– Как-то они позвонили мне и предложили поехать за недорогой соляркой, – рассказывал Порохов. Он не поднимал глаз, и пальцы его нервно мяли бумажный катыш. – Приехали в какую-то воинскую часть. Василий попросил меня, чтобы я разрешил ему позвонить с моего мобильника. Я дал. Пусть звонит, жалко, что ли?
– А что он говорил по телефону? – уточнил следователь.
– Я не слышал, – уклонился от ответа Порохов. – Потом они куда-то поехали, сказали, что ненадолго. А я остался их ждать. И тут вдруг подъезжает машина, из нее выходят трое мужиков в штатском. У меня даже мысли не было, что это милиция. Думал, грабители. Потому и побежал. Но после того, как они стали по мне стрелять, я остановился. Страшно стало…
– Что было дальше?
– Один из них отобрал у меня мобильник и на все поступающие звонки стал сам отвечать, причем одной фразой: "Все готово, можете приезжать!" Минут через двадцать приехал Петелин. Его тоже задержали.
– А эти… ваши новые знакомые – Вася и Петя – не появлялись больше?
– Нет, – покачал головой Порохов и глубоко затянулся сигаретой. – Как в воду канули. Я их больше не видел.
Допрос зашел в тупик. В конце концов Порохов отказался отвечать на вопросы следователя, понимая, что убедительно лгать ему не удается и он невольно начинает противоречить сам себе.
Вскоре Андрей Валерьевич получил еще один немаловажный документ. Это был протокол обыска, проведенного в квартире Чернова. Оперативными работниками были изъяты радиостанция, документы на "ЗИЛ-131", задержанный на территории бывшей воинской части, бланки договоров о купле-продаже нефтепродуктов, документы на несколько единиц автотехники, которая по учетам ГИБДД не числилась, а по документам принадлежала Порохову. Немалый интерес для следствия представляла фотография, на которой Чернов и Порохов были сняты вместе.
ЧЕРНОВ И ПЕТЕЛИН ТОЖЕ…
Несмотря на многочисленные улики, Чернов также отказался признать свою вину. Говорил он торопливо и сумбурно. Да, он дружил с Пороховым и вместе с ним иногда ремонтировал старые машины. В начале лета Порохов мимоходом сказал ему, что в Любимовке, где они занимались ремонтом, кто-то собирается закопать в землю большие емкости. Но кто именно и для какой цели собирался это сделать – он не знал. В эту деревню Чернов ездил лишь для того, чтобы покормить собаку. Жалко животное, так ведь? Весь день сидит на цепи и уже так исхудало, что живот ввалился. Видел ли он, как из емкостей выкачивают топливо? Да, видел! Что было, то было. Зачем лгать… Конечно же, познакомился с этими людьми. А почему бы и нет? Чернов – парень коммуникабельный, с хорошими мужиками быстро находит общий язык. Выпили малость, сошлись ближе. Они как узнали, что у него есть пейджер, так попросили выручить. Просьба, собственно, была пустяковая: получать сообщения от некоего молодого человека по имени Володя Сутеев. А еще по просьбе этих мужиков Чернов пару раз отвозил этому самому Володе деньги. А разве здесь есть какой-нибудь криминал? Надо помогать друг другу! Человек человеку друг, товарищ и брат…
Пожалуй, только Петелин тщательно продумал то, что собирался сказать следователю. Он давал показания неторопливо, тщательно взвешивая слова.
– Шестого сентября я вышел из отпуска, – говорил он, спокойно глядя в глаза Андрею Валерьевичу. – В этот же день я вместе с Сутеевым проверял Первый участок. В районе воинской части я заметил врезку на трубопроводе.
– И как вы на это отреагировали? – спросил следователь.
– Я предложил Сутееву немедленно доложить об этой врезке нашему начальству. Но он стал меня пугать, дескать, врезку сделали "крутые" ребята, и нам может не поздоровиться.
– Сутеев был знаком с этими "крутыми"?
– Мало того! Он дал мне телефон одного из них и сказал: звони и разбирайся с ними. А я, дескать, умываю руки.
– Вы позвонили?
Петелин горько усмехнулся:
– Позвонил. Не знаю, кто мне ответил, но разговор был очень короткий. Мне сказали: срочно приезжай к ангару. То есть к тому месту, где была врезка. Я стал думать, ехать или нет. Решил, что лучше поехать и попытаться убедить этих "крутых" заварить врезку. Но когда приехал на место встречи, меня задержала милиция.
– Ваш напарник Сутеев утверждает, что вы предложили ему хорошие деньги за небольшую услугу: он должен был сообщать по телефону некой женщине по имени Ольга о времени перекачки топлива с завода на базу.
– Это ложь, – отпарировал Петелин.
– Значит, Сутеев вас оговаривает?
– Выходит, что так.
– А для чего он это делает?
– А хрен его знает, – ответил Петелин и пожал плечами.
АЛЬМА-МАТЕР
– В Лукино, – сказал Андрей Валерьевич водителю, сев в машину.
– Люблю я эти места, – стал откровенничать водитель, когда "Волга", заметно потеряв в скорости, съехала на грунтовку. – Посмотришь на эти поля, на эти леса и понимаешь, что мы на этой земле – в гостях и надо вести себя соответственно…
Благов расстелил на коленях карту. Дорога круто уходила то влево, то вправо, и ему никак не удавалось сориентироваться.
– А вы спрашивайте, – пришел на выручку водитель, изредка поглядывая на следователя. – Я эти места знаю… Вот сейчас слева от нас будет озеро Святое.
– Как? Святое?
– Живописнейшее место! Если поставить палатку да встать до восхода солнца, то можно увидеть такую красоту – вовек не забудете! Туман, камыши, лилии. Вода ровная, как стекло, и время от времени черные жирные спины карпов – то там, то здесь. Кажется, что вода кипит… А вот поворот на Лукино. Чуть дальше – бывшая воинская часть.
– Нам как раз туда и надо.
Машина остановилась за ангаром. Благов вышел, приблизился к тому месту, где в трубопроводе была сделана врезка, и, следуя давно заведенной привычке, обратился к своим молитвам, которые впитал в свою великолепную память еще в годы учебы. "С тактической точки зрения обыск в помещении целесообразно начинать с наиболее вероятных мест обнаружения искомых объектов…", "следователь не вправе поддаваться влиянию внешнего впечатления от обстановки обыскиваемого помещения, отступать при первых неудачах…" Криминалистика! Великая наука! Альма-матер! Спаси и сохрани…
За два часа он успел детально осмотреть место преступления. Дотошный взгляд скользил по предметам, к которым прикасались люди, задавшие ему головоломку. Это напоминало работу археолога: Благов как бы выкопал из-под земли осколки черепицы, ржавые металлические предметы, обломки костей и ритуальных поделок. И теперь ему надо было сложить все эти фрагменты так, чтобы получилось нечто цельное и конкретное.
Благов почувствовал, что ему стало жарко. "Кажется, я уже вижу всю картину преступления", – подумал он, расстегивая воротник рубашки и ослабляя узел галстука.
ЗАБОТ – ВЫШЕ КРЫШИ!
Они сидели друг против друга – старший оперуполномоченный Ильин и следователь Благов. Андрей Валерьевич склонился над листом бумаги, на котором мелким почерком был составлен план дальнейшей работы.
– Записывай, что ты должен сделать немедленно. Первое: до пятого числа установить местонахождение директора ООО "Фен" Лузгиной.
– Вы считаете, что она причастна к хищениям? – спросил Ильин.
– Я почти уверен в этом. После допроса мы уже можем ответить на этот вопрос наверняка… Пиши дальше: не позднее двадцатого числа мы должны допросить свидетеля Шелепина и проверить его причастность к преступлению.
– Этот пацан расколется сразу, – уверенно заметил Ильин.
– Не отвлекайся! Не позднее этого же срока тебе надо съездить в Ростов и провести выемку документов на "ЗИЛ-131".
– Понял, Андрей Валерьевич.
– И провести проверку по сбыту бензина в Иванове.
Ильин кивнул и снова склонился над пухлой и изрядно потрепанной рабочей тетрадью. Благов подождал, когда он допишет, и добавил:
– И последнее: надо установить и допросить в качестве свидетелей работников цеха по копчению рыбы. Эти ребята круглосуточно находятся на территории бывшей воинской части и могут рассказать нам много интересного.
– Сделаю, Андрей Валерьевич.
Работы много, но Ильин даже вздохом не выказал своего отношения к этой тяжелой рутине. Ничего, справится! Он опытный и добросовестный оперуполномоченный, за его плечами не один десяток раскрытых преступлений. Настоящий профессионал, каких сейчас мало осталось.
Благов опустил взгляд, посмотрел на план. У него забот тоже выше крыши! Надо провести опознание Сутеевым Чернова, а затем и очную ставку между ними. Во второй половине апреля ему предстоит предъявить окончательное обвинение Порохову и Чернову. Далее: истребовать и приобщить характеризующие данные на Сутеева и Чернова, ознакомить представителей гражданского истца с материалами уголовного дела… Не менее дюжины обязательных и важных дел, из которых, собственно, и состоит трудоемкая работа следователя.
– За работу! – сказал Благов Ильину и улыбнулся.
Они крепко пожали друг другу руки.
ПОЧЕРК
Шелепин пребывал в томительном предчувствии чего-то дурного. И когда в один прекрасный день в его кармане пронзительно запищал пейджер, он вздрогнул. «У нас большие проблемы, – высветилось на дисплее. – Позвони по телефону…» И подпись: Александр.
Знакомых по имени Александр у Шелепина не было, но он интуитивно догадался, что это тот самый Александр, который вместе с Лешкой воровал бензин из трубопровода.
– Лёха в милиции! – сказал Саня, как только Шелепин позвонил ему.
– Как? – ахнул Шелепин и почувствовал, как внутри его, где-то под желудком, стало пусто. – За что… Почему…
Эти вопросы были наивными и лишними. Шелепин прекрасно знал, за что Лешку может арестовать милиция. Уж, конечно, не за распитие спиртных напитков в общественных местах! За врезку! За воровство бензина!
– Что же теперь делать? – промямлил Шелепин, чувствуя, как его спина покрывается мерзким липким потом.
– Сам думай, парень! – огрызнулся Саня. – Но мое дело тебя предупредить. Если менты и тебя возьмут за задницу, то постарайся врать убедительно, чтобы не кинуть на нас тень. Не то я тебе кишки выпущу. Понял, сынок?
От страха трубка едва не выпала из руки Шелепина. Он еще минуту слушал короткие гудки. Мысли его путались, подбородок дрожал, на глаза наворачивались слезы. "Мамочка! – подумал он. – Что же теперь будет?"
А дальше было вот что. Санька как в воду глядел: Шелепина задержали через несколько дней, почти в то же время, когда задержали и самого Чернова. Благов, просмотрев сообщения, которые поступали на его пейджер, установил покупателей топлива из различных хозяйств Ярославской области. Надо заметить, что селяне, покупавшие бензин через ООО "Фен", не могли знать, что покупают ворованный бензин, потому как студент налево и направо раздавал фиктивные документы, которые впоследствии были приобщены к уголовному делу.
Впрочем, Шелепин категорически отрицал свою причастность к подделке накладных. Он пытался убедить следователя в том, что видит эти бумажки первый раз в жизни.
– Хорошо, – примирился Благов с упорством студента. – Я отправлю все накладные на экспертизу.
Эксперты уже располагали образцами почерка Шелепина, взятыми из его записных книжек. Специалистам не потребовалось много времени на то, чтобы установить истину. Заключением почерковедческой экспертизы было установлено, что текст накладных для ферм и кооперативов на бензин А-76 выполнен Шелепиным.
Когда Благов объявил об этом Шелепину, тот лишь всхлипнул да схватился руками за лицо.
СУД ПРИГОВОРИЛ
Собственно, вот и вся история. В результате проведенного расследования следователем СЧ СУ при УВД Ярославской области Андреем Валерьевичем Благовым было выявлено и доказано 10 эпизодов совершения хищений топлива из трубопровода на общую сумму 334 272 рубля (данные на август 1999 года).
Все виновные понесли заслуженное наказание.
СКАЗКА О ЗОЛОТОЙ РЫБКЕ
Глава 1
В какой-то момент Титова почувствовала, что перестает понимать, о чем ей говорит Кораблин. Ее внимание рассеивалось, отчего создавалось впечатление, будто Кораблин говорит из закрытой наглухо бочки, и его слова нечленораздельны, а речь спонтанна и бессмысленна. Она уже не могла противиться своей воле, и ее взгляд ненароком пробегал по дорогому костюму Кораблина, по изящным туфлям, роскошным золотым часам «Ролекс», сверкающим на его запястье. «Ну, что же это я?» – подумала она и даже тряхнула головой, будто хотела отогнать от себя дурные мысли. Но мысли оказались необыкновенно прилипчивыми, и Титова едва ли не реально ощущала, как они притягивают к себе все ее прошлое и настоящее вместе с проблемами.
– В общем, надо обживаться здесь, работать и врастать корнями, – подытожил Кораблин и приятно улыбнулся. – Алле, Елена Георгиевна! Мне кажется, вы меня не слушаете!
– Нет, нет, что вы! – спешно ответила Титова, и ей вдруг пришла в голову мысль, что Кораблин догадался о ее мыслях, и потому на его лице играет столь загадочная улыбка человека, от которого не удалось утаить тайну.
– На всякий случай оставляю вам свою визитку…
"На всякий случай!" – мысленно повторила она, машинально выхватывая визитку из руки Кораблина, причем с такой неконтролируемой быстротой, словно она была нищенкой, и некий пьяный богач куража ради протянул ей стодолларовую купюру.
Кораблин повернулся и пошел к своему автомобилю – тяжелому джипу с тонированными стеклами. Не машина, а танк. От нее прямо-таки веет силой и надежностью. Титова смотрела вслед Кораблину и судорожно сглатывала. Во взопревшей ладони грелась визитка. Кораблин удалялся, чуть покачивая широкими плечами. Титовой казалось, что вместе с ним от нее уходит целый мир, наполненный яркими разноцветными шариками… Это было чем-то сродни любви. Той самой любви, о которой Титова уже успела забыть и какая так мучительно терзала ее юную душу в далекой, бесконечно далекой молодости.
"Однако я стала слишком сентиментальна!" – мысленно сказала она себе. Это была надежная формула для самоконтроля. Титова всякий раз мысленно говорила себе эти слова, когда в душе вдруг вскипало волной странное чувство. Это была то ли обостренная тоска по ушедшей молодости, то ли некстати проснувшаяся нежность, и тогда Титовой, вроде беспричинно, хотелось плакать, хотелось налево-направо раздавать старушкам милостыню, хотелось пойти в сбербанк и послать на адрес детского дома анонимный денежный перевод… Но проверенная формула легко гасила эту волну, и Титова снова обретала прежнее качество, какое лелеяла в себе подобно трудовым заслугам или правительственным наградам.
Придя домой, она скинула тесные сапоги, от которых нестерпимо ныли пятки, сунула ноги в теплые тапочки и заскользила по ламинированному паркету. Зашла на кухню, открыла холодильник и скучным взором прошлась по упаковкам с продуктами. Готовить не хотелось, и она лишь отщипнула немного от куска сыра. Потом прошла в комнату, села в кресло и несколько минут сидела неподвижно, закрыв глаза… Из ее головы не выходил Кораблин. До чего ж мощная энергетика у мужика! Аркаша Стуков в сравнении с ним кажется малоопытным мальчишкой, хотя возглавляет "Платиниум-банк" и ворочает приличными деньгами. Но Стуков Титовой не по зубам. Она пыталась прощупать его – нулевой результат. Стуков словно уж выскальзывал из ее рук. Впрочем, на работу он ее взял. У него хорошее чутье на… на…
Титова призадумалась. Каким бы словом точнее охарактеризовать саму себя? У Стукова хорошее чутье на ретивых баб… Нет, не то. На ловких баб? На умных? На стервозных? На хитрых? А может быть, на подлых, чья подлость до поры до времени может быть выгодна?
Она снова почувствовала, как в душе дрогнуло это предательское чувство. Вот что касается этого чувства, то Титова никогда не пыталась подобрать к нему точное слово. Она прекрасно знала, что в ее душе иногда трепещется некая абстрактная субстанция, химера, которую сопливые писатели и поэты называют совестью. Вот уж бесполезная штуковина! Что-то вроде болезни. Она разрушает организм, делая его чувствительным к боли других. И тогда начинаешь действовать в ущерб себе. И тогда становятся недосягаемыми цели. И если не заглушить эту болезнь в себе, то можно потерять многое, если не все…
Титова открыла глаза, потянулась к пачке суперлегкого "Парламента". Закурила, затянулась, выпустила дым тонкой струйкой к потолку и стала следить за тем, как он растекается сизым облаком, обволакивая люстру. Как символично! Жизнь очень похожа на дым или туман. Она видоизменяется каждую секунду и почти никогда не повторяется. Упустишь момент и уже никогда его не вернешь. Почему она сидит и, пытаясь обмануть саму себя, делает вид, что отдыхает и не думает про Кораблина? Она боится сделать первый шаг? Боится, потому что знает: сделав его, уже не остановится?.. Титова усмехнулась и загасила сигарету в пепельнице из зеленого камня, выточенного в виде раскрытой крокодильей пасти. Ничего она не боится. И уж тем более не думает о совести. Как можно думать о совести, когда каждый день встречаешься с такими пройдохами, как Кораблин? Нынешний мир подчиняется закону сообщающихся сосудов, вот только вместо жидкости балансируют деньги. У кого-то их много, у кого-то мало, и точка, куда деньги стремятся, находится где-то посредине. Тот, кто проворнее, решительнее, умнее и смелее, оказывается в этой заветной точке раньше других… Кораблин очень богат. Деньги оттягивают его карманы. Он приехал в Москву с периферии, словно ворвался в столицу на белом коне. Работал на Крайнем Севере… Точнее, не работал, а распродавал нефтяные трубы со склада, который каким-то чудом приватизировал. И вся продукция, которую шлепал несколько лет большой советский завод, в одночасье стала его собственностью. И потому Кораблин не чувствует ценности денег, которые оттягивают его карманы. Он не горбатился, не потел, не рисковал. Он просто присвоил себе бывшее общественное достояние. Разве это нормально, чтобы человек не чувствовал ценности денег? Чтобы он разъезжал по центру Москвы и выбирал себе дом с таким видом, словно ходил по рынку и приценивался к картошке? Что ж, видать, есть высшая справедливость в том, что Кораблин вышел именно на нее, Титову. Именно она в качестве риелтора приглянулась ему. Интересно бы знать, чем именно она ему приглянулась? Может быть, ее слегка подвядшим, но все еще красивым лицом, которое излучает благонадежность и нежную усталость? Или лучистыми глазами, которым очень хочется верить?