А Катя отметила про себя, что Нина не особенно общалась там за столом с этим парнем, оказавшимся, как выяснилось, тоже знакомым ее детства.
— А он вообще чем занимается? — спросил Колосов.
— Сначала он вроде в гору пошел, как мне рассказывали, — фирма у него была какая-то рекламная. Потом погорел. Торговал понемножку — поставки из Испании вина, кожгалантереи, ну и… Кризис, в общем. — Нина наморщила лоб. — Бог знает, сколько мы не виделись. Там у Александры я его поначалу даже и не узнала. А сейчас его Смирнов к себе взял в театр.
— Кем же? — удивилась Катя.
— Менеджером по снабжению — что-то в этом роде, тай мне Сашка сказал. Он пробивной, луну, если захочет, с неба достанет. В нем жилка коммерческая ключом бьет. Но что-то ему не везет в последнее время. Хотя кому везет-то? Александра Модестовна наверняка его по знакомству к Смирнове пристроила — трудные времена пересидеть. Все лучше, чем в винном складе менеджером работать — тут все же богема какая-никакая. — Тут Нина состроила презрительную гримаску. — Платят там, конечно, негусто. Но ничего, Сашка никогда не жалуется, не привык. Он сам мне так сказал.
Катя с великим трудом припомнила этого Кузнецова: типичный купи-продай. Шкаф —шкафом, да еще этот подбрить» затылок. Только золотой печатки на пальце и не хватает был бы натуральный Черкизовский рынок. Странно, что я этой вдовы художника, в прошлом балерины — не бог знаем какой известной, но все же, — и такой плебейский родственник. Впрочем, это поначалу только кажется, подумала Катя, что все эти «люди искусства» живут какой-то «особенной» отличной от простых смертных жизнью. Копнешь поглубже каждого из них, и оказывается, что и жизнь у них как жизнь, и родственники как родственники.
— За столом присутствовали еще двое, насколько я понял. — Колосов сверился с блокнотом. — Мужчина по имени Владимир…
— Ничего про него сказать не могу. — Нина покачала головой. — Впервые в жизни его увидела. Кто он Александре — знакомый ли, близкий ли, дальний ли… — Она посмотрела на Катю. — Красавец расписной, глаз не отвести. На даче у Чебукиани он не живет — это точно. Когда мы уходили, Кать, он шел следом за нами почти до конца улицы. Значит, он не гостит у Александры, а либо дачник здешний, либо у кого-то снимает.
— Ладно, справки наведем. — Колосов черкнул в блокноте. — Но у соседки вашей гостит какая-то подруга.
— Юлия Павловна, она представилась. И тоже ничего про нее сказать не могу. Я ее прежде никогда не видела.
— Там еще ребенок должен быть на даче. — Катя рассказала Колосову «про мальчика в кустах». — Запуганный какой-то. Необычный.
— Чем необычный? — Колосов снова записал что-то в блокноте.
— Альбинос вроде. Белесый как лунь. Но со взрослыми его за столом не было. Спал, наверное, уже.
— Ясно. — Колосов потер рукой лицо. Выглядел он усталым. — Вот, девочки, какие дела-то у нас. Отравление. Чисто женский прием расправы с жертвой, вам не кажется, а?
Катя встала, начала убирать со стола посуду. Никита вышел на крыльцо курить. Ясно, в голове начальника отдела убийств Гениального Сыщика уже наверняка бродит целый выводок «рабочих версий по делу». Как же без этого! Начальство требует активизации розыскной работы. А в заведенном по этому факту оперативно-розыскном деле и пунктик соответствующий имеется.
Катя потянулась за подносом. Первая, напрашивающаяся сама собой версия проста. Никита о ней уже обмолвился, когда упомянул про обыск у Сорокина. Кому, по самой примитивной логике, выгодна смерть Сорокиной в первую очередь? Самое простейшее предположение — ее брату Константину, не скупящемуся на родственные затрещины.
Каждый несет свой крест — Нина это не раз повторяла. И крест в какую-то минуту жизни становится просто непосильным, и его так и тянет сбросить с плеч. А поэтому…
Заботы о сумасшедшей сестре могли в конце концов встать брату поперек горла. И он вполне мог решиться на… Правда, у этой версии, при всей ее простоте и заманчивости, имелось одно слабое место. Сорокин мог убить свою сестру и раньше. Что ему мешало сделать это неделю, месяц, год назад, наконец? Правда, на это можно возразить, что обстоятельства его жизни как-то вдруг могли измениться, а это, в свою очередь, привело и к перемене его взаимоотношений с сестрой, но…
Катя смотрела на Колосова: нет, уж ты, конечно, не будешь слушать мои версии. Зачем тебе? Они и так давно уже запечатлены в твоем заветном блокноте. Но у нас в запасе и вторая версия: Сорокина покончила жизнь самоубийством. И тут сразу возникает масса неясностей. Где сумасшедшая могла самостоятельно достать ядохимикат гранозан? Купить в магазине «Ваш сад-огород»? Интересно, а умственные способности позволяли совершать подобные покупки? Ведь сначала надо было все разузнать о действии яда, является ли эта дрянь смертельной, в какой дозе ее принять, чтоб уж наверняка… Такая морока и здоровому-то человеку не под силу. Проще уксусу хлебнуть неразбавленного или из окна сигануть. Или же найти подходящий крюк в потолке, или сук на осине и… Катя чуть не выронила блюдце. ОСИНА… Ей вспомнилось это дерево и обрезок веревки на нем в старом парке «Водник» у ржавой карусели…
Самоубийца Ачкасов выбрал именно такой способ ухода из опостылевшей жизни. А ведь тоже мог купить себе какой-нибудь ядохимикат позабористей и… Катя посмотрела в темное окно, мучительно что-то припоминая, ей надо что-то сказать Никите. Что-то очень важное, связанное как раз с… Но мысль, только что промелькнувшая, уже ускользнула. Что-то она ведь только что вспомнила в связи с этим самоубийство» в Старо-Павловске, и вот… Или ей только показалось?
Она прислушалась: Нина, тоже вышедшая на крыльцо, рас сказывала Никите о своей семье: о деде Тариэле, выстроившем эту дачу, об отце…
А что же, интересно, хотел сказать Никита своей ехидно фразой «чисто женское убийство»? Если идти традиционным путем, то в смерти Сорокиной нужно подозревать всех оказавшихся в тот злополучный вечер в гостях у Александры Модестовны. И четверо из присутствующих там были женщины (если считать и их с Ниной, конечно). Интересно, Никита по старой дружбе хоть для нее, для Кати, сделает исключение?
Впрочем, бог с ними, с этими притянутыми за уши версиями: Кате вдруг стало скучно перебирать в уме все эти головоломки. Насколько она успела изучить начальника отдела убийств, Никита на этот счет человек оригинальный. «Версии версиями, а у нас и у самих горшок на плечах варит» — любимая его поговорка. Версиям порой он не придает никакого значения. Он просто…
— Ну что решила? Я могу рассчитывать на вашу помощь? Катя на пороге обернулась с подносом в руках: Колосов, вернувшийся на террасу, смотрел на нее серьезно и тревожно. Надо же, Гениальный Сыщик снизошел до просьб! По собственному признанию, никого и ни о чем он терпеть не мог просить.
— Конечно, Никита. Что я должна сделать?
— Я попросил бы тебя… познакомиться с твоими нынешними соседями поближе.
— Со всеми со всеми?
— Угу. По возможности.
— Со Смирновым вряд ли это получится. Сам понимаешь почему.
Колосов глянул на наручные часы:
— Ну, с ним — на нет и суда нет… Ладно. Поздно уже. Вам отдыхать пора, и так я у вас загостился. Спасибо за ужин. Теперь приглашение на шашлыки за мной.
Нина, подкравшаяся сзади, дернула Катю за кофту и прошипела в самое ухо:
— Куда он ночью поедет? В Москву, в такую даль! Скажи, чтобы ночевать оставался. Мы ему на террасе на диване постелим. Выспится — кум королю!
— Спасибо. — Колосов, услышав Нинины слова («Какие большие у нас уши!» — подумала Катя ехидно), улыбнулся. Катя поймала на себе его взгляд. — Я с приятелем уже договорился. К нему поеду. Он тут в городке живет на площади Победы. Следователь прокуратуры, хороший паренек. Спасибо за приглашение — я не хочу вас стеснять.
«Ну и бог с тобой, — подумала Катя, — вольному воля, упрашивать не станем». Она пошла проводить Никиту до машины. В глубине души она даже была рада, что все так складывалось. Узнай «драгоценный В. А.», что в его отсутствие Колосов провел ночь, как говаривали наши романтические предки, «с ней под одним кровом», объяснениям конца и края было бы.
— И все-таки, что конкретно мне нужно делать? — спросила Катя, когда они подошли уже к калитке.
— Ночь славная какая, Кать. Такая, что и уезжать не охота…
Она не сказала, как он втайне надеялся, «так оставайся» лишь снова повторила свой вопрос.
— Я не знаю. — Никита побренчал ключами от машины. — Никаких советов давать тебе не хочу. Но буду благодарен за любую информацию. Понимаешь? Любую.
— А почему ты вообще выехал на это происшествие? Раз оно случилось в твое дежурство? — спросила Катя тихо.
— Выехал потому, что с некоторых пор меня стал крайне интересовать Старо-Павловский район. Скажем так.
— Только по одной згой причине?
— Только по этой.
— Выехал потому, что с некоторых пор меня стал крайне интересовать Старо-Павловский район. Скажем так.
— Только по одной згой причине?
— Только по этой.
— А с тем самоубийством что-нибудь прояснилось?
Он отрицательно покачал головой:
— И вряд ли прояснится, Катя, думаю так. Ну, теперь у нас тут новое дело, не менее загадочное. С ним, будем надеяться все сложится удачнее.
— Нине лучше бы уехать отсюда.
— Но ведь и ты тогда уедешь.
— Конечно.
— А я… я бы очень просил тебя, раз уж так оно все сложилось одно к одному, чтобы ты пока побыла здесь.
— Тебе это нужно? — спросила Катя еще тише.
— Это нужно делу.
Она едва не развела руками: ах, ах, наш профессиональный долг. «Нужно делу» — еще попышней фразу придумай. Но…
— Никит, ты что так на меня смотришь? — Он вдруг нагнулся к самому ее лицу. Она почувствовала его дыхание на своих губах. Глаза его были близко-близко: серьезные, тревожные. Его руки легли на ее плечи, а потом… Потом он тихонько опустил руки. И даже отступил на полшага, как примерный благовоспитанный мальчик.
Катя чувствовала, как ему сейчас трудно повернуться к ней спиной, сесть в машину, уехать… Она улыбнулась, неловко кивнула, пробормотав:
— Пора, спокойной ночи, Никит, будут новости — сообщу. Она услышала шум отъезжающей машины. Вот и все.
А луна была над самой крышей — огромная, желтая, как фонарь. А он уехал… Ну и хорошо, разтак.
— Чудная ночь. Ну, просто преступление в такую волшебную ночь ложиться спать, — услыхала она чей-то голос, доносящийся от забора с противоположного участка. Подойдя ближе, увидела — Нина разговаривает через забор с соседкой. Это была Юлия Павловна. За руку она держала худенького мальчика, одетого в красный спортивный костюмчик. Катя, подойдя ближе, его сразу узнала. Это был тот самый мальчик «из кустов».
Глава 10 ЛЮДИ ЛУНЫ
— Мы с Ниночкой вечером наперебой восхищаемся. — Юлия Павловна дружелюбно улыбнулась Кате. — Так тепло, будто ты в Сочи. Решили перед сном прогуляться. Не желаете компанию составить?
— С удовольствием. — Катя взяла Нину под руку, легонько сжала ее запястье.
— Я только что-нибудь накину. Тепло теплом, а мне все же… Катя, я сейчас, кофту пойду возьму. —Нина направилась к дому.
— Антоша, что же ты? Поздоровайся. — Юлия Павловна наклонилась к мальчику. — Скажи этой милой девушке — здравствуйте.
— Здравствуйте.
Мальчик не поднял на Катю глаз. Продолжал смотреть на темный забор. Голосок у него был тоненький, писклявый, ну совсем вроде детский. Однако после той странной встречи у сарая Кате вообще показалось чудным, что это создание умеет разговаривать, и даже вежливо.
— Тебя Антоном зовут? Красивое имя. Меня Екатерина. А ты что же, Антон, час уже поздний, а ты еще не нагулялся?
— Он как совенок. — Юлия Павловна выпустила руку мальчика, и тот сразу же отошел от них в противоположна угол забора и начал ломать с кустов ветки. — Ничего, пройдемся перед сном, полезно. У нас там целый день шум, гам. Костя бедняга, совсем потерянный, все у него из рук валится. И надо же такому случиться, никто и не ожидал… Вернее, такие трагические события всегда как обухом по голове. А к Константину ведь милиция приходила — местный участковый.
— И к нам тоже, — доверительно сообщила Катя. — Сотрудник уголовного розыска приезжал. Может, видели? Его машина у калитки стояла.
Юлия Павловна кивнула. Проходя по дачной улице, она просто не могла не заметить чужой машины у калитки Нининой дачи.
— Конечно, и вам теперь хлопот прибавится. Это же вы ее нашли. Бедная девочка. Конечно, наилучший вариант для нее был — специальное лечебное учреждение. Но, сами понимаете, какие там сейчас условия. Ужас кромешный. А Костя, на сколько я успела заметить, был всегда добр и терпелив к ней… — Тут Юлия Павловна чуть запнулась, словно припомнив возмутительную сцену прошлого вечера. — Ну, конечно, когда она не выходила за рамки… И тем не менее я сотня раз слышала от него, что в больницу для умалишенных он сестру не отдаст.
— Вы давно здесь живете, Юлия Павловна?
— С мая. Саша попросила меня составить ей компанию — одной, знаете ли, как-то не по себе в пустом доме. Одинока слабая женщина одна на даче, в нынешние-то времена… А я только рада была приглашению. К сожалению, у меня дача нет.
— Вот и я. — Нина шла по дорожке, точно флагом, помахивая мохеровой кофтой. — Давненько, давненько мы пи ночам купаться не ходили. А вы купаетесь, Юлия Павловна?
— Нет. Не люблю воду. А Саша по утрам как рыба полощется. Она ведь в шесть встает. У нее все по часам: пробежка, купание, душ — словом, строжайший распорядок. Молодец она, не то что я, лентяйка. — Юлия Павловна оглянулась: — Антоша, детка, не отставай.
— Это ваш…— Нина колебалась.
— Антоша — сын моих дальних-дальних родственников; Живет сейчас у меня, — любезно подсказала Юлия Павловна,
— Очень серьезный мальчик.
— Да уж. Иногда мне кажется — похож на маленького марсианина — смотрит на тебя и изучает. Но его надо понять. У мальчика очень печальная судьба. Он почти в одночасье потерял и мать, и отца.
— Да что вы! — Нина тревожно оглянулась на плетущегося позади них ребенка. — Автомобильная катастрофа?
— Гораздо хуже… — Юлия Павловна тоже оглянулась, а затем, понизив голос, с видом отпетой сплетницы придвинулась к девушкам ближе: — Мать его — ну, у нас самое отдаленное родство, была женщиной… Худого о покойниках не говорят, но… Словом, это был очень ранний и опрометчивый брак. Они поженились чуть ли не в девятнадцать. Парень только-только училище окончил военное, был офицером. Ну, и сами понимаете — дальний гарнизон — они жили под Ростовом. Замкнутый мирок. Женщины молодые целый день себе предоставлены, пока их мужья на службе, ну и… Короче, выплыла на свет супружеская измена. Муж узнал. И не стерпел. Очень опасно, когда у мужчин горячего нрава оружие под рукой… Он убил из своего… Как это называется — пистолет, который военным на службе выдают?
— Табельное оружие, — подсказала Катя, слушавшая очень внимательно.
— Вот-вот, из этой штуки он и застрелил и жену, и любовника. А это был его сослуживец. Ситуация как в самой пошлой мелодраме, затем трибунал. Отца лишили родительских прав, осудили. Мальчик попал сначала в детский приемник, потом и в детский дом. Местечко там есть такое с трогательным, почти библейским названием — Эммаус. Но что-то там у него не заладилось. Антоша — домашний ребенок. А сами понимаете, какие в детских учреждениях условия. Вот он и начал оттуда бегать. В последний раз аж до Москвы успел добраться, с поезда его милиция сняла. Ну… через органы опеки и детприемник стали родных искать, разыскали меня…
— И вы его взяли на воспитание? — с уважением спросила Нина.
— Нет, пока только вопрос решается. Мы с ним должны познакомиться поближе. Ведь формально требуется его добровольное согласие на то, чтобы остаться со мной. Он уже большой мальчик и сам должен все решить. И потом, я чувствую, он по-прежнему мысленно все еще там, дома. Никак не может забыть родителей. Мать он прямо обожал. И отца тоже.
— Отец получил большой срок? — Катя прикинула в уме: двойное убийство, маленьких сроков за такие дела не дают.
— Кажется, пятнадцать лет. Дурак, какой же дурак… Молодой, безмозглый дурень. Разве стоит все это того, чтобы так калечить себе жизнь?
— Но вы хотите Антошу усыновить? — не унималась Нина.
— Я одинока. А годы, знаете ли, уж не те, чтобы жить одной. А тут — живая душа. Но мальчик должен решить сама хочет ли остаться со мной. Это непременное условие, — тут Юлия Павловна чуть повысила голос.
Мальчик услышал ее. Он, казалось, чуть-чуть оживился, вприпрыжку припустил по бетонке — в просветах меж деревьев уже блестела под луной речка Сойка.
Берег был пустынен и тих. Над водой поднималась легкая дымка теплого тумана. Катя, еще под впечатлением рассказе о судьбе ребенка, следила глазами за мерцающей лунной дорожкой на черной речной глади. На том берегу послышался какой-то шум, плеск.
— Как же хочется купаться! — Нина скинула босоножки и вошла в воду по щиколотку. — Кать, вода как парное молокой Юлия Павловна, вас не очень шокирует мой вид в купальнике?
— Ниночка, деточка, для вас сейчас не должно, быть такой постановки вопроса, что ваш вид кого-то шокирует. Разве можно поддаваться таким глупым комплексам? А все потому, что вы ждете первенца. Когда будете ждать второго ребенка, поверьте, станете относиться к беременности гораздо проще.
— Не знаю, случится ли это когда-нибудь, Юлия Павловна. — Нина уронила кофту на траву, потом стянула через голову футболку. Очередь была уже за шортами.
Тут с реки снова послышался шум и плеск.
— Кто-то уже купается. Ну, прямо чистый морж. — Юлия Павловна зорко вгляделась в темноту. — Да это же…
Из воды на берег выходил какой-то мужчина. Катя тоже пригляделась: в свете луны хорошо был виден мускулистый торс, сильные плечи…