нашей батарее РГК особое внимание и помощь. Одни только перебросы и переходы туда-сюда должны были навести Регистраторов на мысль, что тут не все так уж чисто и прозрачно… Ладно, дело прошлое. Интересно, а как они связались с Адрианом? И что из этого получилось?
Я мельком взглянул на Дмира. Он стоял за моей спиной и иронически улыбался. Такая улыбка как-то несвойственна молодому человеку… Рано еще ему так улыбаться, рано.
— Ты тоже знал, мелочь? Что-то многовато ты знаешь для простого пацана-извозчика, Дмир… — неприятная ассоциация начала проявляться в голове. — А кстати, где второе тело? То, которое Служба Коррекции обещала мне предоставить?
Дмир продемонстрировал мне легкий поклон, прижав правую руку к груди.
— Второе тело – это я!
— Во-о-т оно как… А скажите-ка мне, а-Дмир-ал, а какое воинское звание у руководителя Службы Коррекции?
— Ну, вы же сами сказали, Тур. Адмирал, он и есть адмирал…
— Значит – адмирал… Смотри-ка! Прямо адмирал Канарис…
— А что? Очень интересный человек и отличный специалист.
— Тоже ваш работник?
— Нет. Мы никогда напрямую не работаем с представителями стран-агрессоров.
Развели, как есть развели… Рано мне еще тягаться с этими "рыцарями плаща и кинжала", рано… Но – ничего. Я научусь. Я быстро научусь, дай только время, адмирал!
— И что, вы каждый раз лично участвуете в аттестации курсантов, адмирал?
— Да нет, конечно же, нет, Тур! Просто – ваш случай был довольно интересен. Да и честь нашей Службы была… кхм-м… несколько запачкана вами…
— Ага. Белые и чистые ризы ангелов…
— Ну, не надо так! Не ангелов, конечно! И я признаю – мы доставили вам много неприятностей и хлопот. Признаю и прошу простить за содеянное когда-то. Но и вы… Согласитесь, Тур, и вы не ангел?
— Да, это уж точно… Одно крыло у меня черное… Чернее самой тьмы. Так что там с Адрианом?
— А что там может быть? Мы предложили ему переговоры. А потом, в результате этих переговоров, предложили сотрудничество. Он согласился. Теперь мы работаем на планете вместе, заранее уведомляя друг друга о своих планах и согласовывая их. В этом нет ничего сложного, ведь мы не принимаем никаких резких шагов. Никакого прогрессорства, Тур. Только наблюдение! Вы ведь не против?
— Я с самого начала был не против… Это козни ваших людей заставили меня несколько порезвиться… Думал, что просто отдохну на прекрасной, девственной планете, побуду на вакациях, на этакой турпоездке, где все оплачено и включено. Ну, мне все и "включили", да так включили – по самое "не балуйся"…
— Давайте не будем о прошлом. Мы все совершаем ошибки. Кстати, второе тело для Адриана?
— Если он примет мое предложение, то да. Думаю, с планеты он не уйдет. Он не свободен в своем выборе. Но сделать кальку, матрицу своего сознания, хотя бы в усеченном, ограниченном виде, он сможет. Хватит ему сидеть в темнице… Пора на свободу. Да и вашей Службе прямой профит – я вызволяю друга из неволи, а вы получаете еще одного полевого оперативника!
— Нет уж! Упаси, как говорится, Адриан! Мы предпочитаем ничего не знать о вашем новом друге. Это ваш и только ваш друг и соратник. Вам им управлять и задействовать. Не вздумайте нас официально информировать о том, кого вы привлекли себе на помощь! Нам только конфликта с иной, высокотехнологичной цивилизацией недоставало! Для нас вашего друга просто не существует. Вам все ясно, Тур?
— Так точно, господин адмирал!
— Вот и хорошо. Ну, что же? Экзамены сданы, звание Корректора вами получено, даже пошли первые боевые… Неплохо для начала! Что теперь?
— Теперь – Катерина!
* * *Пока мы шли в медблок, я задал Дмиру вопрос, который меня мучил с тех самых пор, когда я впервые увидел регистраторов в их униформе – этих длинных черных мантиях.
— А скажите мне, адмирал, зачем вы носите эти мантии? Что они означают, что значат для вас?
— Да ничего особенного… Это просто дань традиции, ведь первые регистраторы были учеными, всякими там профессорами и академиками. Ну, а мантия – это что-то вроде их униформы… Правда, потом мы над ней немного поколдовали, наделили ее некоторыми особыми функциями. В частности – защитными… Пришли. Ну, давайте команду. Наберите на пульте следующий код…
Из-за всеобщей тесноты, царившей на маленькой капсуле, реаниматор, здоровенный такой сундук, стоял вертикально.
— А она как? Не упадет? Как она себя будет чувствовать?
— Не бойтесь – не упадет. Там её несколько секунд поддержит поле… А чувствовать она себя должна хорошо. Её же изъяли из кабины самолета до момента гибели. Даже ран никаких не было. И мы немного приглушили её последние воспоминания. Вам и придется все ей объяснить. Открывайте, открывайте!
Я, безо всякой нужды откашлялся, одернул гимнастерку и привычно согнал складки назад, мельком бросив на себя взгляд в темную панель какого-то экрана. Вроде, все в порядке – воротничок застегнут, ордена на месте, побрит, прическа близка к идеальной. Ну, давай, Тур! Давай!
Реаниматор принял код, раздалось короткое шипение, дверца отошла вперед и убралась в бок. И сразу произошло несколько событий.
У меня лязгнули зубы, адмирал издал звук "Ой!", а Катя медленно открыла глаза. Потом она провела рукой по своему бедру, и ее глаза опасно прищурились…
Да-а, реакция у меня хорошая… Настоящая реакция летчика-истребителя! Дмир все еще радостно пялился на Катю, а я, глупо улыбаясь, уже мелкими шажками, да вдоль по стеночке, пробирался к двери, судорожно нащупывая отведенными за спину руками ее ручку.
Абсолютно голая Катя сделала свой первый и решительный шаг в новом мире. Или про даму надо говорить не "голая", а "обнаженная"? В общем, как ни скажи, а одежды от этого на Кате не прибавится! Странно, что мы еще не попали под ультразвуковой удар женского визга… Где же она? А, вот! Нащупав ручку двери дрожащими пальцами, я дернул ее вниз и, давясь с трудом сдерживаемым хохотом, вывалился из медблока.
Впрочем, визга не последовало и далее. Все же Катерина была летчиком и офицером. Последовал хлесткий звук пощечины, еще один… слабый визг Дмира, его царапанье по двери… А вот таких слов я от Кати как-то не ожидал! Крепко сказано! И к месту.
Дверь приоткрылась, и в ней показалась задранная нога пытающегося смыться с места катастрофы адмирала. Но не тут-то было! Стоило адмиралу только показаться в дверях, как за ним метнулась обнаженная женская ручка и, крепко ухватив его за ворот мантии, дернула обратно! Дверь с грохотом закрылась, в медблоке что-то с грохотом упало и заверещало как молочный поросенок, которого живьем пытаются посадить на раскаленный противень духовки. Еще один хлесткий удар! Так уж и нужно ли мне жениться? А может, подождать? Дверь распахнулась, и, посланный вперед молодецким пинком, адмирал вылетел наружу, прямо в мои объятья…
Точнее – то, что вылетело, адмиралом можно было назвать, лишь обладая большой фантазией. Всхлипывающее и трясущееся от страха существо, с кровавыми царапинами на морде лица, забилось в моих крепких и мужественных руках, заскребло ножками по палубе, пытаясь по-тараканьи скрыться под плинтусом.
Хочешь – беги, родной… Тебе надо собрать всю волю и память в кулак, чтобы еще раз оценить боевые качества пилота ВВС Красной Армии, старшего лейтенанта и орденоносца Екатерины Лебедевой. А мне… Мне предстояло зайти в клетку с только что очнувшимся, и от этого особенно злым, хищником.
Я скромно постучал в дверь.
— Катя, можно я войду?
— Да уж заходите… Поговорим…
Передернув плечами от морозного чувства опасности, я решительно распахнул дверь и вошел. Катерина, одетая в ниспадающе-черные одежды, растрепанная и злая как тысяча чертей, была диво как хороша! Серые глаза опасно сверкали, румянец подчеркивал безупречную кожу лица, маленькая ручка сжимала какую-то медицинскую штуковину, похожую на бокс для шприцов. Как бы не метнула мне в голову, с нее станется…
— Катя! Я…
— Кто вы?! — маленькая ножка показалась из-под мантии. Да она подкрадывается! Внимание, Тур! Атака с передней полусферы!
— Стой, стой, Катя! Я – Виктор! Я тебе сейчас все объясню!
— Вы не Виктор! Где он? Что со мной? Где я?
— Катя, успокойся, присядь вот сюда… — Катя отрицательно замотала головой. — Ну, хорошо… Не хочешь садиться, я так расскажу… Только держись за что-нибудь, не упади… Катя, ты погибла в бою. Тебя вытащили из кабины горящего самолета и оживили. Сейчас ты на космическом корабле, в космосе, у другой планеты, которая и будет теперь твоим новым домом. Смотри…
Я включил обзорный экран. Иллюминаторов в блоке не было. С экрана, мягко переливаясь лазурью океанов, скромно прикрывшись белыми кружевами облаков, на нас взглянула Мать.
— Здесь ты будешь жить, Катя. Теперь это твой мир.
— А Земля? — слабо прошептала Катя.
— Земля отторгла тебя. Там ты погибла, Катя… Там для тебя места уже нет… Реальная история похожа на плотную резину, Катя. Как ее ни тяни, а она все стремится вернуться в свою привычную форму. И, раз случившееся, все равно повторится… Так было и со мной. Я занял тело Виктора Туровцева 25 сентября 1942 года. А 26 октября 1943 года эта самая история меня из этого тела и выбросила. Совсем… Я тоже землянин, но я из другого времени. Сейчас я тебе все расскажу, Катя. Слушай…
* * *— Нет, нет и нет! Я не верю! Вы не Виктор…
— Я тебе и говорю, что я не Виктор, Катя! Так меня звали там, на Земле. Когда мы с тобой познакомились. Но ты помнишь летчика, которого ты спасла после налета на бронепоезд? Который тебя полюбил? Который тебя целовал на аэродроме? Это ведь был я… То есть, о чем это я? Это я и есть. Катя! Катя! Это же я…
Сделав шаг вперед, я попытался обнять ее. Но нет… Мне в грудь, прямо под сердце, уперлась крепкая ладошка.
— Погодите… Значит, вы – Виктор? Тот человек, который меня любил? Который меня целовал и говорил всякие слова? Который подарил мне это?
Черная мантия немного пошевелилась, и я увидел бриллиантовую каплю. Прямо в этой чудной и теплой ложбинке груди… И как они только умеют так делать? Волшебницы…
— Да… — голос меня подвел. Я откашлялся. — Да, это мой подарок… Помнишь, я рассказывал тебе про эту замечательную пожилую даму?
— Помолчите… — лицо Кати почему-то было строгим и напряженным. Казалось, что она к чему-то внимательно прислушивается. — Значит, вы – Виктор, и вы меня любите… любили?
— Да, Катя! Да! Я люблю тебя!
— Дайте мне вашу руку… — и лицо, и голос Кати были безжизненными, холодными.
Она взяла мою правую руку и безо всякого стеснения приложила мою ладонь прямо под свою левую грудь. Нежную и прекрасную грудь, с розовым соском, который я успел заметить только лишь на миг…
— Что вы чувствуете?
Катино сердечко билось испуганным зайчонком…
— Стучит…
— А теперь – у вас.
Я резко побледнел. Проклятье! Проклятье! Долбанный модификант! Чертовы регистраторы и вся эта камарилья… Я потерял свою девушку… Этого она не простит… Этого никто не простит…
Под маленькой, но твердой ладошкой Кати, в спокойном, обычном ритме, размеренно билось безразличное ко всему сердце модификанта…
— Вы не Виктор, вы – чужой… Кто вы?
Голос меня не слушался. Наконец, я смог каркнуть: "Ты права, Катя… Я не Виктор. Я – Тур".
На то, чтобы показать Кате душевую, сил у меня еще хватило…
* * *— Ну, как? Все прошло? Она успокоилась?
Все еще испуганное лицо Дмира выглянуло из рубки. Царапин уже не было. Я посмотрел на него долгим взглядом, а потом врезал кулаком прямо между этих мальчишеских глаз. И еще… И еще…
С разбитого лица адмирала капала кровь. Кровь капала и с моей разбитой руки. Я ведь еще саданул и по переборке… Чтобы не убить эту мелочь. Эту проклятую мелочь, которая отобрала у меня любимую… Отобрала навсегда.
— Вставай, сука… Я тебя убивать не буду… Не заслужил. Тем более – тебя тут нет. Ты ведь там сидишь? Под лампой, за металлическим столом? Вставай, вставай. Все для тебя закончилось… Это лишь легкий выговор с занесением на морду лица. Вставай, сейчас будем садиться.
Я мутно посмотрел на ободранные костяшки кулака. Кожа уже восстанавливалась… Вот и хорошо, вот и здорово. В здоровом теле – здоровый дух… Или как это там? Неважно… Модификант меня не подведет. Один раз подвел – и достаточно… Больше не надо…
— Как тебя отключить, сволочь? Надоел ты мне…
Дмир молча показал на дверь маленького трюма.
— Там? Ну, пошли…
В трюме было тесно. Тут везде тесно, кораблик ведь маленький. Рассчитан на двух наблюдателей. Максимум. А, вообще-то, в корабле обычно работает и живет лишь один регистратор. Или корректор. Вот сейчас мы эту сволочь упакуем, и будет просторнее. Дышать будет легче…
Дмир подвел меня к большому, округлых форм, транспортному кофру. Или сейфу… Не важно.
— Вот здесь антиграв… Включишь его и поведешь… Запомнил?
Я лишь мотнул головой.
— Полезай… А матрица адмирала?
— Она дезактивируется в упаковке. Там есть такие клеммы…
— Ясно. Не болтай. Лезь, давай, надоел ты мне. И это… смени внешность – смотреть на тебя не могу. Ну, пока… До новых встреч… Надеюсь, ты спешить на встречу не будешь? Вот-вот…
Раздалось тихое шипение, дверца транспортного ящика приподнялась. Дмир молча, с видом побитой собаки, нырнул в ящик, нажал какие-то кнопки на маленьком, светящемся зелеными и желтыми огоньками внутреннем пульте, вытянулся и замер. Глаза его закрылись, тело закоченело. Опять раздалось шипение, и дверца медленно опустилась, скрывая моего ненавистного спутника. Все… Теперь – посадка.