– Неужели вы не могли заранее выяснить, кто я и что я? – возмутилась Софья.
– Мы и выяснили. Однако вся твоя жизнь могла быть легендой. Честно признаюсь, ты надолго отвлекла меня от дел. Меня и моих помощников. Некоторое время мы даже следили за тобой. Пару раз я делал попытки поговорить начистоту, но ты постоянно ускользала. Кстати, ты представилась ассистенткой Дымова, но человека с такой фамилией в твоем окружении не оказалось.
– Конечно. Я ведь уложила его в больницу.
– Хочешь сказать, Дымов существует?
– Существует. Кстати, мне бы очень хотелось знать, где он.
– Ничего не понимаю, – покачал головой Суданский.
Софья отставила пустую тарелку, вздохнула и сказала:
– Ты заслуживаешь того, чтобы я рассказала тебе все.
– Конечно, заслуживаю. Ради тебя я вчера выгнал Лидию!
– Я потрясена величием этой жертвы.
– Ничего смешного. Я почти сделал ей предложение, – обиделся Суданский.
– Надеюсь, это я помешала тебе довести дело до конца! – самодовольно сказала Софья. – Мне не нравится эта тетка. Она из тех, кто чистит банан, а потом поедает его с помощью ножа и вилки.
– Откуда ты знаешь? – удивился Суданский.
– Ха! – хлопнула себя по коленкам Софья. – Так ты готов слушать мою историю? Впрочем, сначала один немаловажный вопрос. Помнишь тот день, когда я следила за тобой и ты завел меня в какую-то подворотню?
– Еще бы.
– Ты лично треснул меня по голове?
– Конечно, нет! Это был мой партнер. Но, учти, я не давал ему санкции.
– Ладно, проехали, – махнула рукой Софья. – Меня интересует совсем другое. Ты ведь прятался где-то в том тупичке, не так ли?
– Угу.
– Ты видел типа с пистолетом?
– Да.
– Он хотел меня убить.
– Мне тоже так показалось.
– Почему же вы не скрутили его? Тоже мне, правительственные агенты!
– Он испарился слишком быстро. Я только крикнул «Эй!», чтобы спугнуть его. Чтобы он не выстрелил.
– Так это ты крикнул? – Софья хлопнула себя ладонью по лбу. – А я думала, он крикнул сам, чтобы я обернулась и встретила смерть лицом к лицу. Кстати, что вы вообще делали в той подворотне со своим напарничком?
– Пытались оторваться от «хвоста». То есть от тебя. Кстати, как ты меня вычислила? До сих пор не могу понять! Я ведь был в парике, в другой одежде, вышел через соседний подъезд!
Софья оскорбилась до глубины души:
– Господи! Неужели ты считаешь, что я не узнала бы мужчину, с которым пять минут назад целовалась?!
– Действительно… – пробормотал Суданский. – Мы целовались. Это было… М-м-м… Это было странно.
– В самом деле?
– Необычно.
– Главное, неожиданно, – пробормотала Софья. – Налей еще кофе, пожалуйста.
– А теперь твоя история. В подробностях, если не затруднит.
Софье очень хотелось рассказать кому-нибудь все с начала и до конца. Правда, до сих пор не попадалось достойной кандидатуры. Сам Дымов, главный претендент на роль слушателя, испарился, словно летняя лужа. «Ай, да ладно, Суданский тоже сойдет», – подумала она. Правда, этот парень не вызвал у нее приступа доверия. Софья и до сих пор не была убеждена, что он рассказал о себе правду. Однако теперь его заинтересованность казалась неподдельной и здорово заводила.
Софья вспомнила, с чего, собственно, все началось, и с жаром заявила:
– Во всем виноват мой муж.
– Под этой фразой могла бы подписаться каждая женщина! – поощрил ее Суданский.
– Он решил меня бросить, я рассердилась и стала совершать глупости.
– Пустилась во все тяжкие? – с пониманием переспросил тот. – Пила, гуляла, нюхала травку?
– Да ты что! Я всего лишь рискнула подбросить на своей машине симпатичного мужчину.
– Теперь это называется – совершить глупость? Надеюсь, ты не сочтешь, что ночь, проведенная в моей квартире, порочит твою честь, и не удавишься колготками, когда вернешься домой и окончательно протрезвеешь?
Софья хотела было надуться, но потом решила, что это лишит ее возможности выговориться.
– Итак, Дымов сел на пассажирское сиденье. Я вела машину. И попала в аварию…
Софья вещала, словно чтец-декламатор, помогая себе руками и мимикой. Суданскому совершенно точно не было скучно.
– Значит, по городу до сих пор бегает человек с пистолетом, который жаждет тебя прикончить? – уточнил он в конце повествования.
– Выходит так. Кстати, а ты лично ни к чему из того, что я рассказала, не имеешь отношения?
– Только к Лапшину, – вздохнул Суданский. – Я его на тебя натравил, я его и отозвал. Хотел попугать тебя.
– Я испугалась. Можно надеяться, что я больше не увижу этого типа? – спросила Софья.
– Не увидишь. Разве что случайно, совершая променад по Тверскому бульвару.
– Полагаю, при встрече мне нужно будет сделать вид, что я его не знаю.
– А ты не считаешь, что ведешь себя легкомысленно? – нахмурился Суданский. – Кстати, зачем ты вчера приехала ко мне? Ведь ты думала, что я за тобой охочусь?
– Во мне взыграло чувство долга. Дымов подрядился тебя охранять, а я его заменяю.
– Хм, а по-моему, это сработало твое подсознание, – заявил Суданский. – Вероятно, ты в меня влюбилась. Опять же напала на Лидию.
– За Лидию ты должен быть мне только благодарен. Если ты на ней женишься, то проведешь лучшие годы в консерватории. И никакого подсознания. Я очень, очень ответственный человек. Если уж взялась за дело, то обязательно доведу его до конца!
– Да… – протянул Суданский. – Ты меня отлично охраняла. Особенно ночью. Думаю, тебя не разбудил бы даже полковой оркестр.
– Скажи спасибо, что я вообще приехала! Ведь я подозревала тебя во всех смертных грехах! Кстати, подними-ка руку. Закрой локтем лицо. Вот так. Нет, не похож.
– Думаешь, это я пытался тебя убить?
– Мало ли…
– А почему ты не спрашиваешь, чем я могу тебе помочь?
– Боже мой, да чем ты можешь мне помочь? – воскликнула Софья, засовывая в рот недоеденную горбушку. – Ну воспользуешься ты, положим, своим служебным положением, приставишь ко мне какого-нибудь типа, набившего руку на стрельбе по живым мишеням. И что?
– Как что? – удивился Суданский. – Если появится мишень, он не промахнется. Извини, кажется, это мой мобильный!
Он проворно поднялся и исчез в комнате. Софья слышала, как он о чем-то тихо переговаривается с позвонившим. Прошло не больше двух минут, когда Суданский снова возник в проеме двери. Он был полностью одет, на плече его висела сумка, а взгляд стал отрешенным.
– Держи ключ! – Он метнул в Софью названный предмет, и она едва успела хлопнуть ладонями. – Закроешь на верхний замок, а ключ бросишь в почтовый ящик. У меня срочная командировка. Извини.
Софья только два раза взмахнула ресницами, а Суданский уже исчез. Она вышла в коридор и заглянула в глазок. Лестничная площадка была пуста. Тогда она подошла к зеркалу, оглядела себя со всех сторон, как некую диковину, и пробормотала:
– Вероятно, мне все это снится. Мужчины отваливаются от меня, словно сытые клопы от донора. Сначала Роман. Потом Дымов. За ним Капустин. Теперь Суданский. Мой «Фольксваген» остался на Юго-Западе, неизвестный в темном пальто в любое время и в любом месте может пальнуть в меня из пистолета, вокруг рекламного агентства убивают раздетых и обряженных в фетровые шляпы мужчин, Роман топчется вокруг с театральным биноклем и активно что-то высматривает…
Покидая подъезд, в котором проживал Суданский, Софья с грохотом захлопнула за собой дверь. «Бедная кошка Федора! – с раскаянием подумала она. – Конечно, с голоду она не умерла, но наверняка тоскует». Из квартиры Суданского она прихватила только визитку Дымова, которую оставила вчера на столике Лидия. На обратной стороне визитки Дымов от руки написал номер своего мобильного телефона. «Кстати, что-то по нему давно никто не звонил», – мельком подумала Софья.
Перед входом в метро она купила несколько свежих газет и в одной из них сразу же обнаружила статью об убийствах, совершенных в непосредственной близости от «Артефакта». Статья открывала полосу «Происшествия», была довольно длинной и имела крикливый заголовок «Конец безумного шляпника». Софья заглянула в хронику происшествий других изданий – они тоже пестрели сообщениями о случившемся: «Серийный убийца, расправившийся с тремя мужчинами, покончил с собой», «Психолог раскрывает мотив преступления», «Доктор Эдуард Костюшко опознал шляпного маньяка», «Убийца прыгнул с крыши офисного здания».
Софья начала жадно поглощать информацию. Какой-то дядька, которому было скучно любоваться на свое отражение в вагонном стекле, принялся заглядывать ей через плечо. При этом он страшно сопел и вонял луком. Народу было слишком много, чтобы отодвинуться. Дядька Софью бесил.
– Вы что-нибудь знаете об этом? – тихо спросила она, чуть обернувшись назад.
– Я? – удивился дядька. – О чем?
– Об убийстве. Признайтесь, оно ведь вас заинтересовало! Куда вы, куда? – со зловещим присвистом сказала она, когда тот попытался отстраниться. – Я вхожу в бригаду по расследованию. Мы ищем свидетелей. Вероятно, вы и есть один из них.
– Об убийстве. Признайтесь, оно ведь вас заинтересовало! Куда вы, куда? – со зловещим присвистом сказала она, когда тот попытался отстраниться. – Я вхожу в бригаду по расследованию. Мы ищем свидетелей. Вероятно, вы и есть один из них.
– Я? – снова глупо переспросил дядька.
– Конечно! Иначе вы бы не лезли через головы пассажиров хоть одним глазком заглянуть в чужую газету. А может быть, вы причастны? И жаждете узнать, как продвинулось следствие?
Не успела она договорить, как поезд подъехал к станции, и дядька, раскидав толпу, пробкой вылетел из вагона. Софья раздула ноздри ему вслед и немедля углубилась в газету.
Доктор Эдуард Костюшко занимался частной практикой в центре, который так и назывался: «Центр доктора Костюшко». Поскольку в этом заведении была разветвленная система скидок и льгот, сюда приходили самые разные пациенты – от малообеспеченных до богатых. Каждого из них доктор всякий раз принимал сам и лишь после этого мог «спустить» ассистентам.
Вчера в офисном здании по такому-то адресу произошла трагедия. Из окна своего кабинета выпал ответственный секретарь журнала «Компьютеры и делопроизводство» Иван Феоктистович Брюковец, а буквально через несколько минут после этого прямо перед собравшейся толпой с крыши на асфальт упал неизвестный молодой человек.
И.Ф. Брюковец был облачен в одни только трусы. Одежда, в которой он пришел на работу, осталась в его личном кабинете на девятом этаже. Поверх нее лежала новая фетровая шляпа, не принадлежавшая, по свидетельству коллег, погибшему. У милиции есть все основания полагать, что произошло убийство и шляпа оставлена в кабинете неизвестным преступником. Дело в том, что незадолго до этого в здании напротив одно за другим было совершено два почти идентичных преступления.
Первой жертвой маньяка стал министерский служащий Константин Люкин. Он был убит в собственной квартире ударом по горлу, раздет до нижнего белья и облачен в фетровую шляпу. Точно таким же способом убийца расправился с администратором фирмы по ремонту телевизоров Николаем Мягким. Его нашли в рабочем кабинете в нижнем белье с новенькой фетровой шляпой на затылке. Способ убийства тот же – удар по горлу.
До сих пор остается неясным, почему убийца расправился с последней жертвой иным образом, чем с первыми двумя. Что касается молодого человека, смерть которого стала заключительным этапом трагедии, то никто из сотрудников фирм, разместившихся в офисном здании, его не опознал. Из всех жертв он единственный был полностью одет, а в качестве головного убора носил спортивную вязаную шапку.
Следствие проявило завидную оперативность. Тут же, на месте происшествия, была сделана фотография молодого человека. Вооружившись снимками, оперативники прочесали все близлежащие конторы. В Центре психологической поддержки Эдуарда Костюшко их ждала удача. Доктор показал, что молодой человек, Аркадий Аникин, до последнего времени являлся его пациентом…
Поезд сбросил скорость, замелькали мраморные колонны, и объявили нужную станцию. Софья вздрогнула и, сунув газеты под мышку, поспешила выйти из вагона. Ей не терпелось дочитать статью до конца. Но толпа спешащих на работу людей не давала возможности остановиться. Даже на эскалаторе было слишком тесно, чтобы развернуть газету. Вне себя от нетерпения Софья вышла на улицу и едва не бросилась бежать.
Что же получается? Убийца Мягкого покончил с собой? И ей больше нечего бояться?
В коридоре неподалеку от двери в ее кабинет стоял Веня Акулов. Его пухлое лицо как-то странно, по-стариковски обвисло, а взгляд лишился обычного жизнелюбия. Однако Софье сейчас было не до него. Она решила, что проявит сострадание немного позже. Когда разберется со своими собственными проблемами.
– Здравствуйте, Софья Николаевна, – проблеял Веня, дернувшись.
– Привет! – отсалютовала она и воткнула ключ в замочную скважину.
– Софья Николаевна! А вы в курсе, что шляпный маньяк вчера спрыгнул с крыши?
– Только что прочитала в газете, – ответила Софья, распахивая дверь.
– Его фамилия Аникин. Вы были с ним знакомы?
– С чего ты взял? – страшно удивилась она. Впрочем, удивление тут же сменилось раздражением. – У тебя в голове одни вредные идеи, парень. Вероятно, Степанычу нужно давать тебе больше работы, связанной с пешими прогулками.
Швырнув сумочку на стол, Софья скинула шубку и разложила газету на столе. Впрочем, углубиться в чтение ей не дали. В кабинет с мороза ворвался румяный Вася Капитанов с целым ворохом газет, которые он держал в охапке.
– А! Ты уже знаешь! – крикнул он. – А я как раз пришел поделиться новостями. Вот ты говоришь – Кутайкин кретин, – сказал Вася, плюхнувшись на стул.
– Ш-ш! – зашикала Софья. – Вдруг он явится и, как всегда, подслушает разговор откуда-нибудь из коридора.
– Да и фиг с ним! – расхрабрился Вася. Впарив Кутайкину слоган, он почувствовал себя важным человеком. – Но этот шляпный маньяк – просто всем кретинам кретин! Когда я узнал его мотив, меня аж всего перекорежило.
– Про мотив я дочитать не успела, – призналась Софья, порываясь сунуть нос в газету.
– Нет, это просто фишка! Слушай сюда. Парень рос в неполной семье. Воспитывала его мама, которая работала массажисткой. То один, то другой клиент западал на ее прелести. И застревал в квартире. Надолго. Иногда на месяцы.
– То есть мамаша была дамой непостоянной?
– Более чем. И весьма легкомысленной. Своего парня она заставляла называть каждого нового ухажера папой. Он долго копил в себе ненависть к этим залетным «папам», да что там – он просто свихнулся на этой ненависти.
– Но, как мне показалось, он уже вырос. Сколько ему там было?
– Двадцать четыре. Вполне достаточно для того, чтобы натворить дерьмовых дел. Его мать недавно умерла. Парень решил, что те элитные клиенты, которые пользовались ее расположением, и есть подлинные виновники матушкиной непутевой жизни. Виновники ее невнимания к сыну. В те благословенные времена в больших начальниках сидело множество людей старой закваски. Они носили шляпы как символ собственной значимости. По крайней мере в сознании ребенка дядька в шляпе был врагом. И даже теперь, повзрослев, когда Аникин видел какого-нибудь заносчивого или просто важного типа, не дай бог, еще с портфелем или с папкой в руках, он начинал сходить с ума. Ему хотелось сделать им больно.
Как пишут, Люкин был страшно заносчив. А администратор из телеателье ходил важный словно гусь. Вероятно, перед Новым годом Аникин почувствовал себя одиноким, и на этой почве у него наступило обострение. Он болтался по улицам и выслеживал особо отвратительных с его точки зрения типов.
– А потом стал их убивать?
– Наверное, так он облегчал душу. А чтобы смерть очередного негодяя не казалась бессмысленной, он надевал ему на голову шляпу. В знак своего негодования.
– Но ведь он обращался к доктору Костюшко! – воскликнула Софья.
– Точно! – Вася хлопнул ладонями по столу. – Обращался. Он просил о помощи. Ему не нравилась собственная навязчивая идея, он хотел от нее избавиться. Видно, чувствовал, что дело зашло далеко и винтики необходимо подкрутить.
– И что же этот доктор? – вознегодовала Софья. – Этот Костюшко?
– Костюшко ему помог, – пожал плечами Вася. – Только, к несчастью для парня, некоторое время назад доктор отправился на конференцию во Францию. Решил пообщаться с себе подобными. А в это время его пациент слетел с катушек. После убийства Люкина он заходил в ателье по ремонту телевизоров. Задавал мастеру глупые вопросы и заигрывал с приемщицей. А вот в министерстве и в редакции «Компьютеров и делопроизводства» его никто не опознал. Может быть, период «негодования» сократился и этот тип убил Брюковца почти сразу, как увидел? Возможно, тот нагрубил ему или посмотрел косо. Кто знает?
– Брюковец вообще любил цепляться к посетителям, – пробормотала Софья. – Увидит в коридоре незнакомого человека – и ну его выспрашивать: кто, да что, да почему?
– Вот и поплатился, – пробормотал Вася. – Зато теперь можно наконец спокойно вздохнуть и не думать о том, что вокруг твоей работы разгуливает маньяк и что однажды утром любимые коллеги найдут тебя холодного и раздетого почти догола. Не поверишь, но я стал каждое утро надевать на работу свежее нижнее белье!
– Вася, ну тебя! – пробормотала Софья.
После ухода креативного директора она спрятала газеты в стол и заставила себя сосредоточиться на работе. За несколько часов ей удалось провести ударное количество телефонных переговоров. Обсудив со Степанычем первоочередные задачи и отчитавшись по тому, что было сделано, Софья влетела к себе в кабинет, и тут раздался совершенно неожиданный телефонный звонок.
Звонил Валерий Тулускин. Его голос свидетельствовал о том, что хозяин сверкает и переливается от счастья. Вероятно, блудная жена приложила максимум усилий для того, чтобы разогнать все тучи над семейным гнездышком.