— А на туриста вы не очень-то похожи, — заметил его спаситель, нажимая на клавишу запуска двигателя.
— И на коммивояжера тоже, — философски ответил Козак.
— Во-во! — хохотнул водила. — Да и мало у нас туристов в последнее время. Хиреем потихоньку… раньше по пяти миллионов в сезон принимали, а сейчас гостиницы полупустые стоят. Не едут к нам туристы.
— Это отчего же? — поинтересовался Козак.
— Ну, на свете есть места поинтереснее. А Норри — так, глухомань. Никаких особых развлечений, кроме, пожалуй, мордобоя в пабах.
Борис понимающе кивнул. Парень закурил едкую черную сигарету и умолк, вперив немигающий взгляд в ровную серую полосу шоссе, разрезающую надвое желтую безжизненную равнину. Вскоре на горизонте показались холмы, поросшие редкими приземистыми деревцами. Водитель вздохнул, щелчком выбросил в приоткрытое окошко окурок, и прибавил газу.
— Почти приехали, — объявил он.
Едва грузовик взлетел на вершину сопки, перед Козаком открылась совершенно неожиданная картина: внизу серебрился волной океан. На берегах большой подковообразной бухты, уходя вдаль, за белесые скалы высокого мыса, лежала столица Норрисринга, трехмиллионный Норрисбэй, или, проще, Норри — впрочем, местные называли так и столицу, и планету вообще. В целом город показался Борису черепично-двухэтажным, об относительно недавнем инвестиционном буме напоминали лишь два десятка модерновых стеклянных небоскребов, что цепочкой выстроились вдоль песчаной линии пляжей.
— Выбрось меня возле какого-нибудь мотеля подешевле, — попросил Борис, протягивая парню десятидолларовую купюру.
— Сейчас вам везде будут рады, да со скидкой, — ухмыльнулся тот, — так что вы не бойтесь — карман особо не пострадает.
— Было бы что в том кармане, — скривился Козак.
Когда грузовичок, взвыв на прощанье разболтанным приводом, скрылся за ближайшим поворотом, Борис закинул на плечо свою привычную сумку и двинулся в сторону берега. Уже через три квартала на глаза ему попалась вполне приличная на вид вывеска небольшого трехэтажного пансиона, обещавшего номера с живой прислугой за приемлемую цену. Это было то, что надо. Борис зарегистрировался у текущей от любезности дамы предпенсионного возраста, сразу же потребовал в номер кофе с бисквитами, и взял со стойки ключи. Номер и впрямь оказался весьма мил, небольшая веранда выходила в густой, полузаброшенный сад, где можно было спокойно выкурить сигару, не терзаясь шумом и уличной пылью.
Симпатичная смуглокожая девчонка принесла кофе буквально через две минуты. Борис дал ей доллар, поставил поднос на журнальный столик и наконец разделся до пояса. Он привык к жаре, да и вообще, Норри не был удушливым местом, но пребывание в криокамерах полковник Козак всегда переносил на редкость мерзко.
Кофе подействовал почти сразу же, погнав по жилам задремавшую кровь. Борис сделал несколько больших глотков, заглянул в кружку — ему принесли не крохотный наперсток, а почти пол-литровую емкость, из такой пиво впору хлебать, — и решительно опрокинул над ней флягу с коньяком. После живительной смеси ему стало почти хорошо. Прихватив кружку с собой, Борис вышел в сад. Легкий ветерок задумчиво шевелил меж ветвей незнакомые ему сладковатые ароматы. Козак извлек из брючного кармана сигареты и уселся в старенькое плетеное кресло.
В эту глухую и мало кому интересную колонию его занесло по милости сводного братца, Хендрика Ледбеттера, которому вдруг стукнуло в голову исчезнуть, да еще и так качественно, что его не смогла найти ни полиция, ни нанятые кланом частные детективы. Те, впрочем, тоже провалились в какие-то тартарары, и тоже здесь, на этом никчемном Норри. А Хендрик наделал дел… ни жена, ни теща решительно не могли объяснить, за каким таким чертом преуспевающий столичный полицай-комиссар первого ранга в один день уволился со службы, приобрел, всадив в него добрую половину семейных сбережений, дорогущий «красный» патент хэдхантера и умчался на Тарталью, а оттуда — остановить его не успели, — видимо, сюда, на Норрисринг. «Видимо» — потому, что грузовик, на котором он ушел с Тартальи, сейчас болтало где-то в Приграничье с мертвым экипажем. Пираты, знаете ли… но над Норри он проходил и сбрасывал индивидуальную атмосферную капсулу. Это было все, что удалось выяснить опытным детективам из агентства «Гольдин и Смитсон» перед тем, как сами они исчезли. Опять-таки здесь же! Все бы ничего — клан, скорее всего, послал бы на поиски еще одну бригаду суровых парней, но главная неприятность заключалась в том, что с исчезновением сукина сына Хендрика порвалась крайне важная нить, связывавшая Ахима, главного финансиста «семьи», с большими людьми в столичной полиции, и восстановить ее за здорово живешь было очень трудно. В итоге клан принял решение отправить на поиски Бориса — учитывая, разумеется, его довольно специфические навыки и возможности.
Козака такой вояж отнюдь не обрадовал, однако выбирать ему не приходилось, он был намертво связан с кланом и родственными, и деловыми отношениями. Для начала полковник обратился к своему коллеге Джо Станца по кличке «Дупло», курировавшему в Управлении взаимоотношения с пиратами и контрабандистами — время от времени ДВР, как и любая уважающая себя спецслужба Галактики, прибегала к их услугам. Выяснить, кто именно угробил несчастный карго, на котором Хендрик стартовал с Тартальи, ему не удалось, но зато Джо порассказал Борису немало интересного об истории Норрисринга и отвесил впридачу к рассказу несколько имен и два десятка цифр. За это уже можно было ухватиться, и Борис, заранее отправив к планете яхту Ахима, которую тот предоставил в его распоряжение, вылетел на попутном грузовике в сторону Норри.
Прихлебывая довольно своеобразный кофе — не иначе какая-то местная мутация, в столице ему такой не попадался, — Козак сделал два прозвона. В обоих случаях разговор оказался недолог и вряд ли дал бы пищу для размышлений досужему наблюдателю. Он всего лишь договаривался о встречах, ни разу не представившись и даже не назвав какие-либо имена — так, пустая болтовня. Его абонентам этого трепа хватило вполне. Теперь следовало немного подождать.
Справа от кресла вдруг тихонько зашуршало. Резко повернув голову, Борис увидел, как из-под раскидистого куста, сплошь увешанного ярко-розовыми цветками, осторожно выбрался небольшой, едва крупнее кошки, зверек — серовато-голубая короткая шерстка, тоненький хвостик, лапки с длинными пальчиками, изумительно зеленые выпуклые глаза смотрели на человека немного настороженно, но без испуга или агрессии.
— Ты кто? — удивленно заморгал Борис.
Зверь пошевелил вытянутой мордочкой, и полковник увидел, что там, где следовало бы находиться привычной пуговке носа, у него несколько коротких подвижных усиков-щупалец.
— Ви-иф, — ответил пришелец, по-хозяйски усаживаясь в полуметре от кресла. — Виф-виф.
Козак готов был поклясться, что в изумрудных глазах животного светится едва ли не разум — казалось, на него смотрит любопытный и немного избалованный ребенок.
— Странные у них тут эндемики, — поежился полковник. — Что ж тебе дать-то, у меня ведь и нет ничего… вот, бисквит разве что?
В кармане рубашки запищал коннектер.
— Где? — переспросил Борис. — Ага… конечно, успеваю. Прекрасно, до встречи.
Когда он обернулся, чтобы улыбнуться на прощание своему странному гостю, тот уже исчез, словно его и не было.
Часом позже возле Бориса, прогуливающегося по набережной напротив пирса небольшого рыбзавода, остановился желтый колесный вездеход с поднятым матерчатым верхом.
— Прошу вас, мистер, — сверкнул улыбкой водитель, смуглый юноша в шортах и сетке-безрукавке. — Я вижу, вы уже успели изжариться на нашем солнышке?
— В столице сейчас поздняя осень, — кивнул в ответ Козак. — Снег пополам с дождем. Впрочем, если ты вырос здесь, в Норри, то тебе без толку рассказывать, какая это гадость, один же черт не поверишь.
— Ну, я видел не только Норри, — засмеялся парень, и Борис вдруг понял, что он изрядно старше, чем показалось вначале.
Джип помчался по извилистой дороге, что вела, поднимаясь постепенно вверх, в обход белого мелового мыса, замыкавшего собой прекрасную бухту с юга. Вдоль полосы шоссе росли величественные пирамидальные тополя, на секунду Борис ощутил себя то ли в Крыму, то ли в Греции — ослепительно сияющее море, эта дорога, хаос черепичных крыш внизу, тающий в густой зелени садов и рощиц, заботливо сохраненных в свое время строителями города.
— Красиво, да? — спросил водитель, поймав его задумчивый взгляд. — При ближайшем рассмотрении наш Норри оказывается совсем не такой уж и дырой, как многие думают. Я встречал даже людей, которые пару раз слетали сюда в рождественские туры, а потом прилетели навсегда, с концами.
«Я и сам о таком слыхал, — подумал Козак, — а вскоре и увижусь…»
— Да, для того, кто не гонится за деньгами и карьерными прелестями здесь, наверное, недурно, — согласился он. — Или для тех, кто выслужил федеральный пенсион.
Водитель свернул с шоссе налево. Здесь берег был скалистым, сильно изрезанным: над обрывом там и сям виднелись двухэтажные коттеджи, показавшиеся Борису куда более старыми, чем застройка в бухте. Очевидно, за годы бума все древние кварталы там снесли, чтобы на вздорожавшей земле возвести отели и деловые комплексы. Здесь же, за белым мысом, город выглядел типичной колониальной деревушкой, выстроенной, как и тысячи ее сестер-близнецов, в великое Столетие Конкисты. Широкие, размашистые улицы, сплошь заросшие где пальмами, где фруктовыми деревьями, каменные заборы, покрытые каким-то местным мхом, на котором яркими пятнами цветов умостилась паутина вьюна, серебряные мельницы старинных энергоустановок в каждой усадьбе… все это до ужаса контрастировало с замусоренным муравьиным Вавилоном Земли, способным, как сейчас подумалось полковнику, изуродовать даже самую стойкую психику. Глядя по сторонам, он поймал себя на мысли о том, что эта вынужденная поездка вдруг перестала казаться ему мукой. Впрочем, впереди его ждали не только ласкающие глаз виды — а приключений он, признаться, не любил. Уже давно.
Водитель неожиданно резко повернул руль и затормозил. Очнувшись от своего то ли задумчивого, то ли слегка дремотного состояния, Козак увидел, что они стоят перед вполне современными воротами из термостойкого (едва не бронированного, если быть точным), пластика грязно-песочного цвета, за которыми, теряясь в зеленом переплетении ветвей высоченных почему-то шелковиц, виден фасад трехэтажного особняка. Парень посигналил, ворота почти тотчас же раздвинулись, джип мягко вполз во двор.
Их встречал лысоватый, с нездоровыми, не по годам, мешками под глазами, мужичок, одетый в тончайшую сорочку и шелковые шорты, до того похожие на боксерские трусы, что при иных обстоятельствах Козак счел бы нужным оскорбиться: по снимкам он узнал хозяина. С одной стороны, то, что влиятельный человек вышел к гостю лично, говорило о немалом к тому уважении, с другой же — на т-те, трусики… но Борис уже успел понять — здесь так одевались даже офис-менеджеры солидных компаний.
— Рад вас видеть, сэр, — улыбка выглядела искренней, располагающей, как у воспитателя детского сада. — Похоже, вам немного тяжело в нашем климате? Идемте под навес, там прохладно.
— Благодарю вас, мистер Стасов. Мы доехали с ветерком, так что жары я почти и не ощутил.
Сочувственно кивая, хозяин особняка проводил его вглубь сада, где среди деревьев обнаружилась изящная беседка, сложенная из какого-то темно-красного камня. Навстречу им приподнялся долговязый мужчина в таких же точно шортах, только с лампасами и кисточками, из-под белой сетки с несколькими карманами лез упрямый серо-седой волос.
— Мой советник — Гарри, — представил его Стасов и добавил после короткой паузы, многое сказавшей Борису: — Если вы не возражаете…
— Ни в малейшей мере, — широко улыбнулся тот.
— Наверное, вы не откажетесь от ледяного винца? — осторожно поинтересовался советник после обмена рукопожатиями.
— Ну вы в самом деле… — вздохнул Козак. — Не так уж мне и жарко. А впрочем, наливайте.
Гарри поспешно нацедил ему из запотевшего графина ярко-желтой жидкости, и после первого же глотка Борис действительно ощутил изрядное облегчение.
— Давайте сразу к делу, господа, — предложил он. — Джо, вероятно, не стал обременять себя разъяснениями по поводу моего неожиданного визита?
— Н-да, — Стасов немного растерянно развел руками. — Он попросил лишь, чтобы мы оказали вам все возможное содействие. Ну и представил вас, разумеется.
— Это правильно, — кивнул Борис, снова протягивая руку к стакану. — Так вот: мое прибытие не имеет ни малейшего отношения к деятельности нашей богоугодной конторы, так что вам следует немного расслабиться. Интересы, которые привели меня на Норри, носят скорее личный, гм, характер.
— То есть вы не по службе? — Стасов, казалось, был совершенно ошарашен.
— Да. У меня проблемы, да такие, что пришлось использовать канал Джо… поэтому я должен извиниться перед вами за то, что вам, вероятно, пришлось немного понервничать в неведении…
— Никаких извинений, сэр, — перебил его Стасов. — Друзья Джо для нас, можно сказать, священны… тем более человек, имеющий отношение к Эттеро.
— Вот и прекрасно, — вздохнул Борис. — Значит, с возможными недоразумениями мы разобрались, и возвращаться к ним не будем.
— Мы в полном вашем распоряжении, сэр, — поддакнул Гарри.
— Итак… здесь, на Норрисринге, пропал без вести мой сводный брат по имени Хендрик Ледбеттер. С какими целями он сюда прибыл — неизвестно. Когда — известно весьма приблизительно, очевидно, около четырех, может, пяти недель тому назад. Где он высадился — тоже минус, знаю только, что он не проходил через космопорт, а, по всей видимости, десантировался на индивидуальной капсуле с борта транзитного грузовика, который не садился на планету и не регистрировался на внешнем терминале.
Стасов бросил короткий взгляд на своего советника, но тот, после секундного размышления, отрицательно качнул головой.
— Мистер Ледбеттер, господа, — продолжил Борис, — человек, весьма влиятельный в некоторых, скажем так, кругах. Его таинственное исчезновение, носившее почему-то характер бегства, нанесло изрядный урон семье, к которой я имею честь принадлежать. Как вы понимаете, Эттеро не могли оставить дело просто так. Сюда были отправлены два высококвалифицированных детектива из парижской конторы «Гольдин и Смитсон». Там, как вы догадываетесь, дилетантов не держат. Так вот… — он сделал паузу, чтобы отхлебнуть вина, — они тоже исчезли, не успев подать о себе вестей. Штука еще и в том, что брат мой Хендрик, перед тем, как оказаться на Норри, приобрел зачем-то патент хэдхантера. Да еще и красный. На кого бы ему тут охотиться, вы не знаете? По данным полицейского управления, на планете не видать ни одной личности, объявленной в федеральный розыск «красного» масштаба. Вы, возможно, знаете больше моего?
Теперь контрабандисты задумались всерьез, и Борис полез за сигаретами.
— Да нет, — решил наконец Стасов, — после гибели Тача Фонтейна подобные экземпляры у нас не появлялись. По крайней мере, на том горизонте, которым мы способны оперировать.
«Вот так, — подумал Борис. — А что это мы такое заканчивали в свое время? Как бы не военный университет…»
— Пиратам подобного уровня Норри уже лет двадцать неинтересен, — подтвердил Гарри. — После того, как бум пошел на нет, мы стали превращаться в тихую аграрную планетку. Никто не стремится вкладывать в нас большие деньги, а раз так, нет какого-то особого интереса.
— Хорошо, — понимающе кивнул Борис. — Собственно, от вас мне требуется, в основном, техническая поддержка. То есть люди — человек пять-шесть серьезных неболтливых парней со стволами и атмосферный транспорт. Как бы мне не пришлось искать братца Хендрика по всей планете. Да — стволы желательно серьезные, то есть армейские. У меня на яхте, к сожалению, только личное оружие, и ничего больше. Мне очень не хотелось привлекать к себе внимание различными лицензиями и демонстрациями служебных допусков.
Стасов согласно взмахнул рукой.
— И то и другое — без малейших проблем, сэр. Я думаю, нам тоже стоит подключиться к поискам… по крайней мере здесь?
— Ох, нет, — мотнул головой Борис и поднялся. — Это, джентльмены, отнюдь не вопрос доверия. Вам просто не стоит связываться с этим делом… случись что — я всего лишь нанял ваших парней, которые знать не знали, что ищут без пяти минут полицейского генерала из клана Эттеро.
— Мы понимаем вас, — оба контрабандиста встали вслед за ним. — Все будет готово по первому же вашему требованию. Куда прикажете доставить вас, сэр?
* * *Улыбчивый парень с желтым джипом высадил его возле одного из центральных перекрестков — с пяти сторон небо подпирали пятидесятиэтажные офисные билдинги, и было странно: на пыльном тротуаре лежал почти вечерний сумрак, продавец лепешек сидел за своим прицепчиком без обязательного полосатого зонтика, но лица первопроходцев, вырезанные в светлом камне установленной посреди кроссроуда стелы, сверкали в солнечных лучах, пробивающих насквозь длинное авеню. Борис остановился перед светофором и задрал голову. Небо здесь было совсем непривычным, зеленым, что ли. Мимо него с гулом текла равнодушная, жующая, орущая что-то в чип-коммуникаторы толпа: в шортах, в коротких до неприличия юбках. Дочерна загорелые лица, глаза за фильтрами темных, в пол-лица, очков, и Козак решил, что светлые брюки, специально купленные в Риме, делают его слишком заметным. Впрочем, никто и не думал обращать на него внимание.