– Вот и я так думаю. По предложению товарища Лукашенко он нам передает части со всеми средствами усиления. У них там учения начинаются, так что потерю не сразу обнаружат тамошние шпионы.
– Зачем им это нужно?
– Товарищ Лукашенко считает, что его ТАМ могут, как он выразился, прихватить за яйца. Вот ему и нужны обстрелянные части. И я так думаю, они будут не последние.
– Тогда нужно ждать не только пехоту, но и танковые части и авиацию, – тоже задумался нарком.
– Поручаю вам выяснить, что там происходит, – приказал Сталин, после чего перешел на другую интересующую его тему. К будущей информационной войне.
Виктор Захаров, личный водитель генерал-майора Катукова, командира второго танкового корпуса, первой Отдельной особой армии. То же время, полдень
Ласково протерев приборную панель мягкой тряпочкой, Виктор через открытое окно поправил зеркало бокового обзора.
Что ни говори, а машина ему очень нравилась. Конечно, это не та тентованная, на которой его учили, но кроме корпуса, по мнению Виктора, большой разницы не было.
УАЗ, что ему достался, был семиместный. Грузопассажирский. Спереди два сиденья – водителя и командира – разделенные капотом двигателя, и сзади через небольшую перегородку пять сидений и небольшой столик. Очень удобно.
Когда Витя увидел, какую машину дали генералу, он сперва не понял, почему не командирскую, но оказалось, по приказу маршала Шапошникова весь старший комсостав должен передвигаться в сопровождении охраны. Поэтому генерал-майор Катуков, которому недавно присвоили следующее звание, и выбрал именно эту из десятка, что подогнали к штабу корпуса.
Открыв дверцу, Виктор спрыгнул на землю и подошел к старшине, курившему у своего двухместного бортового УАЗа, которые получали в основном хозчасти.
– Товарищ старшина, вы канистры обещали, мне по штату положено, – напомнил ему Виктор.
Затянувшись, старшина Шматко посмотрел на наглого водилу. Отдавать только что полученные АЛЮМИНИЕВЫЕ канистры он не хотел, но отказывать личному водителю комкора не посмел. Поэтому, достав из планшета бланк, быстро оформил передачу двух двадцатилитровых канистр.
Расписавшись, Виктор, помахивая новенькими серебристыми емкостями, подошел к машине, открыл дверь в багажное отделение и поставил их в углу, решив залить горючее, когда будет заправляться.
– Готовься. Сейчас поедем, – сказал ему сержант Цветков, командир отделения в комендантской роте и один из обладателей вожделенными всеми АК, которых в роте было всего два десятка.
– Всегда готов, – ответил Виктор, захлопывая дверь.
Через пару минут из-за здания школы, где размещался штаб корпуса, вышел генерал Катуков и направился к машине, разговаривая на ходу с одним из советников – седовласым мужчиной лет пятидесяти пяти, тоже танкистом, насколько знал Виктор.
– Заводи! – махнув рукой, приказал генерал.
– В машину! – вслед за генералом приказал Цветков своим бойцам.
Вместе с сержантом в охране были три бойца, один с таким же, как у Виктора ППС, а третий с СКС.
Поправив брезентовую разгрузку с рожками – их недавно стали шить швейные фабрики Казани, – Виктор сел на свое место и нажал на кнопку стартера.
– К вокзалу, – приказал генерал.
Виктор не переспрашивал, он часто ездил к железнодорожному вокзалу, где его часть получала новую технику.
На путях пыхтел паром паровоз и стоял эшелон, набитый под завязку техникой. На этот раз привезли бронемашины в мотострелковые части. Виктор уже знал их названия, поэтому быстро пересчитал – шесть БМП-2, три БТР-80, две «Шилки» на последних платформах и три товарных вагона с неизвестным содержимым.
– О, еще две «Шилки» в дивизион Арсеньева прибыли! – приятно удивился генерал. А так как дивизион майора Арсеньева был подчинен именно ему, то он радовался вдвойне. Возможности этих машин Катуков уже знал на сто процентов.
– Михаил Ефимович, мы не закончили наш разговор, – напомнил советник, который, насколько заметил Виктор, практически не отходил от комкора, причем он пользовался полным доверием и уважением со стороны Катукова.
– Я с вами полностью согласен насчет активных засад, но без практики и учений ничего определенного сказать пока не могу. Вот приедем на полигон – там и посмотрим. Тем более сейчас там отрабатывает «подразделения в обороне» бригада Панова. – Прерванный у машины разговор все же продолжился.
– Витя, съезди в магазин, купи мне зеркальце для бритья, – поросил Катуков своего водителя, протягивая деньги.
– Есть! – кинул Виктор руку к виску.
Развернувшись, генерал в сопровождении бойцов охраны и советника направился к коменданту вокзала.
Подъехав к зданию почты, рядом с которым находился магазин, Виктор вышел из машины и, помня инструкции, вытащил из специальных зажимов ППС. Закинув ремень на плечо, направился к дверям магазина, у которого стояли и что-то обсуждали две женщины.
Одна из них обернулась и удивленно посмотрела на бойца в незнакомой форме. В городе еще не знали, что дислоцирующиеся у города войска перешли на новую форму одежды.
Честно говоря, камуфляж Виктору нравился, а особенно привлекало множество карманов, которые были и на бедрах, и на рукавах.
Поправив панамку, которую один из советников почему-то называл афганкой, Виктор решительно вошел в помещение магазина.
Купив требуемое, а также несколько мелочей для себя, Виктор направился к дверям, как вдруг услышал несколько выстрелов на улице. Аккуратно поставив покупки на пол, он под испуганные охи продавщицы и двух покупательниц сорвал с плеча автомат и, взведя затвор, подскочил к большому панорамному окну.
У почты стояла легковушка с работающим мотором, через открытую дверь водитель стрелял из нагана по сотрудникам милиции, которые патрулировали площадь.
Пинком ноги распахнув дверь, Виктор выскочил наружу и перекатом, как учили, ушел за корпус чужой машины – прятаться за своей он не хотел, вдруг повредят. И едва только успел взять водителя на прицел, как из почты выскочили четверо налетчиков с сумками и оружием в руках.
То, что это преступники, Виктор понимал прекрасно – один лежащий без движения милиционер и второй, зажимающий плечо, укрывающийся за тумбой скамейки, ясно давали понять, что жалеть их не стоит.
Длинной очередью забился в руках Виктора автомат. Забыв все, чему учили инструкторы в последнее время, Виктор неэкономной очередью изрешетил машину налетчиков, убив водителя и ранив двоих.
Один из бандитов успел пару раз выстрелить из ТТ в сторону Виктора, правда, похоже, даже не целясь.
Достав из разгрузки запасной рожок, Виктор перезарядил оружие и короткими очередями стал удерживать бандитов за машиной, не давая им уйти.
Через минуту на площадь прибежали как военный патруль, так и милицейский. Увидев, что уцелевшие налетчики с поднятыми руками приняты одним из патрулей, Виктор встал и направился к своей машине.
Неладное он заметил почти сразу. В багажном отделении чернело аккуратное пулевое отверстие.
Распахнув дверь, он только выругался. В обеих канистрах, ровно посередине, были такие же.
Кабинет Сталина. Середина дня пятнадцатого июня
Указав вошедшему Берии на стул, Вождь несколько раз пыхнул трубкой и заговорил, продолжая расхаживать по кабинету:
– Наш Гость вчера прилетел в Москву, и сегодня я ожидаю его во время закрытого награждения ученых по Аномалии.
– Александр тоже представлен к награде?
– Конечно. Он немало вложил в развитие СССР своих сил, – ответил Сталин. Немного помолчав, он продолжил: – Прежде чем встретиться с ним, я решил прочитать отчет Орловской. И скажем так, он меня озадачил. Какого вы мнения об Александре? – спросил Иосиф Виссарионович, поворачиваясь к наркому.
Вопрос не застал Берию врасплох, но он все равно задумался на некоторое время, после чего начал перечислять в порядке важности:
– Он достаточно дисциплинирован. Серьезен. Умен. Немного меланхоличен, по настроению. По характеру можно описать как «маменькин сынок». Довольно точное его описание. Да и люди, что с ним работали, это подтверждают.
– Что он любит, есть ли увлечения? – спросил вдруг Сталин.
– Насколько я знаю, особо нет, – ответил Берия после некоторого раздумья.
– А теперь прочитайте отчет лейтенанта Орловской и его матери, – сказал Сталин и передал наркому несколько листков.
Прочитав их несколько раз, Берия поднял удивленно голову и сказал:
– Но это невозможно! Я сам общался с ним!
Нажав кнопку на селекторе, Сталин скомандовал в микрофон:
– Пригласите товарища Орловскую.
Потянувшись и заскулив от удовольствия, я открыл глаза. Через закрытые шторы с трудом приникали лучи яркого летнего солнца.
Повернув голову, Али рядом не обнаружил.
«И куда понесло эту неугомонную?» – подумал вставая. Посетив ванную, направился в ресторан, который находился на первом этаже этой гостиницы.
«И куда понесло эту неугомонную?» – подумал вставая. Посетив ванную, направился в ресторан, который находился на первом этаже этой гостиницы.
– Привет, Лех, – поздоровался я с сидящим на стуле возле моей двери Соколовым.
– Добрый день, – кивнул он в ответ.
– Что, опять на официоз перешли? – спросил его, когда мы подходили к лифту, забранному фигурной решеткой.
– Положено так, Александр Геннадьевич, – ответил он, хлопая себя по карманам и подозрительно глядя на меня.
– Понятно. Кстати, а где Аля?
– Вышла от вас часа два назад. Куда – не знаю.
Посмотрев на часы, я понял, что она куда-то ускакала в час дня.
В ресторане сидел в полном одиночестве, несмотря на то что все столики оказались заняты. Поедая принесенные блюда, я посматривал на часы – не опаздываю ли. На прием в Кремль мне назначено в шесть вечера, так что есть пришлось довольно быстро.
Кабинет Сталина, то же время
– Проходите, товарищ Орловская. Присаживайтесь, – указал на стул Сталин, как только вошедшая девушка поздоровалась.
Алевтина подошла к стулу и аккуратно присела на самый краешек, вопросительно посмотрев на предсовнаркома.
– Мы с товарищем наркомом изучили ваш отчет. И он нас… слегка озадачил. Вы не могли бы прояснить некоторые моменты?
– Сделаю все, что в моих силах, товарищ Сталин, – ответила она.
– Можно подробно охарактеризовать Александра?
Ненадолго задумавшись, девушка начала говорить:
– Когда я прочитала отчет всех, кто встречался с Объектом, то составила свое мнение о нем. Как о неуверенном в себе человеке с постоянным контролем со стороны матери. Неуверенный, слабый, не идущий на конфликты…
– Маменькин сынок, – тихо сказал Берия.
Согласно кивнув, Орловская продолжила:
– Однако меня озадачила первая наша встреча.
Сталин тихо хмыкнул, видимо, припомнив прочитанный отчет.
– У него были совсем другие глаза, чем я ожидала. Он сразу показался мне не так прост, как я думала. Слишком уж насмешливо смотрел он тогда, и то, что он ВСЕ понял, зачем я оказалась рядом, тоже увидела. В дальнейшем я стала наблюдать за ним, изучать. В отчете Алевтины Анатольевны был момент о его интересах.
– Бокс, бальные танцы, фокусы, – вслух припомнил Сталин.
– Да, там же было написано, что он быстро охладевал к этим так называемым «хобби». Однако я, внимательно изучив его, поняла – просто ему стало неинтересно и он забросил то, что начинал, кроме одного! По проверке его жизни мои люди выяснили следующее. По словам тренера по боксу, он шел на первый разряд, но забросил бокс, оставшись на втором разряде. Так же и бальные танцы, учитель пророчил ему блестящую карьеру, но и тут он забросил танцы. Кстати, я осторожно поинтересовалась, почему именно танцы. Он ответил: «Там было много девушек». А вот фокусником или, если правильно сказать, иллюзионистом он оказался профессиональным, хотя большинство его фокусов – это домашние заготовки.
– Он вам показывал их?
– Нет, но один из моих сотрудников на антресолях в его бывшей квартире нашел видеокассету с записями выступлений. Хотя выступал он только перед дочкой. После этого я обратила пристальное внимание на его движения и поведение. Могу сказать, что он волевой и довольно сильной натуры человек, но у него есть одна слабость.
– Мать?
– Да, но не только. Лень. Просто он очень ленивый. Именно из-за этого мне первой пришлось перейти к активным фазам наших отношений и прийти к нему ночью. Он, кстати, этого ожидал. Еще его можно охарактеризовать как хамелеон. Александр подстраивается под любую среду, ему везде комфортно. Очень хорошее качество. Именно из-за этого его и считали подкаблучником у первой жены – если ему было так удобно, то он подстраивался. Хамелеон, – повторила Алевтина.
– Насчет фокусов, на каком он уровне?
– На очень высоком. Причем Александр постоянно тренируется. Из-за чего у его охраны вещи перемещаются из одного кармана в другой. Они давно махнули на это рукой, винят во всем Барабашку.
Берия хлопнул себя по колену:
– Вот ведь!.. А я все голову ломал, как мои очки оказались в кармане брюк, когда я их кладу только во внутренний карман френча!
Алевтина и нарком Берия одновременно посмотрели на Сталина.
Хмыкнув, тот затянулся и ответил, выдыхая дым:
– Ко мне он не подходил. Продолжайте.
– Александр, нужно сказать, очень ответственный человек. Это все говорят, кто его знает. Если он за что-то берется, то доводит до конца, если… Если это не идет вразрез другим его планам.
– Мы вас поняли, товарищ Орловская, можете идти, – разрешил Сталин.
Зал для награждения был не очень большим, так, мест на триста. Да и собралось всего человек семьдесят. К своему удивлению, среди представленных к награде был и генерал Гоголев, который приветливо кивнул, заметив меня.
Сев в кресло в первом ряду, я положил руку на коленку Али и с интересом уставился на пустую сцену.
– Ну и когда начнется? – нетерпеливо спросил, с опаской поглядывая на профессора Трауперга. Карл Фридрихович, почувствовав мой взгляд, радостно улыбнулся и помахал рукой, явно собираясь подойти, но его остановили другие ученые – награждение должно было вот-вот начаться.
– Сейчас, не волнуйся, все будет, – поправив мне прическу, ответила девушка.
– Да я и не волнуюсь. С чего мне волноваться?
– Все волнуются, – хмыкнула Аля, искоса рассматривая меня.
«Ух, как мне надоели эти смотрелки! Как рентгеном просвечивает!» – подумал я, тепло улыбнувшись ей. Алевтина ответила такой же улыбкой.
Вдруг все захлопали в ладоши, и на сцену, где стояла трибуна, вышел Сталин.
Тоже похлопав, я достал было телефон и начал снимать, как его у меня отобрала Аля, зашипев, как кошка.
«Вот интересно. Почему не сделать так – наградил и свободен? Так нет, уже час мозги полощут!» – мысленно стонал я, слушая «Любэ».
Заметив, что у Сталина перестали шевелиться губы, я незаметно вытащил один из наушников и прислушался:
– …за вклад в развитие «Объекта номер восемь» награждается орденом Ленина. Комиссар государственной безопасности Гоголев.
Чуть бледноватый генерал направился к трибуне, где под аплодисменты присутствующих ему на грудь повесили орден.
Хлопая в ладони, я тихо спросил у Али, склонив голову набок в ее сторону:
– Слушай, а часто Сталин сам награждает?
– Нет, очень редко. Но тут особый случай, – также старясь говорить незаметно, ответила она.
Я оказался в конце списка. Наградили и Сереженьку, и Карла Фридриховича – им присвоили почетные звания Героев Соцтруда Советского Союза со вручением соответствующей медали «Серп и Молот», вместе с орденом Ленина и какой-то грамотой.
Дождавшись, когда назовут меня, я под аплодисменты зала подошел к Сталину и, выпятив грудь, позволил приколоть к своей груди награду.
Орден Трудового Красного Знамени сверкнул у меня на груди от солнечного луча. Пожимая мне руку, Иосиф Виссарионович тихо сказал:
– Я уверен, что это не последнее награждение.
Вернувшись на свое место, я дослушал речь, и после небольшого выступления профессора Трауперга все направились в другой зал, где был приготовлен фуршет.
– И надо было тебе доказывать при первой встрече с товарищем Сталиным, что ты монархист?
– Я сразу высказал ему свою идеологию, не хочу, чтобы между нами были какие-то недомолвки, – ответил я, отпивая из стакана.
– Вот поэтому-то ты и получил «Трудовик» вместо «Серпа и молота», – недовольно сказала Аля.
– Слушай, Аль. Честно. Мне вообще по барабану, что мне прикололи. Я сюда вообще ехать не хотел.
Аля на мои слова только вздохнула печально.
– Кстати, Аль, что там с поиском других порталов? Нарком заикнулся было, но до конца рассказать не успел. Ушел.
– Завтра устраиваешься у себя на квартире, а потом уж и начнем. Решили искать с самолета.
Казань. Офис компании «Технолоджи». Кабинет Павлуся. Пятнадцатое июня. То же время
В кабинете директора компании «Технолоджи», которого изображал полковник Судоплатов, собрались только свои. Павел Анатольевич, окинув взглядом рассаживающихся за столом людей, спросил:
– Виктор, что там по Агафонову?
– Ищем. По словам его секретарши, ему кто-то позвонил, и он сорвался с места.
– Ты знаешь, он единственный, кто может нам помочь выйти на Завславского. А если мы не выйдем, то не видать нам этот алюминиевый завод как своих ушей.
– Час назад поступила информация, что Завславский со своей семьей находится в одной из гостиниц. Парни уже выехали.
– Хорошо, что там по второму заводу?
– Завод на грани краха, действующий директор сознательно приводил его к банкротству, для того чтобы купить по дешевке. Как – не знаю, у него был свой план, рассказать он не успел.
– Как оборудование? Люди?
– Оборудование осмотрели, нашли несколько технарей, что недавно уволились, и завербовали их. Они согласны переехать на постоянное место жительство в другую страну. Так что сейчас составляется план вывоза станков и других возможных мощностей. Вывозить лучше через Белоруссию, там железная дорога, да и приготовить все к вывозу до двадцать второго мы просто не успеем.