Тут же мы получили встречную просьбу – помочь поймать немецкого воздушного разведчика. Один вредный гад еще рано-рано утром, считай в темноте, пересек линию фронта и направился куда-то в наш тыл. Шел он на высоте в 7–8 тысяч метров, и поднимаемые на его перехват истребители попросту не успевали его догнать. Пока они карабкались в небо, разведчик спокойно уходил в глубину нашей территории. Не помогали и авиационные засады. Все же истребители этого времени не могли долго висеть на большой высоте. А наши «Яки» набирали, напомню вам, пять тысяч метров менее чем за четыре минуты. В общем, когда к этой просьбе присоединился и штаб воздушной армии, мы начали думать, как помочь общему горю.
А что тут особо думать-то, высказались отдельные воздушные бойцы нашей группы. Мы сейчас сидим более чем в пятидесяти километрах от линии фронта. Как только служба ВНОС или радар засечет этого фашиста, так поднимем два истребителя, и этот вопрос с повестки дня исчезнет. А заодно смахнем с неба и самого разведчика. А бензина для юркости возьмем по самому минимуму – только взлететь, стрельнуть и сесть.
Я достал карту и стал искать в этом плане недостатки. Честно говоря, план был простой, как молоток. И найти в нем какой-то подвох я не смог. Решили так и сделать. В пару истребителей залили примерно чуть более трети от обычной заправки, оставили лишь 37-мм пушку с десятком снарядов к ней. Две другие пушки сняли для облегчения самолета. Я еще раз предупредил летчиков, чтобы они не увлекались пикированием со скоростью более 700 км/ч, и попросил стрелять одиночными снарядами – нам нужны пленные немецкие пилоты, а не обгоревшие, измочаленные трупы.
В первый день нашей вахты ничего не получилось. Видимо, их немецкий бог или лично рейхсмаршал Геринг хранил экипаж этого разведчика, а вот на следующее утро…
– Товарищ капитан! Летит! – разбудил меня дежурный.
– Кто летит? – не понял спросонок я.
– Да разведчик немецкий летит!
– Ну, и что ты кричишь, зачем будишь? Летит – так летит, ему же хуже… Поднимай засадный полк, а я сейчас подойду.
В общем, когда я вышел на взлетную полосу, рокот поднявшихся по тревоге истребителей уже стремительно уходил в высоту еще по ночному темного неба. Пара шла на восток, чтобы опередить и перехватить немецкого разведчика.
– Звук на тарелку вывели? – позевывая, спросил я у руководителя полетов.
– А как же! Все как в лучших домах Лондону и Парижу!
Я недовольно посмотрел на шутника. Вы бы лучше от меня ума-разума набирались, а не словесного мусора.
– Ну, как там они?
– «Волкодавы», ваша высота? – запросил РП.
– Шесть двести, полет нормальный!
Вот черти, я покачал головой. Что они сегодня – сговорились, что ли? И эти туда же! «Полет нормальный!» Тоже мне космонавты, понимаешь! Я задумался. Эти ребята космонавтами, скорее всего, не станут… Хотя как знать? Береговой ведь в годы войны был летчиком-штурмовиком. А потом полетел в космос. Так что, может быть, рядом со мной сейчас служит будущий советский космонавт! Очень даже может быть.
– Пошел инверсионный след… – сообщила нам тарелка репродуктора. Значит – поднялись выше семи тысяч метров. Нужно еще пару тысяч… На всякий случай.
– Запросите радар… – подсказал я руководителю полетов.
Он стал накручивать полевой телефон и, прикрыв ладонью микрофон, что-то в него забубнил.
– Все в порядке – идут как миленькие. Истребители за ними карабкаются, пыхтят. Все как обычно, в общем.
– Вот и хорошо! – Я безуспешно пытался найти самолетики в небе. Еще темно… хотя во-о-н – вроде бы инверсионный след видно.
– Давайте, нацеливайте наших. Что там соседи говорят? В каком квадрате разведчик?
Офицер вновь закрутил телефон и забубнил в него.
– «Волкодавы», вам разворот на 120 градусов. Цель в квадрате 27–40, высота свыше семи тысяч. Атака по готовности.
Тарелка репродуктора зашипела и откликнулась, что все, мол, ясно и понятно.
– Дежурного войск по охране тыла насчет парашютистов предупредил?
– Так нет же еще парашютистов, товарищ капитан?
– Сейчас будут…
Так оно и произошло. Тарелка снова зашипела и молвила человечьим голосом: «Вижу его! Щас подойду!»
– Передайте, чтобы особо не приближались! А то нарвутся еще на очередь! На этих разведчиках очень опытные экипажи летают. Настоящие мастера.
– «Волкодавы», стрелять с шестисот метров, ближе не подходить!
– Вас понял… – и тут же – «Бум, бум», потом пауза и голос: «Горит… все – начал икру метать! Полезли, головастики!»
– Ну вот! А ты говорил – «Нет парашютистов!» А-а-ап! – я подавил сладкий зевок. – Сажай героев, может, успеют еще вздремнуть. Сообщи всем о сбитом – пусть ищут место падения и летчиков. А я пойду досыпать…
Вот так, спокойно и буднично, наша группа и открыла свой боевой счет. Правильно говорит пословица – кто рано встает, тому пункт наведения подает!
* * *А еще через пару дней два наших звена провели успешный бой с немецкой группой расчистки воздуха. Мы как раз отрабатывали срочный вылет на прикрытие реального района сосредоточения нашего танкового корпуса, когда получили информацию с пункта наведения о группе немецких истребителей, зашедших в район нашей ответственности.
– Ну что, пилоты? Начнем, пожалуй… Кир, веди своих на солнце. Второе звено – за мной!
Передав на землю, что истребителями мы займемся, но опасаемся, как бы сюда скоро не пришли бомбардировщики, мы получили заверения, что их будет кому встретить. Главное – не дать «мессерам» свободно летать в нашем районе. Ну, эта задача нам по плечу!
– Всем внимание! Усилить поиск! – я примерно сообразил, с какого направления подойдут фашисты, и мы постарались занять самую удобную позицию для атаки. Вот и немцы. Двенадцать? Нет, шестнадцать «мессеров»! Ничего – глаза боятся, «Яки» делают!
– Кир, будь готов. Сейчас мы их на встречных зацепим, они сразу вверх полезут, свою вертикаль демонстрировать! Дави их там…
– Понял… Готов.
– Всем – атака! Выход боевым разворотом на солнце! Пошли!
Шесть наших серо-голубых истребителей с красными коками винтов вытянулись в левом пеленге навстречу немецкому строю. Скорость нарастала. Если даже и не попадем на встречных, то напугаем до смерти! Брызнут – как козлы от серого волка. На высоту пойдут, а там их наши и приголубят.
Первое звено немцев, не приняв схождения на встречных курсах, попыталось уйти вверх. Мы легко могли их взять, но подставились бы под огонь идущих за ними пар.
– Этих пропустить! Бьем следующих!
Всё – эти уже не успеют отвернуть. Огонь! Басовито рокотнули 23-мм пушки моего истребителя. Есть! Навстречу, разваливаясь в воздухе, по нисходящей дуге пролетел «мессер». За ним – второй дымящий фашист. Еще одна пара вильнула грязно-серыми брюхами и ушла вниз, под нас. Черт с ними, они пока не опасны.
– На боевой!
Шестерка истребителей слаженно метнулась вверх. Почти полтора километра высоты за боевой разворот! Оцени, фриц! Не ценишь, а зря. Я у тебя уже на хвосте.
«Месс» отчаянно завилял, задымил на форсаже, пытаясь выскочить из кольца прицела.
– Вася, прикрой, атакую… Ну, и-и-ди… иди сюда, – бормотал я, пытаясь поймать «месс» в прицел, угадать его следующее движение. Все! Ты проиграл!
Р-р-ры-ы-р-р! Очередь снарядов на восемь, дистанция метров семьдесят. Кучно ударившие с такого расстояния снаряды разломили фюзеляж фашистского истребителя пополам, вспыхнул бензобак за сиденьем пилота. Как он сейчас, наверное, орет. Если еще жив…
– «Семерка» – бей, не отпускай его! – Это Извольский. Надо ему потом подсказать, чтобы особо не кричал… Не красит это командира в бою.
– Дед, вправо! – Это Вася. Я мгновенно крутнулся. Мимо меня прошли пушечные трассы, а за ними пролетел серо-желтый «месс». Я увидел злое лицо немецкого летчика, проводившего мой «Як» взглядом. Это ты зря мне глазки строишь, фриц… или ганс… А-а-а, это уже без разницы! «Мессершмитт» догнала очередь Василия. Вот и пятый сбитый будет у ведомого. Молодец – клепает счет, не отходя от кассы! Точнее – от ведущего.
А ведь всё – бой-то и закончился… Немцы вертанулись через крыло и любимым приемом – в пике и драпать – вышли из боя.
– Кир, доклад!
– Двое сбитых, наши целы!
– Понял, смотреть за воздухом, держи высоту. Мы сейчас будем. Пойдем, нашим поможем бомберов встретить.
Два звена истребителей с красными коками винтов сошлись вместе. На земле, за нашими спинами, догорали шесть костров.
Глава 3
Утро чудесное, а радости нет. Меня преследует какое-то чувство – такое, знаете ли… Я даже пальцами прищелкнул, пытаясь поймать его определение. Чувство неудовлетворения, что ли…
Я на земле до обеда. Сейчас в небе с ребятами подполковник Степанов. Прикрывает его мой Вася. Василию пришлось все рассказать, ну – про потерю цветоощущения у Степанова, вы меня правильно поняли… Я так и сказал Василию: панику, мол, не гони, просто будешь его глазами. Наведешь его на цель, а там подполковник и сам справится. Или не справится…
Я на земле до обеда. Сейчас в небе с ребятами подполковник Степанов. Прикрывает его мой Вася. Василию пришлось все рассказать, ну – про потерю цветоощущения у Степанова, вы меня правильно поняли… Я так и сказал Василию: панику, мол, не гони, просто будешь его глазами. Наведешь его на цель, а там подполковник и сам справится. Или не справится…
Вот эта неопределенность, наверное, меня и бесит. Я просто не знаю, что мне делать. Если бы еще командир сидел на земле… Так нет – он любыми путями пытается найти повод лишний раз слетать с ребятами. Уж сколько я ему намекал, что это моя прямая обязанность и основная работа! Ага, как же! Конечно, положа руку на сердце, я его понимаю. Группа – это его последний шанс. Он же не может не осознавать, что если его странности со зрением перестанут быть его маленьким секретом, то с летной работы его сразу спишут. И пойдет он в лучшем случае в какой-нибудь запасной полк. Да не во фронтовой, а в окружной… Где-нибудь в Свердловске… Поэтому он и цепляется за любой повод лишний раз подняться в небо. Ладно, все понятно, пускай!
А я тем временем по наземным службам пробегусь. Может, это и не совсем мой участок работы, но все же…
– Здравствуйте, товарищи! Сидите, сидите… Зашел, вот, посмотреть – над чем это вы так кропотливо работаете. Дайте-ка мне взглянуть на журнал боевых действий группы… И еще – пару листов бумаги мне и карандаш… Спасибо… Ничего-ничего, я вам не помешаю – работайте спокойно.
Я погрузился в изучение документов. Вроде бы все нормально. Кое-какие замечания у меня все-таки появились, и я, тщательно продумывая формулировки, выписал их на бумагу. Заодно – накидал и примерную форму бланка отчета о вылете. Заполнить его летчику по типовым графам будет гораздо легче, чем мучиться и придумывать, а что бы еще написать в отчете для начальства. А так – взял бланк, а там уже все есть! И время полета, и высоты, и погода, и типы встреченных и атакованных вражеских самолетов, и даже остаток боекомплекта и бензина упомянут, во как! Полная картина вылета. И офицерам штаба будет удобнее потом обработать и суммировать все данные по вылету. В общем – стандарты и шаблоны – это великая вещь! Только бы не превратить их в фетиш, а так – пусть служат нашему общему делу.
– Вот, поручите машинистке набить такие бланки… видите… Ну да! Выдайте техникам на каждый самолет. Пусть по возвращении машины заполняют свои позиции и передают летчикам. А они уже внесут свое – кто что видел и делал. И с каким результатом. Через десять-пятнадцать минут после возвращения летчиков из вылета у вас уже будет полная и точная его картина. Только обобщить останется и занести в журнал… Да и в летные книжки. Как, кстати, они ведутся? Дайте-ка посмотреть несколько штук… Хорошо. Не забывайте – бланк отчета о вылете – каждому летчику по возращении на землю! Я их предупрежу. И мне, естественно… И командиру группы. Ничего – побурчат, побурчат, а потом привыкнут. Поймут, что этак-то лучше и проще будет. Ну, все! Давайте, работайте, гении штабной мысли! А я пошел.
Пошел, да не успел.
– Товарищ капитан! Только что передали! Вас командующий армией на «Узле» ждет! Уже летит он туда!
Вот неладное! И так всегда, стоит только на земле остаться – вечно закрутит какой-нибудь вихрь нужных и ненужных дел и визитов.
Правда – этот визит как бы в категории нужных. «Узел» – наша новая точка. Ну, та – где три рощицы. Она километрах в сорока расположена, и сейчас там БАО заканчивает работы по ее подготовке к нашему перелету. Судя по звонку и визиту туда нашего командарма, уже все закончили, пожалуй. Нужно лететь.
Звоню на стоянку, приказываю готовить истребитель. Говорят – всегда готовы! Прям пионеры, чесслово… Ну, полетели.
* * *– Нет, капитан, ты скажи окончательно – так все сделали или не так? Что виляешь?
– Так, товарищ генерал-лейтенант! Как мы просили, так все и сделано! Зачем мне вилять? Только вот я-то – зам по боевой, а командир в воздухе… Ему бы и высказаться окончательно.
– Ну так в чем дело? Давай, связывайся с ним – пусть садится сюда. Сразу и переговорим, и решение примем о перебазировании. А ты мне пока истребитель еще раз покажешь и расскажешь все… Когда опробуем-то?
Так я и знал! Никуда от него не деться! Не командарм прямо, а мальчишка какой! Черт с ним – пусть летит. Скажу только, что если разобьет он мне истребитель, сам будет все Верховному объяснять.
А командарм не трус. Головой покивал – и: «Давай дальше, объясняй, что замолчал?» Я плюнул на все и обреченно махнул рукой. Сколько ни объясняй, все равно нужно подниматься в небо.
– Давайте, тащ генерал-лейтенант, выруливайте на полосу. Только осторожненько, и мотор не перегрейте! А я на вашем за вами, хорошо? Одного я вас в небо не отпущу. И на первый раз – я вас умоляю! – никаких особых эволюций и фигур пилотажа, ладно? Скромненько вспорхнем, чуть-чуть помашем крылышками и – домой, в песочницу, ладно?
Командарм несколько удивленно посмотрел на меня. Не привык еще к моей мове… Ничего, привыкай… тебе нужнее…
Я моментом подлетел к истребителю командарма и запустил двигатель. Он еще не успел остыть и сразу же замолотил на малых оборотах.
«Давай! Давай! Выкатывайся на взлетку», – помахал я рукой командарму. Подстроил его рацию на частоту нашей группы и запросил:
– Пятнадцатый, слышишь меня? Тогда – взлет!
Пошли. Разбег – взлетная полоса довольно ровная, это хорошо и приятно. Колеса почти и не стучат. Взлет. Мы в воздухе.
– Пятнадцатый, я на пять часов, на двухстах метрах, присматриваю… Можно покрутиться!
И генерал начал… Сначала осторожно так, вдумчиво… Потом – все смелее и смелее. Потом – совсем раздухарился, пришлось вмешаться и всю малину ему обломать.
– Пятнадцатый, осторожно! Крылья обломишь! Внимание! На час – две цели, высота наша. Я выхожу вперед. Следовать за мной, на обгон не лезть! Как понял?
Генерал подтвердил, что он все понял и будет вести себя как паинька. То-то же! Скорее всего – это наши. Степанов с Васей. Василий подполковника одного не отпустит. Даже на безопасный «Узел». Но все равно! Надо проверить. Любой самолет, пока не увидел звезды на крыльях, следует считать вражеским. Это сбережет здоровье и удлинит жизнь.
– «Пятнашка», за мной в вираж!
Мы сделали красивую дугу (это мне повыпендриваться захотелось, честно говоря) и сверху-справа зашли на приближающуюся пару истребителей. Те тоже не лыком были шиты и довольно бодренько уклонились, пытаясь теперь зайти в хвост уже нам. Точно – вон Васькин номер, свои.
– Свои! – на всякий случай передал я генерал-лейтенанту. А то вдруг стрельнет еще.
– Вижу, покрутимся немного? – ответил он.
Вот ведь неугомонное дите!
– Пятнадцатый, выходи вперед, атакуй!
Минут пять мы буравили воздух в бесполезных попытках выйти на дистанцию стрельбы. Наконец генерал понял, что когда-нибудь молодецкие забавы надо кончать.
– Я – Пятнадцатый, работу закончил. Иду на посадку…
Ну и мы за тобой. Пора уже. Интересно, а меня здесь заправят? Да и подполковника с Василием? Они ведь тоже после маршрута пришли, наверное, в баках-то пусто?
На земле восторгам не было конца.
– Ну-у, братцы! Вот это машина! Сказка, а не машина! Вот бы нам их поскорей!
– Товарищ командующий! А ведь все в наших силах – чем быстрее и качественнее проведем испытания, тем быстрее самолет поставят в серию! И тем быстрее он придет к вам, так ведь?
– Так, капитан, так. Как бы побыстрее это сделать? Вот в чем вопрос… Чем мы еще вам способны помочь?
– А вот сейчас «Узел» примем, проблемы снабжения рассмотрим, связь, наведение там, радар… Вот армия, считайте, и поможет. Еще радиоперехваты бы нам оперативно получать. В режиме, так сказать, реального времени…
– Реального, говоришь? Можно и так. Проще вам радиостанцию дать и толкового переводчика. Все на связь нагрузка меньше будет. Так ведь?
– Точно так, товарищ генерал-лейтенант!
– Ну вот, и договорились. Пошли, Иван Артемович, смотреть площадку. Как там вы ее называете? «Узел», что ли? Пошли, пошли… Принимайте свой «Узел» и перебазируйтесь. А то разведчики наши в последнее время что-то такое отмечают… Что-то у немцев готовится. Неспокойно на душе… Ну, пошли.
* * *В общем, через день мы перелетели. И все остались довольны новой площадкой, то бишь «Узлом». Особенно я. В штабе армии у заместителя начальника политуправления по комсомолу я нашел некоторый запасец культурно-массового инвентаря, когда потрошил его на предмет организации свободного времени для личного состава. Ну, карты в пятьдесят два листа я, естественно, не брал. Да и не было их. Бадминтона тоже не оказалось, а вот волейбольные сетки, мячи, шахматы и домино я взял. Сетки – аж две. Пусть это и нескромно будет, одну сетку я превратил в гамак… А что? Позвоночник отдыхает! А нагрузки на мой позвоночник знаете какие? Во-от! Их надо снимать, а то – какой из меня боец будет? То-то и оно. А погода сейчас для гамака – самая подходящая. Конец июня…