А если там бронированные двери? Как перегородки на корабле? Нарвемся… потеряем время на проникновении… за это время успеют казнить заложников… потом хоть ты их за ноги на площади повесь, ничего не изменишь.
Интересно, какой им дали приказ? Что они должны делать при попытке силового освобождения заложников. Не верю, что такого приказа нет. Отбиваться до последнего? Казнить заложников? От англичан можно ждать всего, это нация, известная свой подлостью и разного рода злоумышлениями. Один план захвата и убийства Петра Первого на Аландах чего стоил… и это в то время, когда Особа Его Императорского Величества считалась священной среди аристократов всего мира. Да и… мало ли они русских Государей убили? Ну и что, что ребенок, всего еще один шаг вниз на лестнице подлости и низости, чьи ступени черны от пролитой крови.
Ворота на сей раз не открылись, а только приоткрылись, и выбежал… Павел! Господи, это был Павел! Павел Романов, наследник, которого я последний раз видел, отдавая визит вежливости Ее Величеству. На нем были шорты, футболка и легкие ботинки, в руках — какая-то палка, посох, как у британских скаутов.
Я лежал на самой опушке, сто метров от дома, даже меньше. Можно было бы продвинуться и дальше — но не при таком свете и не при наличии наблюдателя наверху с пулеметом.
— Ребенок, гражданский, один клик.
Да вижу…
Я начал отползать в лес, по миллиметру — незаметно двигаться назад куда сложнее, чем вперед. Одновременно — я пытался заняться гипнотическими фокусами, передать мысли на расстоянии…
Иди в лес… Иди в лес…
Павел какое-то время игрался в полосе отчуждения, рвал цветы. Потом — неуверенно пошел в лес.
— Тихо, тихо.
Павел рванулся так, что я его едва не выпустил — если бы он побежал и закричал, произошла бы катастрофа. Но, услышав русские слова, то, что куча травы и веток, муравейник, схвативший его за ногу, разговаривает по-русски — парализовано замер.
— Это я. Дядя Саша. Я тебе морской бой подарил, помнишь? Ты еще за моей машиной прятался. Спрашивал, когда в Россию поедем. Если понял — кивни.
Наследник неуверенно кивнул.
— Я дядя Саша, адмирал Воронцов. У тебя есть друг, зовут его Николай, Ник. Он живет в России. Это мой сын. Ты узнал меня?
Павел кивнул уже увереннее
— Теперь я прячусь, понял? Если я тебя отпущу — ты не должен бежать, не должен кричать, ты должен делать то, что я тебе скажу. Кивни, если понял.
Павел кивнул. Я отпустил его. Он посмотрел на меня — и чуть не дал стрекача. Не знаю… в его возрасте я бы, наверное, дал. Куча мусора и лицо, вымазанное черным и зеленым кремом… как у лесовика.
— Ты…
— Я дядя Саша. Просто лицо вымазал. Узнаешь мой голос?
Павел кивнул
— Вставай. Никуда не беги. И даже не смотри в мою сторону. Сделай вид, что что-то потерял и ищешь.
— Вы… вы за нами приехали?
— За кем же еще. Конечно за вами. Папа попросил привезти вас.
— Папа…
— Папа, папа. Я же говорил, что папа помнит про вас. Потому что ты у него один. И ты у него один…
— Папа…
— Не хнычь! Ты мужчина и дворянин!
Помогло мало.
— Павел, слушай меня. Ты должен мне помочь. Где сейчас мама?
— Мама в доме… Я ее…
Он осекся на полуслове — понимая, что не сможет вывести ее за ворота. Если бы смог — можно было бы рискнуть. Снайпер с винтовкой пятидесятого калибра — дал бы нам несколько минут времени, чтобы уйти в отрыв. Потом — ловите конский топот.
— Не говори маме, что видел меня. Но будь готов. Помнишь, девиз скаутов — ты же вступил в отряд? Будь готов.
— Всегда готов.
— Вот так. Сколько человек в доме? Я имею в виду — этих?
— Двадцать шесть.
— Точно двадцать шесть?
— Да, я считал. Нас учили.
Молодчина. Похоже, у меня появился очень даже неплохой союзник. А еще кто-то говорит — что детей нельзя с первого класса гимназии учить такому. Учить надо всему — в нашем свихнувшемся с ума мире ничего не будет лишним.
— Молодчина. Где они?
— Несколько дежурят. Один всегда во дворе, остальные в доме.
— Просто сидят на месте? Или смотрят, что к чему?
— Когда нет виконта — сидят на месте. Слушают музыку. Но всегда с оружием.
Раздолбаи…
— Кто такой виконт?
— У них главный. Он британский виконт, он мне рассказывал про их родовой замок. У него прадед был пэром Англии.
Вот тварь. Аристократ называется. Нация извращенцев, физических и моральных. Хотя… а не тем же ли самым занимаюсь я?
Нет, не тем. Я детей не краду.
— Как зовут виконта?
— Как вас. Александр. Он единственный часто без оружия ходит.
— Двери бронированные?
— Что?
Я понял, что перегнул палку — откуда пацану знать, бронированные двери или нет.
— Двери тяжелые или нет? Ты можешь их сам открыть и закрыть?
— Да… тяжелые, но не все. На входе… и в некоторые комнаты. И в подвал.
— В подвал? Что там?
— Там тир, припасы, генератор. И там оружие лежит. Я попросил, чтобы меня стрелять учили, а я их за это русскому языку учу. Я не должен…
Черт, еще и подвала не хватало. Явно укрепленного к гадалке не ходи. Там — комната безопасности, причем очень серьезная, ее не вскроешь выстрелом из дробовика, а применять взрывчатку — опасно для самих заложников.
— Должен. Все нормально. Ты правильно поступил. Нет ничего плохого в том, что ты учишь русскому языку. Где они обычно бывают? Где у них комнаты? Где казарма?
— На первом этаже. Он весь под ними. Там они спят. Там у них столовая, мы отдельно обедаем, на втором.
— Где вы спите?
— На втором этаже. Там все комнаты — наши. Но мы только в одной живем. И столовая — там мы едим.
— Чем вас кормят?
— Мама покупает и готовит.
— Ты с мамой спишь?
— Да, у нас одна кровать.
Уже лучше.
— Ты не помнишь — если на фасаде смотреть — какое окно?
— Посередине. Оно посередине, я помню.
Да… Павел, что бы я без тебя делал. Пускать беспилотник еще раз — слишком опасно, могут заметить. Да и не покажет беспилотник, что где в доме находится.
— Как закрывается дверь в вашу спальню?
— Только снаружи. Мама ругалась…
— Около вашей спальни кто-то сидит? Там есть пост?
— Да, есть. В коридоре стул поставили.
— Это точно?
— Точно, я на кухню выходил, за печением. Гарри спал.
Раздолбаи. Дисциплина уже пошатнулась.
— Ты знаешь их по именам?
— Не всех, но многих. Кто по-русски разговаривает — всех.
Похоже, британцы допустили-таки ошибку. Там сейчас началось брожение, к гадалке не ходи. Потому что люди — все же остаются людьми.
Я жил в Англии четыре года, не в самом лучшем месте Англии, конечно — но жил. И кое-что знаю. Англичане — такие же люди, как и мы, они живут, радуются, любят, огорчаются, сходятся и расходятся, у них есть дети. Парадоксально — но из простых англичан я не знаю никого, кто бы жил с мыслью о причинении зла России или русским людям. Все они любят, свою маленькую родину, столицу своего графства, Лондон, монарха. Удивительно, почему Британия ведет такую злобную политику при таких людях, правда? Просто это геополитическая целесообразность такая, от нее никуда не денешься. Англия — небольшой остров, расположенный в холодных широтах, с неплодородной землей. Чтобы выжить — им приходилось вести именно такую политику, разделять и стравливать народы, провоцировать войны, убивать, красть, грабить, предавать. Мы, Россия всегда были большой страной, мы имели пространств больше, чем могли переварить — и поэтому никогда не умышляли против других стран и не стремились к внешней агрессии. Если проанализировать войны, которые вела Россия — окажется, что за редким исключением они оборонительные. А вот англичан всегда было больше, чем земли у них, поэтому — им приходилось вести уже агрессивные войны. И на пути у Англии неизменно становилась Россия, хотя бы, потому что Россия — единственное крупное государство в мире, единственная Империя, которая может оставаться империей, не имея гегемонии на море. И даже вовсе не имея флота — мы все равно останемся Империей. А значит — мы всегда будем сильнее Англии и сможем вести любую политику, не оглядываясь на британский флот и британские интересы. Аристократы, британская элита это понимает — и вынуждена воевать против нас. А мы — вынуждены воевать против них. А так — в Англии проживают большей частью хорошие люди.
— У них постоянно при себе оружие?
Снова открылись ворота, на периметр вышел британец, с автоматом, который, кстати, он держал не на ремне, а в руках, огляделся, приложив руку козырьком ко лбу. Потом закричал.
— Петр! Ты где?
Петр?!
— Меня зовут! Надо идти!
— Петр! Ты где?
Петр?!
— Меня зовут! Надо идти!
Несколько секунд.
— Никому ничего не говори! И как что — падай с кровати на пол, и все!
Я не знаю — понял Павел то, что я ему сказал, или нет — но он уже бежал к воротам и к ожидавшему его британцу.
Выждав несколько минут — в любой момент ворота могли открыться, выпуская поисковую группу, пулеметчик мог открыть огонь на подавление по лесу — начал отползать и я.
Ночь на 22 июля 2012 года Британская Канада Лес
— Двадцать шесть человек… — задумчиво сказал Ругид.
— На нас играем фактор внезапности.
— Так-то оно так — но его не будет, пока мы будем пробивать забор. И дверь.
— Это самоубийство.
— А вы что предлагаете?
— Ночная атака с вертолетов. Десантирование по тросам. Видите — веранда и на третьем и на втором этажах. Мы можем забросить бойцов прямо туда.
— Это ночью то? — усомнился один из морпехов
— Сержант, я своими глазами видел занятия русских штурмовых групп на полигонах. Если североамериканские морские пехотинцы не могут такого…
Полковник Ругид предостерегающе поднял руку, чтобы не было скандалов. В морских пехотинцах сидит бравада и показуха и для них — нет ничего хуже такого обидного сравнения
— Знаете, что я думаю, сэр — сказал Вермеер
— Что?
— На этот большой двор прекрасно сядет Эй-Айч шесть с шестью бойцами. И еще место останется.
— Черт, у нас его нет.
Да, Дефендера у нас точно нет.
— Парашютный десант?
— Откуда…
— Тогда вариант наземного вторжения. Зарядом пробиваем стену и…
— Не забывайте — вставил я — что стена может быть из армированного бетона, да еще и дополнительно укрепленная. Это тебе не дверь, ее так не пробьешь.
— Черт…
— Два вертолета. Сброс по тросам — и мы разом доставляем людей в стратегически важную точку, на второй этаж. Быстрее — никак не получится, только так.
— А если там стекла укрепленные?
— А вот их как раз — и можно пробить небольшим зарядом. У нас ведь есть Блейд, верно? Им и пробьем.
— Хорошо, а пулеметчик?
— Заранее выводим на позицию снайпера. С одной — единственной задачей. Потом подбираем — по тросу.
— Опасно — вторжение с одного единственного направления. Вдобавок, если периметр остается целым — мы не оставляем себе ни единого шанса на экстренную эвакуацию. Если вертолет собьют — мы окажемся в ловушке.
— Стоп. Хеллфайры.
— Пробить забор?
— Именно! Ракетой пробить забор — не выдержит никакая арматура, это все-таки противотанковая ракета. И наступать — с двух направлений.
— Может выдержать.
— Тогда — будет вторая ракета, вот и все. Как вы и говорили — один вертолет идет как транспортный, второй — как канонерский. Транспортный доставляет десант, канонерский — прикрывает огнем. Потом уходим — в том числе и на канонерском, у него будет запас по грузоподъемности.
— Хорошо. Этажи?
— Ружьями вскрываем. Заряды взрывчатки — на крайний случай. Разбиваемся по группам и чистим. Самое главное, у нас будет человек или два на втором этаже, он сможет блокировать комнату с заложниками, удерживать британцев в коридоре и дать нам хотя бы несколько минут времени на прорыв и зачистку.
— А если не удастся десантировать. По любой причине?
— Тогда, джентльмены, надо собирать штурмовые лестницы. Но на второй этаж — нам надо попасть раньше, чем даже на первый, по-любому. Я не исключаю, что нам даже не нужно будет полностью чистить второй этаж — если мы, к примеру, сумеем поднять заложников в корзине, которая используется для спасения сбитых летчиков — то на этом наша миссия закончена. Остается только отход.
— Рискованно.
— А у нас нет иного выхода…
Ругид подумал
— В конце концов — вы подвергаете риску своих людей, не наших. У кого-нибудь есть что добавить?
— Сэр — спросил один из морпехов — может, использовать газ?
— Не пойдет, Донатас. Траванем сами себя. Вдобавок: если мы используем газ, у нас не будет чистой линии прицеливания. В ситуации с заложниками это опасно. Нет, не пойдет. Еще?
Больше предложений — не было.
22 июля 2012 года Британская Канада
Торговец цветами узнал меня. Улыбнулся.
— Самый лучший, да, мистер?
— Самый лучший, какой только найдется в этом городишке…
С букетом цветов — ослепительно яркими, красными розами — я занял стратегическую позицию рядом с деревенским супермаркетом на два этажа. Я побрился, привез себя в порядок — и вообще выглядел этаким… испанцы назвали бы macho, русские — хлыщом. Иногда все же — лучше пользоваться не русским языком, слово «хлыщ» у нас имеет негативный оттенок.
А вот… вот, кажется и машина. Та самая, черная, Акадиан. Я заметил, что несколько человек не занимаются никакими делами, а просто смотрят на меня с разной степенью любопытства. Интересно, с чего бы это.
Машина припарковалась — недалеко от меня.
О черт…
Из машины, на которой ездила Моника — вышел какой-то тип. Явно — не просто так… сукин сын! Ублюдок.
Тип этот смотрел на меня, прямо на меня — и я понял, что он точно знает, кого здесь ищет. Тем более что я торчу тут как дурак с цветами.
А ведь лучшая защита — это нападение.
Я решительно пошел вперед.
— Эй, ты! Козел!
Тип явно не ожидал такого.
От тридцати до сорока, крепкий — не перекачанный, а именно крепкий. Типичные для британца бледно-голубые глаза и безвольная линия подбородка. Явно из аристократов — я сам аристократ, и аристократа угадаю.
— Ты кто, черт возьми, такой?
— Что, сэр? — спросил англичанин, сбитый с толку
— Это не твоя машина, парень! — напирал я — я это знаю.
Глаза британца начали темнеть от гнева
— Ты прав, парень. Это машина моей жены!
— Жены… — я саркастически усмехнулся — что-то я не увидел кольца.
Первый удар врезался мне в подбородок, от второго я ушел, но на вид — не слишком умело. Рукопашный бой никогда не был сильной чертой русских, и мне он не особо давался, я не был в нем специалистом — ни в рукопашном бою, ни в ножевом. Как говаривал один наш преподаватель — автомат Калашникова для войны, а дрыгоножество всякое — только для потасовки. Тем не менее — постоять я за себя мог — только мне не это было надо.
Англичанин снова попытался пробить меня боксерским ударом — я уклонился и подставил плечо. Еще удар, снова вскользь, еще… падай!
Так… а вот это уже недостойно аристократа. Это кто же научил тебя упавшего противника ногами бить? А больно прилетело.
— Э! э! Стоять!
Со всех сторон к нам бежали люди, кто-то уже держал англичанина за руки. Мне протянулась рука помощи, мозолистая и крепкая, я неуверенно поднялся, стараясь показать всем, что не совсем пришел в себя.
— Еще раз пристанешь к моей жене — убью, козел! Слышишь меня? Убью!
Ну да, конечно.
— Разошлись! Разошлись!
— Ты врешь, гад! Пустите! Да пустите!
Какой-то мужик, по виду работяга встал передо мной.
— Остынь, парень — веско и миролюбиво сказал он
Краем глаза я заметил Майка. Двадцать пять метров, наблюдает. Опасно… у него пистолет с глушителем, снайперская винтовка в машине, и показать знак я не мог — британец наверняка знает жестово-символьную связь и поймет, что это такое.
— Чертов ублюдок! Козел!
Англичанин сел в машину. Резко сдал назад, чуть не спровоцировав ДТП. Нажал на газ…
— Сволочь!
— Остынь, парень. Все нормально…
— Это кто такой?
— А черт его знает… Мы его никогда не видели, парень. Это из-за той женщины, да?
— Ну да… черт, он ей не муж!
— Муж — не муж… Бабенка богатая, сразу видно. А ты — с места и в карьер, парень. Так нельзя, можно и на нож налететь.
— Как бы я его… Пойдем, выпьем что ли?
— Угощаешь? — моментально оживился работяга
— А то… Я же деньги приготовил. Надо куда-то девать…
— Вот, это правильно. Это дело…
Майк ждал меня в Фарго. На заднем сидении, накрытая одеялом лежала бесшумная снайперская винтовка, под сидением — был короткоствольный автомат, я сам там его крепил. Взгляд у него был настороженный.
— Что произошло, сэр? Облажались?
— Нет… дай аспирина.
Я выпил сразу две таблетки. Запил глотком колы.
— Парень решил разобраться с ухажером своей жены. Вот и все. Он не просек. Просто набил морду.
— Может и просечь.
— Может. У нас этот день и завтрашний. Не больше. Поехали.
Любовь, любовь… что ты делаешь с людьми. Виконт де Вальмонт, служивший в северной Ирландии, в Британской Индии, побывавшей в Персии во время замирения — по определению не мог быть глупым и доверчивым человеком, иначе бы он не выжил в схватках с ИРА, подпольными сетями исламистов и русскими. Однако — в данной ситуации он повел себя так, как повел бы себя первокурсник, пораженный недугом. Как в детском саду — вместо того, чтобы насторожиться от попытки установить контакт с охраняемым лицом, вместо того, чтобы тихо проследить и проанализировать, что происходит — он решил действовать напролом. Потому что он не думал, его мозг был поражен болезнью и отключился.