– Вы, парни, никогда раньше не были на фронте? Ну, все, что я могу сказать: вы чертовски хорошо проведете время. – Он задумчиво уставился на свою маленькую трубку и продолжал: – Нет, совсем не нужно поддаваться панике. Вы скоро к этому привыкнете. И совсем не так все ужасно, как нам кажется отсюда.
Худой, с глазами навыкате фельдфебель, обросший бородой, приподнялся и наклонился, опираясь на свои длинные, костлявые руки.
– Что ты несешь, дурак? Не так плохо? Никогда не знал, что ты дурень. Послушайте его – не так плохо! Что ж ты ему не скажешь, почему у тебя эта тряпка на черепе? – И когда его оппонент ничего не ответил, он продолжал: – Очень хорошо, тогда давай я скажу. Это было прямое попадание. Кортен там отделался царапиной, но пятерых человек из нашей роты как не бывало. Олке был в их числе, ветеран. Всегда говорил, что в него никогда не попадут. Имел право так говорить – у него осталась старая мать, за которой некому ухаживать.
– Ты закончил, Зандер? – проворчал человек с повязкой.
Но лупоглазый продолжал говорить:
– Прошлым летом мы громили русских в пух и прах, почти играючи. Потом пришли холода и снег, где они в своей стихии. Теперь уже они атакуют, а мы барахтаемся тут в сугробах целый день и стонем от жестокого холода. Мы маемся так уже месяцами. Мы несем потери за потерями. Слышите этот шум? Ночные атаки – в этом русские спецы. Но говорю вам, это как бой с тенью, и, прежде чем ты это осознаешь, нож уже будет у тебя между ребер. А потом, их танки…
Кортен хотел сказать, но Зандер негодующе покачал головой и повысил голос:
– Вы когда-нибудь видели танк с советской звездой в движении? Если нет, то вам будет на что посмотреть! А когда услышите лязг их гусениц и броситесь в снег, то вспомните меня. И вспомните также этого сопляка тут, который говорит, что на фронте не так уж плохо. Вы не сможете отделаться от мысли, что этот монстр движется прямо на вас. Он ползет вперед очень медленно, проходя всего какой-нибудь метр в секунду, но идет прямо на вас, и с этим ничего не поделаешь. Ваша винтовка бесполезна – вы можете с таким же успехом плюнуть на свою ладонь. Кроме того, и в голову не приходит стрелять. Вы просто замираете, как мышь, хотя чувствуете себя так, будто кричите от ужаса. Боитесь и пальцем пошевелить, чтобы не разозлить зверя. Вы себе говорите, может быть, вам повезет, может быть, он вас не заметит, может быть, его внимание отвлечено на что-нибудь еще. Но затем возникает новая мысль, что вдруг удача отвернулась от вас и он ползет прямо на ваш окоп, и вы уже ни живы ни мертвы. Вот когда вам нужны нервы, такие крепкие, как стальные тросы. Я видел, как Хансман из девятой роты попал под гусеницы Т-34. Он вырыл себе недостаточно глубокий окоп – смертельно устал, чтобы копать. Танк слегка отвернул от своего курса, ровно настолько, чтобы снять слой земли, и утюжил его вдоль и поперек. В следующую минуту человека сровняло с землей.
Окно слегка вздрогнуло. В неожиданно воцарившейся тишине Кортен, парень с перевязанной головой, попыхивал трубкой. Затем он спросил:
– Вы, ребята, откуда?
– База снабжения, арьергард.
– Вас перевели?
Пилле в замешательстве глотнул воздух.
– Мы попросили, чтобы нас перевели, – сказал он наконец.
Эта реплика заставила Зандера оживиться:
– Что я слышу? Вы попросились сюда? Господи Иисусе, я умру от смеха! – Он грубо и цинично хрипло захохотал, нервно поглаживая свою поросль на лице. – Значит, вы из этих ярых идеалистов? Хотите умереть за Отечество, в этом ваша идея? Или же вы хотите снискать себе лавры? Может быть, играете в героев? Как будет смотреться Железный крест 2-го класса? Милая маленькая орденская лента! Или, может быть, вам хочется Железный крест 1-го класса? Разве вашим папашам не будет приятно! Будьте спокойны, вы его получите… Я это гарантирую…
Зандер наклонился вперед, от чего отвернулась левая половина его кителя, и только теперь мы увидели несколько наград над левым нагрудным карманом, Железный крест 1-го класса посредине. Зандер снял орден и, презрительно скривив губы, бросил Пилле на колени.
– А вот и крест, – сказал он. – Ты можешь поносить его в свой черед.
В замешательстве мы взглянули сначала на Зандера, а затем на Пилле. Пилле сидел как истукан, изумленно глядя на орден, как будто он был чем-то потусторонним. Боже Всемогущий, что же за человек этот Зандер? Затем Ковак взял крест и бросил его обратно Зандеру.
– Будь осторожней, ты, лупоглазый святой, – проворчал он своим утробным голосом. – Отстань от этих ребят. Они самые лучшие, поверь мне. Смотри не обожгись на этом…
Но Зандер только усмехнулся и лег на место.
Тут в разговор вмешался лопоухий сержант из другого конца комнаты:
– Самое время вам, тупые ублюдки, заткнуться! Ваше брюзжание действует людям на нервы. Какого черта вы все не ложитесь спать?
Мы снова повалились на пол. Шейх громко рыгнул. Францл вытянулся и захрапел. Гром тяжелых орудий не был далеким. Я чувствовал, как дрожит пол. На мгновение Зандер опять сел и окинул нас внимательным хмурым взглядом. Затем кто-то задул последнюю свечу.
* * *Вдруг я почувствовал, что что-то не так: стало тише. Отдаленный грохот стих, оконные стекла больше не дрожали. Раздавались только отдельные взрывы. Я посмотрел на часы. Было три часа. Я должен бы был крепко спать.
Кто-то открыл дверь. Ворвался свежий воздух, пронизывающий, как нож. Появилась закутанная с ног до головы фигура человека с автоматом, который крикнул:
– Всем немедленно построиться!
Это не прозвучало как грубое «Подъем!» из уст старшины в казармах; это прозвучало скорее как приглашение служанки, сообщавшей, что обедать подано. Все равно все сразу вскочили, надевая шинели и обмундирование. Полные патронные сумки тянули вниз, как куски свинца…
Ледяной ветер сдул весь сон с наших глаз. Мы построились в колонны по трое. Прозвучали резкие команды:
– Направо! Вольно, быстрым шагом марш!
Ночь была хоть глаз выколи. Пронизывающий ветер проникал до самых костей. Мы подняли воротники. Никто не произносил ни слова. Единственными звуками были хруст снега и металлический звук от штыков, задевающих за саперные лопатки. Затем по колонне шепотом передали весть: «Они прорвались!» В воздухе висела ощутимая угроза.
Впереди в небо постоянно взмывали белые вспышки, они мерцали, как горящие звезды над головой. Пулемет застучал короткой очередью. Раздавались отдельные винтовочные выстрелы.
Мы шагали до самых этих вспышек, затем повернули и растянулись вереницей вдоль края леса. По колонне пронеслась команда: «Окапывайся!»
Один из бывалых солдат показал нам, какой глубины должен быть окоп.
– Снег накидывайте так, чтобы образовался вал, – сказал он.
Невозможно было окопаться как следует: промерзшая земля была слишком твердой. Я копал поочередно с Францлом: один копает, другой – на страже, винтовка на изготовку. Вскоре с фронта нас защищала невысокая стена из твердого снега. Не было никаких признаков хотя бы одного русского, но мы вовсе и не горели желанием получить боевое крещение:
Отдельные выстрелы прекратились, но вспышки продолжали появляться без остановки. Ракеты пускали из короткоствольных сигнальных пистолетов. Глухой ноющий звук, и ослепительный огонь с шипением взмывает в небо, замирает на мгновение на максимальной высоте и опять, медленно угасая, опускается на землю. Все пространство перед нами было засыпано светом. Блуждающие тени напоминали загробный мир. Снова и снова мне казалось, что вижу какое-то движение, отмечаю какие-то смутные очертания, но всегда это оказывалось пнем или кустом. Все очертания были так нереальны, будто из причудливого, пугающего сна.
Прошло несколько часов. На востоке начинало светать. Утомленные длительным вглядыванием в темноту, мы обнаружили, что наше внимание постепенно ослабевает. Поэтому я не на шутку испугался, когда кто-то стал приближаться к нам сбоку.
– Хальт! – крикнул я и моментально вскинул винтовку. – Кто идет?
– Эй! – крикнул кто-то высокий. – Не стреляй!
Это был унтер-офицер, настоящий гигант, с огромными густыми бровями и аккуратно подстриженными усами.
– Ты из новобранцев, которые прибыли прошлой ночью?
– Так точно! – Мой ответ прозвучал излишне по-военному отрывисто в данной ситуации – мы уже не были на учебном плацу.
Гигант усмехнулся:
– Успокойся! Пойдем, у меня есть для тебя работа на командном наблюдательном пункте.
Мы прихватили с собой Ковака, Вилли, Пилле и Шейха. Нас уже поджидала группа солдат регулярной армии. Среди них я узнал Зандера. Подошел офицер и сказал, что сержант Фогт покажет нам дорогу. Нам велели двигаться с предельной осторожностью: никто не знал точного расположения русских позиций.
Мы пробирались с осторожностью индейцев с гигантом Фогтом впереди. Фронт вновь оживился. Вражеская артиллерия открыла шквальный огонь по местности. Заговорила пара пулеметов. День обещал быть солнечным и ясным.
– Летная погода, – сказал кто-то с отвращением.
Нам пришлось пройти мимо батареи гаубиц, которую обслуживали артиллеристы-хорваты. Они радостно помахали нам руками и неожиданно устроили салют над нашей головой. От грохота орудий нас охватил благоговейный страх; мы закрыли кулаками уши и открыли рты. Потом мы ругали этих хорватов на чем свет стоит, а они корчились от смеха.
Спустя несколько секунд на нас неожиданно с воем полетело что-то тяжелое. Мы молнией бросились в снег. Снаряд упал за нами, и его целью явно были эти пушкари. Мы, новички, единственные попытались укрыться. Все прочие, как видно, бывалые фронтовики, остались невозмутимыми. Зандер был полон презрения.
– В чем дело? Утренняя молитва? – произнес он, растягивая слова.
Но огромный Фогт улыбнулся нам.
– То, что над нами с воем пролетело, не представляет опасности, – сказал он спокойно. – Такой снаряд всегда падает точно за нашими позициями.
После небольшой паузы все повторилось вновь. На этот раз я остался на ногах, но мне пришлось собрать в кулак всю силу воли, а Вилли нырнул в снег. Взрыв шрапнели пришелся как раз поблизости от хорватской батареи. Эти ребята как раз занимали новую позицию, когда взрывом третьего снаряда убило двоих из них. Теперь уже все подразделение удирало со всех ног. Следующий снаряд угодил прямо в центр позиции, которую они занимали.
Несколько немецких истребителей летали над нами. Потом мы также увидели несколько русских самолетов.
– Это истребители «Рата»[1], – сообщил нам высокий унтер.
Как раз в это время появился «Мессершмит».
– Почему же они не стреляют друг в друга? – удивился Пилле.
– Это твой ход мыслей, – сказал Фогт, притоптывая. – Но русский рад, что ему не докучают, а наши истребители не ввязываются в соревнование по мертвым петлям с «Ратами». Наши самолеты быстрее, но «Раты» чертовски маневренны.
«Раты» оставили нас в покое. Очевидно, у них на примете была более выгодная цель.
Ниже по склону мы увидели несколько небольших домов, почти неповрежденных. Фогт велел нам подождать, а сам исчез в доме с вывеской десятой роты на двери.
– Давайте все в дом!
Мы один за другим вошли. В комнате было около двадцати солдат регулярной армии, сидевших на корточках или лежавших на полу, одни чистили свои винтовки или играли в карты, другие дремали. На жестком остове кровати сидел худощавый, коротко стриженный человек лет тридцати пяти, в сером свитере. Длинное лицо с выдающимся подбородком дополняло пенсне. Это был наш новый командир, и Фогт называл его господин обер-лейтенант.
Худощавый обвел нас критическим взглядом. Мы стояли по стойке «смирно» и громко и быстро называли свои фамилии, но, казалось, не производили благоприятного впечатления. Не поднимаясь с кровати, он отрывисто произнес:
– Если вы не против, я бы хотел видеть вас более энергичными. Вы вошли сюда так, словно вы уже усталые ветераны, а сами пока еще ни черта не сделали. Вы поймете, что здесь все по-другому. Кстати, как давно вы на службе?
Это уже было слишком. Едва сдерживая гнев, я сказал:
– Мы шесть месяцев служили в части снабжения. Затем вызвались добровольцами на фронт.
– Добровольцами, говоришь? – Тон его голоса несколько смягчился. – В таком случае вам нет нужды объяснять, что здесь происходит. Судьба Германии зависит от таких частей, как эта! Мы не задаем вопроса, что с нами случится. Это дело всей нации! – Вероятно, он хотел сказать что-то еще, но вместо этого вздохнул и пристально посмотрел на нас. – Так, значит, вы добровольцы? – резюмировал он.
– Так точно, добровольцы, господин обер-лейтенант.
– Похвально. Тогда мне не о чем больше говорить. Надеюсь, мы с вами хорошо поладим. Скажу сразу: я не потерплю расхлябанности… Ну ладно, Зандер и вы трое пока останетесь здесь, будете в первом взводе. Зандер проинструктирует вас обо всем. Следующие четверо доложитесь в соседнем доме сержанту Хегельбергу. Остальные – в третий взвод. Разведи людей, Фогт, и возьми под команду роту, как и прежде.
Я рискнул обратиться с просьбой:
– Господин обер-лейтенант, а нельзя ли нам шестерым остаться вместе, потому что…
– Что такое, молокосос? – гневно прокричал худощавый лейтенант. – Особые привилегии, так рано? Считай, тебе повезло, что вы в одной роте. Ни слова больше! Теперь убирайся!
Францл и Ковак остались со мной; Пилле и Шейх оказались во втором взводе; Вилли – в третьем. Я поймал устремленный на меня тревожный взгляд Вилли и пожал плечами. На данный момент с этим ничего нельзя было поделать.
Худощавый лейтенант спросил, умею ли я обращаться с пулеметом.
– Так точно, – ответил я.
– Тогда иди и смени солдата на зенитном пулемете вон там!
Я пошел заступать на это чертово дежурство. Старослужащий обрадовался, как Петрушка на ярмарке, когда увидел меня:
– Смена? Здорово! Теперь у меня есть время поспать. Но кто ты, черт возьми? Никогда тебя раньше не видел.
Я сказал ему, кто я и что мы из только что прибывшего пополнения.
– Пополнение? Это как раз то, что нам нужно. Моя фамилия Броденфельд. Тебя направил сюда старик?
– Да. У него довольно скверный характер, не правда ли?
Броденфельд засмеялся, не раздвигая губ:
– Полагаю, ему не понадобилось много времени на то, чтобы устроить вам головомойку. Он всегда это делает с новичками. Он суров, старина Велти. Никто не в состоянии ему противиться.
Броденфельд вглядывался в небо.
– С другой стороны, – сказал он, – лейтенант чертовски приятный мужик. Он наш командир роты. Не подводи его, тогда получишь то, что хочешь. Я пошел. Смотри в оба: русские, не сомневаюсь, появятся с минуты на минуту.
Без особого энтузиазма я проверил пулемет. Он был приспособлен под зенитные прицелы и установлен на треноге. Давно я не брал в руки такой пулемет. У этого был барабан вместо ленты. Я проверил материальную часть и прицельный механизм. Я все беспокоился, что вот-вот появятся русские.
Но час проходил за часом, а русских самолетов не было видно. Целая эскадрилья пикирующих бомбардировщиков «Штука»[2] поблескивала высоко в небе. Бомбу за бомбой сбрасывали они на своем пути на позиции противника. «Мессершмиты» и «Хейнкели» с воем проносились над нами. Это был великий день для люфтваффе, но русские, похоже, не желали рисковать и не показывались.
Несмотря на солнце, которое уже достигло зенита, я чувствовал жуткий холод, так что все время бегал по кругу и притоптывал ногами. Пора бы уже, подумал я, кому-нибудь меня сменить. Я надеялся, что старик не забыл обо мне. Кроме того, я стал чувствовать голод.
Тут я услышал гул самолета. Еще одна эскадрилья «Юнкерсов»? Черт возьми, кажется, это русские. Довольно много истребителей. Неуклюжие самолеты все время сбивались в кучу, как будто они там развлекались. Может, задать им жару? Лучше нет – им это не покажется забавным. В конце концов, нас, похоже, они не выбрали своей целью.
Но когда они оказались почти над нами, один из самолетов отделился от остальных, заложил вираж и круто спикировал, открывая огонь из всех стволов прямо по нашим домам. Я задрожал от страха и возбуждения. Промелькнула мысль залезть в укрытие, когда где-то рядом заговорила зенитка. Значит, я был не один, мелькнула обнадеживающая мысль. Все еще нервничая, я снял оружие с предохранителя и выбрал цель.
Истребитель круто взмыл, затем заложил вираж и во второй раз ринулся на нас. На этот раз он выделил меня, его пропеллеры жужжали, как злой гигантский шершень. Мне был виден огонь из его стволов – и в следующее мгновение послышался свист и дождем посыпались пули, с глухим стуком падавшие вокруг меня. Он меня не задел? Мои колени дрожали. Вот он в перекрестье моего прицела – жать на гашетку! сейчас!
У пулемета была ужасная отдача, но, когда пули были выпущены, я забыл про свои страхи и боль в плече. Теперь у меня была только одна мысль: уничтожить это извергающее огонь насекомое. Я прилип к вздрагивающему пулемету и отстреливался от проклятого самолета, как только умел.
Потом оружие вдруг заклинило – или нет? Нет, магазин был пуст. Вражеский самолет пролетел, почти задевая мою голову, и исчез за склоном. И как будто он оставлял за собой слабый шлейф дыма.
Ну вот этот кошмар остался позади, и я глубоко вздохнул. Мои колени вдруг стали мокрыми. В конце концов, это не шутки. По крайней мере, я выдержал. Может быть, самолет рухнул дальше, вне поля зрения? Все же я показал здешним парням, что могу защищать свою территорию. Они, должно быть, наблюдали из окон, и я представил себе, как они меня поздравляют.
Затем ко мне пришел еще один парень, сгорбленный, как старик.
– Можешь идти, – кратко сказал он. – Я твой сменщик.
Я был удивлен, что он никак не отозвался о моей стрельбе, и сказал как можно небрежнее:
– Думаю, что подбил его. Он дымил…