Ворота открылись, «Лексус» выехал со двора. А ворота открылись, потому что у Вики были ключи и от дома, и от Катиной машины…
Но не могла Кривичева зарезать своего мужа. Да и зачем ей это?.. Если только для того, чтобы положить конец изменам. И отомстить за свою поруганную честь… Но это вряд ли. Да и зачем ей убивать собственного мужа в чужом доме?..
Сипачева забрал наряд, который вызвал Табачный. Платон Александрович не хотел сам ехать в управление, но Юру с Женей к дому подвез.
— Завтра утром на службу, — предупредил начальник.
— Как штык!
Юра вышел из машины сам, помог выбраться Жене. Ночь уже во второй своей половине, спать хочется, сил нет. А еще домой ехать. Впрочем, ему не привыкать к таким перипетиям.
— Он что, не даст тебе выспаться? — зевнула в кулак Женя.
— На пенсии высплюсь.
— На какой еще пенсии?
— У нас так говорят…
Они зашли в подъезд, поднялись на четвертый этаж, Женя своим ключом открыла дверь.
— Спокойной ночи! — Плошников потянулся к ней, чтобы поцеловать в щеку.
Но Женя подставила губы. Правда, поцелуй длился всего мгновение.
— Ты что, уезжаешь?
— Ну, мне пора…
— Мог бы и остаться. — Женя взяла его за руку и уверенно втащила за собой в квартиру.
— Да не могу я, — мотнул головой Юра.
Но Женя его не слушала. Она закрыла дверь, вжикнула молнией, прижалась к его груди, охватив себя полами Юриной куртки.
— А с Ритой познакомиться? — шепотом спросила она.
— Я с ней знаком.
— Ты знаком с ней как с обвиняемой. А она невиновная… Это Сипачев виноват… Или Вика? — Женя вдруг замерла в тревожном ожидании.
— При чем здесь Вика?
— Да черт его знает!
Женя оттолкнулась от него и бросилась в спальню, где находилась ее сестра. Плошников остался на месте, не пошел за ней. Вдруг Маргарита спит голышом, объясняйся потом…
Женя сама вышла к нему. Из ее груди вырвался вздох облегчения.
— Спит! — перекрестилась она. — Как убитая спит. Но не убитая, живая.
— А ты думала, что Вика ее отравила?
— Пришла вдруг такая мысль…
— Зачем ей это?
— А зачем она к нам приходила?
— Риту отравить?
— А вдруг? Не будет Риты, и дело закроют. Или нет?
— Одно дело закроют, другое откроют. По факту отравления. Зачем оно Вике нужно?
— Ну, не знаю… Знаю только, что неспроста она к нам приперлась. Высматривает, вынюхивает. Подслушивает.
— Подслушивает, — кивнул Плошников.
Он хорошо помнил, как Вика вышла из машины и подала голос, как только Сипачев заговорил о ней. Но, в принципе, никто не запрещал ей слушать, а женщины — сами по себе народ любопытный. И порою несдержанный…
— А зачем ей это?
— А тебе?
— Что мне? — не поняла Женя.
— Ты же тоже слышала, как мы Сипачева допрашивали. Зачем ты слушала?
— Интересно…
— И Кривичевой интересно.
— Да, но у нее нездоровый интерес… И вообще, мутная она.
— Не знаю, не знаю…
Честно говоря, Юре сейчас не хотелось вспоминать о Кривичевой: и без нее голова кругом. И спать хочется.
— Ты что, ее защищаешь? — возмутилась Женя.
Плошников понял, что пора уходить.
— Пока! До завтра! — Он чмокнул девушку в щеку, повернулся и был таков.
— Да пошел ты! — донеслось вслед. — Катись к этой!..
Но ехать к Вике Юра не собирался. И на розыск Майоровой не отправился. Хотя чутье подсказывало, что в самое ближайшее время придется заняться любовницей Кривичева. Без Кати картина преступления будет неполной.
Кривичев по-прежнему пребывал в коме, а Табачный вел себя так, будто тот уже умер. Как будто не покушение произошло, а убийство. Впрочем, ничего удивительного в этом не было. Преступление само по себе резонансное, и случилось оно в первый день его службы в новой должности.
— Экспертиза еще не дала полноценного заключения, — Табачный посмотрел на Патрикеева, перевел взгляд на Плошникова. — Но уже можно утверждать, что в доме Майоровой обнаружены следы крови Кривичева. Можно делать предположения.
Табачный взял паузу, но никто не решился вставить слово. Всем своим видом он давал понять, что предположения должен делать он.
Майор обратился к Плошникову:
— Что скажешь, Юра?
Прежде чем взять слово, Плошников прокашлялся в кулак. В горле вдруг запершило.
— Кривичев подвез Гаеву к магазину, а сам уехал. А почему уехал?.. Возможно, к нему в машину подсела Майорова. И уговорила его ехать к ней домой, на улицу Фрунзе.
— Уговорила?.. Может, он сам к ней поехал?
— Зачем ему ехать к ней, если у него есть свой дом? Жена оказала бы ему помощь.
— А он поехал к любовнице, и ты считаешь это нелогичным?
— Ну, логично — не логично… — пожал плечами Юра. — У меня нет любовницы. И я незнаком с логикой, которая могла двигать Кривичевым. На его месте я бы отправился к жене… Или в больницу. Если ему было плохо.
— Значит, Катя к нему подсела?
— Это можно выяснить у Сипачева.
— Закрылся Сипачев. Ничего не делал, ничего не знаю… И где Катя, не знает. А нужно узнать.
— Надо бы к ее матери съездить.
— От этой печки и пляши… — кивнул Табачный. — Ну, чего сидишь? Вперед!
Юра улыбнулся. Он так и знал, что именно ему поручат это дело.
Увидев удостоверение, женщина обморочно закатила глаза. И руку к сердцу приложила. Плошников невольно шагнул к ней, чтобы подхватить, не дать упасть. Валентина Дмитриевна — женщина худенькая, стройная, веса в ней немного — ему бы не составило труда удержать ее. И, пожалуй, это бы доставило ему определенное удовольствие. Она хоть и в возрасте, но для своих сорока с хвостиком лет выглядела очень хорошо. Красивая женщина. Катя вся в мать.
Но Майорова отгородилась рукой, удерживая сыщика на расстоянии. Ей совсем не хотелось, чтобы кто-то лапал ее. Тем более сердце у нее в порядке, и падать она не собиралась.
— С Катей что-то? — испуганно спросила она.
— Ее парень задержан. По обвинению в преступлении.
— А с ней что?
— Ничего.
— А о каком парне вы говорите? — возвращаясь к жизни, спросила она.
— А разве Вадим не был у вас, не брал ключи от ее дома?
— Вадим?.. Вадим был.
— И ключи брал?
— Брал… А за что его задержали?
Плошников мог бы ответить на этот вопрос, но не сейчас, на пороге дома. Если бы в квартиру пригласила, напоила чаем. Хорошо бы кипяточку с мороза.
— Мне бы с Катей поговорить.
— Так нет Кати…
— А где она?
— Так неделю уже нет… Места себе не нахожу!
— Мы можем об этом поговорить?
— Да, конечно! — спохватилась женщина.
Она провела его на кухню, разрешив не разуваться. И кофе предложила. Для этого у нее на столе стояла дорогая кофемашина. И гарнитур не из дешевых. Ремонт в современном стиле. Или Валентина Дмитриевна сама неплохо зарабатывала, или дочка через своего богатого любовника помогала.
— Вы в полицию обращались? — усаживаясь за стол, спросил Плошников.
— Нет… А надо было? — Майорова посмотрела на него с осуждением. С осуждением самой себя. Действительно, ей сразу нужно было обратиться в полицию.
— Вы, наверное, думали, что она в Балаково уехала?
— Да, думала… А вы знаете?
— Вадим говорил. Он ездил в Балаково, но Катю там не нашел.
— Да, ездил… А вчера к ней домой поехал, на Фрунзе…
— Да, мы были там.
— И все-таки, что он сделал?
Плошников решил не отвлекаться и проигнорировал вопрос.
— А почему Катя могла в Балаково уехать? Вы с ней поссорились?
— С чего вы взяли? — Валентина Дмитриевна удивленно повела бровью.
— Ну, если после прошлой ссоры она туда уехала, то и сейчас могла.
— Да, да, вы правы… Мы с ней поссорились.
— Когда?
— В начале прошлой недели…
— Из-за чего?
— Мне кажется, вы проявляете нездоровый интерес к моей дочери.
— Мы проявляем интерес к ее парню. А Вадим нам рассказал, что Катя пропала. А если человек пропал, его нужно найти, — сказал Плошников.
— Вы что-то недоговариваете, — Майорова качала головой, настороженно глядя на него. — Так и не сказали, за что задержан Вадим.
— У него произошел конфликт с Дмитрием Кривичевым. Знаете такого?
— Ну конечно!.. Они что, подрались?
— Что-то в этом роде.
— Когда-нибудь это должно было произойти.
— Почему вы так думаете?
— Вадим уже давно бегает за Катей, а у нее роман с Димой. Если вам известны обстоятельства этого, с позволения сказать, романа… — женщина сокрушенно вздохнула и замолчала под тяжестью нахлынувших эмоций.
— Насколько мне известно, Кривичев подарил Кате дом и машину.
— А разве это может заменить полноценную семью?
— Я так понимаю, вы были против их отношений?
— А разве это может заменить полноценную семью?
— Я так понимаю, вы были против их отношений?
— Не то чтобы против. Но восторга не испытывала…
— Может быть, вы на этой почве и поссорились с дочерью.
— Да, на этой почве… — кивнула Майорова. — Это все из-за Диминой жены.
— Продолжайте.
— Ее, кажется, Виктория зовут… Так вот эта Виктория посмела подойти к моей дочери и нагло ей угрожать. Если, сказала, Катя не оставит Диму в покое, у нее возникнут большие проблемы.
— Да, в жизни такое возможно.
— Как будто Катя подстилка какая-то… Вот я и подумала, что ей нельзя сдаваться! — распалилась Валентина Дмитриевна.
— И что вы ей посоветовали? — подлил масла в огонь Плошников.
— Я посоветовала? Да, я посоветовала! Хватит, говорю, унижаться перед этим! Пора ставить вопрос! Или я, или жена!.. В смысле, Катя…
— Да, я знаю, Катя повела свою игру.
— Повела игру? Да, она повела свою игру!..
— И что?
— Да ничего, — Майорова опустила плечи, как будто из нее выпустили воздух.
— Кривичев нашел себе новую любовницу? — спросил, как подытожил, Юра.
— Вы и это знаете? — уныло глянула на него женщина.
— А Катя знала?
— Да, узнала…
— Как?
— Ну, если она вела игру, она должна была наблюдать за Димой.
— Наблюдать — это, значит, следить за ним?
— И это тоже…
Плошников хотел сказать, до чего довела такая слежка, но это был крюк в обход главной темы разговора.
— Значит, вы поссорились с дочерью?
— Не то чтобы поссорились… Катя накричала на меня, сказала, чтобы я больше не лезла к ней со своими дурацкими советами. А какие же они дурацкие? Я же счастья ей хотела…
— Значит, Катя накричала на вас и сбежала?
— Ну, может, и сбежала… Хорошо, если сбежала… Эта Виктория, будь она неладна, обещала ей большие проблемы! А вдруг она сдержала слово?
— Неужели она такая страшная, что ее можно бояться всерьез?
— Страшная — не страшная, а денег у нее много, а вокруг столько желающих поживиться. Заплатит каким-нибудь уркам, и пиши пропало…
— Скажите, где находилась ваша дочь в ночь с двадцать первого на двадцать второе? Со вторника на среду…
— Да знаю я, что со вторника… В эту ночь Катя дома ночевала. А утром ушла. И все…
— И когда она домой вернулась?
— Поздно, часов в одиннадцать…
— С Вадимом каталась?
— Говорит, да… — невесело сказала женщина.
— А что в этом плохого?
— Ну, Вадим, в принципе, неплохой парень…
— И давно он за ней бегает?
— С тех пор как она в институт поступила. Она там с ним познакомилась. А потом Дима появился…
— Вадим, конечно же, ревновал?
— Надо думать.
— Значит, двадцать второго Катя ушла из дома… А куда она ушла?
— Вадим за ней подъехал.
— И часто он за ней подъезжал?
— Я вам этого сказать не могу. Мы же вместе уже почти год как не живем. У нее свой дом… Я вообще думала, что она туда и уехала. А Вадим сказал, что нет ее там…
— Тогда вы подумала про Балаково, — напомнил Плошников.
— Да, пришло на ум… Зачем ей в Балаково сбегать, если у нее свой дом есть?.. А Вадим ухватился за это, поехал туда…
— А он точно к вашей сестре ездил?
— К какой сестре? — встрепенулась женщина.
— Катя же к тетке своей ездила…
— Какая она мне сестра? Ульяна — сестра моего бывшего мужа!.. — Глаза Майоровой налились кровью.
— Я так понимаю, вы с ней не в ладах?
Валентина Дмитриевна набрала в легкие воздух, как это делают перед тем, как начать долгое, обстоятельное повествование, но, решив не вдаваться в подробности, отрезала:
— Нет!
— И позвонить Ульяне не можете?
— Зачем?
— Ну, может, Вадим и не ездил к Ульяне. Может, Катя у нее.
— Может, и не ездил… Только вряд ли Катя у нее…
— А позвонить можно?
Майорова долго думала, наконец решилась. Откопала в своей сумочке блокнот, нашла номер, набрала и ушла в комнату. Позвонила Ульяне, поговорила с ней через губу и вернулась на кухню.
— Нет ее в Балаково. Не приезжала.
— А где она может быть? Родственники, друзья, подруги.
— Да я всех обзвонила, кого знала… Даже в морг звонила! — Женщина опять закатила глаза.
— Да, но Ульяне не звонили… Давайте-ка вы назовете мне все адреса, по которым может скрываться Катя. И адреса, и телефоны. — Юра достал свой блокнот.
Он еще не узнал, куда подевалась Катя, но уже получил лишнее подтверждение вины Сипачева. Он и сам догадывался, что Катя следила за Кривичевым, а ее мать это подтвердила. А следила Катя на пару со своим парнем. Сначала следила, потом отомстила…
Глава 13
Он еще и двух суток в изоляторе не провел, а уже выглядел так, будто тюрьма за долгий срок вытянула из него все жизненные соки. Лохматый, небритый, взгляд воспаленный, щеки впалые.
— Да не трогал я Кривичева!.. — сказал Сипачев, с презрением глядя на Плошникова. — Нашли крайнего!..
— И за Кривичевым ты не следил?
— Не следил.
— А Валентина Дмитриевна сказала, что следил.
— Это Катя попросила… — нахмурился обвиняемый.
— Зачем она просила?
— Хотела знать, как он там без нее…
— Катя замуж за него хотела, потому и следила. Тебе-то какой в этом интерес?.. Или был интерес?
— Вы ничего не докажете! — Опустив голову, Сипачев исподлобья зыркнул на Плошникова.
— Думаешь, если ты избавился от Кати, мы ничего не узнаем?
— От кого я избавился?! — встрепенулся Вадим.
— Она видела, как ты пытался убить Кривичева, и ты убрал ее как опасного свидетеля.
— Бред!
— Где же тогда Катя?
— Я откуда знаю? Сам ее искал!
— Может, Кривичева ее похитила?
— Может, и похитила.
— Зачем?
— А затем!.. Кто-то же пытался убить Кривичева в Катином доме!
— Виктория Кривичева, например!
— Я не знаю… Кто-то же следил за ее мужем.
— Кто за ним следил?
— Да ездила за ним машина…
— Какая машина?
— «Хонда». «Хонда Аккорд» темно-серого цвета.
— Номера?
— Грязные номера были. Очень грязные.
— Понятно, — усмехнулся Плошников.
— Не верите?
— А с чего я буду тебе верить? Вьешься как змей на сковородке.
— Как уж, — буркнул Сипачев.
— Вот я и говорю, что ты как тот змей, который не может ужалить…
— Но темно-серая «Хонда» правда была…
— Мог бы поближе подъехать, глядишь, и рассмотрел бы номер.
— А зачем? Мы же не полиция… Мы просто перестали за Кривичевым ездить.
— Перестали. Двадцать первого февраля съездили и перестали.
— Нет, двадцать первого февраля мы за ним не ездили.
— Почему?
— Говорю же, там и без нас за ним следили… Ну, могли следить…
— Так следили или могли следить?
— Точно не знаю… — вздохнул Сипачев. — Знаю только, что Катя позвонила Кривичеву. Она думала, я не слышу. «Не бросай меня, не надо!» — спародировал он девушку. — Аж тошно стало!.. Поссорились мы с ней…
— А говорил, по городу катались.
— Катались… Ехали и молчали…
— Помирились?
— Ну, в какой-то степени…
— Где помирились? У нее дома?
— Да не были мы там.
— Почему? Ключи у Кати были?
— Запасные ключи. Она слово себе дала не появляться в этом доме, пока Кривичев не вернет ей основные ключи.
— А Кривичев и поехал к ней домой. На улицу Фрунзе. Там он и мог вернуть ей ключи.
— Мы не знали, куда он поехал…
— Как вы узнали, что Кривичев попал в больницу?
— Катя ему позвонила. Он обещал в институт к ней подъехать, а сам не подъехал. Она позвонила…
— И попросила тебя отвезти ее в больницу?
— Попросила.
— А из больницы вы куда поехали?
— В институт. У нее четвертая пара начиналась… На четвертые пары мало кто ходит, но Катя ко всему серьезно относилась… Ко всему, кроме меня…
— А почему относилась? Вы ее уже похоронили?
— Я похоронил?! — встрепенулся Сипачев.
— Эх, Вадик, Вадик. Вляпался ты в историю, — с осуждением, но вместе с тем и сочувственно покачал головой Плошников. — Наломал ты дров. Даже не знаю, что тебе посоветовать… Кривичев, Майорова… Тут пожизненным пахнет… И чистосердечное признание — как мертвому припарки. Двадцать лет строгого режима — такая же вечность… Но лучше признаться.
— Как же вы меня все достали!.. — зажмурив глаза, простонал Сипачев.
— Значит, на четвертую пару Катя пошла? Пошла и пропала? — уныло спросил Плошников. Он понимал, что Сипачев ему врет, но беседу нужно было довести до конца.
— Думаешь, я ее не искал? Искал. У Тайки спрашивал, она сказала, что Катя домой пошла.
— У Тайки? — все так же тускло уточнил Юра.
— Это ее подружка по институту… Они вместе из института шли, а потом Катя в магазин зашла. А Тайка дальше пошла… Магазин мебельный, а Тайка себе этого позволить не может, — немного подумав, уже другим тоном добавил Сипачев.