— Да посмотри, сколько в доме вещей! — истерично стал кричать Влад.
— А может, вы вдвоем столько вещей привезли.
— Да куда нам столько?!
— А может, это вообще не ваши вещи, а вещи прежних хозяев? Ты вот говорил, что вы сюда на Двух машинах приехали, а во дворе ни одной нет. Где же твой микроавтобус?
— Да ты не видишь, какой тут двор?
— Какой?
— Да тут одна машина-то не поместится, не то что две. Машина вместе с микроавтобусом на стоянке.
— Где эта стоянка?
— Минут двадцать пешком. Ты что, совсем мне не веришь?
— А почему я должна тебе верить, я тебя совсем не знаю? Хотел меня со своей компанией познакомить, а привел к трупу.
Я потеряла всякий контроль над собой, стала пятиться и кричать:
— Кто ты? Не подходи ко мне! Я тебя боюсь!
— Прекрати кричать, — процедил сквозь зубы приближающийся ко мне мужчина. — Люди в соседних домах спят. Ты сейчас всех разбудишь.
— Вот и пусть просыпаются, — проговорила я уже тише. — Как можно спать по соседству с трупом?
— Настя, у тебя истерика. Пожалуйста, возьми себя в руки. Мне сейчас необходима твоя поддержка и твое спокойствие. Мы оба попала в скверную ситуацию и теперь должны подумать, как из нее выбраться.
— Да, конечно, — кивнула я и, развернувшись на сто восемьдесят градусов, бросилась вниз по ступенькам, ведущим к морю.
Мне показалось, что я бежала целую вечность. Я постоянно оглядывалась и поначалу слышала за спиной крик Влада:
— Настя стой! Hу, пожалуйста, стой!!!
Первое время мне казалось, что Влад бежит следом и пытается меня догнать, но чуть позже я убедилась, что за мной никто не гонится. И все же я боялась остановиться, отдышаться и посмотреть назад. Временами я спотыкалась, падала, но тут же вставала, отряхивала разбитые колени и, несмотря на жуткую усталость и одышку, все же бежала дальше. Когда злосчастный дом был уже далеко, я добрела до какой-то аллеи, села на лавочку у клумбы с цветами, поджала под себя ноги и заревела. Мне почему-то стало невообразимо жалко себя, испорченный отдых и жаль ту молодую девушку, которая погибла в таком юном возрасте столь чудовищно и нелепо. Мне было жалко свою любовь, которая умирала прямо у меня на глазах столь мучительной и болезненной смертью. Любовь живет ровно столько, сколько ей позволяют. Если о ней не заботятся, то она тут же начинает чахнуть, бледнеть и погибает прямо на глазах, все же пытаясь подавать сигналы бедствия. От любви к Вадику осталось совсем немного: боль, разочарование и обида. В моей душе была пустота. Женщина должна кого-то любить, хоть какой-нибудь собирательный или придуманный образ. Когда она никого не любит, то начинает разочаровываться не только в любви, но и в жизни. Наступает черная полоса, пропадает интерес ко всему, что ее окружает, и женщина начинает жить машинально, по инерции, словно в ней работает механизм, который дает ей возможность создавать видимость того, что она еще живая — Что случилось?
Я подняла голову и посмотрела на остановившуюся возле меня молодую парочку.
— Вам нужна какая-нибудь помощь? — Незнакомая девушка с нескрываемой опаской вглядывалась в мое лицо.
— Вас кто-то обидел? — поинтересовался держащий ее за руку юноша. — Мы там милиционера недалеко видели. Может, позвать?
— Нет, не нужно никакого милиционера. Только не это, — я тут же успокоилась и отрицательно покачала головой. — Я просто со своим парнем поругалась…
— Понятно. Вы бы все-таки шли домой, а то ведь уже глубокая ночь. Хулиганья полно. Мало ли что с вами тут может случиться.
— Сегодня поругались, значит, завтра помиритесь, — ободряюще улыбнулась девушка и села рядом со мной на скамейку. — Я вон со своим Славиком по сто раз на дню ругаюсь и тут же мирюсь. Любовь ведь все побеждает.
Видимо, молодому человеку не понравилось, что его девушка села рядом со мной и стала меня успокаивать. Он посмотрел на часы, взял девушку за руку и поднял ее со скамейки.
— Ладно, мы пойдем, а то нам уже спать хочется. Мы так поняли, что вы в помощи не нуждаетесь, поэтому уходим. А вы бы и в самом деле шли домой. Небезопасно симпатичной девушке гулять одной по ночам.
Увидев, что парочка медленно удаляется от меня, я не выдержала и громко прокричала им в след.
— Стойте!
Ребята остановились и вопросительно посмотрели на меня.
— Вы мне совсем недавно помощь предлагали…
— Ну, предлагали, — растерялись молодые люди.
— Вы еще не передумали?
— А что, собственно, вы хотите? — заметно напряглась девушка.
— Я бы хотела воспользоваться вашим мобильным телефоном. Всего на одну минуту. Мне бы один звонок сделать. Тут, по Ялте.
— Пожалуйста. — Девушка полезла в карман, чтобы достать мобильный, но юноша тут же ее остановил:
— Подожди. Как, ты собралась давать телефон незнакомому человеку?
— Так мы же сами предложили ей помощь! Славик, да в чем дело? Почему бы не дать телефон девушке? Ты же видишь, в каком состоянии она находится.
— Девушка сейчас у тебя мобильный выхватит и убежит прочь в кусты — не догоним. Не слишком ли дорого нам обойдется такая помощь?
— Да нужен мне ваш телефон! — не могла не оскорбиться я. — Вы меня за воровку, что ли, приняли?
Девушка, мы вас совершенно не знаем, так что все может быть, — заявил молодой человек, с подозрением глядя на меня. — Мы и не думали вас оскорблять, просто вы сами поймите… Время такое.
— Так вы дадите мне позвонить или нет? — жалобно спросила я.
Девушка все же села рядом со мной на лавочку и протянула мне телефон.
— Только, пожалуйста, недолго, а то у нас на счету денег мало.
Парень сел с другой стороны и пристально посмотрел на мои колени.
— У вас на коленях штаны порвались. Кровь… Вы что, падали?
— Да так, мелочи, — быстро проговорила я и махнула рукой. — Я же сказала, что от любимого человека убегала после того, как мы с ним поругались. Вот я несколько раз и упала.
— Это ж как надо было упасть…
Достав из кармана бумажку, на которой был записан номер телефона Петра, я быстро набрала номер и принялась ждать, когда Пётр снимет трубку. Довольно долго трубку никто не снимал, и я вдруг подумала о том, что дозвониться сейчас до Петра у меня нет никаких шансов.
— Ну что? — первой не выдержала девушка.
— Не берут? — тут же поинтересовался молодой человек. — Сейчас глубокая ночь, все нормальные люди уже спят. Сейчас уже ни до кого не дозвонитесь, дождитесь утра.
Как только молодой человек протянул руку, чтобы забрать у меня мобильный, в трубке раздался сонный мужской голос, и я услышала недовольное «алло».
— Пётр Петрович, как замечательно, что вы взяли трубку. Вы извините, что мне пришлось вас разбудить, но у меня к вам срочное дело, — торопливо заговорила я. — Это Настя.
— Какая еще Настя? В чем дело? — Заспанный голос в трубке стал еще более раздраженным. — Что за чертовщина?
Поняв, что Пётр сейчас может бросить трубку, я ощутила, что меня затрясло, и с трудом сдержала себя, чтобы не разрыдаться.
— Пётр, ты только трубочку не клади. Этот Настя, с которой ты вместе из Симферополя в Ялту ехал. Понимаешь, уже глубокая ночь, а мне ночевать негде. Да еще я попала в очень скверную ситуацию. Ты меня вспомнил?
— А, это ты… Ты та самая девушка, которая обладает уникальным даром попадать в самые ужасные ситуации.
— Замечательно, что ты меня вспомнил. У меня в этом городе никого, кроме тебя, нет. Можно, я у тебя переночую? Вернее, не у тебя, а в той постройке, в которой ты собирался меня поселить. Я согласна на все твои условия. Я завтра же выйду на работу.
— Ты мне как родственнику звонишь.
— Я же сказала, что у меня, кроме тебя, никого нет.
Когда в трубке послышалось обнадеживающее «Приходи», я почувствовала заметное облегчение и спросила:
— А адрес какой?
— Может, утром придешь? Боюсь, что ты можешь сейчас не найти.
— Я найду.
— Тебе что, совсем ночевать негде?
— Но ты же сам знаешь, что негде.
— А сразу зачем упрямилась? Уже давно бы в чистой постели лежала. Я вот не пойму, что вы, бабы, за народ такой — пока сами не обожжетесь, на нормальное предложение не соглашаетесь.
— Ты дал мне два дня. Я же уложилась в этот срок.
— Приходи. Запоминай адрес…
Глава 8
Около часа мне пришлось поблуждать по ночным ялтинским улицам, пока я нашла нужный мне дом. Оказавшись у довольно высокого забора, я нажала на кнопку звонка и принялась ждать, когда мне откроют. Пётр не заставил себя ждать: вскоре он появился в полосатой пижаме.
— Ты как арестант, — в шутку заметила я и улыбнулась.
— А ты как бомжиха.
Пётр посмотрел на мои разодранные колени и покачал головой.
— Ты как арестант, — в шутку заметила я и улыбнулась.
— А ты как бомжиха.
Пётр посмотрел на мои разодранные колени и покачал головой.
— Ты где штаны порвала?
— Упала.
— Это как же надо было упасть. Бежала, что ли, от кого?
— Да так, пришлось побегать по достопримечательностям ночной Ялты.
— Сразу ко мне прийти не захотела, только после того, как приключения на свою задницу нашла, про меня вспомнила.
— Главное, что вспомнила.
— И что, ты завтра в таком виде собираешься выйти на работу?
— Я думала, может, вы какую форму дадите.
— Какую тебе форму? Школьную, что ли?
— Да нет, рабочую.
— Заводскую? — неприятно хихикнул Пётр.
— Мы что, так и будем у ворот стоять? Ты меня за этим позвал?
— Ладно, заходи.
Я зашла на территорию дома и слегка успокоилась, потому, что темнота и неизвестность остались за стенами высокого и прочного забора.
— А где ты меня поселишь?
— Здесь, — Пётр показал на ветхий сарай.
— Ты это серьезно?
— Шутка. Здесь уже живут. Твои апартаменты находятся дальше.
— Что, в этом сарае и вправду живут? — не поверила я своим глазам.
— Милая, да на него уже очередь на пару месяцев вперед расписана.
— Я слышала, что в Ялте могут поселить в собачьей будке, но не верила.
— Насчет собачьей будки — не знаю, но сараи у меня все заняты.
Территория дома действительно поражала обилием сараев и различных подсобных помещений.
— Ничего себе! Да тут целый сарайный городок. И что, везде люди живут?
— Конечно, а ты как думала! Чем больше досок сколотишь, тем больше народу поселишь и денег за сезон соберешь. Для нас отдыхающие — живые деньги, а наши условия для курортников — экзотика.
— Жуткая экзотика!
— Ну а ты как думала? Чтобы не лицезреть подобную экзотику, нужно иметь хорошие деньги.
— За хорошие деньги лучше всего отдохнуть за границей.
— Ты права, но все же вы все равно сюда едете. Ругаете Крым на чем свет стоит и едете, потому что такой красоты, как у нас, нигде больше нет.
Пётр подвел меня к небольшому каменному домику, который, по всей вероятности, состоял всего из одной комнаты, уж больно он был мал, открыл дверь и включил свет.
— Вот твои апартаменты. Заметь, вполне приличные. Если бы я захотел их сдать, то у меня бы их с руками и ногами оторвали. Кучу денег мог бы заработать.
— Это можно было и не говорить, — сухо сказала я и оглядела комнату.
— Да это я так, на всякий случай сказал. Зачем я буду их сдавать, если ты, работая в кафе, принесешь мне больше прибыли. Согласись?
— Соглашусь.
Комната была совсем небольшой. В ней стояла железная кровать, застеленная чистым постельным бельем, тумбочка и журнальный столик.
— Ну что, ты рада?
— Жить можно.
— Мебели достаточно. Шкафа нет, но он тебе и не нужен, у тебя все равно вещей нет. Я сколько жилья сдаю, у меня нигде шкафов нет. Это же не отель — отдыхающие все свои вещи в сумках держат.
— Да мне шкаф и не нужен. Мне бы окно не помешало. А почему окна нет? Здесь что, курятник раньше был?
— А зачем тебе окно? — ответил вопросом на вопрос Пётр. — Может, тебе еще и пластиковые окна подавай? Это бывшее хозяйственное помещение. Ты где-нибудь видела, чтобы в хозяйственных помещениях окна были?
— Значит, я угадала, это бывший курятник. А как же я без окна-то? Тут днем темно.
Да зачем тебе нужно это окно? У меня все квартиранты живут без окон. На что ты в окно собралась смотреть? На сараи? Хорошенький тут пейзаж! Смотреть же не на что, разве только на забор.
— Да хоть комнату проветрить, и то окно нужно.
— Дверь открой и нормально все проветришь. Я тебе даже марлю на дверь повесил, чтобы насекомые не залетали. Дверь откроешь, и светло станет. А если света будет недостаточно, то ты его включишь. Только смотри, экономь. У меня все жильцы двери открывают. Это и вентиляция, и свет. Так что у меня здесь свои порядки, не разбалуешься. Я как комендант общежития: чужой ко мне не зайдет, тут все спокойно. Вход на территорию дома охраняют злобные псы. Так что будешь жить теперь с шиком. У тебя номер «люкс».
— А удобства-то где?
— Удобства на улице. И душ, и туалет. Все в лучшем виде! Я в сортире даже туалетную бумагу повесил. Так что заходи в свой «люкс» и отдыхай после всех своих приключений.
— Никогда в жизни еще в хозяйственных помещениях не жила.
— Тебе понравится. Все не так плохо, как кажется на первый взгляд.
— И на этом спасибо.
— У тебя есть какие-нибудь пожелания?
— Есть. — Пётр как-то пристально и жалостливо на меня смотрел, а особенно на мои разодранные колени.
Зубная щетка и тюбик пасты. И, если можно, мыла кусок. Я как только что-нибудь заработаю, сразу верну!
— Хорошо. Завтра с утра будет тебе и паста, и щетка, и мыла кусок. И даже нитка с иголкой.
— А нитка с иголкой-то зачем?
— Чтобы ты дырки на штанах зашила. Неприлично девушке в таком виде разгуливать. Ну, что ты не заходишь-то в свой «люкс»? Как будто боишься чего-то? Ты уже так накуролесила, по чистой постели, наверно, так соскучилась, что сейчас моментально заснешь.
— Да уж, это точно. Только вот…
— Что еще не так, — нахмурил брови мужчина.
— Я еще никогда не спала в помещении без окон. Я один раз в детстве родителей разозлила, и в наказание мать хотела закрыть меня в кладовке, так я такой крик подняла, что весь дом переполошила. А эта комната очень напоминает мне ту кладовку из детства…
— Ты что, боишься здесь спать?
— Ну да, ведь окон-то нет, а свет всю ночь жечь ты не разрешишь.
— Нет, конечно, — грозно ответил Пётр. — Ты что, хочешь меня по миру пустить?
— Да уж, тебя, с таким количеством сараев, по миру вряд ли пустишь.
Я же тебе сказал, что я тут как комендант общежития. Даже без окон я вижу, у кого свет горит, а У кого — не горит. Под дверями есть щель. Зачем ночью свет жечь? Так дело не пойдет. У тебя условия шикарные, так что нечего выпендриваться. Тебе все мои постояльцы завидовать будут. А если боишься спать без окон, то дверь открой и спи. Ты же видела, когда мы проходили мимо других сараев, некоторые двери открывают, чтобы душно не было. Насекомые к тебе не залетят — на двери марля висит. Да и свежо будет. Насчет безопасности не беспокойся — чужой не зайдет, территория охраняется собаками, они у входа привязаны. Если в туалет хочешь, то вон, напротив. Душ можешь принять — полотенце на кровати лежит.
Пётр откровенно зевнул и неожиданно посмотрел на меня масленым взглядом.
— Если боишься, то пусти меня под бочок. При желании на этой кровати мы с тобой поместимся.
— Ты что говоришь?
— Что слышала. Я сделаю все возможное, чтобы тебе не было страшно. Я мужчина заводной, горячий. Со мной тебе страшно не будет.
— Ну уж нет! Лучше я как-нибудь одна.
— Тогда спокойной ночи. — Пётр вновь зевнул и удалился к себе.
— Хоть этот не пристает и не спрашивает, есть у меня комплексы или нет. — Закрыв дверь, я выключила свет, поправила висящую на двери марлю и, сняв с себя драную одежду, с наслаждением легла на скрипучую древнюю кровать.
Я долго ворочалась, скрипела кроватью — никак не могла уснуть. Все время вспоминала задушенную девушку и Влада, доказывающего мне, что он не имеет к убийству никакого отношения. А затем поочередно одни образы стали сменяться совсем другими. Вот мой попутчик Николай достает бутылку шампанского. Я улыбаюсь и думаю, как же мне повезло с соседом. Он такой веселый, знает столько анекдотов, с ним так интересно… А затем передо мной промелькнуло лицо успокаивающей меня проводницы. Я громко плачу и держу дрожащими руками налитую мне рюмку коньяка. Я чувствую, как жутко болит голова. Я где-то читала, что после клофелина человек долго приходит в себя и чувствует себя просто отвратительно. Голова и в самом деле тогда так раскалывалась, что я боялась, не взорвется ли она и не разлетится ли на мелкие кусочки. А затем перед глазами возник сотрудник милиции, бросающий на меня откровенные взгляды. Не знаю, возможно, если бы он был не при исполнении, мне бы не было так неприятно. Но когда человек в форме пытается использовать свое служебное положение — это крайне удручающее зрелище. Я никогда не жаловала нашу милицию, хотя бы потому, что в нее идут работать по призванию лишь единицы. Ну что поделаешь, время нынче такое, что в милицию идут служить не потому, что стремятся охранять правопорядок, а потому, что хотят иметь хоть какую-то власть над другими, скрыть какие-то свои комплексы и срубить как можно больше денег. Сейчас уже не так популярно, как когда-то, слово «рэкет», но, глядя на нашу доблестную милицию, убеждаешься, что именно это явление там процветает. Мерзко видеть, как сотрудники милиции, дежурящие в метро, проходят мимо бомжей — с них все равно взять нечего, а выбирают для проверки документов только тех, кто получше одет и может отвалить денег за то, что он вышел на улицу без документов. После этого мне вновь представился Влад: его поцелуй, его сильные руки и влюбленные глаза. И эта девушка… Лежащая на кровати задушенная девушка с ярко накрашенными ногтями на ногах.