Внезапно, сквозь потрескивание эфира в наушниках, Виктор четко услышал, - Восемнадцатый. Восемнадцатый, как меня слышно? Как меня слышно? Восемнадцатый. Прием.
Вот так вот, настроил-таки Гольдштейн. Молодец. Он щелкнул кнопкой передатчика, - Восемнадцатый ответил. Яша, как слышно?
- Хорошо вас слышу товарищ командир. Наконец настроил.
Вскоре он прибежал. Сияя как самовар, доложил. - Все товарищ командир! Настроил! Работает как часы! Вы когда полетите, чтобы в воздухе проверить?
- Ты Яша не торопись. Скорее всего, только завтра проверим. Ты вот что сделай. Видишь, где находится кнопка передатчика? Чтобы его включить мне нужно либо ручку бросить, либо левой тянутся. Неудобно. Так что ты, переставь копку на ручку управления или вблизи сектора газа. Понял?
- Так точно, понял, вечером сделаю.
И снова потянулись томительные минуты ожидания. Кабина была изучена вдоль и поперек, движения отработаны до автоматизма, до тошноты. Это вынужденное ожидание угнетало. Сидеть и ждать, зная, что ждешь впустую. А аэродром жил свой жизнью, самолеты садились, чтобы моментально попасть в черные, обмороженные руки техников и оружейников и снова взлетали. Полк “работал”.
Мрачное, зимнее солнце все сильнее склонялось к горизонту. День заканчивался. Он прошел вхолостую, не принеся ничего кроме лютого холода, проморозившего тело насквозь.
Вечером, за ужином Мартынов, мрачный более обычного, объявил: - На завтра, готовьтесь. Из дивизии приказали, на Таганрог надо идти, крыть полк СБ. Разведка говорит, что немцы туда целую истребительную дивизию посадили… посадили, штук пятьдесят мессеров. Они их на стоянке накроют, ну а мы прикроем…
Летчики, замолчали, разговоры и веселье стихли, все словно окаменели, обдумывая. В столовой наступила непривычная тишина, только тихо перешептывались официантки. Таганрог… некогда теплый приморский город превратился в осиное гнездо, утыканное зенитками, напичканное постами ВНОС и прикрытое истребителями. Страшно туда лезть. Если там и правда, пятьдесят мессеров - велик шанс, что завтра, в это же время будешь не сидеть в теплой столовой, а валяться в степи, обугленным куском мяса…
Взлетали в темноте, по подсветке прожекторами, Виктору, с непривычки было немного жутковато. Впрочем, не ему одному, но приказ есть приказ, куда деваться. Зато вот в небе оказалось проще, светлее, видимый с высоты краешек солнца, на востоке, подсвечивал облака и придавая им легкомысленный розово-голубоватый оттенок. Полк поднял в небо двенадцать МиГов. Виктор впервые оказался в составе такого крупного соединения и увидел там много самолетов в небе одновременно. Грозная сила. Они собрались быстро, догоняя подопечных - пятнадцать СБ, идущих клином звеньев. Бомбардировщики в камуфляжной окраске, казались размытыми призраками, скользящими над ночной землей.
Вот и Таганрог. Солнце поднялось выше, освещая землю, и он сумел сравнить два города. Новый, город будущего, каким он его знал, и старый, военный, видимый с высоты трех километров. Сравнение оказалось не в пользу старого. Он показался маленьким, расхристанным. Занесенный снегом, усохший по сравнению с собой же из будущего, он не казался Виктору родным, чего то не хватало…
Над городом было чисто, немцы в небе их не встречали, поэтому бомбардировщики сходу, не теряя не одной минуты, отбомбились. За это время Виктор успел хорошенько рассмотреть цель их атаки - таганрогский аэродром. Никаких обещанной полусотни фашистских самолетов там не было. Он увидел только три здоровенных транспортника, да на дальней стоянке, в капонирах укрылось звено мессершмиттов. Сверху бомбежка казалась даже красивой, на земле вспыхивали маленькие огоньки разрывов. Они ложились сериями по шесть - восемь штук, накрывая полосу, стоянки, аэродромные строения, оставляя на земле оспины воронок или редкие огоньки пожаров. Одна такая серия легла прямо через капонир с мессером, теперь, сквозь дым, проглядывалась только куча обломков. На другом конце поля полыхала огромная туша Ю-52, добавляя света в утренние сумерки.
В небе появились первые комочки зенитных разрывов. Бомбардировщики торопливо ложилась на обратный курс, выжимая максимум из моторов. Хоть немцы и откровенно проспали налет, но, искушать судьбу лишний раз не хотелось никому. Ближе к линии фронта их догнала шестерка мессеров. Однако на сближение идти не решились, так и маячили сзади выше, чтобы у линии фронта отвернуть и быстро растаять в морозном небе.
В землянке всех словно прорвало. Летчики говорили одновременно, радуясь, что остались живы, выговариваясь, снова посыпались шуточки, раздался смех. Напряжение крайнего вылета медленно отступало…
После обеда Виктору довелось лететь еще раз. Они, уже привычно тройкой полетели на разведку. Вылет проходил тяжело. Тяжелые свинцовые облака не позволяли истребителям подниматься вверх, превращая середину дня в сумерки. Кое-где из облаков выпадали белесые полосы падающего снега.
Он шел слева, как обычно. По привычке осматривался, уже без былого напряжения. Полетав, он обвыкся в воздухе, даже немного приучился ориентироваться на местности, стараясь определять свое местонахождение в снежной степи. За Матвеевым-Курганом немцы обстреляли их звено с земли, из зенитных пулеметов. Тусклые трассеры появились внезапно, и пропали, мелькнув за крылом. Шубин сразу увел звено в облака. Началась немилосердная тряска, они сомкнули строй, но все равно, соседние истребители казались Виктору темными размытыми тенями. Чуть отстанешь и ищи ветра в поле, догнать и найти группу снова можно только чудом. К счастью длилась эта болтанка недолго, ведущий вскоре вышел из облаков, продолжив поиск.
Вот и Латоново, пустая засыпанная снегом деревенька, только дым из труб беленых, крытых камышом хат, расчищенные и накатанные дороги да натоптанные тропинки, говорили о том, что здесь есть люди. А вот в Анастасиевке им повезло, из деревни, к фронту вытягивалась колона автомашин, штук двадцать. Лакомая цель, истребители сразу начали строить заход. Атака! Самолеты пошли в пологое пикирование вдоль остановившейся колонны. Виктор хорошо видел, как немцы выпрыгивали из машин и убегали в поле подальше, проваливаясь на снегу, смешно барахтаясь. Сброс, самолет слегка тянет вверх. Шишкин с Шубиным тоже отбомбились, строят новый заход. С колонны никто не стрелял, выбирай и бей любую машину на выбор, как в тире. Хорошо видно, как одна из машин, накрытая близким взрывом авиабомбы перевернулась набок. Другая, весело разгорается, закрывая остальные черным дымом, мешая целиться. Виктор выбрал своей целью небольшой кургузый грузовик, тот быстро рос в прицеле. Он нажал на гашетки и красные нити трассеров устремились к машине, исчезая где-то под колесами, потом уперлись в цель, чтобы сразу уйти выше. Он плавно отдал на ручку от себя, загоняя грузовик в прицел, и добавил еще из БСа. От мощи крупнокалиберного пулемета самолет мелко затрясся, вокруг грузовика вновь заплясали фонтанчики снежной пыли, его как-то странно перекосило и, через мгновение, он скрылся под капотом, выходящего из атаки истребителя.
Третий заход Шубин делать не стал, оставил разгромленную колону позади, вновь уйдя в облака. Виктор немного отстав при штурмовке, кинулся догонять. К его ужасу в облаках никого не было видно. Только серая мгла вокруг и устрашающее одиночество. Он вывалился вниз, озираясь, надеясь найти остальных у земли, но вокруг был только снег и серо-свинцовая мгла. Покрутившись так несколько минут и никого не обнаружив Виктор, решив что Шубин решил уйти вверх, за облака, устремился туда же. Снова началась немилосердная тряска, казалось еще немного и потроха покинут организм. Вскоре вверху порозовело, облака ушли вниз, и он вырвался на ослепительный простор, с голубым пологом неба и сияющим солнцем. Он шел на высоте трех с половиной километров, среди незабываемого зрелища, освещенный солнцем, вокруг гор белой ваты облаков. Это было великолепно, только ради такого зрелища стоило становиться летчиком.
Что заставило его обернуться, он так и не понял. Может инстинкт, какое ни-будь шестое чувство, а может Бог приглядел за глупым попаданцем, не дал пропасть дурню.
Позади его МиГа, всего в сотне метров спокойно шел мессершмитт. Хищный, камуфлированный, он плавно водил ярко-желтым носом, прицеливаясь.
У Виктора все застыло от ужаса. Он резко дал ручку от себя, утопил правую педаль в пол и прибрал газ. Вовремя, над кабиной мелькнули росчерки трассеров, немец опоздал менее чем на секунду. Он рванул в правый вираж, а затем резко, ломая самолет, переложил рули обратно. Мессер, не ожидавший такого финта, проскочил вперед и вот уже Виктор, довернув, загонял его в сетку прицела. - “Теперь посмотрим кто кого”. - Мессер медленно отрывался, пользуясь преимуществом в скорости, за ним тянулся черный дымный выхлоп. - “Форсаж, гад, включил. Ну ничего, до него сейчас метров триста, я его из БС возьму, пусть и не собью, зато дыр наковыряю изрядно”, - Виктора захлестнул охотничий азарт.
На всякий случай он обернулся, осмотреть небо перед стрельбой. Сзади на него заходил брат-близнец мессера. - “Черт, разинул варежку. Это же ведомый, ведь они все время парами летают”, - злость на себя добавила адреналина. От атаки ведомого, он ушел нисходящей полупетлей, но тут в него вцепился первый, ведущий мессер.
Они играли с ним как кошки с мышью. Работая парой, атаковали его поочередно, избегая больших перегрузок пилотировали легко, не давая ему толком ни контратаковать, ни выйти из боя. Виктору же приходилось несладко, от резких маневров с большими перегрузками он начал уставать. Так долго продолжаться не могло. Во время очередного разворота, он сумел извернуться, рванув ручку так, что потемнело в глазах, и выполнив размазанную бочку так, что потемнело в глазах сумел таки обстрелять мессера на встречных курсах. Вроде как попал, однако на мессере это никак не отобразилось, только их атаки стали еще злее. Понимая, что еще немного и его собьют, Виктор, выгадав момент, рванул с переворота в пикирование, надеясь укрыться в облаках. Однако, пробив неожиданно тонкий слой белой ваты, увидел под собой землю, какие то дома. От неожиданности он перевел машину в горизонтальный полет, осматриваясь. Мессеры также пробили облака и теперь торопливо его догоняли. Внизу же раскинулась довольно крупная, занесенная снегом деревня, крутил свои извилистые, закованные в лед берега Миус. Он сразу увидел характерный ориентир, небольшое кирпичное здание ГЭС, на берегу речки. - Идиот, как я раньше не додумался, - Виктор щелкнул тумблером рации, - Я восемнадцатый! Я восемнадцатый! Веду воздушный бой над Курганом, прошу помощи… - он повторял эту фразу снова и снова, надеясь скорее на чудо.
Мессеры уже заходили сзади сверху, в новую атаку. Он развернул самолет и пошел на них вверх, в лоб. Те боя не приняли, ушли выше, строя новый заход. Виктор старался держаться от врагов на расстоянии, чтобы они не занимали позицию прямо над головой. Пока получалась, но какой ценой… он был мокрым от пота и постепенно терял высоту, перегруженный мотор ревел на повышенных оборотах. Немцы, по прежнему атаковали, в маневренный бой не лезли, но пользуясь преимуществом в скорости и скороподъемности не пускали к маячившим вдали спасительным облакам, наседая все сильнее и сильнее.
Бой уже проходил над самыми крышами равнодушного ко всему поселка. Виктор дрался из последних сил, мессеры ловко его загоняли, чувствовалась богатая практика, только чудом его истребитель еще не получил повреждений. Вдруг, сбрасывая с хвоста размашистым виражем особо настырного мессера, он увидел как слева выше, из облаков вывалилась пара МиГов.
- Ребята, я восемнадцатый, нахожусь справа ниже, за мной выше пара мессов. Атакуйте! - МиГи его услышали, набирая скорость, моментально провалились вниз и устремились в атаку, заходя мессерам в хвост.
Те, увлеченные боем, казалось, ничего не замечали вокруг. Виктор, плюнув на оборонительные маневры, уходил по прямой. Они вытянулись за ним, медленно догоняя. Ведущий МиГов настиг замыкающего мессера и, чуть ли не в упор, расстрелял его из пулеметов. Хорошо было видно, как росчерки трассеров пропадают у того в фюзеляже… С секунду ничего не происходило, мессер продолжал полет паря пробитыми радиаторами и оставляя за собой белесую полосу вытекающего бензина, а потом он загорелся. Сперва как то робко, словно рыжий песок начал просыпаться из-за крыла, потом все сильнее и вот уже огненный ком, увенчанный черными крестами на крыльях, мчится к земле, оставляя черный шлейф дыма. Второй мессер, сразу врубил форсаж и, снизившись до самых крыш пологим пикированием, стал уходить. МиГ пытался его преследовать, но безрезультатно, тот отрывался все сильнее и сильнее…
Он пристроился к МиГам. Это оказались свои, Шубин привычно погрозил ему кулаком, но беззлобно, улыбаясь. Шишкин же вообще растянул улыбку в 32 зуба.
Обратно вернулись без приключений. Устал Виктор страшно. Сил, чтобы рулить, почти не осталось, из кабины его вытаскивал Палыч, он же помог снять парашют. Виктор стоял покачиваясь и глупо улыбался.
- Ты где так вспотел, - улыбаясь в прокуренные усы спросил Палыч.
- Да, - Виктор устало махнул рукой: - немцы кого хочешь вспотеть заставят.
- Хе, ну они такие, - с важным Видом подтвердил механик: - иди, там тебя командир уже заждался…
-Нус, - Шубин с удовольствием сделал первую затяжку: - тута, начнем пожалуй.. По атаке колонны… отработали чисто, правда, Витя, смертничек наш, как обычно отличился. Я же говорил тебе, чтобы так низко не опускался… как об стену горохом… Ну, тута, ладно, немцы тебя быстро отучат. Теперь дальше, ты почему от группы оторвался?
Виктор задумался, - я сперва при штурмовке оторвался, но недалеко, надо наверно было форсаж дать, догнал бы, потом вы резко вправо повернули, я же левее был, еще сильней отстал. Вы в облака ушли, я сразу за вами, зашел, а там никого. Спустился ниже, вас там тоже нет. Тогда я решил, что вы наверх ушли…
- Вот видишь тута, к чему приводят такие атаки? - перебил его комэск, - там немного, тут немного, вот и отстал. А тута немцы, а они одиночек отставших, ой как любят. Дальше что?
- А дальше облака пробил, а там немцы…
- Так чего же ты, сразу обратно, в облака, не ушел?
- Ну, - Виктор смутился, - как то не подумал. Сбить хотел.
- Ха! Сбить. Однако, герой, - Шубин с Игорем развеселились, - ну как, тута, сбил?
- Нет, - поник Виктор, - крутились минут десять, а потом, вижу, одолевают меня, я рванул в облака, а там-то уже облаков толком и нет. Окно, здоровенное, над Курганом. Вот тогда то, я и стал вас по радио звать…
- Это ты теперь его должен долго водкой поить, - указал комэска на Игоря, - выскочил вперед меня и давай крутить крыльями, на Курган потащил. Игорь, что это было?
- Так, Дмитрий Михайлович, это Гольдтейн мне перед вылетом приемник настраивал, крутил. А потом, когда Саблина искать стали, я и вспомнил что у него передатчик стоит. Включил, а тут он, весь эфир воплями забил, под Курган звал.
- Я так и думал, - протянул Шубин, - выходит, Витек, спасло тебя твое радио. Вот запомни этот урок хорошенько, как оно, от группы отрываться. Схарчили бы тебя, тута, немцы через пару минут, как пить дать. К земле бы прижали и схарчили или на силу бы взяли, тебя то вон, до сих пор шатает, а они вдвоем, вполовину не так устали. Хотя силен, силен. Почти пятнадцать минут против пары драться, это, тута, конечно…
Тут Шубин снова увидел незадачливого механика по радио, - О, Гольдштейн, поди сюда… - последний, испуганно озираясь, заспешил к начальнику.
Комэск, видя его испуг, напустил на себя грозный вид, нахмурил брови, но не выдержал, засмеялся.
- Гольдштейн, за оперативную установку и хорошую работу радио на самолетах, объявляю тебе благодарность! Молодец… Теперь дальше, сколько у нас в эскадрилье радиостанций?
- Приемников семь, правда один неисправный, а вот передатчиков всего два и есть.
- Почему так мало? - изумился Шубин.
- Все штатно, было раньше три, но третий стоял на машине Королькова…
- Так… ясно. Тогда вот что, один передатчик поставь на мою пятерку. Второй, с его машины снять, - палец комэска уперся в грудь Виктора, - и поставить на истребитель Петрова.
- “Ну вот, - пригорюнился Виктор, - мало того что идея радиофикации всей эскадрильи накрылась медным тазом, одни приемники… так еще у самого отобрали аналог местного тимспика. Но, по крайнем мере в нашей эскадрилье радио все же будет. Значит, есть хоть какая-то польза от моего попадания в прошлое. Хорошо бы еще свободную охоту ввести. Вот только на МиГе это сложно. Одиночного мессера не догонишь, а от звена мессеров и не убежишь. Эх, не все так просто в этом прошлом”…
- Дальше, - продолжил комэск, - все рации настроить на одну волну. Сегодня или завтра, посмотрим по времени, проведешь занятие с летчиками, как правильно ими пользоваться, может, забыл кто, или не знал, - последнее он буркнул себе под нос. - Иди, Шаховского позови, мне он нужен… Ну что, - обратился он к своим ведомым, - пошла писать, губерния… Двинули на КП, рапорта напишем, заодно проверим ваши литературные таланты, - он засмеялся, - не каждый день эскадрилья мессеров сбивает.
В землянке хорошо. Там нет такого пронизывающего зимнего ветра. Там нет мороза. Печка, растопленная стеблями подсолнуха, сильно дымит, плюется искрами, однако исправно дает тепло. В землянке полумрак, накурено и дымно. Летчики развалились на лавках, “добирают”. Подъем каждый день происходит рано, вот и используют каждую возможность, чтобы поспать часок-другой.
Но вот, на улице, заурчал мотор полуторки и в землянку, занося с собой клубы морозного воздуха, гремя термосами, ввалилась Галка, официантка из столовой. Розовая от мороза, она быстро скинула тулуп и затараторила, не забывая накрывать на стол.
- Вот товарищи командиры, покушать принесла, присаживайтесь. А то вы еще не завтракали, а на улице так холодно, так холодно…