– Нет, никого. Мне ничего не нужно.
– Все это мне очень не нравится, Пибоди, – сказала Ева, когда они спускались в гараж. – Фицхью встает посреди ночи, берет старинный нож, наливает ванну. Потом зажигает свечи, включает музыку и режет себе вены. Без каких-либо на то причин. Он был на пике карьеры: денег уйма, от клиентов отбоя нет. И вдруг он решает: «Да пошло все к черту! Возьму и умру!»
– Я вообще не понимаю самоубийц. Наверное, я по натуре человек, трезво относящийся к взлетам и падениям.
Ева самоубийц понимала. Когда-то давно, в интернате, она даже хотела наложить на себя руки. А еще раньше, в раннем детстве, смерть казалась ей единственным избавлением от непрекращающегося кошмара, в котором она жила.
И именно поэтому она никак не могла понять, что могло толкнуть на самоубийство Фицхью.
– Мотивация абсолютно неясна. Но у нас есть любовник, коллекционирующий ножи, который к тому же наследует значительное состояние.
– Вы думаете, Фокс мог его убить? – спросила Пибоди. – Фицхью был выше его и крупнее. Он бы обязательно оказал сопротивление, а следов борьбы нет.
– Эти следы легко скрыть, – сказала Ева. – У Фокса на руке синяки. А если Фицхью принимал перед этим наркотики, то он вряд ли бы стал особенно сопротивляться. Надо дождаться результатов вскрытия.
– Вам что, хочется, чтобы это оказалось убийство?
– Мне вовсе этого не хочется. Просто иначе получается какая-то бессмыслица. Возможно, Фицхью не мог заснуть, встал… Похоже, ночью кто-то побывал в комнате виртуальных игр. Или это просто подстроено.
– Никогда ничего подобного не встречала. – Пибоди явно была поражена увиденным в квартире. – Все игры в одном месте. Кресло с пультами управления, большой экран, роскошный бар, видео, даже кабинка для релаксации, я о ней только слышала, ведь их совсем недавно изобрели. Вы когда-нибудь пользовались этой штукой, лейтенант?
– У Рорка есть такая, но мне она не нравится. Я предпочитаю расслабляться естественным образом, а не при помощи каких-то программ. – Они уже были в гараже, и Ева увидела, что на капоте ее машины кто-то сидит, и мрачно присвистнула. – Что за черт!
– О, Даллас и Пибоди снова вместе! – Надин Ферст, лучший репортер «Канала 75», изящно спрыгнула на землю. – Как прошел медовый месяц?
– На личные вопросы не отвечаю, – отрезала Ева.
– А я думала, мы теперь друзья, – заметила Надин и подмигнула Пибоди.
– Ты, подруга, недолго думая, сделала из нашего девичника новость для телерепортажа!
– Даллас! – Надин протянула к ней обе руки. – Тебе удалось во время этого девичника поймать и обезвредить опасного преступника, а это – новость, о которой народ имеет право знать. Кстати, тогда рейтинг наших новостей взлетел до небес. А сейчас, посмотри, ты едва вернулась из отпуска и снова оказалась в самой гуще событий. Что произошло с Фицхью?
– Он умер. Мне надо работать, Надин.
– Ева, ну послушай! – Надин потянула ее за рукав. – Мы с тобой через столько всего прошли. Ну хоть намекни!
– Посоветуй клиентам Фицхью подыскивать себе нового адвоката. Больше ничего сказать не могу.
– Но что это было? Несчастный случай? Убийство?
– Ведется расследование. – От раздражения Ева никак не могла открыть дверцу.
– Пибоди! – в отчаянии воскликнула Надин, но Пибоди только усмехнулась и пожала плечами. И тогда Надин выложила козырную карту: – Знаешь, Даллас, всем отлично известно, что вы с покойным не слишком друг друга любили. После вчерашнего судебного заседания он публично назвал тебя полицейским, склонным к применению насилия и использующим свой значок в качестве тупого и тяжелого предмета.
– Как обидно, что больше он не сможет порадовать репортерскую братию своими остроумными высказываниями.
Ева захлопнула за собой дверцу машины, и Надин пришлось говорить через стекло:
– Так, может, ты тоже скажешь что-нибудь остроумное?
– С. Т. Фицхью мертв. Полиция ведет расследование. Отойди! – Ева завела мотор и рванула с места с такой скоростью, что Надин едва успела отскочить. Пибоди захихикала, и Ева бросила на нее суровый взгляд. – Что вас так развеселило?
– Она мне нравится. – Пибоди не выдержала и оглянулась. Надин, улыбаясь во весь рот, смотрела им вслед. – И вам, по-моему, тоже.
– Порой мы бываем абсолютно иррациональны в своих поступках, – ответила Ева, но тоже с трудом сдержала улыбку. И они поехали в участок.
Все прошло великолепно. Просто великолепно. Как приятно знать, что все у тебя под контролем! Сведения, поступавшие из информационных агентств, тщательно отбирались и сортировались. И пополняли пока небольшую, но быстро растущую базу данных.
Занятие оказалось удивительно интересным и увлекательным. Главным было, конечно, не это, но приятно иметь такой побочный эффект.
Кто окажется следующим?
Одно нажатие кнопки, и на экране монитора возникло лицо Евы. А рядом – все необходимые сведения. Удивительная женщина! Место рождения и родители неизвестны. Ребенком была найдена в одном из переулков Далласа, штат Техас. На теле – следы побоев, потеря памяти. Женщина, не помнящая собственного детства, первых лет жизни, в течение которых и формируется личность! Все эти годы ее били, мучили, подвергали насилию. Как это повлияло на ее сознание? На душу?
Ева Даллас выбрала государственную службу, устроилась в полицию и заработала репутацию блестящего профессионала-детектива. Прошлой зимой вела расследование одного очень шумного и грязного дела и стала настоящей знаменитостью.
Тогда-то она и познакомилась с Рорком…
Компьютер загудел. На экране появилась фотография Рорка. Очень любопытная пара. В его детстве тоже много тайн, но он выбрал, по крайней мере вначале, игру по другую сторону закона. И заработал огромное состояние.
Теперь они вместе, но этот союз так легко разрушить!
Пока не время. Надо немного подождать.
Ведь игра только началась.
5
– Да никогда я в это не поверю! – бормотала себе под нос Ева, просматривая информацию о Фицхью. На экране монитора красовалась его фотография, с первого взгляда было ясно, что этот человек нагл и самоуверен. – Не поверю ни за что.
Родился в Филадельфии, в течение трех лет был женат на некоей Миллисент Барроуз. Разведен, детей нет. После развода переехал в Нью-Йорк, стал адвокатом по уголовным делам и, кажется, никогда не вспоминал о прошлой жизни.
– Годовой доход, – затребовала Ева.
Доход Фицхью за истекший год составил два миллиона семьсот тысяч долларов.
– Вот кровопийца! – возмутилась Ева. – Интересно, были ли задержания полицией? – Компьютер заурчал и через некоторое время выдал информацию. В деле таких сведений не оказалось. – Ясно, чистенький. А как насчет гражданских исков, предъявленных Фицхью?
Такой список был, и состоял он из нескольких фамилий. Ева сделала копию, а потом запросила список дел, проигранных Фицхью за последние десять лет. Гражданские иски предъявляли Фицхью именно те клиенты, дела которых были проиграны. Увы! Очень распространенный ход: адвокат не помог, значит – к суду его. Надо проверить, не было ли случаев шантажа.
– Ну хорошо, попробуем пойти другим путем, – пробормотала Ева и затребовала сведения на Артура Фокса.
«Идет поиск».
Компьютер загудел, замигал, и Еве пришлось пару раз стукнуть по нему кулаком, чтобы привести в чувство. Будь проклят вновь сокращенный бюджет!
На экране появилось лицо Фокса. Изображение было не совсем четким, но Еве улыбающийся Фокс показался даже симпатичным. Он был на пятнадцать лет моложе Фицхью, родился в Вашингтоне, в семье кадровых военных, жил в разных уголках земного шара, а пятнадцать лет назад поселился в Нью-Йорке, стал консультантом компании «Здоровое питание». Его годовой доход едва достигал шестизначного числа. В браке никогда не состоял.
Ева запросила сведения о задержаниях.
Компьютер уныло заворчал, словно показывая, как устал отвечать на вопросы, но список выдал. Один случай непристойного поведения, два нападения и одно нарушение спокойствия.
– Так-так, наконец хоть что-то. Теперь – сведения на обоих о лечении у психиатров.
На Фицхью ничего не было, а с Фоксом снова повезло. Удовлетворенно хмыкнув, Ева скопировала эти данные. И тут в кабинет вошла Пибоди.
– Ну, как дела? Есть результаты вскрытия? Токсикологический анализ?
– Готова пока что только токсикология. – Пибоди протянула Еве дискету. – Небольшое содержание алкоголя в крови. Французский коньяк, доза была почти гомеопатическая. Следов наркотиков не обнаружено.
– Черт! – А она так надеялась! – Может, хоть здесь что-нибудь отыщем. Посмотрите, Пибоди: наш приятель Фокс в детстве много общался с психоаналитиками. Два года назад проходил месячный курс лечения в институте «Делрой». И за решеткой посидел. Недолго, но все же. Девяносто суток за нападение. У парня есть тяга к насилию.
Пибоди, нахмурившись, читала сведения о Фоксе.
– Из семьи военных… Военные обычно гомосексуализма не понимают и не принимают. Готова поспорить, они пытались сделать из него гетеросексуала.
– Возможно. Пока что мы имеем историю болезни и заключение. Посмотрим, что полицейские обнаружили в офисе Фицхью. И поговорим с его коллегами.
– Вы не верите в самоубийство, лейтенант?
– Я его неплохо знала. Он был нагл, самоуверен, тщеславен. А тщеславный человек не захочет, чтобы его обнаружили голым в ванне, полной его собственной крови.
– Он был изумительным человеком!
Леонора Баствик сидела в своем кабинете в конторе «Фицхью, Баствик и Стерн». Стены из цельного стекла, кожаные кресла, стол с полированной стеклянной столешницей. «Ледяной блеск стекла под стать ее холодной красоте», – подумала Ева.
– И преданным другом, – добавила Леонора. – Мы все просто в шоке, лейтенант.
Если и так, на обстановке это никак не отразилось. За спиной Леоноры виднелись стальные шпили Нью-Йорка, и казалось, что она – королева, а это – ее владения.
– Не знаете ли вы, что могло толкнуть Фицхью на самоубийство?
– Даже представить себе не могу. – Леонора смотрела Еве прямо в глаза. – Он любил жизнь. И жизнь, и свою работу. Умел наслаждаться каждым мгновением. Так что поверить не могу, что он сделал это добровольно.
– Когда вы в последний раз виделись или разговаривали?
Леонора на мгновение задумалась. Ева поняла, что в этой хорошенькой головке идет тщательный отбор информации.
– Вчера вечером мы встретились ненадолго. Я завезла ему дискету, мы обсудили одно из дел. Разговор был, разумеется, конфиденциальный. Я бы сказала, что он был бодр и с нетерпением ждал вашей дуэли в суде.
– Дуэли?
– Так Фиц называл допрос полицейских. – Она усмехнулась. – Он считал это поединком умов и нервов. Игра для настоящих профессионалов! Пожалуй, больше всего на свете он любил выступать в суде.
– В котором часу вы завезли ему дискету?
– Кажется, около десяти. Да, именно тогда. Я засиделась здесь допоздна, а по дороге домой заехала к нему.
– Вы часто заезжали к нему, миссис Баствик?
– Порой это случалось. Мы же коллеги, и иногда дела, которые мы вели, пересекались.
– Вы были коллегами и только?
– Вы полагаете, лейтенант, что если мужчина и женщина привлекательны и находятся в дружеских отношениях, то обязательно возникает и сексуальный интерес?
– Я ничего не полагаю. Как долго вы обсуждали дело?
– Минут двадцать, полчаса… Я не следила за временем. Но, когда я уезжала, он был в отличном расположении духа.
– Его ничто не беспокоило?
– Были некоторые сложности в деле Сальватори. Но ничего экстраординарного. Он был человеком, уверенным в себе и в своих силах.
– А помимо работы? В личной жизни?
– Он об этом не распространялся.
– Но вы знакомы с Артуром Фоксом?
– Конечно. В традициях нашей фирмы поддерживать контакты с супругами и партнерами сотрудников. Артур и Фиц были очень преданы друг другу.
– Никогда не ссорились?
– Я об этом ничего не знала, – холодно ответила Леонора.
«Наверняка знала», – подумала Ева.
– Вы с мистером Фицхью были партнерами, у вас были тесные отношения – как профессиональные, так, надо полагать, и личные. Неужели он никогда не обсуждал с вами свою личную жизнь?
– Они с Артуром были счастливы. – О раздражении Леоноры можно было догадаться только по тому, как она забарабанила своими наманикюренными пальчиками по столу. – И счастливые пары иногда ссорятся. Полагаю, и вы с мужем порой ругаетесь.
– Но мой муж пока не обнаружил меня мертвой в ванне, – невозмутимо ответила Ева. – А по каким поводам ссорились Фокс и Фицхью?
Леонора рассерженно фыркнула, встала и налила себе из кофеварки чашку кофе. Еве кофе она не предложила.
– У Артура бывают приступы депрессии. Он – довольно неуверенный в себе человек. Иногда ревновал, что приводило Фица в ярость. – Она нахмурилась. – Вероятно, вы знаете, что Фиц был когда-то женат. Его бисексуальность очень тревожила Артура, и, когда на него накатывала депрессия, он начинал психовать по поводу всех мужчин и женщин, с которыми Фиц общался. Ссорились они редко, и чаще всего причиной ссор была ревность Артура.
– А у него были основания для ревности?
– Насколько мне известно, Фицхью был ему верен. Это довольно трудный выбор, лейтенант: ведь Фиц был всегда на виду, общался со многими людьми. Даже сейчас есть люди, которые, скажем так, настороженно относятся к людям с нетрадиционной сексуальной ориентацией. Но Фиц никогда не давал Артуру повода для ревности.
– И все же Фокс был недоволен… Благодарю вас, – сказала Ева, вставая. – Вы очень мне помогли.
– Лейтенант! – окликнула Леонора, когда Ева и не проронившая ни слова Пибоди уже направлялись к двери. – Если бы я хоть на мгновение могла предположить, что Артур Фокс… – Она помолчала, переводя дыхание. – Нет, в это невозможно поверить!
– А в то, что Фицхью перерезал себе вены? – Ева выдержала паузу, а затем вышла из кабинета.
Пибоди заговорила, только когда они вошли в стеклянный лифт.
– Не могу понять, вы пытались посеять семена сомнения или хотели выудить информацию?
– И то, и другое. – Ева взглянула на простиравшийся перед ними город. Небоскреб «Рорк индастриз» возвышался над остальными. Хорошо хоть, что это дело к Рорку никакого отношения не имеет. Слишком уж часто он был так или иначе связан с теми делами, которые расследовала Ева. – Леонора хорошо знала и погибшего, и подозреваемого. А Фокс ни словом не обмолвился о том, что она заезжала к ним вчера вечером.
– Так, значит, вы считаете Фокса не свидетелем, а подозреваемым?
– Пока мы не будем твердо уверены в том, что это самоубийство, Фокс – главный… нет, черт подери, единственный подозреваемый. Нож принадлежит ему. У него была возможность убить Фицхью: они были одни в квартире. У него был мотив – деньги. Кроме того, он подвержен депрессиям, у него склонность к насилию, и он ревнив.
– Можно спросить? – Ева кивнула. – Вам ведь Фицхью никогда не нравился, ни как юрист, ни как человек?
– Я его ненавидела всей душой. И что из этого? – Они с Пибоди вышли на улицу. Еве повезло: ей удалось припарковать машину совсем неподалеку. Но сначала она направилась к тележке, где продавались хот-доги и жареный картофель. – А вы считаете, что, если человек погиб, я обязана любить его? Дайте пару хот-догов, картошку и две банки пепси.
– Мне диетическое, – добавила Пибоди. – Некоторым приходится заботиться о фигуре.
– Диетическая пепси, – повторила продавщица. – Два хот-дога, обычная пепси, картофель. Наличные или кредитки?
Ева сунула поднос с едой Пибоди и порылась в карманах.
– Сколько с нас?
Женщина нажала кнопку кассового аппарата.
– Двадцать пять.
– Черт! И плюнуть не успеешь, а цены опять выросли. – Ева протянула деньги продавщице, взяла пару тоненьких, почти прозрачных салфеток.
Потом они с Пибоди пробрались сквозь толпу пешеходов и уселись на скамейку около фонтана. Сидевший там же нищий выразительно на них взглянул. Ева молча показала ему свой значок. Нищий проворчал что-то малоприятное про полицейских и заковылял прочь.
– Леонора недолюбливает Артура Фокса, – задумчиво сказала Ева.
Пибоди тщательно пережевывала свой хот-дог.
– Разве? Я не заметила.
– Юрист такого класса обычно бывает немногословен. Она же подробно рассказала о том, как Фицхью с Фоксом ссорились, о том, как Фокс ревновал. – Ева протянула Пибоди пакетик с картошкой, та, после нескольких секунд борьбы с собой, взяла пригоршню. – Очень уж ей хотелось, чтобы мы про это знали. Но в документах Фицхью нет ничего, что могло бы опорочить Фокса. Ни в дневниках, ни в записных книжках. Правда, там нет и того, что указывало бы на суицидальные наклонности Фицхью.
Ева задумчиво потягивала пепси и разглядывала шумную разноцветную толпу.
– Придется нам снова поговорить с Фоксом. Сегодня днем мне опять надо в суд, а вы возвращайтесь в участок, просмотрите протоколы обыска, поторопите медэкспертов с результатами вскрытия. Не знаю, за что там можно будет зацепиться, но их отчет мне нужен к концу дня. К трем я закончу дела в суде. Мы навестим квартиру Фицхью и попробуем понять, почему Фокс забыл рассказать про визит Леоноры Баствик.
Пибоди отложила свою еду и аккуратно записала полученные директивы в блокнот.
– Вот я вас спросила, почему вам не нравился Фицхью. Скажите, если знаешь погибшего, труднее работать?
– У полицейских не должно быть личных чувств… – Ева вздохнула. – Чепуха все это! Просто прячешь свои чувства в карман и делаешь дело. Работа такая. И даже если я считаю, что тип вроде Фицхью заслужил такой конец, я должна выяснить, как и почему это произошло.
Пибоди понимающе кивнула.
– Другой полицейский на вашем месте закрыл бы дело сразу. Самоубийство, и точка.