– По советам наших… – Кремон неопределенно махнул рукой куда-то в сторону, хотя и так было понятно, каких местных Эль-Митоланов он имел в виду, – дня через четыре-пять. Вначале пусть слух о моем предстоящем визите как следует распространится. Ну и еще важно получить хоть какие-то следственные посылки по останкам убийц-неудачников. Очень интересно, какие будут сделаны выводы и представлены оправдания. Все-таки эти тренированные для диверсий воины не могли быть представителями неизвестного клана или вообще действовать самостоятельно. При желании вьюдораши легко отыщут, кто пропал у них, а потом сравнят данные с останками…
Желание другой стороны к сотрудничеству, а также ее выводы о покушении пока предсказать не получалось. Оставалось только ждать.
Ну и делать некоторые предположения. Например, как это сделала Элиза:
– Если они нагло заявят, что знать таких отщепенцев не знают, то наверняка убийц послали те или тот, кто взял под ментальное воздействие царя.
У королевы было больше опыта в подобных делах:
– Эх, доченька! Сколько в истории примеров того, как быстро и жестко ломает, развращает разумное создание абсолютная власть. Сегодня король одно говорит и клянется в вечной борьбе за справедливость, а уже через неделю не гнушается никакой подлостью ради укрепления собственной власти. А уж за прошедшие два года Лилламель мог и сам измениться без всякого внушения. Достаточно пустить в свой круг ближайших советников существ трусливых, жадных и беспринципных.
Мысленно Кремон с ней согласился и даже поаплодировал. Владычица Спегото испрашивала совета у бесстрашного Брига Лазана, жутко принципиального и честного Фелиса Райне и неимоверно щедрого, когда надо для дела, Ламье Пугающего. А ведь среди ее придворных Эль-Митоланов и льстецов хватало, и нечестные на руку пытались к финансам подобраться, и более наглые незаслуженными медалями и орденами позвякивали, пытаясь занять место асдижона.
«Кстати, о наградах! – вовремя вспомнил Кремон. – Кажется, самое время незаметно еще одно важное для меня дело решить. Главное не переиграть и верно закамуфлировать свой истинный интерес. Ну-с! Приступим!..»
– Ваше величество! Чуть не забыл сказать: огромное спасибо!
Королева величественно кивнула и улыбнулась:
– Да пожалуйста! Мне для тебя ничего не жалко. Хотя мог бы и напомнить, за что благодаришь.
– О-о! Мне рассказывали, что во время моих ошибочных похорон от вашего королевства было столько наград, что Энормия только чуток победила по количеству. И то лишь благодаря тому, что монетный двор и сокровищница Рихарда Огромного находились рядом с площадью Героев.
Представительницы рода Майве засияли от гордости. Хоть и великие люди, но достаточно было польстить их родине, как они не стали скрывать душевного трепета. Элиза даже томно рассмеялась:
– Да, тогда мы здорово утерли нос дяде Рихарду! А когда я ему еще и деток продемонстрировала во всей красе, он вообще скис. Ой, мама, видела бы ты его личико!
Теперь уже, что случалось крайне редко в истории, позволила себе хохотнуть, причем без всякой тени злорадства, и королева:
– А сколько у нас с тех пор высших наград добавилось! Уж теперь-то мы точно Энормию по количеству обогнали бы!
Женщины похихикали, тогда как прославленный герой грустно вздохнул. Естественно, это было замечено, и королева материнским тоном спросила:
– Что-то не так?
– Да вот меня теперь терзают муки совести, – признался зять. – Я-то ведь жив остался, а подавляющее большинство наград мне как бы посмертно присвоили. Словно авансом за недоделанную работу. По всему я как бы теперь вынужден возвращать награды обратно…
– Что-о-о?! – гневно протянула Дарина Вторая, подаваясь вперед. – Это тебе такие мысли в Энормии внушили? И кто посмел такое требовать?
– Нет, там все нормально. Никто даже намеком такого мне не предложил. Но ведь здесь я как бы уже и родственником считаюсь… Не так ли? Поэтому надо быть честней, справедливей… Вот, где-то так я думаю…
– Неправильно думаешь! Все твои награды заслужены честно и достойно. Мало того, и твои грядущие заслуги мы без внимания и поощрения не оставим. Мы и в самом деле несколько новых замечательных наград учредили!
– Нет, нет, нет! – зачастил отрицаниями Кремон. – Мне и прежних хватает! Тем более что как вспомню, какие некоторые награды бывают с сюрпризами и двойными обязательствами – меня оторопь берет! Хотя бы тот же Жемчужный орден, к примеру. Если бы я с кем-то поцеловался в стенах этого дворца – меня бы казнили. Ужас! И несправедливость…
Наследная принцесса прищурилась:
– Самая лучшая твоя награда! И самая справедливая. Не говоря уже о пользе для всех обитателей дворца. Так что не забывай о своих правах и обязанностях! Ведь ты дважды орденоносец, у тебя сразу два этих древних артефакта!
В тот же момент герой с облегчением постучал себя пальцем по лбу и признался:
– Все-таки частично память у меня еще не восстановилась как следует! Но все равно вспомнил: теперь могу расслабиться и дышать спокойно. Ибо! Потерянные в бою ордена не возвращаются, и присвоенные льготы снимаются вместе с обязанностями!..
Такой закон и в самом деле существовал вообще и по отношению к этому ордену в частности. Но понятное дело, что принцесса не поверила:
– В каком бою? У тебя есть свидетели?
– Полно! А бой тот самый, в Кремниевой Орде, когда после моей атаки Детище Древних нанесло по мне испепеляющий удар. Тогда не только магическая составляющая Эль-Митолана сгорела, но и вся одежда на мне, а ордена вообще расплавились, оставив на груди ожог до костей. Именно этот ожог и устраняли Галиремы дольше всех других последствий.
Элиза требовательно посмотрела на мать, а потом надменно сказала Кремону:
– Не забывайся! Если ты потерял два предыдущих ордена, то у нас еще и третий имеется! Вновь наградить тебя недолго.
– Ничего подобного! Орден давно имеет своего обладателя и тот пока умирать не собирается, – парировал неполноценный колдун. – И уж он мне совершенно не нужен. Зная о его двойной сути, я буду иметь право всегда от него отказаться.
Они бы еще, может, поспорили на эту тему, но Дарина Вторая и в самом деле ценила каждую минуту своего времени. Основные вопросы уже решены – значит, хватить болтать, все остальное можно решить по ходу дел.
Поэтому она довольно бесцеремонно заявила прославленному герою:
– Наша семейная беседа закончена! Подожди Элизу в приемной!
Тот произнес положенные по этикету слова прощания и вышел.
А королева что-то обсуждать с дочерью не собиралась:
– Вопрос с Жемчужным орденом я решу. Если надо, то и закон новый состряпаем. Так что не волнуйся, а хватай его за грудки и… Не то тебя опять Сильвия обскачет.
Наследная принцесса решительно выдохнула и поспешила покинуть кабинет матери. По поводу Невменяемого у нее и в самом деле имелись некие личные планы и соображения.
Глава 20 Исторические сноски
В тот вечер как-то так все сложилось, что уже ближе к полуночи все родственники, все друзья и все окружение остались раскиданными по всей Салии, а Элиза Майве и Кремон Невменяемый остались практически одни в загородном доме, принадлежащем короне. Понятное дело, что наружную охрану можно было не считать. Да и Спин часа полтора назад успел предупредить друга:
– Ни о чем не переживай, мы рядом и всегда подстрахуем.
Делами личной охраны в данное время занимался он со своим отрядом, тогда как Караг отправился разведывать обстановку в тоннеле Утерянного Пути. Учитывая два десятка прилетевших в Салию заранее, да плюс помощников из местных, разумным растениям не составило бы особого труда заметить любые недружественные действия в отношении своего кумира. Болары расселись на всех углах крыши здания и, даже находясь в дреме, продолжали надежно ограждать Кремона от нежелательных гостей или диверсантов.
Ну а парочка перешла в уютную гостиную, в которой из освещения были всего два маленьких трего, оформленных под толстые свечи. Если признаться самому себе честно, то прославленный герой разговора тет-а-тет опасался. Делал все, чтобы до этого не дошло. Но, видимо, хозяевам и стены помогают. Хотя внешне вроде бы выглядело так, словно принцесса и сама удивлена сложившимися обстоятельствами:
– Куда это все разбежались и разъехались? Неблагодарные!.. Ну и ладно! У меня как раз к тебе есть серьезный разговор по поводу нашей дочери.
Подобная тема являлась приоритетной, поэтому легкий хмель в голове Кремона сразу уменьшился вдвое:
– Я тебя внимательно слушаю.
Ну а так как он за весь вечер еще ни разу принцессу не прижал и не обнял, то она, пользуясь моментом, взяла инициативу в свои руки. Вернее, вложила ее вместе с собой в руки Кремона: словно так и надо, усадила его в кресло, а потом уселась у него на коленях. Еще и рука его при этом оказалась, где надо, и укор последовал нужный:
– А ведь когда-то я тебе так нравилась…
– Так я и не отрицал…
– Но пока не об этом. Хочу с тобой поделиться, как я решилась на ребенка от тебя. Ведь я об этом ни с кем, кроме матери, и не говорила… Да и то не совсем откровенно… А пожаловаться на все так толком и некому было… И все эти годы ждала только тебя… У меня ведь столько сомнений… было…
– А сейчас уже нет?
– Еще больше! Но уже совсем иного толка. Но давай по порядку…
Со слов Элизы получалось, что в первый месяц она даже не подозревала о беременности. А если бы узнала об этом, немедленно избавилась бы от плода. И это несмотря на то, что после страшных событий и плена, когда вьюдораши заставляли Кремона ее практически насиловать, она вообще вбила себе в голову, что навсегда лишилась возможности стать матерью. Причем подобные прорицания своего будущего в роду Майве могли делать почти все женщины. Тяжко, печально, но что поделаешь… Зато в остальном вроде как ничего сложного не предвиделось.
Обстановка резко изменилась, когда стало известно о беременности Сильвии. Причем не скрывалось, что племянница Брига Лазана собирается рожать ребенка от Кремона, национального героя, имя которого в Спегото произносили с придыханием. Целый месяц после этого Элиза не находила себе места от вспышек ревности, необоснованной агрессивности и злости, а порой и неожиданной слабости. Возникли подозрения, что она чем-то заболела. Но чем может заболеть женщина, имеющая возможность ежедневного купания в Священном Источнике? Ну да, только еще большей ревностью.
И вот только на третьем месяце консилиуму Эль-Митоланов удалось рассмотреть полноценный и здоровый плод под сердцем у принцессы. Выяснилось, что ранее зародыш не просматривался из-за странной магической аномалии, прикрывающей, а вернее, дающей лживое представление о внутренностях. Мало того, после обнаружения плода опытным врачам не удавалось никак рассмотреть пол ребенка. Что больше всего их и напугало.
Что тут началось! Королева в ультимативной форме потребовала избавиться от плода. Ту же самую точку зрения высказали и врачи Эль-Митоланы. Они сразу стали намекать, что может родиться страшное чудовище. Что-то они там, дескать, еще странное высмотрели. Да и сама наследная принцесса прекрасно помнила, в каких жутких условиях происходило зачатие, что при этом творилось и чем сопровождалось. Проводимые тогда жрецами вьюдорашей опыты над человеческой парой могли кого угодно напугать и навсегда лишить веры в нормальное и здоровое будущее не только своего потомства, но и самое себя.
Редкие и малочисленные голоса в защиту плода казались несвоевременными и абсурдными.
Но когда вопрос об аборте уже казался решенным и начались приготовления, Сильвии удалось напроситься к Элизе на личную встречу. Правда, произошло это не без помощи Брига Лазана, герцога Каррангарского и архивариуса, которые, будучи в явном меньшинстве, пытались защитить еще не рожденного ребенка. Но факт оказался фактом: встреча состоялась, и ситуация изменилась.
Будущая графиня сумела верно рассказать о своих неприглядных снах, по которым получалось: будет страшная беда, если принцесса прервет беременность. Она еще много чего говорила, но самым сильным методом убеждения послужило странное действо: Сильвия уговорила Элизу соприкоснуться животами. Женщины так и сделали, даже не снимая одежды, и замерли, обуреваемые самыми противоречивыми, но прекрасными чувствами.
Элиза сразу поняла, что у нее родится девочка. Здоровая. Красивая. У нее будут огромные способности в магии, а Признаки проявятся уже в раннем детском возрасте. Словно из подсознания всплыла уверенность, что малышка будет ментально и телепатически общаться не только с братом, но при желании и с любыми кровными родственниками. А уж в особенности с отцом и матерью. Хоровод из женских имен вдруг замер, предлагая мысленному взору Элизы несколько. Она с улыбкой выбрала Стефани, и все остальные пропали в радужных разводах. Ну и самое смешное – уже явно ощущалось недовольство еще не рожденного Сандрю. Он вроде и не угрожал явно, но как бы пытался прошептать: «Только попробуйте обидеть мою сестру! Я вам такое устрою!..»
Напоследок женщины пришли к общему мнению и решили, что рождение детей, а потом и проживание рядом друг с другом в любом случае гораздо лучше банальной конфронтации, нелепых ссор или неуместных ревностей. Или, не приведи судьба, глупых попыток отомстить конкурентке в борьбе за лишнюю крошку ласки от вожделенного мужчины.
В этот момент рассказа Элиза прижалась к щеке Кремона и прошептала ему на ухо:
– Я должна у тебя попросить прощения…
– За что?
– За то, что три первых месяца не заботилась о нашей дочери и даже сомневалась в правомочности ее появления на свет. Прости меня!..
– Ты совершенно не виновата. Просто так сложились обстоятельства…
– Нет! Ты должен даровать мне прощение!
– Хорошо, я тебя прощаю! – Он поглаживал ее спину и плечи, чувствуя у себя на щеке и на шее горячие слезы. – Хотя я сам порядочно виноват…
– Теперь слушай дальше, – уже успокоенная принцесса продолжила рассказ.
Дальше началась война, в которой Дарина Вторая объединилась с многочисленными придворными против собственной дочери. Больше двух месяцев продолжалась непримиримая конфронтация, звучали крики и велось самое разнообразное психологическое давление. Именно в эти месяцы три главных советника были впервые за долгие годы безупречного служения удалены от двора за подстрекательство, противление короне и пагубное влияние на молодую наследницу.
Потом прошел экватор беременности, ее прерывание могло грозить смертью самой женщине, и грозовая обстановка стала разряжаться. Еще два месяца основные защитники пробыли в изгнании, но потом трезвомыслящая королева отыскала в действиях нового архивариуса мелкие приписки и лишние, ничем не оправданные расходы. Финансы и делопроизводство – это все! Поэтому Ламье Пугающий первым вернулся на свое законное и заслуженное место. Потом вернулся во дворец и Фелис Райне, потому как замещающий его человек ничего толком не делал для государства, а занимался лишь придумыванием новой лести для венценосной повелительницы. Дарина Вторая и тут не оказалась падка на медные трубы. Как она сама заявила: «Все хорошо в меру, даже лесть. А ведь мне так приятно поругаться было с герцогом Райне!..»
Ну а уже асдижона Лазана королева так вообще упрашивала вернуться на свой прежний пост, в триумвират самых близких советников. А тот еще и кочевряжился, выдавая в ответ такие угрозы: «Ничего, вот родится Стефани, подрастет и всем отомстит за дедушку Брига!» Вернулся он во дворец буднично, без шума и апломба, словно никогда из него и не уходил.
Но именно вместе с ним во дворец на постоянное место жительства перебралась и его племянница. Сильвия первой и родила, а через три недели родилась Стефани. Здоровой родилась, красивой и без малейших изъянов на тельце. Чем сразу оборвала последние разговоры о себе как о неведомой зверушке. Детей разместили в одной детской, матери спали в соседних комнатах. Вот тут уже близость детей стала проявляться все больше и больше. Стоило кроватки чуть отодвинуть друг от друга, как младенцы плакали словно оглашенные и не хотели есть. Стоило одному поперхнуться молоком или закашляться, как другой тут же замирал с открытыми глазами и дышать переставал, словно прислушивался. Если вдруг мать Стефани с кем-то поблизости начинала ругаться или испытывала боль, девочка плакала, а братик дружно поддерживал ее ревом. И наоборот, стоило королеве, к примеру, обидеть Сильвию неосторожным словцом, как Сандрю хныкал, а его сестричка возмущенно и требовательно орала.
Ну а на ложных похоронах детки показали себя во всей красе. Кого надо заверили, что их папочка жив; кого надо узнали; кого надо позлили своим смехом; а кого надо порадовали своими умильными играми. Да и дальняя дорога на них не сказалась совершенно. Даже создавалось впечатление, что они рады перемещениям и новым ощущениям при этом.
– Ну это понятно, от кого у них такая наследственность, – ворчала пригревшаяся на груди у Кремона Элиза. – Наверное, те еще будут путешественники, и я даже рада, что наследница престола не имеет права по закону покидать Спегото.
– Но ты ведь выезжала!
– Такой повод бывает раз в две тысячи лет.
– И, кстати, наша дочь вся в тебя. Ты ведь тоже куда только не мчалась и в какие только пещеры не влезала. До сих пор жалею, что согласился тогда тебя взять в экспедицию по поиску Утерянного Пути…
– Попробовал бы не взять! – нахохлилась принцесса. – Я бы тебе такое устроила!.. Да и Стефани тогда бы не было…
Она опять затихла, ничем больше не напоминая о своей роковой славе, надменности и ершистости. Простая женщина, мягкая, податливая и пушистая, очень довольная, что ее мужчина наконец-то рядом с ней, и все, совершенно все ему простившая.