Когда-то один из членов экипажа «Звезды», человек спокойный и даже несколько меланхоличный, особенно на фоне прочей изливающейся агрессии, показывал мне свою коллекцию стеклянных бутылок. В космосе — хобби, нечто такое, что скрашивает душевное одиночество и вносит приятное разнообразие, придает вкус жизни. Миколос собирал древние бутылки. Над ним втихую посмеивались, а я была в совершенном восторге от тяжелых, полупрозрачных, разноцветных сосудов. Думаю, ему льстил мой щенячий трепет. Бутылки стояли на полке, в специальных гнездах с силовыми креплениями. Их изгибы, блики, необычность форм казались настоящим чудом, тем более мой жизненный опыт в ту пору насчитывал не годы, месяцы. Однажды Миколас дал мне подержать одну из них. Пузатую, тяжелую, из темно-зеленого толстого стекла. Я почему-то вспомнила о том эпизоде, разглядывая сегодня Гая. Он старательно избегал встречаться со мной взглядом. Наверное, из-за неприязни, которую испытывал. Удивления его реакция не вызывала, да и других поводов для беспокойства было предостаточно. Я просто молчала, напряженно вслушиваясь в разговор людей, принимающий агрессивное направление.
Кабо хмыкнул и развел руками:
— Это преступление. Закон запрещает продавать или покупать разумных существ, в том числе и кукол. Все такие сделки официально признаны незаконными, а похищение куклы приравнено к похищению человека. Кроме того, шумиха, устроенная вокруг «Звезды» создавала барьер безопасности, Табат защищала собственная известность. На ее нелегальное исчезновение сразу бы обратили внимание, к тому же космопорт Тандры одна из крупнейших транспортных развязок и полицейские службы, как и внутренние службы безопасности, там работают очень хорошо. Похититель не стал бы рисковать. Хотя, да, Табат жирный, соблазнительно жирный кусок. Думаю, они хотели дождаться спада интереса к кораблю и выжившим членам экипажа, в том числе Таб, а затем тихонько обтяпать дело. Либо же могли попытаться нанять ее на корабль, чтобы списать и продать. Возможно, мы просто их опередили. Сорвали дело. Наша «Астра» приземлилась на пару дней, удачно заключила контракт, и вы, капитан, выхватили приз у них из-под носа. Помните странность, на которую указал Бус? Кукла, которая никому не была интересна. Попахивает интригой.
— А сколько стоит жирный кусок? — скептически поинтересовалась Кира, приняв позу «стерва на отдыхе».
Кабо посмотрел на меня и могу поклясться, в его глазах скакали чертенята:
— Дороже текущего контракта. Однозначно.
Во взгляде людей следом дружно обращенных в мою сторону, я прочла сильное удивление. Меня охватило мерзкое чувство, будто бы сейчас они смотрят на дорогую вещь, случайно найденную в старом сундуке. Никому из них не приходило в голову, насколько это унизительно. Даже капитан, и тот выглядел несколько растерянным. Понятное дело, сын коллекционера, Кабо единственный знал цену таких вещей как я. Их настоящую цену.
— Так продадим ее и дело с концом, — холодно предложила Кира.
— В тебе недостаточно протезов? — Услышав эту фразу, я даже не сразу сообразила, что произнесла ее сама. Так могла сказать Марта или Кабо, но только не я. И как только пришло осознание, меня прошиб холодный пот.
Я заставляла себя смотреть прямо в лицо Киры, не горбиться и не прятать руки. Просто замерла, как статуя, с мраморно-неподвижным лицом и очень надеялась, таким же взглядом. Сердце билось под горлом, но пальцы, о, удивление, не дрожали. Я обнаружила, что гнева и ярости во мне скопилось куда больше, чем страха.
Кира какое-то время буравила меня тяжелым взглядом, потом углы ее губ разъехались в усмешке, и она медленно кивнула.
Мне не нужно было переводить смысл ее жеста. Я все поняла сама. Больше, она не станет меня унижать. Да, возможно, мы даже близко не подойдем к черте дружбы, но она стала уважать куклу и для меня лично это огромная победа.
Велимир лаконично подвел итоги:
— Я рад, что вы разобрались, девочки. Давайте вернемся к насущной проблеме и поговорим серьезно. Кабо, я внимательно выслушал твою версию, но она показалась мне маловероятной. Шансов отбить Табат не так много. Корабль, преследующий нас, уступает в скорости, мощности, наконец, вооружении. Я не стал бы подвергать сомнению безопасность «Астры». Если они рискнут напасть, то получат отпор. Мы с Бусом просчитывали и такие варианты.
Кабо откинулся на спинку дивана и мягко кивнул:
— В космосе.
— Невозможно предусмотреть все. Но мы намериваемся выработать правильную тактику. Естественно, детали будут знать только проверенные люди, — возразил Велимир.
Кабо пожал плечами:
— Есть второй вариант. Нарушить правила и вскрыть груз. Возвращаться бессмысленно, все это понимают, капитан. Мы уже в пяти-семи сутках от Капао. Думаю, вопрос заключается в стратегии поведения здесь и сейчас. Вы вскрыли карты, поставили экипаж в известность, в том числе и крыса знает, что она почти раскрыта. Ему или ей придется быть избирательным в средствах. Нам это на руку.
— Ты прав. — Велимир поморщился, — я думал о том, чтобы вскрыть груз. Но если мы нарушим пломбы, а потом выясниться, что с ним все в порядке, нас ждут большие неприятности.
— У нас есть отличная причина, разве нет? — Кира подалась вперед и напряглась, словно хищница, — нас преследуют и на борту предатель.
— А если корабль в последний момент резко сменит курс? Если выяснится, что нет никакого предателя? — Велимир устало потер лоб, — думаю, надо ждать. Пока ждать.
— Они тоже могут рассчитывать на это, — негромко произнес Гай.
Я покосилась на него и подумала, что он подходит на роль крысы. Новичок в команде и присоединился к нам как раз тогда, когда на борт принимали груз. Плюс, единственный из всех, кого наняли на станции. Правда, существовала и причина. Явор.
— Мы не будем возвращаться. Пока будем ждать. Наблюдать за развитием событий и по возможности контролировать их. Не впадать в паранойю и, конечно, не терять бдительность. Марат, ты постоянно находишься с Гаем, Кира с Оливией, Марта с Гектором, Кузьма с Роланом, Табат с Бусом. Позже, мы еще уточним пары. Отныне, вы постоянно находитесь рядом со своим напарником, держа его под наблюдением. Чтобы не страдала работа, мы с Бусом разработаем графики дежурств и смены, плюс, свободные члены экипажа помогут вам с подменой. Как только будут приняты какие-то важные решения или появиться конкретная информация, я проведу очередное или внеочередное собрание. Бус, отведи одиночек к их паре и поставь в известность дежурных. Затем ко мне. А сейчас, все свободны.
Велимир легко поднялся и коротко кивнув, направился к выходу.
Я решила, что обсуждение продолжится уже без капитана. Слишком много эмоций отражалось на лицах, да и тема… Но Бус, лишая нас возможности послушать разговор, приказал:
— Кира, Таб, идемте.
Мы вышли из кубрика и направились к техотсекам, а оттуда, как пояснил Бус, еще и в рубку, чтобы сообщить новости дежурным.
В голове роились мысли, в которых одно смелое предположение перекрывало другое. Было тревожно. Мир выглядел шатким и неуютным. Теперь, к тому же, я буду оторвана от гидропонического сада и вожделенного одиночества, хвостиком таскаясь за вечно загруженным Бусом. И моя подруга Марта не сможет поболтать со мной, так как бородатый Гектор слишком погружен в исследования, научные изыскания, а значит, выдрать его из лаборатории будет затруднительно. Ну, конечно, меня беспокоили и мысли о неизвестном корабле, нашем грузе, таинственной планете Капао, с прибытием на которую связано уже столько неприятностей.
Но как сказал капитан, пока нам оставалось ждать.
14 глава Лицом к лицу
После смерти Алисы моя карьера пошла в гору.
Это не совсем нормально, но именно так все происходило. Я чувствовала себя потерянной, опустошенной, горюющей, да. Но куда девать пустоту, что ширилась во мне изо дня в день? Куда исчерпывать мысли, память прикосновений, слов, взглядов? У меня отняли самое дорогое, близкое существо, без которого жизнь теряла всяческий смысл, разумность, вкус. Я оказалась не готовой к подобному. Верно, к такому вообще нельзя быть готовым.
Мой мир рухнул в одночасье. Весь год, наполненный сомнениями, переживаниями, мучительными раздумьями и страхами, тяжелый и жестокий подходил к концу.
Естественно, мне, битой гордячке, не нашлось теплого места среди людей окружающих Марка. Я сама локтями расталкивала недовольных. Марку было наплевать на сестру умершей жены, да и на младенца, по большому счету тоже. Каждый сыграл свою роль. Алиса похоронена, я в элите охотников, малышка всегда будет получать самое лучшее, как официальная наследница Марка. Но…
У кроватки Табат дежурили лучшие няньки. Ничья девочка, дитя без матери, без отца, чувствовала ли она свое кровное одиночество, когда чужие руки качали ее колыбель? Мне кажется, именно тогда, в те недели, ее интуиция, полученная через гены матери, обострилась неимоверно, превратившись в пресловутое шестое чувство или даже настоящее ясновиденье…
Правда в том, что я тоже не хотела ее. Я не желала видеть ее, слышать, трогать. Всем своим существованием Табат напоминала мне о невосполнимой утрате, о невыносимой тяжести горя. Наверное, те месяцы были черным беспамятством, днями, когда я потерялась в лабиринте, где смешано прошлое и настоящее, неразделимое, вечное безвременье.
Именно работа позволила мне найти выход. Бесконечные походы за периметр, поиски ответов на незаданные вопросы, попытки разобраться, тишина и одиночество. Одних оно губит, других спасает. Я относилась ко вторым. Не ослепла от страданий, не шаталась по лесу пьяная, не теряла бдительности. Мои внутренние переживания вылились в упорную настойчивость, в нацеленность на результат. Инстинкты заменяли разум, а природная интуиция оберегала от ловушек. Агата, может, и не хотела жить, но бессознательное «Я» еще как.
Меня постоянно тянуло в лес, в то самое место. Я подолгу звала Ингирит, а потом молча сидела на корточках или, внезапно, обуреваемая жаждой деятельности искала мельчайшие следы, свидетельства ее пребывания здесь. Повторяла одну и ту же последовательность действий из раза в раз, пока не поняла — я не увижу Алису, если они этого не захотят. С течением времени, затея и вовсе стала казаться ужасной. Кощунственной даже. Во мне словно бы жили два человека. Один окончательно и бесповоротно верил, что Алиса мертва. Второй, лихорадочно цеплялся за связь, что годами прочно удерживала нас рядом. Близостью очень родных существ.
Я проводила недели, изучая границы периметра и выполняя поручения Марка. Наверное, мало кто из охотников мог бы похвастаться тем опытом и знаниями, которые я получала в процессе. Да, конечно, плюс большие деньги от Марка и обещание белого билета. Он гордился мной. Я была его удачным вложением, его верным псом.
И только ночью, лежа в своей постели и глядя в потолок, я вспоминала, как две маленькие девочки, сидя на подоконнике, смотрят на пляшущие в лесу огни и представляют фей в разноцветных платьицах. Всю жизнь я стремилась получить нечто большее, чем с рождения уготовила нам с Алисой судьба. Верила, подарок будет достоин честолюбивых замыслов. Но, как выяснилось, по-настоящему счастливой, я была именно в те детские, беззащитно наивные годы.
Прошло, вероятно, около полугода. Я полностью загрузила себя работой. Человек, существующий без цели, одним призрачным прошлым и сам постепенно превращается в тень. Карьера охотника была прикрытием пустоты, выедающей меня изнутри, она оставляла лишь видимую благополучной оболочку. Люди начинали замечать перемены во мне, а значит, близился день, когда Марк захочет избавиться от больного животного, потому что именно таким животным я и стала. Отравленным, безучастным и равнодушным.
И вот, в один из таких завершающих очередной этап моей жизни дней, я снова была в лесу, на той поляне, где мы когда-то встретились с Ингирит.
В общем-то, я пришла попрощаться. Раньше, мне казалось, надо подождать и я обязательно увижу за деревьями мраморное тело морока, ее серебряные глаза и их осторожное любопытство, такое человеческое, но в то же время совершенно иное. Теперь, надежду поглотила пустота, оставив лишь вялый интерес, на сколько же еще меня хватит?
Я была такой уязвимой и отчаявшейся, что неожиданное появление морока, вывело меня из равновесия, не хуже удара. Едва я увидела Ингирит, как надежда вспыхнула во мне не огоньком, бушующим масляным факелом, разрывающим темноту ночи:
— Ингирит! — Выкрикнула я и шагнула ей на встречу, позабывшись. Она грациозно, все также нечеловечески гибкая, скользнула в сторону, избегая прикосновений:
— Здравствуй, Агата.
— Где она? Почему!
Она прервала меня, прижав палец к губам. Я отшатнулась, поперхнувшись. Меня пронзила дикая мысль — у них ничего не получилось, Алиса мертва.
Но морок всего лишь ответила вопросом на вопрос:
— Как Табат?
— Что? — Признаюсь, я растерялась. Ее слова обескуражили меня. Причем тут чужое дитя?
— Дочь Алисы. Она ведь жива?
— Да, — равнодушно кивнула я. Вопросы о девочке тяготили меня. Все, что я хотела знать, было связано не с ней.
— Разве ты не заботишься о Табат? Это очень важно, Агата. Ты должна беречь ребенка и воспитывать его. Именно так мы договаривались.
— Вы обещали воскресить Алису, — холодно парировала я, раздражаясь. К чему эти разговоры? Какая разница, что происходит с девочкой? О ней заботятся, она в хороших руках.
— Ее не любят, — словно прочитав мои мысли, произнесла Ингирит. — Рядом с ней нет ни одного родного существа. А она очень тонко чувствует. Интуиция, предвиденье в Табат куда сильнее, чем были у вас с Алисой. Представь меру ее одиночества Агата?
— Она причина смерти своей матери, — зло огрызнулась я.
Какого черта это существо учит меня жизни? Ей не понять утраты, которую я понесла, моей жертвы, моего отчаянья.
— Ты эгоистка, Агата, — совершенно ровно сказала Ингирит. — Хорошая, добрая девочка превратилась в человека зацикленного на себе. Ты взрослая женщина, сильная, мужественная. Она — лишь крошечный, одинокий ребенок, которого обвиняют в смерти ее матери. В некоторых событиях никого нельзя винить. Есть судьба. Есть попытка обмануть ее, иногда удачная, чаще нет. Алису пытались спасти. Быть может недостаточно усердно. Но дочь не причина смерти. Рожденные невинны.
— Я не хочу, чтобы мне читали мораль. Абсурд слушать проповедь морока.
Ингирит улыбнулась и согласно кивнула:
— Абсурд. Мы из разных миров, ты права. И Алиса больше не принадлежит твоему миру.
— Она жива? — Сердце забилось в горле.
— Она воскрешена. В ее памяти немного воспоминаний о прошлой жизни. Ты принесла ее тело слишком поздно. Она выглядит и думает иначе, не так как раньше. Алиса юна, она новорожденное дитя. Именно поэтому я не показывала ей тебя и не отзывалась на крики. Но последнее время Алису беспокоят сны и видения, связанные с твоим образом. Мы открыли ей часть правды.
— Я смогу забрать ее домой?
Ингирит смотрела на меня, не выказывая эмоций, и даже серебряные глаза казались неподвижными озерами жидкого стекла:
— Ты помнишь условия? Мы вернем ее к жизни. Но не тебе. К тому же, ты не выполнила свою часть уговора. Не заботишься о Табат.
— Я хочу увидеть Алису! — Как можно тверже сказала я. Оставить ее здесь? С ними? Ни за что.
Ингирит кивнула. Очень медленно, словно раздумывала, стоит ли идти мне навстречу. Единственное, что она сделала следом, это повернула голову к деревьям и замерла, в пугающе нечеловеческой позе. Люди так не могут, они совершают микродвижения, почесываются, теребят пальцы, у них подрагивают колени и мигают глаза. Ингирит же просто застыла. Я с трудом оторвала взгляд от нее и перевела туда, куда смотрела она.
И увидела. Да, существо было очень похоже на Алису. Ее лицо: овал, разрез глаз, изгиб бровей, капризная линия губ. И все же, не Алиса. Морок. Белоглазый демон, бесполый, прекрасный чужой красотой. Существо, в глубине глаз которого я почувствовала узнавание.
— Кто это? — Очень спокойно спросила я.
— Агата? — голос Алисы вывел меня из прострации. Я развернулась и, не разбирая дороги, бросилась бежать.
Больше я никогда не бывала в той части леса. И никогда не искала встреч с Ингирит.
В тот вечер, я впервые взяла на руки Табат.
С того самого дня, Алиса начала преследовать меня.
15 глава До и после
Никакого внезапного пробуждения чувств во мне не произошло. Скорее и вернее было бы утверждать — чем дольше мы жили без Алисы, тем крепче становилась моя связь с ее дочерью. Постепенно сердце оттаяло, и временами я даже недоумевала, как могла так хладнокровно игнорировать эту девочку? Я старалась не попрекать себя минутной слабостью, несомненно, продиктованной стрессом и отчаяньем из-за потери ее матери. Этакая ложь во спасение. Я так часто прибегала к ее услугам, что забыла, «во спасение» должно быть не мое.
Так начался новый этап нашей с Табат уже совместной истории, который продолжался почти шестнадцать лет.
Рано или поздно всем приходиться платить по счетам. Самую темную и пугающую сторону своей жизни я прятала так глубоко, как только могла. Алиса не оставляла меня в покое, по-прежнему надеясь уговорить присоединится к ним в лесах. Об этом не могло быть и речи, конечно. Отношение к морокам, ведь моя сестра стала одним из них, колебалось у меня от искреннего восхищения до почти физического отвращения. Но прежде всего, не буду врать, белоглазые создания страшно пугали меня.
В дни, когда знакомый с детства мир неотвратимо двигался навстречу бездне, я вынужденно задумывалась о том будущем, что ждало Табат. Борьба людей с природой обострялась, помощи ждать было неоткуда, а значит, полное вымирание — дело времени.
Я по-прежнему хотела сбежать на другое полушарие. По слухам, жизнь там была лучше, безопаснее и счастливее. Слухи вообще давно оставались единственными нитями, связывающими моногорода друг с другом. Путешественников с каждым годом становилось все меньше, а техника выходила из строя, и Марк опасался, что как только сообщение будет окончательно нарушено, начнется анархия.