– Ты чего это? – ошалелый, словно от вина, спросил Георгий.
– Ну, я это в кино видела много раз, как женщина спасает мужчину: они притворялись целующейся парочкой, – сама смущенная своей неожиданной решительностью, ответила покрасневшая девушка.
– Здорово, – только и сказал парень.
– Не возомни себе чего-нибудь, – предупредила Анжела, – между нами ничего не было.
Георгий не знал, что сказать, будучи в полной растерянности.
– Ну, ты чего? Ведешь себя, словно первый раз целовался.
– Так я и правда первый раз по-настоящему целовался, – чистосердечно признался Георгий.
Анжела еще раз внимательно посмотрела на молодого человека. В ее голове промелькнула коротенькая мысль, что, если бы не Николай, ей приятно было бы общаться с этим искренним и немного наивным парнем.
Не успела Анжела вспомнить про Малахитова, как ее телефон уже принимал его вызов…
Совещание в банке шло обычном чередом. Заседал кредитный комитет. Велся протокол. Среди приглашенных присутствовала Анна Никитична Седова – начальник Хромовского управления опеки и попечительства. Ее полные пальцы, словно жгутами, были перетянуты золотыми кольцами до такой степени, что вздувшаяся кожа, казалось, сейчас лопнет. Она любила ювелирные украшения. Браслеты на руках, несколько цепочек редкого плетения, кулоны и крест, серьги и даже брошь в виде стрекозы. Ее пригласили, поскольку она была «в теме». Быть в теме – значит, быть посвященной в бизнес-процесс, который объединяет многие городские структуры власти и бизнеса, делать свою часть работы и получать свою долю прибыли. Этот бизнес был отлажен до деталей, и она на этом рабочем конвейере выполняла всего лишь одну операцию, связанную с ее местом работы. Особенно ее благосостояние увеличилось после исчезновения мэра и его супруги. И этим она было обязана их сыну Николаю. Она периодически встречалась взглядом с Малахитовым-младшим и старалась каждый раз приветливо ему улыбнуться. Однако тот не реагировал и все смотрел на часы.
– На повестке вопрос кредитования нашего дочернего предприятия «Тет-а-тет Недвижимость», – продолжил собрание работник банка. – Прошу руководителя агентства обосновать свою заявку.
– Господа, в наше агентство последнее время поступает множество обращений о продаже квартир, причем по ценам вдвое ниже рыночных, – вступил директор агентства. – Мы предпринимаем шаги, чтобы выкупить квартиры на себя, с целью дальнейшей перепродажи, но оборотных средств не хватает. Для того чтобы такие выгодные квартиры не уходили мимо, мы и просим выдать нам кредит на пополнение оборотных средств.
– А правда, что такие квартиры продаются несовершеннолетними? – поинтересовался кто-то из присутствующих.
– Да, преимущественно продавцами являются несовершеннолетние, продающие квартиры после смерти родителей, – пояснил риелтор.
Седова встрепенулась и стала высматривать человека, задающего неприятные для нее вопросы.
– Но им же нет восемнадцати? – удивился тот же человек, и она увидела его воочию.
– И что? Эти сделки проводятся под патронажем городского отдела опеки, – пояснил руководитель агентства, – каждая продажа ими санкционирована.
– Но некоторые наследники подозревались в убийствах своих родителей? – продолжил мужчина, собрав на себе недоуменные взгляды всех присутствующих.
– Кто это? – вслух поинтересовался Николай, сидевший до этого молча.
– Начальник службы безопасности вашего банка, – пояснил сидящий с ним рядом Кузьма Сергеевич, – недавно принят на должность.
– А у него есть дети? – громко, чтобы все его слышали, спросил Ник.
Кузьма выразительно посмотрел на мужчину, адресуя своим взглядом этот вопрос непосредственно ему.
– У меня двое: сын и дочь, – неохотно ответил новый начальник службы безопасности.
– И квартира небось хорошая? – как бы между делом поинтересовался Николай.
Мужчина словно окаменел, почувствовав в этом вопросе прямую угрозу.
– Да, – только и смог ответить он.
– Так вы о своей безопасности больше печетесь, нежели о банковской? – усмехнулся Ник. – Боитесь, что и ваша недвижимость будет нам продана?
Присутствующие на заседании не смогли скрыть улыбок, а Седова даже захрюкала от смеха. Начальник безопасности, смутившись, молчал, опустив голову.
– Ладно, дайте агентству кредит, – подытожил Ник. – Если моим сверстникам нужно быстро продать, пусть и с потерями, то они будут иметь такую возможность. Тем более что многим нужно оплачивать адвокатов и нести другие сопутствующие расходы. Надеюсь, Анна Никитична, со стороны управления опеки и попечительства проблемы не возникнут?
– Обижаете, Николай Иванович! Уж с кем с кем, а с нами проблем не будет, – заверила его чиновница.
Закончив совещание, все вышли, оставив в кабинете Николая с его управляющим.
– Ники, надо бы начальнику полиции сказать, чтобы не чинили препятствий пацанам, которые ходят в казино и к игровым автоматам, – попросил мажордом. – В школах тоже пора тяжелую дурь продавать, а то на одной травке далеко не уедешь.
– Кузя, мне помнится, я разрешил тебе взять в свои руки игорный бизнес и кайф, но я не помню, чтобы обещал тебе заниматься их раскруткой, – посматривая на часы, недовольно произнес Николай.
– Я не столько для себя, сколько в твоих интересах, – сделал обиженное лицо мужчина.
– В моих? – иронично скривился парень.
– Что еще может так эффективно ускорить разрыв между родителями и детьми? Только наркота делает это быстро и бесповоротно, как тебе надо, – пояснил Кузьма Сергеевич.
Он посмотрел на Николая, ожидая реакции, но тот продолжал его внимательно слушать.
– Я же помогаю тебе делать так, чтобы привыкшие к игре и кайфу ребята быстрее устраняли свои противоречия с родителями. – Обносов сделал многозначительную паузу. – А самые серьезные противоречия – это и есть сами родители.
Слова управляющего вызвали неприятные воспоминания и вернули память Николая к событиям годовой давности…
… – Кузьма, живо тащи из кабинета кнут, – отец был вне себя от ярости, перед ним на столе лежал пакетик с белым порошком.
– Мама, останови его, он спятил. – Николай попытался спрятаться за ее спину. – Я ему что, лошадь?
Мать встала с кресла и внимательно посмотрела на испуганного сына. В ее глазах не было ни страха за него, ни переживаний.
– Нос вытри от кокаина. – Она подчеркнуто равнодушно отошла от него к бару и налила бокал вина.
– Подумаешь, попробовал один раз, – пытался оправдаться Ник.
– Я отучу тебя, подонок, наркоту жрать, – шипел отец, – мне давно про тебя полиция говорила, что ты наркотики в школе распространяешь… Ну, теперь все. Кузьма, чтобы ты сдох, тащи кнут быстрее!..
Николай до сих пор помнил этот страшный казачий кнут, который хранился в коллекции отца на стене в его кабинете. Даже сейчас, вспоминая тот день, он невольно вздрагивал всем телом от пережитого страха, унижения и боли. В ушах до сих пор стоял свист кнута. А тогда… Тогда он всем сердцем надеялся на мать, что она остановит отца. Николай не выдал ее связь с управляющим. Она должна была отблагодарить его за это. Память снова вернула его к воспоминаниям…
– Если ты меня тронешь, я уйду из дома, – чувствуя неминуемую расплату, заголосил парень.
– Это не ты уйдешь, это я отправлю тебя на все лето в трудовой лагерь. – Отец, устав ждать, сам направился за орудием наказания.
– Мама, мама, – жалобно заныл Николай.
Кузьма Сергеевич встретил отца на лестнице с кнутом в руках.
– Иван Николаевич, кнут уж больно жесток, как бы увечье не причинить, – осторожно попытался заступиться мажордом.
– Может, хочешь, чтобы я на тебе попробовал? – свирепо посмотрел на него мэр города, вырывая кнут из рук управляющего.
Николай понял, что наказания не избежать, и хотел выскочить на улицу, но отец успел перегородить ему выход.
– Не смей меня трогать, сволочь.
Ник вспомнил про запасной выход из кухни и рванул в спасительном направлении. Пробегая через столовую, он споткнулся и распластался прямо у ног своей матери. Он попытался вскочить, но удар кнута свалил его обратно на пол.
– А-а-а! – заорал парень от жуткой боли. – Хватит, я все понял!
– Не думаю, – покачал головой отец и нанес следующий удар по спине.
Николай поднял на мать глаза, полные мольбы. Но она отрешенно продолжала потягивать сухое вино, только моргая веками на звук очередного удара. Ник, не в состоянии терпеть боль, пополз от кнута в сторону своей комнаты. Порка прекратилась только у самого входа.
– Еще раз узнаю про наркотики, собственными руками прибью, – смахнул пот со лба отец, остановившись у порога его комнаты.
У Николая не было сил переползти порог, так болела спина.
– Еще раз узнаю про наркотики, собственными руками прибью, – смахнул пот со лба отец, остановившись у порога его комнаты.
У Николая не было сил переползти порог, так болела спина.
– Кузьма, иди посмотри его спину и помажь чем-нибудь, – донесся до его слуха голос отца.
– Ты что, совсем спятил, хочешь всю оставшуюся жизнь своему сыну лечение оплачивать? – послышалась наконец-то запоздалая реакция матери.
– Нам, родителям наркомана, и так это еще предстоит, – огрызнулся мэр.
– Сыном надо было раньше интересоваться, папочка, – зло выговорила ему жена.
– Это ты мне? – рассвирепел отец. – А ты ему кто, мать или мачеха? Ты же, кроме своих денег, ни о чем думать не можешь!
Кузьма намазал спину заживляющей мазью и помог надеть майку. Ник с трудом выпрямил спину. От наркотического опьянения не осталось и следа.
– Так больше не может продолжаться, помоги мне, – решительно обратился парень к мажордому.
Обносов промолчал, отведя взгляд в сторону.
– Если ты мне не поможешь, я скажу, что это ты подсадил меня на наркотики, – в ответ на молчание Кузьмы раздалась угроза Николая…
…Малахитов тряхнул головой, прогоняя тяжелые и неприятные воспоминания. Кузьма терпеливо ждал его окончательного ответа.
– Хорошо, можешь продавать дурь потяжелее; я, если что, прикрою, – решил для себя этот важный вопрос Николай.
Через полчаса он был у дома своей девушки, ожидая ее выхода из подъезда. Но девушка появилась с другой стороны. Не отреагировав на его удивление, она молча села в машину, и они поехали в центр города. Николай тактично не приставал с расспросами. Когда остановились у светофора, их глазам предстала такая картина: пьяные подростки гонялись за мужчиной в разорванной майке. Анжела поймала себя на мысли, что этот мужчина чем-то похож на ее отчима. В голове опять возникла мысль о наказании извращенца. Она посмотрела на Николая, борясь со своими желаниями.
– Хватит издеваться над детьми, – по-своему прочитал борьбу эмоций на ее лице парень, – пусть побудут в шкуре своих отпрысков!
– А если есть такие, какие не издеваются над детьми? – попыталась вступиться за старшее поколение девушка.
– Ты таких знаешь? – поинтересовался Николай.
Девушка промолчала.
– Тебя отец ни разу не оскорблял? Или, быть может, мать никогда не ругала понапрасну?
– У меня отца нет, у меня отчим, – уклонилась от ответа девушка, но то, с какой горечью она это произнесла, не укрылось от Ника.
– Что? Отчим достал? – догадался он.
Анжела отвернулась, пытаясь скрыть свои чувства.
– Пытался изнасиловать? – продолжал допытываться парень.
– Да нет, что ты, – испуганно посмотрела на него Анжела. – Просто пристает, пугает меня своими неадекватными поступками.
– Матери говорила?
– Да, но она не поверила, – шмыгнула носом Анжела, заново переживая прошлые эмоции. – Поэтому я и попросилась в спортивный интернат, чтобы его не видеть.
– А ты говоришь, среди них есть нормальные, – напомнил ее слова Николай и прижал к себе плачущую девушку. – Ну все, все, не плачь. Больше он тебя не обидит. Это я обещаю, – нахмурился Ник, и выражение его лица не предвещало ничего хорошего.
Отец Арсений читал молитву перед сном дольше обыкновения. Дети уже спали, а матушка заканчивала готовить им одежду к завтрашнему дню. Знакомство с приходом и обстановка в городе внушали священнику огромную озабоченность. И дело было не в жалобах прихожан. Точнее, не столько в них, сколько в ощущении надвигающейся огромной беды. Причем даже не предчувствие, а уверенность в ее наступлении. Это словно ожидание лая за калиткой, на которой висит предупреждение о злой собаке. Все, что происходило в Хромовске, не сильно отличалось от подобных событий в других городах России, где отношения между родителями и детьми все больше напоминали межклассовую борьбу, в которой побеждает тот, кто наиболее жестоко и беспринципно ее ведет. Поэтому теперь в Хромовске побеждали подростки, главным оружием которых становился террор против взрослых. Еще десять лет назад в обществе шли жаркие споры о роли школы и образования, о родительском долге и взаимоотношениях в семье. Министерство образования ставило эксперименты, которые ни к чему не приводили, еще больше способствовали анархии в образовании и воспитании подрастающего поколения. Преднамеренно затягивалось введение в школьную программу закона Божьего, а когда наконец ввели, оказалось – поздно, потому что в нем у современной молодежи уже не было потребности. И предмет перешел в разряд факультативного обучения на добровольной основе, а затем и вовсе на дополнительные уроки и кружки. Бездуховность родителей породила бездуховность детей, а следом за этим бунт молодежи. Детям было непонятно, почему они должны слушаться своих родителей, которые ограничивают их права и свободы, терпеть их произвол, и зачем, а главное, за что их уважать, если все информационное поле – телевидение, Интернет, радио, газеты – призывают молодежь к материальной самостоятельности и независимости, высмеивают жадность, глупость и отсталость взрослых. Библейские заветы и заповеди стали преподноситься СМИ как архаизмы и дурной тон. Сначала на это не отреагировали взрослые, а потом с радостью приняли их дети. Это было, наверно, единственным примером согласия между поколениями.
Вдобавок ко всем напастям десять лет назад государством был принят ряд законов об ювенальной юриспруденции и специальных ювенальных судах. И, словно цепная реакция, одно за другим по всей России стали слушаться дела по обвинению родителей своими детьми в ненадлежащем исполнении родительских обязанностей. Ну а предлогами для обращений детей в суды были не полученные в достаточном количестве карманные деньги, неприобретение чаду персонального компьютера, запрещение взрослыми курить, пить пиво, – и пошло-поехало…
Утром семья священника разошлась по своим делам. Отец Арсений пошел на службу в церковь, матушка Варвара повела дочь в спортинтернат, а Георгий отправился в школу. Одноклассники уже знали о новичке, поэтому, когда классный руководитель его представляла, с дальней парты раздавались громкие комментарии Сереги Длинного:
– Это тот шустрый сын попа, который за Анжелкой пытается ухлестывать.
В классе раздался дружный смех. Классный руководитель, не добившись порядка, вышла с такой поспешностью, что это было больше похоже на бегство.
– Давай, попович, садись на свободное место, – великодушно пригласил Длинный.
Георгий увидел несколько свободных мест. Первое на его пути было место рядом с небольшого роста, ярко накрашенной девочкой. Неожиданно девчонка подвинулась на свободное место, не давая Георгию его занять.
– Ты же в Анжелку втрескался, вот и иди мимо, – безапелляционно заявила одноклассница.
Ее слова в очередной раз были встречены одобрительным смехом. Георгий уже понял, что класс его испытывает, поэтому, не отреагировав, двинулся к следующему месту. Но и там ему сказали, что место занято. Новичок пошел к парте Длинного, который сидел в одиночестве и скалил зубы на происходящее.
– Нет, поп, здесь Ник сидит, – положил ногу на свободное место парень.
Георгий обвел взглядом класс. По лицам ребят было видно, что все как один были готовы продолжать эту забаву. Николай Малахитов выполнил свое обещание и теперь демонстрировал через своих одноклассников, кто в этом городе хозяин положения. Прозвенел звонок, и в класс вошла учительница литературы. Георгий поймал взгляд парня, который кивнул ему на незанятое место рядом с собой. Георгий поспешил принять его приглашение.
– Георгий, – протянул он ему руку.
Паренек, чувствуя на себе взгляды одноклассников, не ответил рукопожатием, а только буркнул сквозь зубы:
– Федор.
Весь класс занялся своими делами, никак не связанными с предстоящим уроком. Кто стал звонить по телефону, кто по нему играть, девчонки рассматривать журналы мод. В классе стояла атмосфера обычной перемены. Учительница, словно застывшая, стояла у окна и никак не реагировала на происходящее.
– А что, урок будет или нет? – осторожно поинтересовался Георгий у своего соседа.
– Если Ник придет, то будет, – пояснил одноклассник, читающий какую-то книгу.
Николай Малахитов появился ко второму уроку. Увидев нового ученика, он поинтересовался, как его встретили.
– Хорошо, – улыбнулся Георгий.
– У нас вообще очень дружный класс, – усмехаясь, смотрел на него лидер молодежи, – да что класс, у нас вся молодежь в городе дружит. У нас нет вражды между разными школами, районами, улицами. Уже давно каждый подросток может в любое время дня и ночи гулять по всему городу, и никто его пальцем не тронет.
– Здорово, – одобрительно покачал головой Георгий. – Это на самом деле большая редкость. Там, где я жил раньше, стоит только оказаться в соседнем квартале, и надо быть настороже. Чужаков сразу вылавливают, и повезет, если только отберут мобильник или плеер.