Историю встречи известной троицы в Крыму в сорок пятом я рассказал анекдотом.
«Во время февральской встречи в Крыму речь шла о переделе Европы после войны. Рузвельт с Черчиллем говорят товарищу Сталину:
– Иосиф Виссарионович, отдай нам Крым, а мы тебе в ответ прирежем такой же кусок в Европе… По Одеру… Где-то там…
Товарищ Сталин подумал-подумал и говорит:
– Ну хорошо, я отдам вам Крым, если ви отгадаете, какой из этих трех пальцев средний, – и показал он три пальца.
Ну Черчилль удивился и по простоте задачи выбрал средний из пальцев – указательный. Сталин покачал головой и сказал:
– Нэт, нэ адгадал!
Рузвельт, тот американец, он понял – надо из пяти выбирать и выбрал средний из пяти пальцев.
– Вот средний, – показал он на средний.
Сталин покачал головой и ответил:
– Нэт, нэ отгадали, – сворачивает из трех пальцев кукиш и говорит: – Вот вам Крым!»
Отсмеявшись, Иосиф Виссарионович мельком взглянул на настенные часы, отбившие семь вечера, встал и сказал мне:
– Вы будете присутствовать со мной на совещании.
Ответить мне было нечего, поэтому, отставив стакан с недопитым чаем, я встал и, торопливо дожевывая печенье, последовал за Сталиным, выходящим из кабинета.
Сидя на заднем сиденье машины, следующей в кортеже, я держал на коленях ноут и отвечал на вопросы Гоголева, сидящего за рулем, который был допущен к полной информации касаемо меня.
– Мы с Лаврентием Павловичем посмотрели кино про контрразведчиков. Скажите, что означает название СМЕРШ?
– Аббревиатура СМЕРть Шпионам. Говорят, сам товарищ Сталин придумал это название.
– Понятно.
– А сколько вы успели посмотреть фильмов?
– Четыре, и один не до конца.
– Можете сказать какие? А то интересно.
– Хм. «Они сражались за Родину» обе серии, хороший фильм, внушающий. Потом «Аты-баты», тоже серьезное кино. Как вы говорите, до печенок пробирает, как они там танки били. Меня до сих пор в дрожь бросает… Дальше включили «В августе сорок четвертого» и на «Освобождении» остановились.
– Ну и как вам информация?
– Война будет страшная, безжалостная! – ответил хмурый Гоголев, поворачивая за идущей перед нами машиной.
– Вы еще не знаете насколько! – со вздохом сказал я, задумчиво глядя в окно.
– Товарищи командиры! Председатель Совета Народных Комиссаров СССР товарищ Иосиф Виссарионович Сталин!
Генералы и адмиралы стоя приветствовали входящего в огромный актовый зал Вождя.
«Нашего бы президента так встречали. Что ни говори, а Сталин действительно не одиозная фигура. Вот с кого нужно брать пример!»
Я сидел на заднем ряду рядом с Гоголевым и с интересом наблюдал за историческими событиями.
– А это кто?
– Где?
– Во-он тот, с лысой макушкой?
– А, это комдив Хрусталев.
– Не Хрущев? – спросил я с подозрением.
– Не-а. Хрущева здесь вообще нет, не хрен ему тут делать, он сейчас на Украине.
– Ясно… О, начинается!
К моему удивлению, Сталин не стал сразу вываливать на головы генералов те новости, что я принес. О начале войны. А сделал краткую, на полчаса, политинформацию. На мой вопрос «на фига?» Гоголев ответил просто: «Так надо».
После того как Сталин закончил накачивать военных тем, как они хорошо живут, он сказал:
– А теперь перейдем к тому, почему мы с вами здесь собрались!
Генштаб не знал почему, но молчал, терпеливо ожидая разъяснений.
– А собрал я вас потому… что война с Германией будет. По информации агентуры в Германии, война начнется двадцать второго июня в четыре часа утра!..
Я с интересом наблюдал за зашевелившимися генералами и маршалами, для которых слова Сталина особой новостью не стали. На лицах некоторых была видна растерянность, но преобладала какая-то радость, что ли, как будто они надеялись, что эти слова произнесут вслух, и вот их произнесли.
– …а теперь, товарищи, в течение трех дней план глубоко эшелонированной обороны должен лежать у меня на столе.
На обратном пути я почти задремал, прислонившись к двери, когда меня разбудил вопрос Гоголева:
– Как там наши потомки, помнят о нас?
– Забыть не могут, особенно товарища Сталина. Они его называют великим гуманистом.
– Значит, помнят! – сделал вывод майор и нажал на клаксон, отпугивая собаку, заглушив при этом мой горький смешок.
По возвращении на дачу мне была предоставлена комната, но воспользоваться я ею не смог, так как был постоянно со Сталиным. Мы то изучали привезенные документы, то я отвечал на вопросы Шапошникова, приехавшего по вызову предсовнаркома и тоже допущенного ко мне, то смотрел с ними фильмы. Маршала особенно заинтересовало «Освобождение», так как там давалась более-менее точная информация.
Спать мы разошлись часам к семи утра, уже на ватных ногах и с чумной головой. Пять дней, что я провел в Кремле, куда мы переехали на следующий день, пролетели для меня очень тяжело, так как я практически не высыпался, следуя везде за Сталиным или сидя рядом с Шапошниковым у экрана ноута.
Кстати, по мнению специалистов, создать танк Т-55 они не смогут с теми мощностями, что сейчас в наличии. А вот переделывать Т-34 согласно тем данным, что я привез, они сразу начали на испытательном полигоне в Кубинке, используя местные мастерские.
ППС пошел на ура. Два опытных образца, сделанных буквально на коленке, были переданы бойцам армейского осназа, дислоцировавшимся под Москвой. Испытания выявили ряд недостатков, и после устранения их пистолет-пулемет признали годным для вооружения армии. Выслушав обещания оружейников, что массовый выпуск будет начат через месяц после отлаживания производства, Сталин серьезно поговорил с ними, и срок был уменьшен до двух недель. Принтер не стоял без дела: многое из того, что я принес на флешках, начали печатать. Бумага, что мне предоставили, неплохо подходила для этого. Осталось только запастись картриджами – те два, что я принес, подходили к концу.
Что творилось в войсках после принятия нового устава и начала реорганизации мехкорпусов в мотострелковые и танковые согласно штатам тысяча девятьсот сорок пятого года, я не знал, мне не докладывали, но судя по довольным лицам боевых генералов, перестройка шла полным ходом.
Страна стремительно переходила на военные рельсы, запасая то, чего будет не хватать.
– Подлетаем, приготовься, скоро будет посадка! – сказал мне Гоголев, сидящий рядом на жесткой скамье. Зашевелились бойцы охраны из осназа ГБ. В иллюминатор «Дугласа», на котором мы летели, была видна близкая земля. Вот мелькнула под нами синяя ленточка реки, и снова внизу проносится изумрудная трава…
Наконец, чуть скакнув, транспортник коснулся бетонки и побежал, гася скорость и подпрыгивая на неровностях, к стоящим рядом с вышкой ангарам.
К моему удивлению, кроме дежурного звена, ни одного самолета я на поле не увидел.
Вдалеке лежали несколько штабелей досок – и все!
– Товарищ комиссар государственной безопасности, а где самолеты?
– Да на запасных и засадных аэродромах сосредоточены. Сейчас же идут особые учения, вот они и тренируются маскироваться и летать с простых грунтовых полос. Нас, кстати, сопровождало звено «ишачков», ты разве не видел? И еще встречались. Учения.
– Не, я же спал.
– Вон, кстати, материал для макетов бомбардировщиков сложен, их просто еще не успели сделать, – ткнул пальцем в один из штабелей Гоголев.
«Понятно. Значит, информация пошла впрок. Надеюсь, что новый отдел даст нам возможность не только понести меньшие потери, но и в Берлин прийти раньше срока».
С моей легкой руки создали Институт инноваций и информации, существовал он еще только на бумаге и был нужен для отвлечения возможного интереса других государств, когда в СССР полезет столько новинок. А вот Аномалией и присущими ей вкусняшками начал заниматься новый отдел НКВД под командованием Гоголева, получившего очередное звание комиссара государственной безопасности. Я, кстати, так и не привык к их гэбэшным званиям и мысленно переводил их привычным себе образом. Например, старший майор соответствовал генерал-майору.
Уже несколько человек, в основном из военной контрразведки и оперативников Берии, там работали, и они уже успели дать несколько рекомендаций, что нам в данный момент нужно. По крайней мере, та информация, что я уже принес, после небольшой корректировки была разослана по шарашкам для последующей проверки и изучения возможности выпуска новинок. Люди Лаврентия Палыча составляли списки тех, кого пригласить на работу во вновь созданный институт для пускания пыли в глаза. Меня приняли в новый отдел как привлеченного сотрудника, даже удостоверение дали, правда, без звания.
Спецы из Отдела улетели раньше нас на три дня и уже ждали ТАМ. Именно они и ребята Гоголева будут сопровождать меня на ту сторону.
Один из пилотов открыл дверцу остановившегося транспортника и, выставив лестницу, закрепил ее в специальных пазах. Выстроившись в очередь, мы покинули салон самолета.
Один из пилотов открыл дверцу остановившегося транспортника и, выставив лестницу, закрепил ее в специальных пазах. Выстроившись в очередь, мы покинули салон самолета.
– Спасибо за приятный полет и за мягкую посадку, – поблагодарил я члена экипажа, вспомнив свой полет в Египет.
– Да не за что! – ответил с легкой улыбкой молодой паренек, чуть пожимая плечами.
Спустившись на твердую поверхность взлетной полосы, я вслед за остальными последовал к двум полуторкам и «эмке», около которых кольцом охранения стояли бойцы НКВД.
– Садись назад, – велел мне Гоголев, открывая переднюю дверцу.
– Лады, – ответил я и, обойдя его, влез на заднее место через услужливо открытую водителем дверь.
По-видимому, водитель знал, куда ехать, так как занял место во главе колонны. Мы выехали с аэродрома, так и не увидев никого из техсостава дислоцирующейся здесь авиачасти. Это меня сильно заинтересовало, и я спросил у Гоголева:
– Да это аэродром-ловушка, насколько я знаю. Тут ничего нет, кроме звена истребителей и двух дивизионов зениток.
– Еще макеты поставят, так вообще не отличишь от настоящего, – пояснил мне комиссар. Водитель, слушая его, кивал – похоже, то, что говорил Гоголев, ему было известно.
Мы довольно быстро доехали до того места, где я вышел из леса на дорогу.
– Вот тут меня погранцы взяли, – ткнул я пальцем в обочину. Дорога, кстати, изрядно изменилась, она была убита до того, что мы ползли с черепашьей скоростью, объезжая набитые танками колеи.
– И дорога другая была, – добавил я на кивание комиссара.
– Тут, товарищ… – получив разрешение от генерала, начал водитель и остановился в затруднении, как ко мне обращаться, так как я, в отличие от моего непосредственного начальника, был одет в гражданку.
– Иванов, – лениво ответил за меня Гоголев.
– …Иванов, целый мехкорпус передислоцировался, так что еще не такие колеи дальше будут.
– Понятно, – хмыкнул я.
– Пропусти охрану вперед, – велел комиссар водителю.
– Товарищ комиссар государственной безопасности, тут уже неделю, как нападений и обстрела нашей техники не было, – сказал тот, но по приказу остановился, пропуская вперед второй грузовик с бойцами НКВД.
Рыча двигателями, машины медленно ползли в тени деревьев по разбитой лесной дороге. Бойцы охраны, выставив автоматные стволы, держали на прицеле близкий лес, росший у самых обочин, и тревожно осматривали кустарник на опушке.
Но никакого нападения не произошло, и еще через пару километров мы свернули на недавно наезженную дорогу, по которой совершенно спокойно достигли цели.
К моему удивлению, на месте Аномалии уже стоял большой бревенчатый склад, огромные ворота которого охранял сонный красноармеец самого затрапезного вида.
«Нет, я, конечно, объяснил, где она находится, даже схему нарисовал и привязку от деревьев описал, но так оперативно ее найти!»
– Это что еще такое? – спросил я удивленно комиссара, тыкая пальцем в новенький, блестящий свежий сруб, идя с ним от машин к неприметному зданию невдалеке от склада.
– А ты чего ожидал увидеть? Теперь тут вещевой склад ближайшей стрелковой дивизии, по крайней мере, именно это обнаружат немцы на остатках сгоревшего при бомбежке сарая.
– Хитро, – ответил я, невольно покачав головой. Понятно, что удержать здесь оборону мы не сможем, и спецы Берии уже позаботились о страховке и маскировке.
– Но как смогли найти поляну?
– Около деревни Сосновка поляна по твоему писанию только одна, именно эта. Только тут с одной стороны сосновый бор, а с другой смешанный лес, плевая задача, – объяснял мне на ходу командир.
Дверь сторожки открылась, и оттуда вышел немолодой пехотный командир в звании старшины с потертой медалью «За отвагу» на груди.
– Здравствуйте, Павел Анатольевич, – первым поздоровался я с Судоплатовым.
– Здравствуй, Александр, – ответил главный диверсант Союза и, поздоровавшись с Гоголевым, с хитринкой спросил: – Ну что, сперва пообедаем или?..
– Или! – переглянувшись, ответили мы хором с комиссаром.
– Я так и думал. Пойдемте, посмотрите, правильно ли мы сруб поставили, не намудрили ли чего. Может, она вообще в стороне.
Мы неспешно подошли к воротам, и по приказу Судоплатова красноармеец, блеснув холодным оценивающим взглядом, неторопливо открыл нам одну створку, после чего снова превратился в ленивого часового.
– Идите за мной, параллельные проходы между стеллажей заставлены бочками с бензином.
Я двигался вслед за Судоплатовым, с интересом крутя головой, и при свете электрических лампочек, горящих под потолком, осматривал склад. В нем действительно было вещевое имущество, начиная от котелков и заканчивая связками сапог на нижних полках.
– И как вы только успели? – спросил у Судоплатова следующий за мной Гоголев.
– Тут два инженерных батальона работало, сделали все за два дня, – объяснил Павел Анатольевич.
– А из бойцов, тут работающих, никто ничего не видел? Я в том смысле, видели ли они Аномалию?
– Нет. Ничего никто не видел, – немедленно ответил Судоплатов. Похоже, этого вопроса он ожидал раньше.
Мы вышли на свободное пространство, и я осмотрелся.
– Здесь она? – В голосе Гоголева слышались тревожные нотки.
– Здесь, – кивнул я и, улыбнувшись, спросил у Судоплатова: – Павел Анатольевич, вы ведь планировали построить склад так, чтобы Аномалия оказалась посередине этого пустого пространства?
– Да, – коротко ответил он, чуть сузив глаза.
– Вы немного ошиблись с местоположением Аномалии.
Двинувшись вперед, я подошел к крайнему стеллажу и, подняв руку, прикоснулся к белесому овалу. Со стуком упал край стеллажа, на земляной пол посыпались разрезанные портянки.
– Анатолич, ты это видишь? – охрипшим голосом вдруг спросил Гоголев.
– Да, вижу… это она, Аномалия! – ответил тот.
Убрав руку, я отошел в сторону и с улыбкой посмотрел на генерала и полковника, демонстративно тряся рукой, якобы стряхивая с нее воду.
– Синцов, ты понял, что нужно делать? – вдруг спросил Судоплатов.
– Да, товарищ старшина, – ответил невысокий крепыш в советском двухцветном камуфляже: только сейчас я разглядел пятерку бойцов, стоящих в тени одного из стеллажей.
«Ну понятно, охрана, а тот, на входе – для маскировки», – сообразил я.
– Уберите эти стеллажи, чтобы доступ к Аномалии был больше, – между тем продолжал командовать Судоплатов.
– Сделаем, – веско ответил боец. В каком он был звании, я не видел, петлиц на вороте не было.
Оставив охрану чесать затылки и трогать места разреза, мы направились к домику.
– Ну угощайтесь, чем, как говорится, бог послал, – предложил Павел Анатольевич, широким жестом показывая на стол. И чего только там не было!.. Да ничего там не было. Тарелки со щами и пюре с котлетой на второе. И все.
– А компот? – вспомнив старый советский фильм, спросил я с возмущением.
Оба командира кино про Шурика смотрели, так что шутку оценили. Судоплатов вообще не отходил от ноута за последние дни, изучал мой мир по фильмам.
– Компота нет, но есть чай.
– И тут обделили, – вздохнул я, усаживаясь за стол.
Когда мы пообедали и пили чай из железных кружек, Судоплатов спросил у меня:
– Список у вас?
– Нет, у Михаил Алексеевича, – кивнул я на Гоголева и принялся с интересом наблюдать за тем, как командиры обсуждают, чего в нем еще не хватает.
«Вот не понимаю, все уже сто раз проверили, чего нам остро необходимо, так нет – еще что-то внести хотят!» – думал я, поглядывая на них поверх кружки.
В это время в дверь без стука вошел тот боец из склада, Синцов.
– Товарищ полковник, все готово.
– Хорошо, майор, группе готовность номер один.
– Понял, готовность номер один. – Козырнув, майор Синцов вышел.
Проводив его взглядом, я поставил пустую кружку на стол и, откинувшись на спинку казенного стула, спросил:
– Когда выход?
– Через четырнадцать минут, – ответил полковник, мельком глянув на наручные часы.
– Понятно.
Оглянувшись, я посмотрел на ученых, стоявших за моей спиной. Понятное дело, пока не исследуют все возможности Аномалии, никто нас на тут сторону не отпустит. Вот и пришлось открывать переход под внимательными взглядами не только бойцов охраны, но и шести типов с умными физиономиями.
За три часа исследований удалось выяснить, что если я встану в проход и буду держать его, то другие люди смогут спокойно как перейти на другую сторону Аномалии, так и вернуться обратно. Но существовала небольшая проблема: поскольку овал портала был не очень велик, требовалось соблюдать особую осторожность. Срезанные палки до сих пор стояли у меня перед глазами, да и местные ученые это тоже проверили и то и дело поглядывали на две короткие железные трубы, поблескивающие в стороне ровными срезами.
Однако и здесь я сумел найти выход. Погоняв по овалу разбегавшиеся от моего прикосновения в разные стороны волны, смог раздвинуть края. По замерам ученых, овал увеличился на двадцать сантиметров в каждую сторону. Дальше последовал уже целенаправленный эксперимент, и я еще час размахивал руками, гоняя по овалу волны, пока старший из ученых с холодным взглядом профессионального чекиста не остановил меня, сказав, что хватит.