Здесь тоже был сильный холод. Садху сидели, тесно прижавшись друг к другу, казалось, они слились в одно целое. Рам-бхаджан продолжался без перерыва. Рамдас перестал что-либо осознавать и впал в забытье. Он пришел в себя только тогда, когда услышал громкий пронзительный голос, который требовал, чтобы все пассажиры поднялись с пола и вышли из помещения вокзала. Приказ исходил от железнодорожной полиции.
Рамдас открыл глаза и сразу же стал ощущать свое тело, оказавшееся в довольно необычном состоянии. Ноги так свело от холода, что колени не желали разгибаться. Взглянув на свои ноги, он увидел, что обе они к тому же так отекли от колена до ступни, словно их поразила слоновья болезнь. Он стал быстро растирать их обеими руками, и уже через пять минут онемевшие конечности начали разгибаться. Медленно поднявшись, он, прихрамывая, прошел несколько шагов. От ходьбы онемение вскоре прошло. Около восьми часов вечера садху пришли в город Джанси, находящийся в четырех милях от станции.
Глава 20 Джанси
Расспрашивая людей, они сразу нашли приют для паломников. Отдохнув там какое-то время, они по предложению Садхурама направились к базару, где получили от сердобольного торговца немного муки и других припасов, из которых Садхурам приготовил несколько роти (небольших лепешек) и немного дала (вареной чечевицы). После обеда они оставались в приюте до вечера. Потом Садхурам предложил пойти к станции, и они пришли туда до наступления темноты. У ворот стоял тот же самый контролер, с которым Рам свел Рамдаса прошлой ночью. Рамдас попросил его разрешить им ехать в Бомбей ночным поездом. Он сначала как будто согласился, но когда в 2 часа ночи поезд прибыл на станцию, он запретил им пройти на платформу. Все это воля Рама. Им пришлось вторую ночь провести на вокзале и снова терпеть холод и онемение конечностей.
На следующее утро они отправились в центр города. Садхурам к этому времени пребывал в плачевном состоянии. Они пришли в тот же приют и встретили там двух садху, говорящих на телугу. Садхурам, как только поговорил с ними, сразу же решил расстаться с Рамдасом и присоединиться к ним. Все это были дела Рама. Его пути всегда неисповедимы. Полное подчинение Ему означает уверенность во всем, отсутствие страха, беспокойства, страдания. Полчаса спустя Рамдас остался с одним только Рамом, чье имя он беспрерывно повторял. И новые садху, и Садхурам, бывший так долго его провожатым и приемной матерью, – все покинули приют для паломников.
Рамдас медитировал на Рама, и разлука с Садхурамом его не огорчала. Полная покорность воле Рама избавляла его от чувства беспокойства и от заботы о будущем. Он был погружен в Рам-бхаджан, когда двое друзей подошли к нему и опустили ему в руку две монеты по одной анне, предложив ему сходить на базар и купить на них какую-то еду, прервав тем самым свой пост. Рамдас так и сделал – пошел на базар, где во время покупки сладостей в кондитерской лавке почувствовал, что кто-то потянул его за локоть. Обернувшись, он услышал, как друг обращается к нему: «Махарадж, один торговец хочет, чтобы ты пришел к нему».
Рамдас тут же последовал за другом, и тот привел его в лавку, заполненную мешками с пшеницей. Как только он вошел туда, из внутреннего помещения лавки вышел еще один друг и… тут же простерся у ног Рамдаса – странствующего отшельника! Поднявшись и стоя со сложенными руками, он попросил Рамдаса принять милостыню в его доме. Это и был тот самый лавочник, что посылал за Рамдасом. Он хотел, чтобы Рамдас сел на гади – толстый белый матрас с подушками, на которые можно было облокотиться, но Рамдас был смиренным невольником Рама и предпочитал сидеть на полу. Тогда ему предложили джутовую подстилку, на которую он и уселся.
После обеда добрый хозяин сел рядом с ним и задал ему несколько вопросов о его дальнейших странствиях. Рамдас ответил, что все будет зависеть от воли Рама, его единственного путеводителя. Далее он говорил о доброте Рама и Его любви к преданным Ему, а также и о том, что те, кто доверился Раму, не знают горестей и могут быть счастливы в любых обстоятельствах.
Когда на устах имя Рама, это радость, чистая радость, одна только радость. На лавочника явно произвели впечатление эти слова, так как он сам был пылким почитателем Рама. Он всегда повторял: «Ситарам, Ситарам».[51] После недолгого разговора торговец стал уговаривать Рамдаса остаться с ним на несколько дней. Он сказал, что тело Рамдаса находится в запущенном состоянии и нуждается в заботе, и что именно с этой целью Рам и послал к нему Рамдаса. Нужно сказать, что и одежда, которая была на нем, превратилась в лохмотья.
Махадев Прасад, так звали лавочника, под чью опеку Рам отдал Рамдаса, снабдил Рамдаса новой одеждой цвета охры и окружил его доброй заботой. Махадев очень полюбил его. По ночам он, несмотря на протесты, сидел возле спящего Рамдаса и тихонько растирал ему ноги. О, беспредельна была доброта, которую изливал он на бедного смиренного Рамдаса. О Рам, ведь это Ты все совершал – через этого друга. О Рам, какой Ты добрый и любящий! Плачь, плачь, Рамдас, плачь в тишине, плачь не от горя, а от радости, ибо с тобой – милость Рама.
Целый месяц Махадев удерживал его в своем доме. Он не оставлял его ни днем ни ночью. По его просьбе Рамдас объяснял ему смысл некоторых стихов Бхагавад Гиты – в меру своего скромного понимания, обретенного с помощью Рама. Махадев, в свою очередь, читал и объяснял ему монументальное творение Тулсидаса,[52] «Рамаяну» нахинди. Все обитатели дома также проявляли радушие к Рамдасу. Чтобы уберечь от холода грудь слабого здоровьем Рамдаса, Махадев достал для него шерстяной плотно облегающий жакет. О Рам, как Ты добр! Когда Ты хочешь проявить любовь к своему невольнику, Ты принимаешь облик заботливой матери – словно той, что дала жизнь телу Рамдаса. Такова Твоя безграничная любовь.
Во время пребывания Рамдаса в Джанси Махадев Прасад водил его на встречу с двумя мусульманскими святыми. Одного из них звали Мирзаджи. Был он очень худой и согбенный, лет ему было за 60. Он не говорил, но в глазах у него искрился веселый огонек. Это был настоящий ребенок, простой, невинный и свободный. Махадев Прасад принес ему немного еды – мягких сладостей, и кусочек за кусочком отправлял ее в рот святому. У него не было ни одного зуба, и он жевал и глотал пищу равнодушно. Похоже, что он никого не узнавал. Взгляд его глаз, хотя и ясных, был отсутствующим и рассеянным. К нему они приходили дважды. Во второй раз они нашли его сидящим на земле рядом с его жилищем. Он тихо рвал на мелкие части полоски бумаги, разбросанные вокруг него.
Глава 21 Медитация – это единственный путь
Другого святого звали Пирджи. По сравнению с Мирзаджи он был еще молод, он говорил и отвечал на вопросы, которые ему задавали. Махадев спросил его, можно ли найти счастье в мирской жизни – в такой, какую вынужден вести он сам. При этом вопросе Пирджи даже как будто немного приподнялся. Его голос звучал твердо и уверенно.
«Брат, как я повторял тебе уже несколько раз, существует лишь одно целительное средство: уйти, уйти от горестной жизни в миру и, удалившись в спокойное место, медитировать на Бога, кто только и может дать счастье, о котором ты мечтаешь. Это единственный путь. Другого не существует».
О Рам, Ты дал своему невольнику возможность общаться с этими святыми, чтобы укрепить его веру в Тебя. Первый святой раскрывает состояние человека, уже достигшего Тебя. Другой учит, как прийти к Тебе.
Добрый Махадев водил его по вечерам в разные места, где собирались люди для пения бхаджанов. Однажды Рамдас сказал ему, что, как ему кажется, Рам желает, чтобы он снова отправился в путь. Махадеву очень не хотелось расставаться с ним. Чтобы разлука не была внезапной, он проводил Рамдаса в деревню Урча, в шести милях от города. Это место славилось храмом Шри Рамачандры. Оставив его там и договорившись с одной доброй женщиной, жившей рядом с храмом, об его пропитании, Махадев Прасад вернулся в город. При расставании он сказал Рамдасу: «Ты можешь оставаться здесь столько, сколько захочешь, или столько, сколько пожелает Рам. Когда Он захочет, чтобы ты покинул это место, пожалуйста, возвращайся ко мне, в Джанси».
Когда Рамдас остался наедине с божественным поводырем, защитником и матерью – Шри Рамом, он пошел по берегу прекрасной реки. Пройдя около двух миль, он оказался перед самадхи (могилами). Некоторые из них были очень старые и полуразрушенные, над ними возвышались конусообразные надгробья, устремленные в небо. Порасспросив позднее у жителей деревни, он узнал, что это могилы женщин, совершавших сати,[53] обычай, распространенный в былые времена. Теперь эти места использовались для кремации. Кругом росли деревья и царила удивительная тишина.
По внушению Рама Рамдас решил использовать одну из этих могил для уединения. Восемь дней оставался он в этом месте. Он отлучался не больше чем на час, в полдень, посещал храм и забирал пищу, приготовленную для него старой матерью и состоявшую из нескольких пресных роти и вареных картофелин. Все ночи он просиживал в гробнице за Рамбхаджаном, и ночи эти проходили в экстазе. В самом воздухе, которым он дышал, ощущалось присутствие Рама. По утрам, пока он громко повторял мантру «ОМ Шри Рам джей Рам джей джей Рам», слетались птицы, большие и малые, приходили также бурундуки. Они садились на парапет стены, слушая звук великого пранавы, ОМ.[54] По вечерам этот же звук ОМ производил магическое действие на коз и волов, приходивших пастись у могил. Они поднимали головы и, навострив уши, тихо стояли и впитывали звук.
О Рам, нет никаких сомнений в том, что Ты обитаешь в сердцах всех существ. Дремлющие души птиц небесных и зверей лесов и долин пробуждаются при звуке величественного голоса Рама!
Глава 22 Рам – друг бедных
Когда Рамдас приходил в деревню, крестьяне убеждали его не оставаться на ночь в джунглях, так как там водятся тигры и другие дикие звери. Ведь место, выбранное им, – это часть обширного дремучего леса. Но если всемогущий Рам охраняет его там, чего и кого ему бояться? Рам царит надо всем, пронизывает все. Он во всех вещах, во всех существах, во всех созданиях. Рамдас провел в лесу восемь дней, пока не пришло повеление Рама покинуть это место.
Стоит описать один случай, который здесь произошел. Однажды, когда Рамдас проходил мимо небольшого местного базара с котелком для воды в руке, он почувствовал жажду. Он как раз подошел к маленьким низким хижинам, стоящим у дороги. У входа одной из них сидела старая мать. Он попросил ее налить воды в его котелок.
Старая женщина покачала головой и сказала: «Махарадж, ты не должен брать воду из моих рук».
«Может ли Рамдас узнать причину этого?» – спросил он.
«Причина самая простая, – ответила мать. – Я принадлежу к очень низкой касте. Я всего лишь жена брадобрея».
«Что из этого? – спросил Рамдас, нисколько не смутившись. – Ты все равно мать Рамдаса. Пожалуйста, дай своему сыну напиться».
Ее очень порадовал этот ответ и, войдя в дом, она вынесла оттуда скамеечку для Рамдаса, а также и кувшин с водой, из которого наполнила его котелок. Он утолил жажду, сидя на скамеечке, предложенной ему с такой добротой, и тогда старая женщина сказала, что она очень несчастна. Оставшись одна в целом мире, она проводит все дни и ночи в беспокойстве, страхе и страдании.
Рамдас стал уверять ее: «О матушка, нет причин для страха, беспокойства или чувства одиночества, когда есть Рам, который всех нас оберегает. Он всегда рядом».
«Но бедная, неразумная женщина, подобная мне, не обладает верой в Рама. Ведь я грешница». Говоря это, мать горько заплакала.
«Милостью Рама ты обретешь веру, добрая мать. Не отчаивайся. Рам – друг бедных и униженных», – сказал Рамдас.
«Тогда скажи, что мне делать», – попросила старая мать.
«Повторяй одно имя, Рам, в любое время дня и ночи, когда ты не спишь, и можешь быть уверена, что когда ты произносишь это великое имя, ты не будешь чувствовать себя одинокой и несчастной. Там, где звучит это имя, где все время помнят о нем, нет места ни горю, ни беспокойству, ни даже смерти», – сказал Рамдас.
После этого он собрался уходить. Тогда она попросила навестить ее на следующий день. Исполняя ее просьбу, он пришел в ее хижину на следующий день примерно в то же время.
«Ну как, матушка, твои дела?» – спросил он.
На ее лице была веселая улыбка! Она сказала, что последовала его совету и во многом освободилась от страха и беспокойства. Она принялась угощать его ладу (масляными сладостями), которые купила в кондитерской лавке.
«Мать, это не то, чего хочет Рамдас. Он хочет чего-нибудь, приготовленного твоими руками», – сказал он.
И тогда она вошла в дом и вынесла ему кусок роти – лепешки, которую она испекла сама. Он съел его с большим удовольствием. Позднее он видел ее еще раз, и она была занята тем, что повторяла: «Рам, Рам»!
Глава 23 Бог никогда не наказывает
По велению Рама Рамдас вернулся в Джанси, где Махадев Прасад сердечно его встретил и очень просил провести с ним еще несколько дней. На этот раз Рам дал ему возможность общаться в Джанси с целой дюжиной друзей, и все они проявляли доброту и радушие. Из них особенно добр был молодой друг по имени Рамкинкер. В ходе беседы Рамдас услышал, что в Гималаях есть две святыни, Кедарнатх и Бадринатх,[55] и что дорога к ним очень опасна, и там царит страшный холод.
О Рам, ведь это Ты подал эту мысль. Для Рамдаса всегда имели особую привлекательность опасные путешествия и грозящие гибелью места. О Кедарнатхе он читал в замечательных трудах великого махатмы, Свами Рамы Тиртхи. Мысль его заработала, и он, по внушению Рама, принял решение посетить эти святые места, как бы ни была трудна ведущая к ним дорога. Волю Рама он ясно выразил своим друзьям. Махадев и другие друзья, которые с такой заботой пеклись о его слабом теле, поначалу не одобрили эту идею. Они сказали, что это путешествие слишком тяжелое, особенно для Рамдаса, ведь тело его так хило и так истощено.
Рамдас в ответ сказал: «Рам дал приказ, и Рамдас повинуется, полностью доверившись Ему. На Рама ложится ответственность за то, чтобы о Рамдасе проявляли заботу. Даже если тело его по воле Рама умрет, он не станет роптать, он будет тогда целиком принадлежать Раму. Он должен идти».
И тут же Рамкинкер, молодой друг, вызвался сопровождать Рамдаса в его путешествии в Кедарнатх и Бадринатх. Рамдасу пришлось задержаться в Джанси на несколько дней по просьбе друзей, так как Рамкинкеру необходимо было время, чтобы подготовиться к путешествию.
До того как Рамдас опишет свое паломничество в Гималаи, следует рассказать здесь еще о нескольких эпизодах, связанных с его пребыванием в Джанси. После принятия решения о путешествии Рамдас оказался под опекой Рамкинера, который поселил его в Рам-мандире[56] недалеко от своего дома и следил, чтобы он ни в чем не нуждался.
В этом храме жил пуджари, известный как Пандаджи. О Пандаджи! Какой ты был добрый! Каждый день в полдень Рамдас, выйдя из храма, под палящим солнцем совершал прогулку по улицам Джанси в течении двух или трех часов. В это время года днем жара была невыносимой, но Рамдас не обращал на нее никакого внимания. Однажды, увидев это, Пандаджи, который обращался с Рамдасом как с ребенком, предостерег его: «Послушай, махарадж! Ты каждый день выходишь в полдень и бродишь по самому пеклу. Твоя бритая голова ничем не прикрыта. Если ты станешь и дальше упорствовать, я вынужден буду, уходя, запирать тебя в храме».
Угрожая таким образом, а на самом деле проявляя большую любовь к Рамдасу, пуджари настаивал, чтобы в дневные часы тот ложился спать, и сам не покидал храм для дневной трапезы, пока не убеждался, что Рамдас заснул. О Рам, как Ты добр!
Как-то во время прогулки по жаре Рамдас почувствовал жажду. На пути он увидел колодец, из которого несколько женщин набирали воду. Он подошел к ним и попросил одну из женщин дать ему напиться. В ответ она сказала: «Махарадж, я мусульманка, и тебе, индусскому монаху, не полагается брать воду из моих рук».
«О мать, – ответил он, – Рамдас не признает никаких кастовых различий. В тебе, как и во всех женщинах, он видит вселенскую мать, Ситу. Поэтому не сомневайся ни в чем и дай своему сыну воды».
Женщину очень удивил этот ответ. Она тщательно вымыла кувшин и, налив в него свежей воды, стала лить ее в сложенные ладони Рамдаса. Напившись, он продолжал свой путь.
Рамдас оставался в Рам-мандире около десяти дней. Вечерами к нему приходили друзья из города и задавали ему различные вопросы о Раме. Он старался давать им ответы, внушенные ему самим Рамом. Как-то к нему пришел один друг, пожелавший вступить с ним в дискуссию на религиозные темы.
Первый его вопрос был: «Кто ты?»
«Я Рамдас», – последовал простой ответ.
«Нет, ты говоришь неправду, – возразил друг. – Ведь на самом деле ты Рам. Когда ты заявляешь, что ты Рамдас, ты не понимаешь, что говоришь. Бог пребывает во всем. Он в тебе, а значит, ты – это Он, признай это».
«Правда, дорогой друг, Бог повсюду, – ответил Рамдас, – но в то же время следует заметить, что Бог один и един. Если Он в тебе и повсюду вокруг тебя, могу ли я осмелиться спросить, к кому ты обращаешь свой вопрос?»
Подумав некоторое время, друг вынужден был сказать: «Да, действительно, я задал вопрос самому себе».
Этот ответ был отчаянной попыткой сгладить свое первое утверждение. Если бы он сказал, что вопрос был обращен к Рамдасу, тогда стало бы ясно, что спорщик признает двойственность – «я» и «ты».
«На самом деле, – сказал Рамдас, – Рам не говорит. В тот момент, когда Он говорит, он уже не Рам. Речь всегда рождает чувство двойственности – говорящий и тот, с кем говорят. Рам един и неделим. Только по чистому невежеству человек, чье эго является огромным препятствием для постижения единства Бога, может сказать, что он – Бог».
Друг еще некоторое время настаивал на своей аргументации, но в конце концов прекратил спор.
По пожеланию Рамдаса, любившего на некоторое время оставаться в уединении, друзья отвели его в рощицу в миле от города, где имелся маленький навес. Здесь он прожил несколько дней, а друзья по вечерам навещали его.
Как-то пришел сюда для разговора школьный учитель. Он принадлежал к Арья Самаджу,[57] созданному великим святым Свами Дайанандой Сарасвати. Этот друг в ходе беседы очень горячился. Темой обсуждения было движение шуддхи, основанное Свами Шраддхананджи. Рамдас не сочувствовал этому движению, как не одобрял он любую попытку с чьей-либо стороны создавать различия и разногласия в религиозных верованиях. Самая прекрасная и убедительная истина заключается в том, что все верования ведут к одной и той же цели. К концу беседы друг явно перешел границы благопристойной дискуссии. Однако Рамдас по милости Рама оставался спокойным и сдержанным. А прощаясь, он заверил друга, что очень любит его, несмотря на оскорбительные слова, которые тот пускал в ход.