Мужчина вздыхал, совал ополченцам свой потрепанный документ. Вот, мол, смотрите, местный я, проживаю с семьей на улице Кулибина, призыву не подлежу в связи с болезнью сердца. Это жена, мать, дочка. Дом разбомбили, все чудом выжили, потому что спрятались в подвале. Сейчас он просто обязан отвезти семью в Покровское, где проживает бывший муж свекрови. Дядька что-то частил, упрашивал пропустить.
У женщины в платочке дрожала нижняя губа.
– Господи, когда же это кончится? Где нам теперь жить? – прошептала она и умоляющим взглядом скользнула по Олегу.
Жалобно хныкала девочка, пожилая женщина ласково гладила ее по спине. Милиционер с автоматом осмотрел багажник, поднял крышку капота, вопросительно глянул на командира первого отделения Раймера – пропускать? Тот пожал плечами, отмахнулся. Обрадованный водитель едва дождался, пока разойдутся машины, загородившие проезд, и покатил по дороге.
Можно было уходить. Олег направился к машине, где заразительно зевал Кармона. Настроение было хуже некуда. Надежда обезвредить наводчика таяла с каждой минутой. На что он надеялся? Это может оказаться кто угодно…
Вдруг капитан встал как вкопанный и бессмысленно уставился на зевающего Кармону. Что не так? О чем пытается сообщить интуиция? Что ее насторожило, чего она так завелась?
Забинтованные люди в машине, усердно изображающие раненых? Нет, они действительно пострадали. Трудно разыграть столь бледный вид от кровопотери.
Это случилось позже? Но потом была лишь одна машина. Семейная пара, пожилая женщина, девочка, маленькая, но не настолько, чтобы не понимать происходящее. Все были испуганы. Но чем именно? Тем, что случилось ранее, когда украинские живодеры обстреливали мирные кварталы, или же тем, что происходило прямо сейчас?
Нестеренко почувствовал, что начинает задыхаться. Воображение разыгралось? Водитель и пенсионерка явно не в теме. Они тряслись и обливались потом.
Где Олег видел этот взгляд, которым мазнула его молодая женщина, сидящая рядом с шофером? И ведь не просто посмотрела. В ее глазах что-то блеснуло. Она как будто узнала его.
В прошлый раз тоже была мольба. Это произошло совсем недавно, несколько дней назад. «Господи, зачем я сюда спряталась? Стрелять начали, я из дома сюда побежала».
Олег похолодел. Обманула, паскуда! Мольба испарилась из красивых глаз. Они стали холодными, безжалостными. Эта гадюка и стреляла в спины ополченцев! Диверсантка из группы капитана Верницкого, убившая двух бойцов из роты Нестеренко и благополучно сбежавшая!
Карусель завертелась в голове капитана. Он резко обернулся. «Опель» ушел за перелесок. Милиционеры потрошили потрепанный автофургон, рядом скучали ополченцы.
Олег перехватил обеспокоенный взгляд Мишки Фендика. Тот явно подметил странное поведение командира.
Весь расклад пронесся в голове Нестеренко за краткий миг. Да, это был ее взгляд! Безумная фанатичка, ярая националистка или просто упертая баба. Погибли ее боевые товарищи, остальные попали в плен. Она с наслаждением убила ополченцев, сбежала, пробралась в Любавино и навела артиллерию на место дислокации штурмовой роты спецназа. Еще бы, ведь именно эти парни разгромили ее подразделение!
Банальная месть. Совмещение приятного с полезным. Где она пряталась? Неважно. Добыла гражданскую одежду. Район оцепили, сбежать ей не удалось. Забралась в машину, где ехала семья, стала угрожать пистолетом. Дескать, чуть пикнете, застрелю мужика, потом ребенка. Зачем ей куча баулов на руках? Разумеется, под ними был спрятан пистолет. И ведь пальнула бы, ляпни что-то не по теме один из этой троицы. У нее ведь никто не проверял документы.
– Вы трое, за мной! – проорал ротный и бросился к машине.
Кармона перестал зевать, всполошился, начал заводить двигатель, еще не понимая, в чем дело. Читайло влетел в машину вслед за командиром, а Чижов и Карпенко запрыгивали в нее на ходу. Ополченцы таращились на них.
Олег орал, срывая голос, чтобы освободили проезд. Машины разъехались, и джип без крыши выскочил на оперативный простор. Это не «Жигули», которые должны тормозить на каждой колдобине. Внедорожник трясся, мотался от обочины к обочине, но несся, перепрыгивая через ямы. Ополченцы чуть не вылетали из машины, ругались на Кармону.
Олег скрипел зубами, вцепившись в ручку. Ничего, не отвалятся их задницы. Как же он проморгал? Сам отпустил наводчицу! А дама, безусловно, с талантами, всесторонне развитая личность. Откуда такие берутся в этом больном на всю голову украинском государстве? Нестеренко приказал Кармоне прибавить газу, потом объяснил подчиненным, что случилось и какие неприятности их могут ожидать.
– Черт, капитан, как бы поздно не оказалось! – сокрушался Чижов. – Конечно, мы ее догоним, далеко не уйдет. Но если она покинет машину и убежит в лес или прикроется заложниками, что тогда?
– Работаем по обстановке, мужики.
Он всматривался в стекло до чертей в глазах. Опасно, черт возьми! Да, факт налицо. Пятеро здоровых мужиков не могут поймать одну хрупкую бабу. Но ведь она, если что, и коня на скаку… не остановит, но пристрелит запросто.
Кармона ловко справлялся с управлением, в запале выкрикивая забористые испанские ругательства. Кончилось поле, дорога петляла между осинниками. Справа начинался протяженный лесной массив. Ямы, канавы, не растаявший снег в низинах, глухой кустарник на опушке. Даже при отсутствии листвы эта чаща выглядела непроходимой.
– Смотрите! – заорал на русском, но с чудовищным акцентом Кармона.
Сбывалось самое дурное, что можно было представить! Не только Кармона – все это видели. До того места оставалось метров полтораста. У правой обочины, заехав передним колесом в канаву, стоял подержанный «Опель». Три дверцы из четырех были распахнуты. Перед машиной валялось тело.
Олег уже не сдерживался, бешенство рвалось из горла непечатной руганью. Снова опоздали! Опять он во всем виноват, спецназовец хренов! Кармона резко затормозил, не доехав с десяток метров до места трагедии.
– Мужики, осторожнее, она здесь! – проговорил Нестеренко.
Эта баба могла быть где угодно. Сообразила, что не уйти от погони на этой развалюхе, и совершила еще одну гнусность.
Карпенко и Читайло бросились к канаве водостока, залегли, взяли под наблюдение опушку. Остальные побежали к «Опелю». Олег прокричал, что надо остерегаться растяжки. Мало было времени у бабы, чтобы ее поставить, но кому известно, какие у нее еще таланты?
Растяжки не было. Олег нагнулся над трупом молодого мужчины. Он лежал ничком, раскинув руки, в затылке чернело входное отверстие, а под лицом, зарывшимся в грунт, расплывалась лужа. С момента убийства прошло не больше минуты. Неудивительно, что они не слышали выстрелов за треском мотора.
Олег опасливо приподнял мертвеца. У некоторых крутых специалистов есть привычка оставлять гранаты с выдернутой чекой под телами. Перевернешь такую находку и загремишь вдогонку на тот свет.
Кармона и Чижов залегли на дороге, взяли под контроль противоположную обочину. Олег перебежал к машине.
На заднем сиденье творился какой-то ужас. Пожилая женщина получила не меньше трех пуль. Видимо, она сопротивлялась, пыталась отобрать пистолет у убийцы. Кровь вытекала из плеча, живота, из «декольте» в районе щитовидки.
Женщина прикрывала собой девочку, но, похоже, напрасно. Щуплое тельце было искривлено, головка зарылась под бабушку. Олега чуть не вырвало. Это даже не жестокость, а патология какая-то!
Баба приказала остановиться, водитель сделал это не совсем аккуратно, уткнулся в канаву. Храбрецом этот парень не был, страх обуял его при виде ствола, он выскочил из машины, кинулся прочь. Она могла оставить их в живых, но нет – выбежала из машины и с наслаждением вогнала дядьке пулю в затылок. Меткая, зараза. А когда вторая пассажирка тоже хотела выйти и распахнула дверь, эта поганка стала выпускать в нее пулю за пулей. А потом и в ребенка…
Внезапно девочка застонала. Нестеренко ахнул, не очень деликатно вытащил труп бабушки из машины. Крошка была жива. Пуля скользнула по черепу, и бедняжка потеряла сознание. Ничего страшного, небольшая кровопотеря. Хорошо, что эта изуверка не заметила, спешила.
Олег положил девочку поудобнее, бегло осмотрел рану. Все хорошо, от такого не умирают даже маленькие дети. Настроение его улучшилось.
Он присел за машиной и торопливо проговорил в рацию:
– Пришлите «Скорую» и подкрепление на шестой километр. Это срочно. В машине раненый ребенок!
– Командир, как это может быть? – спросил Кармона. – Это невероятно! Разве можно стрелять в детей? Люди не могут этого делать!
– А люди и не стреляли, – проворчал Чижов, поднимаясь на колено, чтобы перебраться в канаву, подальше от обезображенного трупа молодого человека.
– А люди и не стреляли, – проворчал Чижов, поднимаясь на колено, чтобы перебраться в канаву, подальше от обезображенного трупа молодого человека.
– Мужики, прочешем лес, – распорядился Олег. – Надо найти эту суку.
– Весь лес? – удивился Кармона. – Но это невозможно.
Олег угрюмо уставился на испанца. Надо же, какой свободолюбивый народ! Обсуждать приказы начальства!..
– Да ладно, – сказал из канавы Карпенко. – Это просто отнимет чуть больше времени.
Из леса прогремел одиночный выстрел! Снова ПМ! Чижов, не успевший залечь, вдруг захрипел, повалился на бок. Автомат ударился прикладом о землю.
– Вот черт! Что это, мужики? Я чего-то не понял… – Он согнулся, смертельно побледнел, пытался набрать в легкие воздуха, но не мог.
Чижов зажимал живот обеими руками, напрягся, фиолетовые вены вылезли на лбу. Кровь сочилась между пальцами.
Град свинца обрушился на кустарник, из которого стреляла подлая диверсантка. Все четверо без команды открыли шквальный огонь. Пули сбивали ветки кустарника, трясли стебли, вырывали кору из стволов деревьев.
Твою-то мать! Желчь полезла из горла командира. Бесполезно, она же не дура.
– Отставить! – проорал Олег. – Чижов, ты что?
– Зацепило, командир. – Боец с трудом выдавливал из себя слова. – Больно, херня какая-то. Ничего, сейчас оклемаюсь, попустит.
– Ты почему бронежилет не надел?!
– Да хрен его знает, капитан. Суматоха была, беготня, а без него быстрее. Кто же знал? Прости, командир. – Чижов смотрел как-то виновато, как поглядывает на жену муж, пропивший получку. – Да ладно, все в порядке, не бери в голову. Идите, воюйте, капитан, ловите эту тварь, пока не убежала. Не волнуйся за меня, ранение – пустяк, выкарабкаюсь, сам перевяжусь, у меня есть… Ты же вызвал «Скорую», сейчас подъедут.
Злость душила командира. Он перекатился в канаву, вставил новый магазин и передернул затвор. Подчиненные выжидающе смотрели на него.
– Пошли! – проворчал Олег. – Не хрен смотреть. И не говорите, что не знаете, что надо делать.
Они бежали, петляя, падали в кочки, перекатывались и при этом постоянно стреляли. Олег первым пробился сквозь кустарник, вытянулся за стволом, бегло осмотрелся. Он даже не знал, били ли по ним. Разве различишь в этом грохоте одиночные пистолетные выстрелы?
Что-то качнулось в кустарнике за ложбиной по курсу. Капитан метнулся за соседний ствол, а пока бежал, давил на спусковой крючок. Никакой реакции. То ли почудилось, то ли нервы стальные у этой бабы. А может, убил?
«Даже не надейся, – подсказал внутренний голос. – Просто так ее не убьешь. Для этого надо много и упорно трудиться».
Он ненавидел эту мразь каждой клеточкой своего организма, но невольно начинал ее уважать, как образец мастерства, решительности, умения не теряться в сложных ситуациях.
Они бежали, сохраняя интервал в шеренге. Старались не шуметь, поменьше изображать из себя мишени. Чутко вслушивались, вглядывались. Было тихо. Их противница предпочитала не рисковать, понимала, что силы не равны, против нее работают такие же профессионалы.
Глухо охнул Кармона, идущий по правому флангу, провалился в какую-то канаву. Все встали, укрылись за деревьями.
– Пабло, что такое? – прошипел Олег. – Ты в порядке?
Испанец запутался в жилистых корневищах, обмотавших его щиколотку. Он улегся на бок, выдрал их из склона канавки, вполголоса выругался.
– Корень извлекает. Математик, блин, – буркнул Читайло.
Выстрела они ожидали подсознательно. Олег даже вспышку различил – у оврага за поваленным стволом! Так можно долго в пятнашки играть. Кармона рыбкой метнулся в сторону, словно чувствовал, что иначе эта пуля будет его.
Он повалился плашмя и выкрикнул, чтобы товарищи не поняли неправильно:
– Я жив!
Спецназовцы вывалились из-за деревьев, открыли бешеный огонь. Пули изрешетили поваленное дерево, чуть не скинули его в овраг. Все снова бросились в наступление, на ходу растрачивая патроны, упали на краю оврага, выставили стволы.
Разумеется, эта шельма уже исчезла. В видимой части оврага ее не было, за разломом тоже.
Через минуту тишины чуткие уши Нестеренко уловили, как где-то далеко трещат под ногами ветки. Хорошо хоть, что не по воздуху летает.
В голове командира мелькнула подлая мысль, что с этим делом пора завязывать, если он не хочет потерять еще кого-нибудь. Не всегда спецназ побеждает. Нужно с горечью признать это и смириться. Есть еще женщины в украинских селеньях.
– Командир, догоним ее? – в запале бросил Карпенко. – Она в овраге, мы ее достанем!
«И попадем в засаду, – со злостью подумал Олег. – А в какую сторону бежать? Ведь эта гребаная лощина ведет в два конца!»
– Назад, мужики, – выдавил он то, что меньше всего ожидал от себя услышать, и злобно стрельнул глазами. – Я неясно выразился? Все назад. Еще не поняли, что нас в ловушку заманивают? Забыли, что главное в жизни?
Да, именно так, вовремя смыться. И нечего смотреть на командира, как на труса и тайного пособника хунты!
Когда он вывел своих пыхтящих от злобы парней из леса, к месту трагедии уже подходила машина «Скорой помощи». Ее обогнал джип с ребятами из второго взвода. За рулем сидел узкоглазый Курбаев. По лицам товарищей, вышедших из леса, подкреплению было понятно, что ничем хорошим погоня не кончилась.
Мертвые тела укрывали простынями. Работник «Скорой» с черным от недосыпания лицом бубнил в рацию, чтобы прислали машину из морга на шестой километр.
– Здесь три трупа! – кричал он.
До капитана не сразу дошло. В глазах у него все зашаталось, когда он опустился на колени перед телом Чижова. Не выжил спецназовец, рана брюшной полости оказалась серьезнее, чем думали. Видимо, открылось внутреннее кровотечение. Он пытался себя перевязать, но смысла в этом не было. Да и «Скорая» прибыла поздно. Боец лежал на боку, весь какой-то надувшийся, напряженный.
Олег застонал от бессилия. Но раненому все равно нельзя уже было помочь. Командир не должен себя винить. Он навсегда запомнит эти умоляющие глаза.
Дюжий спецназовец Гуревич, приехавший на войну из Белоруссии, бережно нес пострадавшую девочку в машину «Скорой помощи». Она бессвязно лопотала, у нее начинался бред. Малышка умоляла тетю не стрелять в папу, пощадить бабушку. Ведь они не сделали ей ничего плохого. Зачем она их убивает?
Олега трясло. Прочесывать лес смысла не было. Ненавистная баба уже далеко. Она действительно не вернулась на дорогу. Нестеренко напрягал все чувства, в том числе и пресловутое шестое. Он включил все «сенсоры» и был практически уверен в том, что из леса за ними никто не наблюдает.
Глава 6На четвертый день интенсивность обстрелов пошла на спад. Командиры артиллерийских батарей получили из штаба АТО распоряжение экономить боеприпасы. Группировка на плацдарме была усилена, войска готовились к дальнейшему продвижению. Но приказа наступать из штаба не поступало. В этом не было ничего удивительного. Злые языки пошучивали, мол, единственное место на Украине, где царит оголтелая демократия, – это штаб антитеррористической операции.
Командующий группировкой генерал-майор Грушко начинал нервничать. Каждый день он объезжал позиции своих войск, инструктировал командиров подразделений, проверял боеготовность. Все резервы давно подтянулись и рассредоточились. Не спеша подходили тыловые части. Усиливать группировку больше было нечем. Украинская армия, в отличие от китайской, не могла похвастаться нескончаемыми людскими резервами.
Временами Грушко срывался, орал на подчиненных, грозился трибуналом. Он не был нацистом, ничего не имел против гражданского населения, но в эти дни просто закрывал глаза, не замечал тот террор, который творился на захваченных территориях.
В штаб, расположенный в блиндаже, оборудованном на холме вблизи Рудного, стекалась информация о противнике. В стане террористов ничего угрожающего не происходило, обычные метания мобильных групп, бессмысленные передислокации небольших подразделений. Из высших сфер тоже поступала информация о том, что противник ничего не замышляет, да и не может в силу нехватки резервов. Где-то блуждают кочующие танки, нервируют беспилотники-разведчики. Ничего серьезного.
Но дурные предчувствия не оставляли генерала в покое. Он часто смотрел на карту и давал волю фантазии. «Выступ» в линии фронта, «плацдарм для нанесения дальнейшего удара» – все эти термины легко перечеркивались грозным понятием «котел». Вся украинская армия прекрасно знала, что это такое.
Вряд ли тут могли помочь бодрые заклинания насчет того, что все изменилось. Вооруженные силы страны уже не те. Они морально устойчивы и технически совершенны. Любые котлы исключены в принципе.