Они сидели молча и прислушивались к дорогостоящей тишине Хольменколлена.
— Это Асаев выстрелил тебе в голову? — спросила наконец Беата.
Харри дотронулся пальцем до нового шрама на лбу:
— Почему ты думаешь, что это шрам от пули?
— Действительно, что я знаю о пулевых ранениях, я ведь всего-навсего криминалист.
— Ладно, это сделал один парень, который работал на Асаева, — ответил Харри. — Три выстрела с близкого расстояния. Две пули в грудь. Третья в голову.
Беата посмотрела на Харри и поняла, что он говорит правду. Но это была не вся правда.
— И как с такими ранениями можно выжить?
— Я двое суток не снимал с себя пуленепробиваемый жилет, поэтому пора ему уже было и пригодиться. Но выстрел в голову меня отключил. И лишил бы меня жизни, если бы не…
— Если бы не?..
— Если бы тот парень не помчался в пункт оказания медицинской помощи на улице Стургата. Он угрозами заставил врача прийти ко мне. И это меня спасло.
— Что ты такое говоришь? Почему я ничего об этом не слышала?
— Врач залепил мне рану и собирался отправить в больницу, но я вовремя очнулся и позаботился о том, чтобы оказаться дома, а не в больнице.
— Почему?
— Не хотелось поднимать шум. Как поживает Бьёрн? Девушку себе не завел?
— Этот парень… сначала он пытался застрелить тебя, а потом спас? Кто…
— Он не пытался застрелить меня, это был несчастный случай.
— Несчастный случай? Три выстрела — это не несчастный случай, Харри.
— Если у тебя ломка от «скрипки» и ты держишь в руках «одессу», такое может случиться.
— «Одессу»?
Беата знала это оружие. Дешевая копия русского Стечкина. На фотографиях «одесса» больше всего походила на сварную конструкцию, выполненную талантливым учеником сварщика, на бесформенный гибрид пистолета и автомата. Но он пользовался популярностью у русских урок, профессиональных преступников, потому что мог стрелять как одиночными, так и очередями. Легкое нажатие на курок «одессы» — и ты выпустил две пули. Или три. Внезапно ей пришло в голову, что для «одессы» использовались пули редкого калибра девять на восемнадцать миллиметров, такие же, какими был убит Густо Ханссен.
— Хотела бы я посмотреть на это оружие, — сказала она и заметила, как взгляд Харри непроизвольно скользнул в гостиную. Беата повернулась, но не увидела в гостиной ничего, кроме старинного черного углового шкафа. — Ты так и не ответил, кто был тем парнем.
— Это неважно, — ответил Харри. — Он уже давно находится вне твоей юрисдикции.
Беата кивнула:
— Ты защищаешь человека, который чуть не лишил тебя жизни.
— Поэтому то, что он меня спас, ценно вдвойне.
— Поэтому ты его защищаешь?
— Часто остается загадкой, почему мы решаем защитить того или иного человека.
— Да, — сказала Беата. — Возьмем, к примеру, меня. Я защищаю полицейских. Поскольку я занимаюсь распознаванием лиц, я присутствовала на допросе бармена из заведения, известного как «Приходи таким, какой ты есть». Того самого, где высокий светловолосый мужчина со шрамом от уголка рта до уха убил перевозчика наркотиков, работавшего на Асаева. Я показала бармену фотографии и долго с ним разговаривала. И как ты знаешь, визуальной памятью очень легко манипулировать. Свидетели не помнят того, что, как им кажется, они помнят. В итоге бармен совершенно уверился, что тот человек в баре точно не был тем Харри Холе, фотографии которого я ему показывала.
Харри посмотрел на нее и медленно кивнул:
— Спасибо.
— Я собиралась сказать, что меня не за что благодарить, — ответила Беата, поднося ко рту чашку кофе. — Но что случилось, то случилось. И у меня есть идеи насчет того, как ты можешь отблагодарить меня.
— Беата…
— Я защищаю полицейских. Ты знаешь, что я близко к сердцу воспринимаю гибель полицейских при исполнении обязанностей. Джек… И мой отец… — Она невольно коснулась рукой сережки. Это была пуговица от отцовского мундира, переплавленная в сережку. — Мы не знаем, кто будет следующим, но я сделаю что угодно, лишь бы остановить этого дьявола, Харри. Что угодно. Ты понимаешь?
Харри не ответил.
— Прости, но ты, конечно, понимаешь, — тихо произнесла Беата. — У тебя тоже есть мертвецы, о которых ты думаешь.
Харри коснулся чашки тыльной стороной правой руки, как будто она замерзла, потом встал и подошел к окну. Постояв немного, он заговорил:
— Как тебе известно, сюда явился убийца и чуть не лишил жизни Ракель и Олега. И это произошло по моей вине.
— Это было давно, Харри.
— Это было вчера. Это всегда будет вчера. Ничего не изменилось. Но я все равно пытаюсь. Пытаюсь измениться сам.
— И как успехи?
Харри пожал плечами:
— Бывают взлеты и падения. Я тебе рассказывал, что всегда забывал купить подарок на день рождения Олега? Хотя Ракель напоминала мне об этом дне за несколько недель, информация стиралась из моей памяти и заменялась какой-нибудь другой. Я приезжал к ним, видел празднично украшенный дом, и мне всегда приходилось прибегать к одному и тому же старому трюку… — Уголок рта Харри пополз вверх, и на лице появилась слабая улыбка. — Я говорил, что мне надо съездить купить сигарет, бросался в машину, несся к ближайшей бензоколонке и покупал пару CD-дисков или что-нибудь в этом роде. Мы знали, что Олег догадывается о том, что происходит, и у нас с Ракель был договор. Когда я входил в двери, Олег стоял и смотрел на меня своим мрачным обвиняющим взглядом. Но прежде чем он успевал обыскать меня, Ракель кидалась меня обнимать, словно мы не виделись целую вечность. Она доставала диски или что-то другое у меня из-за ремня, ловко прятала и уходила. А потом на меня набрасывался Олег. За десять минут Ракель успевала упаковать подарок, подписать его и все такое.
— И?
— Недавно у Олега был день рождения. Он получил от меня упакованный подарок и сказал, что не узнал почерк на открытке. Я ответил: это потому, что почерк мой.
Беата улыбнулась:
— Милая история. Хеппи-энд и все дела.
— Послушай, Беата. Я всем обязан этим двум людям, и я по-прежнему в них нуждаюсь. Мне очень повезло, что они тоже во мне нуждаются. Ты мать и знаешь, какое это благословение и проклятие — быть кому-то нужным.
— Да. И я пытаюсь сказать, что нам ты тоже нужен.
Харри вернулся к столу и облокотился на него:
— Не так, как тем двоим, Беата. На работе не бывает незаменимых людей, даже…
— Конечно, мы сможем заменить убитых. К тому же один из них был пенсионером. И мы найдем достаточно людей, чтобы заменить тех, кого еще убьют.
— Беата…
— Ты видел это?
Харри не взглянул на фотографии, которые она вынула из сумочки и положила на стол.
— Он весь переломан, Харри. Ни одной целой кости не осталось. Даже у меня возникли проблемы с идентификацией.
Харри по-прежнему стоял. Как хозяин, намекающий гостю, что уже поздно. Но Беата продолжала сидеть, попивая кофе, и не трогалась с места. Харри вздохнул. Беата сделала следующий глоток:
— Кажется, Олег собирался изучать право после возвращения из реабилитации? А потом поступать в Полицейскую академию?
— Откуда ты это знаешь?
— От Ракели. Я поговорила с ней, перед тем как прийти сюда.
Светло-голубые глаза Харри потемнели.
— Что?
— Позвонила ей в Швейцарию и рассказала, о чем идет речь. Это совершенно неподобающий поступок, и я извинилась. Но я уже говорила, что готова на что угодно.
Губы Харри зашевелились, произнося беззвучное проклятие.
— И что она ответила?
— Что тебе решать.
— Ну понятно.
— Поэтому сейчас я прошу тебя, Харри. Я прошу тебя ради Джека Халворсена. Ради Эллен Йельтен. Я прошу тебя ради всех погибших полицейских. Но прежде всего ради тех, кто еще жив. И ради тех, кто, может быть, станет полицейским.
Харри яростно задвигал челюстями:
— Я не просил тебя манипулировать свидетелями ради меня, Беата.
— Ты никогда ни о чем не просишь, Харри.
— Хорошо. Уже поздно, и я собирался попросить тебя…
— …уйти, — кивнула она.
Во взгляде Харри появилось выражение, которое заставляло людей повиноваться. Поэтому она встала и вышла в коридор, надела куртку, застегнулась. Харри стоял в дверях кухни и наблюдал за ней.
— Мне жаль, что я в отчаянии, — сказала она. — С моей стороны было неправильно так вмешиваться в твою жизнь. Мы делаем свою работу. Это просто работа. — Она почувствовала, что голос вот-вот подведет ее, и быстро закончила свою мысль: — И ты, конечно, прав, должны существовать правила и границы. Пока.
— Беата…
— Спокойной ночи, Харри.
— Беата Лённ.
Беата уже распахнула входную дверь и хотела побыстрее выйти, пока он не заметил слез в ее глазах. Но Харри придержал дверь рукой. Голос его прозвучал у нее над ухом:
— А вы подумали, как убийце удалось заставить полицейских добровольно прийти на старые места преступлений в дни, совпадающие с датами совершения первоначальных убийств?
Беата отпустила ручку двери:
— Что ты хочешь сказать?
— Я хочу сказать, что читаю газеты. В них писали, что полицейский Нильсен приехал в Триванн на автомобиле «гольф», который оставил на стоянке, и что в снегу на дороге, ведущей к будке, остались только его следы. И что у вас есть видеозаписи с бензоколонки в Драммене, подтверждающие, что непосредственно перед убийством Антон Миттет был в своей машине один. Они ведь знали, что полицейских совсем недавно убили именно таким образом. И все равно приходили.
— Конечно, мы об этом размышляли, — сказала Беата. — Но не нашли убедительного ответа. Мы знаем, что незадолго до убийств им звонили из телефонов-автоматов, расположенных недалеко от мест преступлений. Наверное, они понимали, кто им звонит, и думали, что им выпал шанс самостоятельно поймать убийцу.
— Нет, — возразил Харри.
— Нет?
— Криминалисты нашли в бардачке машины Антона Миттета незаряженный пистолет и коробку патронов. Если он думал, что идет на встречу с убийцей, он бы как минимум зарядил перед этим пистолет.
— Может быть, у него не было на это времени до того, как он туда приехал, а убийца ударил еще до того, как он успел открыть бардачок, и…
— Ему позвонили в десять тридцать одну, он заправил бензин в десять тридцать пять. Так что у него было время залить бензин после того, как ему позвонили.
— Может, он был на исходе?
— Нет. «Афтенпостен» выложила в Интернет видеозапись с бензоколонки под заголовком: «Последние снимки Антона Миттета до казни». На них виден человек, который заливает в бак бензин не дольше тридцати секунд, а это значит, что бак у него был полон. Так что у Миттета было море бензина, чтобы доехать до места преступления и вернуться домой, а это еще раз подтверждает, что он никуда не спешил.
— Хорошо, значит, он мог зарядить пистолет там, но не сделал этого.
— Перейдем к Триванну, — сказал Харри. — В бардачке «гольфа» Бертиля Нильсена тоже лежал пистолет, который он не взял с собой. Итак, у нас есть два полицейских, имеющих опыт в расследовании убийств, и оба приходят на места, где были совершены нераскрытые преступления, хотя знают, что один из их коллег недавно был убит таким же образом. Они могли взять с собой оружие, но не сделали этого, хотя у них, вполне очевидно, было достаточно времени. Дисциплинированные полицейские, которые перестали играть в героев. О чем все это говорит вам?
— Ладно, Харри, — ответила Беата, повернулась и прислонилась спиной к двери так, что та ударилась о стену. — О чем это должно сказать нам?
— Это должно сказать вам вот что: они не думали, что идут ловить убийцу.
— Ну ладно, не думали. Может, они думали, что идут на свидание с хорошенькой женщиной, которая возбуждается от секса на месте совершения преступления.
Беата хотела пошутить, но Харри без промедления ответил:
— Но им звонили совсем незадолго до встречи.
Беата задумалась:
— Что, если убийца выдал себя за журналиста, который хочет побеседовать о других нераскрытых преступлениях, после того как в прессе стали говорить об одном из них? И попросил Миттета встретиться поздно вечером, чтобы у фотографа была возможность сделать снимки с правильным настроением?
— Для того чтобы попасть на места преступлений, надо постараться. По крайней мере, в Триванне. Я так понял, что Бертиль Нильсен приехал из Недре-Эйкера, а значит, он ехал более получаса. А серьезные полицейские не станут бесплатно работать ради того, чтобы в прессе появились новые шокирующие статьи о преступлениях.
— Когда ты говоришь, что они не станут работать бесплатно, ты имеешь в виду…
— Да, именно так. Я думаю, они полагали, что это как-то связано с их работой.
— Что им позвонил коллега?
— Мм.
— Убийца звонит им, выдает себя за полицейского, работающего на месте преступления, потому что… потому что оно потенциально является местом, в котором палач полицейских может нанести новый удар, и… и… — Беата потянула за сережку, выплавленную из форменной пуговицы, — и говорит, что им нужна его помощь, чтобы реконструировать первоначальное убийство!
Когда Харри рассмеялся, она подумала, что улыбается, как школьница, которая только что дала учителю правильный ответ и покраснела от этого.
— Теплее, теплее! Если учесть ограничения по сверхурочным, я думаю, Миттет удивился, что его вызвали посреди ночи, а не в рабочее время, когда вокруг, помимо прочего, светло.
— Я сдаюсь.
— Ну же, — сказал Харри. — Какие звонки от коллег могут заставить тебя поехать куда угодно посреди ночи?
Беата стукнула себя по лбу.
— Конечно, — произнесла она. — Какими же мы были идиотами!
Глава 18
— Что ты такое говоришь? — спросила Катрина, дрожа под холодными порывами ветра. Они стояли на крыльце желтого дома на улице Бергслиа. — Он звонит своим жертвам и сообщает, что убийца полицейских снова нанес удар?
— Просто и гениально, — сказала Беата, убедилась, что ключ подходит к двери, повернула его и отперла замок. — Им звонит некто и представляется следователем по раскрытию убийств. Он просит их немедленно приехать, ведь они знакомы с обстоятельствами предыдущего убийства на этом месте, а ему нужна информация, которая может помочь расставить приоритеты, пока следы еще свежи.
Беата первой зашла внутрь. Конечно, она узнала помещение. Криминалист никогда не забудет место преступления, и это не просто штамп. Она остановилась в гостиной. Солнечный свет проникал в окно и косыми прямоугольниками ложился на голый, равномерно выскобленный деревянный пол. В последние годы здесь оставалось не слишком много мебели, после убийства родственники наверняка вывезли бо`льшую ее часть.
— Интересно, — сказал Столе Эуне, заняв позицию у одного из окон, откуда открывался вид на лес в просвете между домом и тем, что, по его предположениям, было школой района Берг. — Преступник в качестве приманки использует истерию вокруг убийств, которую сам же и создал.
— Если бы такой звонок раздался у меня, он показался бы мне абсолютно правдоподобным, — заметила Катрина.
— Именно поэтому они и приезжают туда без оружия, — подхватила Беата. — Они считают, что опасность позади. Что полиция уже прибыла на место, поэтому у них есть время по дороге спокойно заправиться бензином.
— Но, — сказал Бьёрн, чей рот был забит хлебцами «Васа» со вкусом икры, — почем убийца знает, что жертва ничего не брякнет другому коллеге и не выяснит, что никакого убийства не было?
— Возможно, убийца велел им ни с кем не обсуждать это дело до особого распоряжения, — ответила Беата, неодобрительно поглядывая на крошки от хлебцев, сыпавшиеся на пол.
— Снова правдоподобно, — произнесла Катрина. — Полицейские с опытом расследования убийств такому не удивятся. Они знают, что мы стараемся как можно дольше держать в тайне факт обнаружения трупа, если нам это кажется важным.
— А почему это может быть важным? — спросил Столе Эуне.
— Убийца может маленько ослабить бдительность, пока думает, что труп еще не нашли, — ответил Бьёрн, откусывая очередной кусок хлебца.
— И вот все это Харри взял и выпалил просто так? — спросила Катрина. — Просто начитавшись газет?
— Иначе он не был бы Харри, — сказала Беата и услышала, как по другой стороне улицы промчался поезд метро.
Из окна была видна крыша стадиона «Уллевол». Слишком тонкие окна не могли заглушить шум движения по Третьему кольцу. Беата вспомнила, как было холодно и как они замерзли, несмотря на то что поверх обычной одежды надели белые комбинезоны криминалистов. Ей еще пришла тогда в голову мысль, что не только из-за температуры воздуха на улице в этой комнате нельзя было не замерзнуть. И возможно, она потому так долго стояла пустой, что потенциальные квартиросъемщики или покупатели могли почувствовать этот холод. Холод историй и слухов.
— Ну и ладно, — сказал Бьёрн. — Он додумался, как убийца заманил к себе офицеров. Но мы и без него знали, что они явились туда добровольно и самостоятельно. Так что он не то чтобы совершил квантовый скачок в расследовании, или как?
Беата подошла к другому окну и просканировала взглядом окрестности. Бойцов «Дельты» можно прекрасно спрятать в лесу, в низине перед рельсами метро, а также в соседних домах по обеим сторонам. Короче говоря, надо было окружить дом.
— Он всегда был человеком, выдающим простейшие идеи, только вот потом ты никак не можешь понять, почему не додумался до этого сам, — сказала она. — Крошки.
— Чего? — спросил Бьёрн.
— Крошки от хлебцев, Бьёрн.