- Что Ты делаешь? – изумлённо спросила девушка.
- Я целую ноги того, кто должен быть моим владельцем, - объяснила Мира.
Молодая девушка, бывшая Ваниямпи, поднялась, подошла и встала на колени перед юношей.
- Что Ты делаешь! - пораженно закричал Кабачок.
- Я целую ваши ноги, - объяснила она.
- Но это же – рабский акт! – воскликнул он.
- Да! - гордо сказала она, подняв свою голову, и вызывающе посмотрев на своего парня.
- Мы Одинаковые! – испуганно крикнул он, отскакивая от коленопреклонённой подруги.
- Уже нет, - улыбнулась она, - мы нет. Вы - мужчина, а я - женщина.
- Нет, - закричал он на неё. - Нет!
- Я была бы твоей рабыней, - заметила она.
- Нет, нет. Нет!
- Я раздражаю Вас? Разве я не привлекательна? Разве я не желанна? Разве я не красива? Вы, правда, не хотите владеть мной? – спрашивала девушка.
- Конечно, я хочу владеть тобой! – вдруг зло признал парень. - Только смотреть на тебя означает хотеть владеть тобой! В течение многих лет я хотел этого!
- Ну, так владейте мной, - предложила Клубника.
Он вскрикнул в муке и согнулся, сжимая кулаки.
- Что не так? – удивилась она.
- Это - мысль об обладании тобой, - сказал он. - Это так потоп. Это означает для меня такую мощь, такую радость!
- Ну, так владейте мной, - повторила она.
Он, дрожа, смотрел вниз, на неё.
- Пора уже, что-то ей ответить, - заметил я, - особенно, если Ты не собираешься оставлять её здесь.
Он растерянно и озадаченно посмотрел на меня,.
- Она - белая женщина. Немногие белые женщин, если таковые вообще имеются в Прериях, свободны. Мы идем в стойбище краснокожих. Она привлекательна, так что если Ты не хочешь поработить её, у меня нет сомнений, что кто-то другой сделает это за тебя, - объяснил я, и он снова посмотрел вниз, на девушку.
Я подошёл к волокуше и вытащил катушку узкой, плетёной кожаной верёвки, которую я уже использовал для ошейника Миры, и отрезал подходящий кусок. Остальной моток, я вернул на место.
- Встань, - велел он девушке, и она с готовностью вскочила на ноги.
Я вручил ему отрезок верёвки, но он стоял, замерев, глядя на подругу, а верёвка повисла в его руках.
- Понимаешь ли Ты значение этого? – спросил я у Клубники.
- Да, - твёрдо ответила она.
- Ты можешь добровольно принять статус рабыни, но Ты уже не сможешь так же, свободно выйти из него. Это состояние, как только оно будет применено к тебе, с твоей стороны станет необратимым. Уже не в пределах твоих желаний будет сломать, изменить или исправить это, в любом случае. С этого момента Ты больше не будешь свободным человеком. Ты станешь всего лишь рабыней.
- Я понимаю, - кивнула она, и повернулась к своему другу.
- Я готова, - сказала она. - Сделай меня своей рабыней.
Парню больше ничего не оставалось, кроме как, обмотать темную узкую верёвку три раза вокруг её шеи. Он сделал это аккуратно и не слишком туго. Потом он заплёл два свободных конца, закрывая ошейник, и резко дёрнул свободные концы в разные стороны, затягивая узел, при этом узкий, перевернутый треугольник плоти показался между первыми двумя петлями ошейника, стянутых узлом. Парень отпустил свободные концы верёвки, и они легко упали, свисая, как и у ошейника Миры, между её грудей. Лёгкое прикосновение кожи к груди рабыни может быть полезным для неё, особенно когда она обнажена. Это тонко напоминает ей о том, что она - рабыня. Кроме того, как я уже упоминал, они обеспечивают удобную короткую привязь, с помощью которой можно тянуть её или привязывать, кому как нравится. Ошейник, как и у Миры, будет служить не только для того, чтобы пометить девушку как рабыню, но и по-своему, отличил бы её от собственности краснокожих, ошейники которых обычно представляют украшенную бисером кожаную полосу. Естественно, что молодой человек, познания которого в этих вопросах крайне ограничены, вынужден был следовать конструкции ошейника, который я использовал для Миры. У меня не было по этому поводу никаких возражений. Действительно, выглядело уместным, что две девушки, две бывших Ваниямпи, должны быть в похожих ошейниках. Я решил, что позже объясню ему идентификационные аспекты ошейника, и тогда он сможет, если пожелает, изменить его, или в некотором роде персонализировать, возможно, применив особый узел, ярлык или украшение. С другой стороны, если он захочет оставить всё, как есть, то я против не буду. И мы и девушки, а вскоре и все остальные, отлично поймут рабский статус, в котором состояли наши подопечные.
- Она - симпатичная рабыня, - похвалил я.
- Я всегда хотел владеть тобой! – кричал парень, низким, хриплым, диким голосом, сдавливая её в своих руках.
- Как рабыня я могла бы теперь принадлежать любому мужчине, - сказала она, - но именно Вы завладели мной! Вы тот, кому я действительно принадлежу! – шептала рабыня своему господину.
- Я люблю тебя, - кричал он, всё крепче стискивая её в своих объятиях.
- И я люблю Вас, мой Господин, - закричала она. - Я люблю Вас, мой Господин!
- Я должен овладеть ей, - крикнул нам юноша. - Я не смогу ждать. Идите пока без нас!
- Ничего, мы можем и подождать, - усмехнулся я.
И он повалил в траву свою голую, носящую его ошейник рабыню, столь красивую, уязвимую, беспомощную, дрожащую от нетерпенья, готовую отдаться ему полностью, любящую и любимую.
- О-о-о, как я счастлива! - вскрикнула она, закрывая глаза. – Какая же я счастливая!
- Стойбище, сразу за этой возвышенностью, - показал Кувигнака на вершину холма впереди.
Мы с Кувигнакой утомлённо тащились вверх сквозь высокую траву вверх по склону. Вечерело.
Волокуша следовала позади нас, приблизительно в пятидесяти ярдах. Молодой парень, бывший ранее Ваниямпи, настоял на том, чтобы помогать тянуть их. Мы для него соорудили ещё одну, центральную упряжь. Теперь он тянул, имея по обе стороны, также в ремнях постромок, рабынь Миру справа и белокурую девушку слева от него. Рабыня мужчины обычно следует за ним позади, или слева позади. Для своей девушки он сделал тунику, использовав её бывшее платье Ваниямпи. Оно получилось невероятно коротким, с глубоким декольте, и без рукавов. Туго затянутый на талии поясок, сделанный из скрученной ткани, выгодно подчёркивал изысканные линии её прекрасной фигуры. Такие мизерные и откровенные предметы одежды, так откровенно и бесстыдно выставляющие красоту женщины, обычно рассматриваются свободными женщинами, как скандальные и оскорбительные. Тем не менее, это именно та одежда, в которую девушка, если она рабыня, будет одеваться, если ей вообще разрешат одевать что-либо. В действительности, рабыни склонны радоваться даже такой одежде. Они ценят свободу движений, которую даёт короткая туника, а также получают удовольствие от бесстыдной демонстрации и выставления на показ их желанности и красоты для наглой оценки мужчин. Рабыня парня казалась довольной своей одеждой, хотя это было всё, что ей было позволено носить. Миру я держал нагой, решив, разрешить ей одежду несколько позже. Я улыбнулся своим мыслям. Она когда-то была агентом кюров, и теперь должна была под моей опекой, полной ложкой вкушать своё рабство. Я не сомневался, что она хорошо изучит это.
- Там, - сказал Кувигнака, стоя на гребне небольшого холма, в высокой траве. – Ниже по склону, скрытое за деревьями находится стойбище Касму, как раз рядом с небольшим ручьём. Если присмотришься, Ты сможешь разглядеть некоторые вигвамы.
Я неподвижно стоял на гребне невысокого холма рядом с Кувигнаки. Едва бросив взгляд в неглубокую долину, с деревьями вдоль ручья, и вигвамами, спрятанными среди деревьев, я сразу почувствовал возбуждение. Было здесь нечто ещё, что привлекло моё внимание. Это нечто было на холме позади стойбища, и отчего я пришёл в состояние глубокого волнения.
- Что не так? – удивлённо спросил Кувигнака, заметив мою реакцию.
Я не мог говорить. Моя кровь закипела, мое сердце колотилось где-то у горла. У меня сбилось дыханье, и дрожь пошла по всему телу.
- С тобой всё в порядке, митакола? - забеспокоился Кувигнака.
- Там, - кое-как смог выговорить я, указывая на холм, просматривающийся позади стойбища.
- Что? – спросил он, не понимая моих жестов.
- Вот! Вот же оно! – крикнул я
На том холме росли два дерева! Два белоствольных дерева, приблизительно пятидесяти футов высотой, с блестящими зелёными листьями. Они стояли приблизительно в тридцати - сорока футах друг от друга, и были чётко обрисованы на фоне вечернего неба.
- Что? - спросил Кувигнака.
Я дрожа смотрел на пару одиноко стоящих деревьев.
- Деревья, - крикнул я, не веря своей удаче. – Деревья!
Это были деревья Хогар, названные по имени Хогара, одного из первых исследователей Прерий, обычно растущие вдоль берегов небольших ручьёв или грязных медленных рек. Их форма очень напоминает земные тополя, которые возможно в виде семян попали на Гор.
- Именно из-за тех деревьев, у этого места есть свое имя.
- Как? Как название этого места? – спросил я, поворачиваясь к моему другу.
- Два Пера, - ответил удивлённый Кувигнака.
- А я-то думал, что это было имя, - хлопнул себя по лбу.
- Но это - имя, - Кувигнака был в полном недоумении, - название этого места.
- Кто здесь самый главный из мужчин? – спросил я.
- Всегда был Кахинтокапа, «Тот, Кто Идет Впереди» лидер Наездников Жёлтой Кайилы, - ответил Кувигнака, и вздохнув добавил, - конечно, если он выжил.
- Он, обязан выжить! – закричал я, бросая себя в бешеный бег вниз по склону к стойбищу.
- Подожди! - закричал мне вслед Кувигнака. - Кто-то едет к нам!
- Татанкаса! - радостно крикнул Кэнка, мчащийся к нам из стойбища. Но я пробежал мимо него. Я бежал, как безумный. Он, и возможно Акихока, кто поехал, чтобы вернуть его с охоты, должно быть, встретились с беглецами из праздничного стойбища, и затем с ними добрались досюда.
- Господин! – обрадовано взвизгнула Виньела, но я уже проскочил и мимо неё тоже.
- Подожди! - слышал я крики бегущего за мной Кувигнаки.
Но я не мог ждать, уже вечерело. Это было то самое время для когда щиты вывешивают на треноги позади вигвама, обращая из лицом на запад, чтобы они могли видеть заходящее солнце.
Женщины пораженно смотрели мне в след, когда я спешил через стойбище.
- Татанкаса! - кричали некоторые из них, узнавая меня.
- Татанкаса! - позвал Махпиясапа.
Я раб, и пал на колени перед ним. Он был вождём клана Исбу.
- Ты жив! – счастливо закричал он. - Моё сердце поёт от радости!
- Господин! Где вигвам Кахинтокапы! – спросил я, унимая дыхание.
- Там, - озадаченно показал рукой Махпиясапа.
- Благодарю вас, Господин!
Я сжимал кулаки. От нетерпенья.
- Ты можешь подняться, - разрешил Махпиясапа, заметив мою спешку.
Я прыгнул на ноги, и рванулся в направлении указанном вождём Исбу.
- Татанкаса! – остановил меня Махпиясапа.
- Да?
- Ты не знаешь что-нибудь о Хси? – тревожно спросил он.
- Пусть ваше сердце летит высоко и поёт ещё громче, Господин, - ответил я. -Ваш сын жив!
Я указал назад на косогор, вниз по которому юноша, бывший Ваниямпи, Мира и Клубника тянули волокушу. Махпиясапа с сияющим от радости лицом, поспешил расстаться со мной для более важных дел. Я видел объятия Кувигнаки и Кэнки. Видел Виньелу, стоявшую в стороне, вне себя от радости. Многие обитатели стойбища выбегали, чтобы встретить их.
Я стремительно понёсся дальше на поиски вигвама Кахинтокапы, придерживаясь указанного Махпиясапой направления.
Я остановился, отдышался и затем медленно обошёл вокруг вигвама. Я чувствовал тёплое вечернее солнце, ласкающее мою спину. Никогда прежде я не видел щит Кахинтокапы вне его чехла, даже когда я первый раз повстречал его, давно, вместе с Кэнкой и его Всеми Товарищами, около места разгрома обоза и колонны наемников.
Для воина является обычным делом держать свой щит в чехле или кожухе, если нет непосредственной опасности. Ещё его достают, конечно же, когда необходимо выставить его на солнце, выставить, чтобы он напитался силой и магией от жёлтой, животворящей, сверкающей звезды двух миров, Сола или «Тор-ту-Гор» - Света Над Домашним Камнем.
Я долго стоял и зачарованно смотрел на щит, висящий на треноге, впитывая последние лучи заходящего летнего Солнца. Он немного качался назад и вперед, и поворачивался от лёгкого ветерка. Из уважения к чувствам краснокожих, я озаботился, чтобы не позволить моей тени закрыть щит от солнечных лучей. Точно так же никто не проходит между гостем и огнем в вигваме, не попросив его прощения.
Я услышал Кувигнаку и Кэнку, подходящих сзади. Они, также, посмотрели на щит.
- Вы видите это? – спросил я.
- Конечно, - ответил Кувигнака.
- Тот охотник, давно, в снегах, это был Кахинтокапа.
- Я тебя не понимаю, - растерянно сказал мой друг.
- Два Пера, - объяснил я, - были не именем мужчины, а названием этого места.
- О чём это он говорит? – теперь уже и Кэнка заинтересовался моим состоянием.
- Понятия не имею, - пожал плечами Кувигнака.
- Да вы посмотрите же на щит, - воскликнул я.
Мы все вместе уставились щит. С него на нас смотрела прорисованная до мельчайших деталей, раскрашенная красками и обведённая черный цветом, голова кюра. Это была широкая, дикая собакоподобная голова. Особенно тщательно были изображены глаза зверя. Они, казалось, рассматривали нас. Левое ухо было наполовину оторвано.
- Это - Зарендаргар, Безухий, - объяснил я им.
- Какой Зарендаргар? - спросил Кувигнака.
- Тот, с кем я однажды, давным-давно, в далеком месте разделил пагу, -вздохнув, сказал я.
- Это – магический помощник Кахинтокапы, - напомнил Кэнка.
- Я хотел бы свести с ним знакомство, - встрепенулся я.
- Такие существа являются очень личными, - объяснил Кэнка. - Это сакральные существа. Они появляются во снах, в видениях. Как один человек может увидеть магического помощника другого человека?
- Я должен поговорить с Кахинтокапой, - заявил я.
- Кахинтокапа тяжело ранен, - покачал головой Кэнка.
- Вы можете сообщить ему о моём желании?
- Мы сделаем это, - пообещал Кувигнака.
Я рассматривал на изображение на щите. Сходство с оригиналом было поразительным. Сейчас, среди разных вещей на волокуше, захваченных из вигвама Гранта, хранилась кожа истории, попавшая в мои руки в дельте Воска, приблизительно в четырех пасангах от Порт-Кара. На этой коже, была изображена история охоты и явления помощника из мира духов. Эта кожа, стала причиной, прибытия в Прерии не только Кога с Сардаком и их союзников, но и меня самого. В заключение истории на коже, художник изобразил портрет своего магического помощника, нанесённый на щит. Портрет Зарендаргара был абсолютно узнаваем. И вот теперь, глубоко в Прериях, к северу от Реки Северная Кайила, в землях клана Касму племени Кайила, я лично рассматривал тот самый щит.
Я обернулся, и увидел, что вокруг нас собрались уже несколько человек.
Но я смотрел мимо них, вдаль, на просторы, открывающиеся за границами стойбища, на колышущиеся от вольного ветра травы. За тем я снова повернулся к Кувигнаке и Кэнке.
- Я должен поговорить с Кахинтокапой.
- Ты всё же собираешься искать этого магического помощника? - поинтересовался Кэнка.
- Да, - твёрдо сказал я.
- Если Ты хочешь сделать это, - предупредил Кэнка, - Ты должен поступать в соответствии с нашими путями.
- Я сделаю всё, что Вы потребуете.
- Мы с Кувигнакой будем говорить с Кахинтокапой, - пообещал Кэнка. - Мы будем говорить от твоего имени.
- Я благодарен вам, - сказал я.
35. В месте видений
- Тело никогда не вернёшь, - сказал я.
- Это не так у Тачаков, - ответил Камчак из Тачаков.
Холодный ветер пронёсся через плоскую вершину на верхнем уровне Башни Правосудия Ара.
Это были холодные камни приблизительно в двадцати пасангах к западу от стойбища Два Пера.
Снова я держал траву и землю с Камчаком из Тачаков. Я мог чувствовать этот холод в моих руках, между моими пальцами.
Начинался дождь. Дождь смыл грязь и траву с моих рук. Мосты Тарны были серыми и прохладными в затяжном моросящем дожде.
Издалека слышался рев толпы на Стадионе Тарнов Ара.
Я вышел из ванн Ара. Они показались мне неожиданно холодными.
Серебряная маска казалась неестественно большой. Женский голос, из-за неё, казавшийся далеким, был вне себя от гнева.
- Мы встретимся снова! – услышал я.
Тарн ударял крыльями, удаляясь от крыши дворца. Ар удалялся от нас.
Дора была кораблём, тарновым кораблём, кораблём вооружённым таранным выступом, мелкосидящим, прямо-килевым, облицованным медью, с прямыми парусами, с зеленым корпусом, затруднявшим обнаружение в катящихся волнах моря Тасса.
Лара, бывшая Татрикс Тарны, стояла на коленях передо мной на алом коврике, в лагере Тарго Сильвера, с мольбой протягивая мне двух жёлтых шнура.
Миск, ночью, стоял в траве около Сардара, высокий, стройный и величественный на фоне гореанских лун, на небольшом выступе, ветер шевелил его антенны.
Возможно, я должен был возвратиться той ночью в таверну Сарпедона в Лидиусе, чтобы посмотреть, как танцует Вэлла. Но у меня были дела.
Как роскошно смотрятся женщины в ошейниках мужчин!
Небо было белым от молний. Это была великая симфония грома.
- Это - ураган камней! - кричал Хассан, а ревущий ветер трепал его бурнус.
- Однако будет холодно сегодня вечером, - размышлял Инмак, склоняясь над кремневым наконечником его гарпуна, и методично точа его оселком, в пляшущем свете маленькой масляной лампы залитой жиром морского слина.
- Да, - согласился я.