По имевшейся у сыщиков информации убийство было совершено с ведома Хозы. Один из оперативных источников заявил, что расстрел таганских организован по прямому указанию Сулейманова. Так ли это? Вряд ли мы узнаем правду. Никто сейчас допытываться не станет - других забот у милиции более чем достаточно. Хоза же ничего не возразит, а его противники тем более.
Гибель Сулейманова - не единственная ощутимая потеря общины. Незадолго до убийства Хозы неизвестными около собственного дома на Петровско-Разумовской аллее был застрелен директор ресторана "Лазания" Аракелов (его предшественник закончил жизнь так же). Киллер сделал семь выстрелов из пистолета "ТТ" с глушителем. Учитывая, что "Лазанию" давно посещали чеченские лидеры, а сам Аракелов, хоть и был уроженцем Баку, имел с представителями общины тесный контакт, эта акция ослабит кавказцев и их влияние в Москве. Кроме того, спецслужбы систематически наносят удары по лидерам активной и неуправляемой группировки. Только за последний период задерживались: авторитет Лечи Борода, изменивший внешность с помощью пластической операции, а также имеющие различное влияние Ахмадов, Махмудов, Хамзатов, Эльмурзаев, Чемерзаев, Гашаев, Мазаев и около двух десятков менее значительных членов общины. МВД и ФСК помогли таким образом конкурентам из славянских дружин в затяжной и кровавой войне за лидерство в столичном регионе. Но не стоит рассчитывать, что чеченцы сдадут позиции.
Представители общины заложили в Москве такой фундамент, что, пожалуй, никакие события не выбьют их из седла. Что касается "свежей крови", то за этим дело не станет. На место погибших или изолированных бойцов придут новые, не менее честолюбивые и энергичные. На руку и затянувшийся военный конфликт, формирующий новую генерацию беспредельщиков. У них за плечами будет опыт боевых действий и желание продолжить дело, начатое предшественниками…
Развитие организованной преступности не ограничивается, конечно, борьбой кавказских группировок и их славянских противников. Уголовный мир столицы, увы, разнообразен. И помимо криминальных структур, построенных по аналогу мафиозных кланов, в Москве всегда хватало "традиционных" банд.
Кощеева цепь
В подвале под гаражом было душно. И не только из-за тесноты и сигаретного дыма - Крючков курил одну за одной, нервничал… Пришлось оставить работающим двигатель "пятерки". Так, для подстраховки, чтобы приглушить крики, если женщина решит вдруг поиграть в молчанку: зачем привлекать внимание соседей по боксам? Лишние свидетели ни к чему.
Впрочем, Костенко была подавлена и сопротивляться не могла. Как затолкали в подвал - побледнела, прислонилась к стенке, начала уговаривать: "Ребята, разойдемся по-хорошему. Я ваши условия принимаю". Даже когда Важа первый раз ей врезал - истерику не закатила: "Только по животу не бейте. Я на пятом месяце, ребенка пожалейте".
Костенко они "пасли" уже давно, и поэтому так просто договориться им было уже мало. Женщина вела себя очень осторожно, дверь никому не открывала, а дверь, между прочим, стальная, с сейфовым замком, телефон поставила с определителем номера, домой возвращалась в разное время. Как-то раз Крючок и Важа Ломиташвили все же подкараулили ее в тамбуре подъезда, взяли под локотки. Но она и здесь оказалась проворней - вырвалась, выбежала на улицу, заголосила. Связываться не стали, но злобу затаили. Теперь пусть сама на себя пеняет.
В трудовой книжке Костенко значилось, что она числится дворником. Правда, для большинства ее знакомых этот факт явился бы откровением. С метлой в руках Галю Костенко никто никогда не видел. Зато в гостинице "Интурист" ее узнавал каждый - от неприступных портье до строгого директора. Была она знакома и посетителям элитного ресторана, постоянным гостям отеля. Галя имела обязывающий ко многому статус центровой. Ее клиентами могли стать лишь богатые иностранцы или весьма состоятельные соотечественники. Ухоженная, благоухающая изысканной парфюмерией, одетая по каталогам ведущих европейских фирм, она походила на кинозвезду. Внешний лоск и великолепие вполне соответствовали доходам Костенко. Об этом хорошо знали не только ее друзья.
…После нескольких неудач Крючок дал команду устроить засаду у дома Костенко. Подъехали на "Жигулях" Ломиташвили загодя. Предварительно плотно пообедали - ждать на голодный желудок скучно. Машину остановили около подъезда. Кроме хозяина "пятерки" приехали Писцов и Гусев. Прихватили на дело и жену Ломиташвили. Она сама напросилась в помощницы, хотя понимала - не на прогулку едет.
Около пяти вечера увидели белую "шестерку" Костенко. Едва та притормозила у тротуара, Ломиташвили выскочил из машины и ткнул женщину обрезом в живот: "Иди за мной, сучка!" Костенко от неожиданности застыла у открытой двери автомобиля. Важа начал заводиться. "Оглохла, что ли? Мне твою шкуру продырявить как два пальца обоссать…" Галя на негнущихся ногах пошла за Важой. Она поняла: теперь смерть стоит рядом.
Машину Костенко отогнали на соседнюю улицу - береженого Бог бережет. По дороге захватили Крючкова и отправились в Капотню, где у тестя главаря банды был добротный гараж с глубоким подвалом. Сломали Костенко быстро. Пара ударов по почкам, и она упала на колени: "Все отдам". Двинулись назад.
В квартире Галю связали. Она не сопротивлялась. Только заглядывала в глаза Крючкову и, всхлипывая, просила: "Не убивайте, клянусь, заявлять не буду…" Важа резко ее оборвал: "Показывай, где валюта, брюлики, золото". Костенко стала называть места, и Ломиташвили убедился, что игра стоила свеч. Собранное золото уже приятно оттягивало карман куртки.
В объемистые сумки они бросали все, что имело хоть какую-то ценность: норковую шубу, кожаное платье, костюмы, сапоги, песцовый полушубок, радиотелефон, духи, фотоаппарат, столовое серебро, женское белье, найденные на кухне 40 банок красной икры, каталоги "Вог" и "Квелле", даже полиэтиленовое ведерко прихватили. Из тайника при помощи Костенко извлекли несколько тысяч долларов США, немецких марок, валюты других стран. Скоро шкафы и полки опустели, Крючков переглянулся с Ломиташвили: "Давай кончать канитель". Один из бандитов заржал: "Пусть она сначала нас обслужит как интуристов!" Галя, догадавшись о чем речь, попыталась привстать и протяжно, на одной ноте завыла: "Не-е-т!"
"Держи ее, дурак, - заорал Крючков на Гусева, - ждешь, когда соседи ментам позвонят!" Тот приподнял женщину с пола, и Крючков с оттяжкой ударил Костенко в живот ногой. Галя упала, скорчившись от безумной боли. Ломиташвили взял приготовленный шпагат и вдвоем с Крючковым захлестнул петлю на шее жертвы. Несчастная захрипела, несколько раз конвульсивно дернулась всем телом. Когда агония прекратилась, Писцов для верности приподнял голову женщины и резко повернул. Раздался хруст позвонков, все было кончено…
Из материалов литерного дела "Шакалы": "М. Ломиташвили, ранее неоднократно судимый, отбывал наказание в исправительно-трудовом учреждении Красноярского края вместе с рецидивистом И. Крючковым, С. Кузьминым и С. Дровосековым. Еще в колонии они решили после освобождения организовать бандитскую группировку. Выйдя на свободу первым, Ломиташвили приобрел обрез, пистолет и боеприпасы, кроме того, начал искать единомышленников среди ранее судимых знакомых по месту жительства в подмосковных Люберцах".
Постепенно банда обрастала связями, получала перспективные наколки, доставала оружие. Членами группы стали московский таксист Ромашов и рэкетир из города Жуковского Трубников. Последний обеспечивал банду адресами подпольных миллионеров, собирателей антиквариата, валютчиков. Он же вместе с Важой Ломиташвили разрабатывал планы нападений, помогал сбывать похищенное.
Главарем являлся Ломиташвили, имевший кличку Важа. Была у него и другая неофициальная "погоняла" - Кощей. Так прозвали лидера подельники неспроста. Патологически жестокий, жадный, высохший от наркотиков, Ломиташвили внешне походил на злодея, пришедшего из страшной сказки в реальную жизнь. Среди отпетых уголовников ему не находилось равных по свирепости и коварству. Он не пощадил и поставил под нож даже родственников жены. Мало ли что родня! Деньги-то не пахнут.
Костяк банды состоял из двенадцати человек. Но на конкретное дело, в зависимости от нюансов предстоящей "работы", отправлялись обычно четверо или пятеро. Почти всегда в налетах принимали участие сам Важа Кощей и его старый знакомый Крючков, по кличке Крючок, такой же наркоман и беспредельщик. Из тридцати прожитых лет одиннадцать Крючков пробыл за колючкой. Еще на зоне в колонии для малолеток он познакомился с Ломиташвили. Затем их жизненный путь пересекался неоднократно, в том числе на скамье подсудимых.
Незадолго до разгрома банды Крючков признался: "Скоро нам конец. Слишком много трупов". Он очень этого боялся, грозился завязать, купил в доле с Кощеем ферму в Раменском районе - хотел начать собственное дело, построить сыроварню. По оперативным данным Крючок накопил для черного дня изрядную сумму и успел передать до ареста знакомому цыгану атташе-кейс, битком набитый долларовыми купюрами. Где теперь чемодан с миллионами, неизвестно. Найти бандитскую кассу не удалось, да и Крючку она теперь никогда не понадобится.
Костяк банды состоял из двенадцати человек. Но на конкретное дело, в зависимости от нюансов предстоящей "работы", отправлялись обычно четверо или пятеро. Почти всегда в налетах принимали участие сам Важа Кощей и его старый знакомый Крючков, по кличке Крючок, такой же наркоман и беспредельщик. Из тридцати прожитых лет одиннадцать Крючков пробыл за колючкой. Еще на зоне в колонии для малолеток он познакомился с Ломиташвили. Затем их жизненный путь пересекался неоднократно, в том числе на скамье подсудимых.
Незадолго до разгрома банды Крючков признался: "Скоро нам конец. Слишком много трупов". Он очень этого боялся, грозился завязать, купил в доле с Кощеем ферму в Раменском районе - хотел начать собственное дело, построить сыроварню. По оперативным данным Крючок накопил для черного дня изрядную сумму и успел передать до ареста знакомому цыгану атташе-кейс, битком набитый долларовыми купюрами. Где теперь чемодан с миллионами, неизвестно. Найти бандитскую кассу не удалось, да и Крючку она теперь никогда не понадобится.
Преступления тщательно подготавливались. Налетчики предварительно выезжали на место, осматривали дом, близлежащие улицы, продумывали пути отхода и точки для контрнаблюдения. Зная, что большинство жертв имело в квартирах укрепленные двери и охранную сигнализацию, они сознательно шли на разбой, выбирая время, когда хозяева находились дома. Для облегчения задачи Кощей предусмотрительно обзавелся формой старшего лейтенанта милиции. Определив, что хозяева на месте, Ломиташвили поднимался на чердак, переодевался в милицейский мундир и вставал перед дверным глазком: "Откройте, пожалуйста, к вам из отдела по организованной преступности".
Если хозяева открывали, вслед за "милиционером" в квартиру врывались штатские с обрезами и ножами. Именно таким способом бандиты попали в дом Спициных. Сыну хозяйки с ходу несколько раз ударили прикладом обреза по лицу, дочери вывернули руки и бросили на пол. Мать в ужасе и отчаянии наблюдала за происходящим. Крючков, заметив ее пристальный взгляд, достал из кармана бритву: "Что смотришь, падла? Запомнить хочешь? Сейчас забудешь!" С этими словами он полоснул женщине по лицу. Хотел попасть по глазам - промахнулся. Хозяйка вскрикнула и, обливаясь кровью, опустилась на колени.
Налетчики занялись Привычной работой. Все ценное спешно паковалось в баулы. По-варварски вырезали из рамы ножом картину XVIII века "Вакханки". Хозяйка взмолилась: "Не уродуйте, возьмите с рамой". А в ответ услышала: "Тебе мало, хочешь, чтобы кровь горлом пошла?" За живописью последовали антикварные музейные часы с боем, ювелирные украшения, уникальной формы подсвечник. Неожиданно стоявший на шухере у окна Кузьмин увидел подкатившие к дому "Жигули" с синим маячком на крыше: "Менты внизу, нас засекли!" Бросив вещи, бандиты рванули прочь.
Как выяснилось позже, милицейский автомобиль оказался у дома случайно. Но это совпадение спасло семью Спицыных и дало возможность сыщикам МУРа выйти на след. Преступники уезжали на ромашовской "Волге"-такси. Потерпевшие запомнили номер машины, точнее, несколько цифр. Используя полученные сведения, оперативники проверили таксопарки столицы и пригородов, отобрали автомобили со схожими номерами и постепенно установили искомое - имя водителя.
По Москве уже ходили разговоры о кровавых налетах банды из Люберец. Описания преступлений, несмотря на чудовищные подробности, вполне соответствовали действительности. Во время разбойного нападения на квартиру земляка бандитов солиста рок группы "Любэ" Расторгуева один из них угрожал матери расправой над сынишкой. В поселке Удельная Раменского района налетчики ворвались в дом Мельман. Хозяев отправили в подвал, а для нахождения с ними "взаимопонимания" подняли за ногу двухлетнего ребенка и начали раскачивать над открытым люком: "Выдавайте золото, иначе вашему щенку хребет сломаем". Взрослые поспешили выполнить требования бандитов. Но им этого было мало. Чтобы хозяева поворачивались еще быстрее, они выдергивали у детей волосы, грозились отрезать им пальцы на руках.
По такой же схеме действовали и в других случаях. Иногда детям, на глазах родителей, натягивали на голову полиэтиленовый мешок. Или, наоборот, на глазах у кричащих от ужаса детей, резали взрослым шею ножом или кололи в поясницу. В известном уже гараже в Капотне бандиты устроили настоящую пыточную. Под видом сотрудников милиции привезли туда очередную жертву - Беляева. Его, по просьбе дружков Важи, нужно было наказать за невозвращенный долг. Что-что, а наказывать заплечных дел мастера умели - натянули Беляеву шнур на шею, перекинули через кронштейн в стене и устроили "казнь декабриста".
Мужчина весил около ста килограммов. После очередного подтягивания в петле шнур не выдержал, тело рухнуло на бетонный пол. Пытку продолжать не захотели. Бросили жертву в багажник и поехали в Ногинский район. У деревни Кашино на берегу речушки Шеловки остановились. Нашли обломок бетонной балки с торчащей арматурой, кое-как привязали к телу избитого до полусмерти Беляева и сбросили его в воду. Постояли на травке, покурили, слушая, как несчастный стонет и захлебывается на мелководье, поехали назад.
Торговца ювелирными изделиями Кадырова выследили поздним вечером у дома на Кременчугской улице. Когда тот подъехал на "Жигулях" и направился к подъезду, путь преградил Кощей с пистолетом в руке. Крючков, Бучнев и Писцов обыскали карманы жертвы. Улов был мизерный - немного денег, часы, водительское удостоверение с техпаспортом, противоугонное устройство. Ломиташвили приставил нож к горлу Кадырова и подошел с ним к телефону-автомату: "Звони своей бабе, вели нас впустить". Кадыров повиновался, и через минуту Крючок с дружками стучали в дверь чужой квартиры. Но их ждало разочарование.
Жена Кадырова почувствовала: что-то не так, и дверь открыть отказалась наотрез. Взбешенный Крючок вернулся назад, приказал Бучневу с Писцовым держать жертву за руки, вытащил финку и семь раз ударил Кадырова в сердце. Смертельным, как позже установил судмедэксперт, было первое ранение, но Крючкову этого показалось мало. Он продолжал с остервенением кромсать тело уже мертвого человека… Бриллианты же, за которыми шла охота, лежали в обычном спичечном коробке. Его Кадыров сунул в отделение для перчаток "Жигулей". Расчет оказался верным, убийцам не пришло в голову, что такая ценность валяется у них под носом, в "бардачок" они заглянуть не догадались.
Авторитет бандитов рос по мере того, как удлинялась кровавая цепь убийств, разбоев и насилия.
Рвавшийся в лидеры Трубников захотел с помощью приятелей расправиться со своим недругом в городе Жуковском Лукьяновым. Лука, как звали его приятели и именовали в агентурных сообщениях сотрудники милиции, был заметной фигурой. Начал с работы на кладбище в гранитной мастерской, поднялся, стал заниматься бизнесом, а по совместительству рэкетом торговцев, кооператоров, челночников. Лука мешал Трубникову стать полноправным хозяином Жуковского.
Было известно, что в конце дня Лука любит заглянуть в кафе "Визит". В тот вечер он, как обычно, на новенькой "Волге" в сопровождении телохранителя Денисова на "семерке" подъехал перекусить. Пока Лука не спеша потягивал пиво, Ломиташвили проколол переднее колесо "Жигулей" сопровождения. Выйдя из кафе, Лукьянов не насторожился. Он вообще отличался бесстрашием и волей, в чем скоро смогли убедиться сами бандиты. Оставив Денисова разбираться со спущенным колесом, Лука сел за руль и укатил в гараж. Сопровождающих его на некотором расстоянии Кощея, Крючка и других он заметил слишком поздно.
Как только Лукьянов остановился, рядом заскрипели тормоза машины преследователей. Ломиташвили резко выскочил из "Жигулей", побежал к "Волге" и прострелил Луке ногу. Следом на каменотеса навалились Крючков, Писцов и Моисеев. Шансов у Луки не было, он это понял и держался с достоинством, до конца остался мужчиной.
Луку связали, затащили на заднее сиденье, начали пытать, чтобы он отдал ключи от квартиры и сказал, где прячет валюту и ценности. Но сломить жертву не удалось. Даже когда Луку вывезли на учебный полигон СПТУ-93 у деревни Заболотье и на его глазах выкопали могилу, он пощады не попросил. Взбешенный упорством жертвы, Кощей, предварительно исколов Лукьянова ножом, дважды выстрелил ему в висок, а Моисеев, чтобы заслужить уважение дружков, отрезал убитому голову. С целью устрашения знакомых Луки, в тот же вечер около полуночи они пригнали "Волгу" каменотеса в центр города Раменского, облили бензином и демонстративно сожгли.
Хотя желаемого убийцы не получили, кое-чем они все же поживились. Золотая цепь, сорванная с шеи Луки, тянула по меньшей мере на две "Волги", а перстень-печатка с алмазной крошкой вполне мог по стоимости заменить "Жигули". Впрочем, они не особенно огорчились скудостью добычи. Знали, что возьмут с лихвой в другой раз. С налета в поселке Кратово на дачу Сапроновых, после безжалостного и расчетливого избиения хозяев, один из которых был инвалидом первой группы, унесли тринадцать золотых колец, восемь пар серег с драгоценными камнями, семь золотых кулонов, из них четыре с бриллиантами, старинный золотой арабский браслет, четыре дубленки, три кожаные куртки, радиотехнику, парфюмерию, обувь, одежду… Если учесть, что подобных "подвигов" около двух десятков (только известных следствию и доказанных), станет ясно - они давно были миллионерами, деньгам счет потеряли, жили на широкую ногу, красиво гуляли в ресторанах, летали на несколько дней с женами на юг - проветриться. Почти каждый имел машину, а Крючков и Ломиташвили даже по две. Но им было мало. Алчность оказалась причиной разборок среди самих бандитов.