Александр Проханов
Битва за Пятую Империю
Мы провозгласили рождение Пятой Империи – нового кристалла русской государственности, в котором преломляются разноцветные лучи неразрывной русской истории. Не одни мы протрубили в золотую трубу. О грядущей Империи незадолго до своей кончины возвестил великий коммунист Александр Зиновьев. О ней же заявил главный враг коммунистов Анатолий Чубайс. Во имя Империи до последнего вздоха трудился могучий православный скульптор Вячеслав Клыков. Ему вторит неутомимый «империалист» Илья Глазунов, чья пророческая картина 93-го года: русские дева и юноша с автоматами в горящих пространствах – знаменует «из пламя и света рожденное слово» – «Империя». Путин, не произнося сакрального имени, в недавнем броске на Восток возрождает традиции восточной имперской политики. Американец Чейни, в сопровождении сонмища газетных кликуш, обвиняет Москву в имперской политике. Все – и земля и небо, и горнии духи, и силы мглы – свидетельствуют: родился дивный младенец. Он обнаружен. Враги России кинулись на него авианосными армадами и космическими группировками, «агентами влияния» и наемными убийцами, магами и чародеями – желают младенцу погибели. Русские патриоты, очнувшись от многолетней тоски и обморока, узрели новорожденное чадо, устремились к нему. Окружили кольцом обороны, заслоняют от врагов.
Мы присоединяемся к сонму защитников. Ведем битву за Пятую Империю – новую ипостась Государства Российского.
Враг заблуждается, надеясь обнаружить младенца в Грановитой палате, или в тайном бункере Ракетных войск, или в голубой хрустальной башне «Газпрома». Империя – это вихрь, прозрачная волна, скорость света. Проповедь с амвона. Слово в стихотворной строфе. Она неуловима, везде. Прорастает повсюду, как вешняя трава. Покрывает еще недавно голую, холодную землю золотом одуванчиков. Разносится бессчетными семенами, залетая в каждое сердце. Сердце начинает биться живей. Становится вместилищем духа. Из него начинает свой рост божественный цветок. Золотой, как солнце, одуванчик русской Империи.
Битва за Пятую Империю вовлечет в себя громадные массы людей – подвижников, провидцев, героев. Эта битва – выход накопившихся в людях светлых энергий. Потребность в добре, созидании, в «Общем деле».
Отрок, почти ребенок, князь Святослав повел войска на битву с печенегами. Мальчик, едва справляясь с конем, не в силах взмахнуть мечом, вел русскую рать. Его заметили враги. Лучшие воины стремились его пронзить и рассечь. Вся русская дружина сомкнулась вокруг юного князя, отбила степняков, одержала победу. Так и мы, стар и млад, оградим неприступным кольцом дивного младенца – русскую Пятую Империю. За нас бессчетные праведники, сонмы святых, беззаветных героев прошлого. За нас преподобный Сергий Радонежский и Евгений Родионов. Полководцы Суворов и Жуков. «Певцы во стане русских воинов» Толстой и Шолохов. За нас Александр Пушкин, указавший клеветникам России, что «есть место им в полях России среди нечуждых им гробов».
Победа – наш русский Спас
Как сотворяются в Космосе светила и зажигаются гигантские солнца, так сотворялась Победа.
Ее питали первые, разрозненные бои пограничников, погибавших в неравных схватках. Фанерные истребители-одиночки, вылетавшие навстречу стаям стальных «мессершмитов». Дерущиеся в окружении полки и взятые в кольцо гарнизоны. Ее орошали кровью миллионы солдат из деревень, кишлаков и аулов, из огромных городов и крохотных поселков – так красные кровяные тельца набрасываются на вонзившийся в тело топор, гибнут бессчетно, останавливая смертоносную сталь. Ее ковали взводы и роты, батальоны и полки, дивизии и корпуса, армии и фронты, затачивая на русских равнинах нацеленное в Берлин острие. Ее окропляли слезами, вспаивали молитвами вдовы и сироты, невесты и матери. Ее вытачивали на станках малосильные дети, стоя под открытым небом в метелях, пожинали серпами престарелые жнецы и жницы, падая в обморок на колхозных полях. Ее передавали из рук в руки герои и мученики – Космодемьянская и Матросов, Талалихин и Гастелло, Кошевой и Чайкина, двадцать восемь панфиловцев и генерал Карбышев. Она наполнялась гулом великих сражений – за Москву и Сталинград, за Ленинград и за Курск – как звоны вселенского колокола звучали десять сокрушительных ударов, последний из которых расплющил Берлин. В ней сверкали ум, отвага и доблесть офицеров и генералов, адмиралов и маршалов – блистательной когорты стратегов, каких не видывал мир. Ее волей, организующей силой, мистическим и гениальным прозорливцем был Сталин, одолевший злой и мистический гений Гитлера. Она соединила в себе все живущее в стране поколение, забывшее распри и счеты, кровавые обиды и жестокие утеснения, ощутившее себя победоносным мессианским народом.
Победа 45-го года была событием не только ХХ века. В нее влились все прежние русские победы, деяния всех великих полководцев России. Святослава, громившего печенегов в Дикой степи. Олега, прибившего щит на вратах Царьграда. Александра Невского, разбившего тевтонов. Дмитрия Донского, сбросившего ордынское иго. Александра Суворова, поднявшего на штык Измаил. Михаила Кутузова, смирившего гордыню Наполеона. Лучники, стрельцы, гренадеры невидимым сонмищем шли в атаку вместе с «красной» пехотой.
Победу приближали все русские преподобные и святые, осеняя с небес «красное» воинство: Сергий Радонежский и Серафим Саровский, святомученики ХХ века и святой Государь Николай, – вся Церковь Воинствующая несла небесные хоругви и нерукотворные образа над дивизиями, пробивавшимися от Волги к Одеру.
На фронтах Отечественной за Победу сражались не только «катюши» и Т-34, не только «илы» и «яки», но «Слово о полку Игореве» и «Задонщина», «Медный Всадник» и «Тарас Бульба», «Война и мир» и «Тихий Дон» – вся великая русская литература, музыка, живопись гнали прочь захватчиков, испепеляли фашистов, осеняли красотой и вселенской правдой русских героев.
Сама природа России с жестокими морозами и липкими хлябями, с болотами, топившими немецкие танки, с рощами и дубравами, сберегавшими партизан, – весь русский Космос, вся русская ноосфера приближали Победу.
И она взошла, как Негасимое Солнце.
На нее посягали. Последователи Гитлера, сменив эсэсовские мундиры на тоги демократов, расчленили Советский Союз, перессорили народы-победители, втоптали в грязь «красный смысл», развеяли в прах победоносную Советскую Армию, погубили великие изобретения и открытия, внесли хаос в сознание народа, посеяв тоску и уныние. Оплевали ядовитой слюной Александра Матросова и Зою Космодемьянскую. Оклеветали Жукова и приравняли к Гитлеру Сталина. Сокрушаясь по поводу Русской Победы, жалели, что Гитлер не дошел до Урала. Хватают нечистыми пальцами Знамя Победы, соскабливая с него геральдику СССР. Так святотатцы оскверняют иконы, жгут священные книги, взрывают Божьи храмы.
Но Победу невозможно заляпать грязью, как невозможно заляпать Солнце. Ее не вычеркнешь из истории, как не вычеркнешь пришествие Христа. Победа 45-го года была всегда. Была задумана при сотворении мира. Принадлежит к числу великих законов, таких, как закон всемирного тяготения или закон магнетизма.
Сегодня Победа – это мистическая сила, сотворяющая новое Государство Российское, Пятую Империю русских. Она источник неиссякаемой энергии, от которой возгораются молодые сердца, наполняются силой мускулы, просветляется разум. Осененные Победой, мы вновь воссоздадим государство. Вернемся туда, где враги сокрушают памятники Героям-Освободителям. Засеем сорняковые поля золотой пшеницей. Спустим на воду невиданные корабли. Отправим в Космос марсианские экспедиции. Победа – это русский Бог. Поклоняясь ему, мы исповедуем религию русской Победы.
Наши отцы, деды и прадеды, одержав Победу, сделали ХХ век Русским Веком. Нам предстоит сделать русским ХХI век. Еще раз подтвердить пасхальный, воскресительный смысл «русской идеи», которая тождественна Русской Победе.
Святой курган
Расколотое российское общество – добыча для стратегического противника. Трещины в историческом времени – места, куда враг забивает клинья своего «магического оружия», превращая русскую жизнь в непрерывную свару, в длящуюся столетиями склоку. Между «красными» и «белыми». «Либералами» и «фундаменталистами». «Никонианами» и «староверами». «Язычниками» и «православными». Сомкнуть «распавшуюся связь времен», помирить враждующие, стреляющие друг в друга эпохи – огромная духовная задача современной России, которая нуждается в энергии исторического творчества, в волшебной, созидающей «пране», употребляя ее на взращивание кристалла Пятой Империи.
«Земля» в сознании русского человека – сакральное слово. «Земля-матушка» – это кормящее поле, возделанное трудами и потом, одаривающее труженика хлебом. «Мать сыра земля» породила тебя, а потом взяла в свое лоно. Последнее пристанище прожившего век человека – воина и хлебопашца, злого и доброго, царя и смерда, всех накрывающая своим благодатным покровом. «Родная земля» – это страна, Родина, ненаглядная Россия, которую тысячу лет сберегаем, выхватываем из огней и пожаров, украшаем храмами, заслоняем крепостями. «Собирание земель» оказывалось задачей всех русских эпох, когда громадная, цветущая страна вдруг разрывалась на части и каждый осколок воевал с соседним, а все они становились добычей прожорливых завоевателей. Каждый раз после Смуты империя собирала расколовшиеся земли, сшивала распавшиеся времена. Земля становилась вместилищем времен, хранительницей исторических смыслов. В каждой горсти земли – частица драгоценного праха, таинственная музыка минувших эпох.
Как видится нам священный обряд примирения? Как выстраивается в нашем сознании ритуал братания, крестоцелования, вселенского покаяния, через которые мы вновь сочетаемся в духовную целостность, кладем конец затянувшейся распре, сливаем в единую чашу драгоценную «прану» истории, орошая из нее народившегося младенца – новое Государство Российское?
Псков вновь стал порубежной стороной, куда задышали духи былых нашествий. Здесь, среди древних крепостей, языческих городищ и христианских святынь, мы совершим обряд «собирания земель». Ссыплем горсти земли в единый курган, освящая эту рукотворную гору молитвами о Русской Земле.
Мы направимся на железнодорожную станцию Дно, что под Псковом. Там, в марте семнадцатого, царь подписал отречение, начав свой путь на мученическую голгофу. Там завершилась Белая Империя Романовых, открылся путь нещадной гражданской смуте, из которой, в брызгах братоубийственной крови, возникла Красная Империя Сталина. Возьмем из насыпи горсть земли, унесем в деревянном ларце.
Переплывем на лодке Псковское озеро к Талабским островам, где в восемнадцатом на крутом берегу белыми были расстреляны красноармейцы. Среди разливов, цветных камней, рыбьих всплесков возьмем из берега ломоть сырой глины. Поместим в ларец, повезем в ладье к урочному месту.
Посетим лесную опушку, поросшее бурьяном поле, где совершил свой подвиг Александр Матросов. Кинулся грудью на немецкий пулемет, остановил своим сердцем долбящую очередь, проложил от пробитого сердца путь к ослепительной Русской Победе. Поцелуем горсть священной земли, ссыплем в ларец, отправимся к заветному месту.
Под Псковом, у речки Терехи, в расположении Псковской десантной дивизии, воздвигнут военный памятник-парашют в честь героев Шестой роты, павшей в Аргунском ущелье. Десантники остановили прорыв отряда Басаева, остановили распад России, совершили священный подвиг во имя молодого Государства Российского. Возьмем горсть земли от подножия памятника, ссыплем в ларец.
Подымемся на Труворово городище, что под Изборском. Сюда, по Словенскому озеру, причалил свой челн Трувор, брат Рюрика, положив начало Первой Империи Рюриковичей.
С горы виден дивный мир, цветные холмы и долины, блеск вод, радуга над святыми ключами, полет лебедей. Поклонимся огромному, из грубого камня, кресту. Черпнем горсть земли. Ссыплем ее, хранящую память о былинной эпохе, в скромный деревянный ковчег.
У Чудского озера, у Кобыльего городища, что недалеко от Вороньего камня, белеет дивная церковь во славу князя Александра Невского. Здесь, накануне Ледовой сечи, выстраивалось русское войско. Сюда с поля битвы сносили убиенных героев. Здесь служили поминальный молебен. Здесь славили победу над тевтоном. И отсюда возьмем горсть земли.
Из Пскова прозвучало вещее чеканное слово о «Москве – Третьем Риме». Его произнес монах Мирожского монастыря, прозорливый старец Филофей, освятив рождение Второй Империи русских, – Московского царства. Из-под стен монастырских, с берега полноводной Великой, возьмем горсть песка с перламутровым ломтиком ракушки. Понесем в ларце к сокровенному месту.
В Святогорье, где сосны и Сороть, село Михайловское и «аллея Керн», Арина Родионовна и «Евгений Онегин», – там, у могилы Пушкина, возьмем горстку земли, родной для каждого русского. Даже в темной ночи она тихо светится. Бережно ссыплем в ковчежец, углядев золотую чешуйку желудя – того, что от Лукоморья.
И конечно, в своих странствиях по псковской земле не обойти нам могилы чудесных старцев, великих молитвенников за Русскую землю – Иоанна Крестьянкина и Николая Гурьянова. Даже и после кончины окормляют нас, подвигая на служение Родине.
Теперь, когда взяты горсти земли, как горсти муки для испечения просфор, снесем их все к одному заветному месту. Быть может, на берег Псковского озера, к дороге, что ведет на Гдов. Ссыплем воедино. Смешаем, как мешают тесто в просфирне перед испечением пасхального хлеба. С молитвами, с военным салютом, с песнопениями, с братанием на этом священном холме стариков и младенцев, солдат и поэтов, мудрецов и наивных сердцем. Пусть каждый пришедший кинет на холм свою горсть земли. Пусть с горстями приходят сюда странники и богомольцы, прохожие и проезжие, насыпая Святой Курган. В этом Кургане соединятся времена и русские царства, подвиги и молитвы, дивные стихи и могучие деяния. В Кургане, как в квашне, начнет созревать белоснежное пасхальное тесто, преображая «хлеб земной» в «хлеб духовный», коим окормляется во все века неодолимая, воскресающая вечно Россия. И пусть этот холм с простым высеченным из камня крестом вдохновит другие русские земли, обильные святыми местами. Пусть люди по всей России воздвигнут кресты примирения, вселенского целования, вновь обретенного братства. «День России» – праздник, что еще ждет своего высшего смысла, может стать праздником «примирения времен», днем освящения Пятой Империи, символом неодолимости Русской земли и истории.
Не бытие определяет сознание
Но разве возможно строить Пятую Империю – это диво среди всеобщей погибели, эту крепость среди разгромленной Евразии, этот рай земной среди торжествующих демонов, – разве можно строить наше новое Государство Российское, призывая на стройку нынешних обитателей России? Большая часть народа потухла, необратимо погасла. Бьется за выживание, смотрит глазами в землю, хлопочет о пропитании, о крыше над головой, безропотна и безвольна. Другая часть одержима стяжательством, неутомимо поглощает, покупает, тащит в дома бесчисленные вещи, вещицы. Сходит с ума, попадая в гигантские супермаркеты, эти «фабрики потребления», превращающие человека в неутомимого потребителя, желающего обладать всем: бриллиантовым ожерельем, скоростным скутером, дорогим лимузином, респектабельным, из красного дерева, гробом. Третья часть – «элита», сжирающая остатки страны, презирающая родную историю, кидающая безвольному народу объедки с барских столов, выливающая на голову народа липкое пойло сериалов и идиотских ток-шоу.
Кто среди этой человеческой пустыни воскликнет слово «Империя»? Кто дунет в золотую трубу? Кто первый с топором и рубанком отешет золотое бревно и положит в основание деревянного детинца? Чтобы позже одеть кремлевские башни в алый и белый камень. Облечь дивный град в конструкции из сияющих сплавов. Построить космолет Великой России.
В Гражданской войне одни лучшие русские люди неутомимо убивали других. Превратили Россию в искореженный железный пустырь с запекшейся кровью, с ожесточенным и тупым населением, в котором свирепствовали ненависть, тиф и голод. Из этой антропомассы: без свергнутого царя, без отринутого Бога, без убитого отца и брата, без жизненной цели и духовного смысла – стало рождаться поколение «героев». Молодое племя, напоенное светлой энергией, религиозным порывом, неудержимой отвагой и красотой. Это племя таинственно и непредсказуемо рождалось среди сирых деревень, остановленных заводов, обшарпанных городов. О его рождении возвестил русский авангард. Златокованые стихи Маяковского. «Рождение мастера» Андрея Платонова. «Купание красного коня» Петрова-Водкина. Космические скульптуры Цаплина. Архитектура Мельникова. Спектакли Мейерхольда. Фильмы Эйзенштейна. Музыка Прокофьева. Казалось, культура отворила в народе потаенные «чакры», напитала их живительной праной, и начался стремительный рост иной страны – «страны мечтателей, страны героев».
Мечта – божественная, как икона, пленительная, как звезда, – «русская мечта», «звезда пленительного счастья» овладела рождавшимся поколением, которое полетело через Северный полюс, построило в пустынях невиданные города и заводы, возмечтало оттолкнуться от Земли и умчаться в сияющее мироздание. Мечта – эликсир, оживляющий мертвецов, сотворяющий чудо воскрешения. Эта мечта в Сорок Пятом превратилась в Победу, в религиозное сознание победившего народа, над которым воссиял храм Победившей Империи, где народ, не разделенный на богатых и бедных, злых и добрых, «эллинов и иудеев», исповедовал религию Русской Победы.
Эту мечту погасил Хрущев, объявив о почти свершившемся построении коммунизма. Он превратил религию Полярной звезды в политику «оттепели», когда повсюду закапало, потекло, сияющая белизна снегов стала грязно-серой, оттаяли нечистоты, и люди зашлепали по лужам в магазины, где им улыбались сразу три сорта колбасы. С тех пор колбаса превратилась в оружие, которым убивали Мечту. Мясным ятаганом реформаторы сбивали космические корабли, расшибали научные лаборатории, глушили лбы недавних открывателей и героев. Мечта была заменена колбасой, которую показывали народу, увлекая его от Брежнева к Андропову, от Черненко к Горбачеву. Саблей из копченой колбасы Ельцин рассек СССР. В короне из докторской колбасы Гайдар уничтожил «экономику советской Мечты». Размахивая скипетром из салями, Чубайс раздал проходимцам великие заводы и нефтяные поля. Идеология либеральной России – колбасный рай с колбасными угодниками и колбасными праведниками. Огромный мясной отдел, куда валом валят дети и внуки поколения «мечтателей и героев». Храм Русской Победы тускнел, темнел. В нем гасли лампады и свечи, покуда не потух последний огарок.