Но, правда, не чувствовал он себя ни умирающим, ни распадающимся.
Он попробовал дотрагиваться до пустот и обнаруживал упругость плоти.
Что ж это, он становится невидимым?
Сварог оторвал взгляд от себя и…
Матросы, корабль, река – были и словно не были. Нет, другое.
Словно еще одна реальность наложилась на первую и проступала сквозь нее. Проступала все явственней. Оттесняла первую.
Вспышка, рафинированно оранжевая, которую не сопровождало ни звука, ослепила, заставила глаза искать спасение за шторами век. Взлетела рука, ладонь накрыла глаза.
Сварог повернулся спиной к предполагаемому источнику света, захотел оторвать ладонь от лица и приподнять веки. Захотел, но…
Но он уже видел. Берег, реку, корабль. А сам он стоял на берегу с высоко поднятой рукой и слышал эхо своего собственного крика, катящегося к кораблю с красно-зеленым флагом на корме, с двумя рядами распахнутых пушечных портов, с бушпритом в виде золоченой конской головы.
Ну а дальше события происходили так, как однажды они же уже происходили. С корабля его заметили и спустили большую шлюпку. Она стала быстро приближаться, гонимая слаженной работой гребцов. На носу сидел человек с арбалетом.
Сварог осмотрел себя. Это был он, без всяких пятен пустоты на теле, в камзоле, а не в камуфляже, последний, надо полагать, лежит в виде пепла там, где он его оставил, – вон за тем камнем. А уардах в ста от Сварога вопил как резаный щенок.
История повторяется дважды. Теперь как фарс? Ну и конечно, сразу всплыл в памяти визит в лже-Магистериум, где его, малоопытного в магических делах, пытались одурачить, подсовывая – правда, довольно хорошую – копию. Неужели еще раз прокручивают ту же пластинку? Это легко проверить.
Сварог задействовал «третий глаз». Тот ничего нового не привнес.
К берегу приближалась просто шлюпка с просто людьми. Корабль, реальный и без нежити на борту, ждал, опустив якоря на грунт, возвращения своих.
«А ты думал, Хелльстад так просто возьмет и отпустит? Не поиздевавшись, не попробовав доконать. Но что же все-таки, черт возьми, происходит?»
Хрустнула днищем по мелководью шлюпка, человек, имя которого Сварог уже знал, навел на него свой арбалет, заряженный стрелой с серебряным наконечником, как и в первый раз – небрежно и умело.
Майор ничуть не удивился, когда услышал, как Борн произнес:
– Ну, и что вы нам интересного скажете?
Он им мог сказать много интересного. Но предпочел разыгрывать известную пьесу с заученными репликами. А то чего доброго наплетешь не того, так и вообще не возьмут на корабль. Оставаться в Хелльстаде почему-то ой как не хотелось, чего, похоже, и добиваются остроумные устроители спектакля с повторением пройденного.
– Мне бы убраться отсюда. Тут неуютно.
Разумеется, в ответ раздался дружный гогот.
«Интересно, – подумал Сварог, – а если я отступлю в чем-то, в какой-нибудь ерунде от намеченной программы, ну, скажем, изменю лишь одну свою фразу, то что – выстроится совсем новая цепочка вопросов-ответов, действий-поступков? И что будет на ее конце? Эх, знать бы, что ждет на конце уже отыгранной цепочки, новый отброс назад или как…»
Но пока Сварог придерживался известного сценария.
– Забирайте собаку и лезьте в лодку. Живо! – как и полагалось ему, скомандовал Борн.
Сварог, естественно, так и поступил.
Совпадения, создававшие у графа Гэйра нехорошее впечатление, что он – марионетка в кукольном театре абсурда, продолжались. Так же встретили его на борту «Божьего любимчика» капитан и боцман, слово в слово повторили уже слышанное им. Впрочем, и Сварог повторял сам себя.
Отступление случилось после, в капитанской каюте. Может, Сварог, когда его монологи стали пространнее, не повторил себя дословно, может, еще чего, но его собеседники, говоря о том же, в общем, что и раньше, употребляли другие слова и выражения. Встал Зо не слева, как тогда. А Блай, это определенно, не поправлял кинжал за поясом. В мелочах пошла уже совсем другая пьеса…
Но скрупулезно точно повторилась концовка. Хлопки, два подряд, «распад» тела, оранжевая вспышка…
И вот он опять кричит, опять спускается шлюпка, опять и опять…
Сварог понял, что звереет. Что повторись такое еще пару раз, и он встретит шлюпку уже звездочками из шаура. «Спокойно, спокойно, – принялся уговаривать он себя, – выход должен быть. Ну, посадили тебя в петлю времени, так это, кажется, называли фантасты, ну вот и вспомни, как их герои выпутывались из переделок».
Шлюпка в третий раз приближалась к берегу. А Сварог вспоминал просмотренное и прочитанное на тему времени и его парадоксов, но ничего подходящего не обнаруживал ни в земном багаже, ни в таларском.
Но его зацепило слово «время», и в голове сложилась пускай бредовая, пускай отчаянная, но все ж какая-то идейка. За неимением лучшего…
Петля, порожденная магической или технической, без разницы, мыслью, готовилась как ловушка для людей, принадлежащих местному времени и пространству. И кто знает, может, в отлаженном механизме петли что-нибудь да нарушится, окажись вместе с ним, с мышью, чего уж там, угодившей в эту мышеловку, предмет, не предусмотренный в этом времени. Никак не могущий здесь оказаться. Что-то совсем земное, совсем не таларское. И вместе с тем легко представимое, знакомое, родное по прошлой жизни.
Эх, жаль, он сжег форму, на создание новой уйдет уйма времени. Эх, жаль, не мастер он создавать все то, что нарисует воображение, а лишь подмастерье, в лучшем случае. Но хоть простенькое, не нашпигованное электроникой или сложной механикой…
Шлюпка приближалась, торопя мысль и фантазию Сварога. Наконец он придумал что-то более-менее подходящее. И вовсе уж чуждое Хелльстаду. Посмотрим, как справятся с этим местные шутники… Он создавал не что иное, как советский орден, аналогов на Таларе не имеющий и не могущий иметь, Золотую Звезду Героя. Сосредоточился, произнес требуемое и предписываемое… Сложенная горстью ладонь почувствовала металлический холодок и небольшую тяжесть. Он поднес ладонь к глазам.
Звезда, как он помнил ее, а помнил во всех мельчайших деталях – хотя ни одной там, на Земле, награжден не был. Золотая Звезда Героя, высший советский орден, что и требовалось. Он, разумеется, положил ее в карман камзола, а не прицепил к нему. Осталось подождать означенного часа.
А шлюпка уже скребла днищем по гальке мелководья, и вот-вот должно было прозвучать борновское «Ну, и что вы нам интересного скажете?»…
Сварог исправно кидал свои реплики, повторял мизансцены первого представления, и все развивалось по сценарию номер один. Ну, может, там какие-нибудь ерундовые отличия и были. Не обращал он на них внимания, не думал о них. Думал он только о той отсечке времени, когда включался механизм отброса назад, когда должны были пробить воздух хлопки и зажечься в глазах вспышка.
Вот, кажется, скоро. Кажется, сейчас.
Это произошло на уровне ощущений. Сварогу почудилось, что лопнул невидимый и до поры неосязаемый им кокон, и на него дохнуло еще более свежим речным ветром, голоса рядом стоящих зазвучали отчетливей, а Хелльстад враз стал более удаленным, чем казался за миг до того.
И Сварог понял, что ему удалось на сей раз уйти от Хелльстада.
А рядом стоящие, похоже, ничего не почувствовали, никаких перемен и барьеров. Ну, может, оно и к лучшему. Ладно, проехали. Ну, а как только появится возможность сделать это без чужих глаз, он выбросит послуживший ему орден в таларскую реку. Не мог он держать его у себя дольше необходимого. Что-то в этом есть от кощунства. А пока продолжим прерванное общение со спасителями.
– Ну, садитесь, – сказал капитан Зо. – Хлебните рому и начинайте исповедь.
«Помыться бы сначала», – с тоской подумал Сварог.
Теперь, когда он победил Хелльстад, когда худшее, как он надеялся, осталось позади, Сварог ощущал только глухую, беспросветную усталость. Однако от разговора с капитаном не отвертишься.
Он вернулся к столу, сел в высокое кресло, обитое бежевым бархатом. С отвращением поглядел на расставленные закуски – сыр, крупными ломтями нарезанный хлеб, жареная рыба, парное мясо. Есть не хотелось совершенно. Хотелось курить. Он взял бокал на тонкой ножке (перстень глухо звякнул о хрусталь) и хлебнул рома. Хоть выпивка на этой посудине недурна… Постоянно казалось, что петля времени вновь замкнется и он вечно будет обречен садиться на корабль, знакомиться с экипажем, спускаться к каюту… Он тряхнул головой, глубоко вздохнул и начал:
– Честно скажу: мне глубоко плевать, поверите вы мне или нет. Если нет – скатертью дорога, высадите меня на берег, сам как-нибудь доберусь. Я бы, например, не поверил. А если поверите… Короче, я буду говорить только то, что знаю сам, а всевозможные домыслы оставляю вам. Никакой я не граф Гэйр. Я – Станислав Сварог, майор советских воздушно-десантных войск… честь имею представиться. Что-то вроде офицера вашей «волчьей стаи». Стало быть, я человек военный. И вовсе не лорд. А теперь самое главное: родился я на Сильване – но, господа, спустя много тысячелетий. Так много, что тамошним жителям абсолютно ничего о Таларе неизвестно. На наших звездных картах нет такой планеты – Талар… Или правильнее говорить – «не будет»? Не знаю. Сильвану мы называем Землей. В нашем мире она третья планета от Солнца, а не вторая. И очертания наших материков напоминают нынешние сильванские весьма отдаленно. Так что вы понимаете, как далеко от дома меня занесло…
Он угрюмо замолчал и отхлебнул еще рома. На душе кошки скребли.
Не потому, что он чересчур уж тосковал по Земле, но… Даже в собственных устах его история казалась бредом сумасшедшего.
– И каким же ветром вас сюда занесло? – проникновенно поинтересовался Блай. Видно было, что он не верит ни единому слову Сварога.
Остальные слушатели пока молчали, и их отношение к рассказу незваного гостя трудно было понять. Что-что, а сохранять каменные физиономии морячки умели. Что ж, не перебивают – и то ладно.
– Очень просто, – усмехнулся Сварог. – В один прекрасный день шел себе спокойно по родной воинской части, никого не трогал, и вдруг – бац! – провалился в какую-то дыру во времени. И вот я здесь. Точнее, очнулся-то я там, – он ткнул пальцем в потолок каюты, – на летающем острове, у ларов. Тамошний доктор мне про дыру и сообщил. Рассказал, что я, оказывается, тоже лар, и есть я не кто иной, как лорд Сварог, граф Гэйр и еще какой-то там маркиз. Дворянин до мозга костей, в общем. Что я, мол, вновь оказался на Таларе благодаря исключительно Магистериуму и Мистериору, которые затеяли операцию по возвращению пропавшего меня, Гэйра, в родные пенаты. Потом ошибка, конечно, выяснилась – объяснил я им, что не лорд я, похож на него как две капли воды, не более, но вроде как поздно уже было. Лары покряхтели, покряхтели и решили считать меня взаправдашним Гэйром. Меня препроводили в родовой замок Гэйров, обучили кое-каким магическим премудростям в Магистериуме и Мистериоре, просветили об укладе тамошней жизни… и предоставили самому себе. Вот вкратце и вся история. Больше добавить и нечего, хоть режьте.
– Кроме одного, – подал голос капитан Зо, по внешнему виду которого совершенно нельзя было определить, верит он Сварогу или нет. – Как вас угораздило оказаться в Хелльстаде?
– Сам не знаю, – честно признался Сварог. – Вчера мой ял был сбит над этими местами, я выбираюсь на своих двоих…
– Сбит? – изумленно переспросил Блай и переглянулся с капитаном. – Летающая лодка лара была сбита? Кем?
– Понятия не имею! – Сварог постарался унять раздражение. – Я возвращался домой из Магистериума, в воздухе был атакован неизвестным противником, сел, где пришлось. Выяснилось – в Хелльстаде.
– И вы сутки провели там? – спросил капитан.
– Именно. И, как видите, до сих пор жив.
– Да, вижу… – неуверенно согласился капитан, словно вполне готов был к тому, что Сварог сейчас вдруг дико захохочет и медленно растает в воздухе. – А также вижу, что костюмчик на вас – как только что от портного. Ни грязи, ни пятен, ни дырок. Судя по всему, неплохо вы в Хелльстаде отдохнули!
Вместо ответа Сварог самым наглым образом выудил из воздуха сигаретку, прикурил от пальца и с удовольствием выпустил в потолок струю сизого дыма.
Блай смотрел на Сварога во все глаза – разве что рот не раскрыл, а капитан крякнул:
– А, ну да, лар… Допустим. И что, у вас нет никаких подозрений, кто вас сбил?
– Ни малейших. Причем это было уже не первое покушение на меня с тех пор, как я оказался на вашей чертовой планете. А первым, кстати, меня попытался укокошить тот самый доктор, что про лорда объяснял.
– Как доктора звали? – спросил Борн.
– Молитори.
– Никогда о таком не слышал.
– Может, он и врал. Гаудин говорил, что против настоящего графа Гэйра действовали некие темные силы. Вероятно, я тоже оказался…
– Лорд Гаудин? – перебил Борн, и в глазах его сверкнул неподдельный интерес. – Вы знакомы с начальником тайной полиции?
– Шапочно. Встречались на балу у императрицы. Он сказал, что мой двойник восстал аж против самого Дьявола…
– Лучше не произносите этого имени вслух, – мягко вставил капитан. – Давайте будем называть его Великим Мастером.
– Во-во. Гаудин советовал то же самое.
– А что еще он вам советовал? – спросил Борн.
– Ничего конкретного. Хотя, по-моему, он меня пытался завербовать.
– Гаудин в своем репертуаре, – хмыкнул Борн. – И как он вам показался?
Сварог поразмыслил и осторожно сказал:
– Очень хитрый, очень умный и очень скользкий человек. Не знаю, пошел бы я с ним в разведку, но точно бы не хотел, чтоб он оказался в числе моих врагов.
Борн, вроде бы удовлетворенный таким ответом, откинулся на спинку кресла, а Зо фыркнул:
– «Пошел бы с ним в разведку», хорошо сказано, господин лар! Ладно, господа, оставим политику в стороне. Что вы можете сказать по поводу истории нашего гостя?
– Недурственно выдумано, спору нет, – глубокомысленно изрек совладавший с изумлением Блай и ополовинил свой бокал. – Но слыхал я сказки и позаковыристее. А что до веры… Тут ведь что: никаких доказательств-то нет. Дырки во времени, близнец нашего графа, сбитый ял… Не знаю. Ни придраться, ни проверить, ни поверить. Может, и правду говорит, может, и врет.
– А вы? – Зо повернулся к Борну. – Известно ли вам что-нибудь о подобном? Я провалы во времени имею в виду и операцию по возвращению Гэйра.
Борн пожал плечами.
– Про операцию я, разумеется, ничего не знаю. До меня доходили слухи, что поиск графа ведется весьма интенсивно, хотя скупыми средствами и пока безрезультатно. А что касается провалов во времени… В древних манускриптах и не о таких диковинах можно отыскать упоминания. Хотя никаких подтвержденных свидетельствами фактов я не встречал. – Прищурившись, он посмотрел на свет свой так и не пригубленный бокал с ромом. И сказал решительно:
– Однако, если вы желаете знать мое мнение, то вся эта история в высшей степени сомнительна. Чисто с точки зрения логики. Допустим, наш гость действительно прибыл сюда с Сильваны многотысячелетней давности. Допустим, он действительно является двойником нашего графа. Но… Скажите-ка, милорд, Талар чем-нибудь отличается от вашей… как вы ее там… Земли?
Теперь настала очередь Сварогу пожимать плечами.
– Ну… на Земле ни о магии, ни о космическом потоке айперонов, который всем вашим проявлениям этой самой магии способствует, слыхом не слыхивали. Я уж не говорю о Дьяволе…
– О Великом Мастере, с вашего позволения.
– Да-да, о нем. Что еще… Социальное устройство общества совершенно другое – у наших там капитализм и что-то вроде социализма нынче в ходу. Впрочем, о чем это я, откуда вам знать про социализм…
– Вот именно – не о том это вы, – очень серьезно произнес Борн и обратился к капитану Зо: – Согласитесь, трудно поверить, что и состав атмосферы, и сила притяжения, и климат на нынешнем Таларе ничем не отличаются от сильванских спустя тысячи лет. Не забывайте, друзья, что между этими мирами лежат миллионы лиг, – я уж не говорю про годы.
– Но ведь климат и атмосфера на Таларе и сегодняшней Сильване тоже почти ничем не отличаются, – возразил Блай. – Хотя Сильвана находится на чертову уйму лиг ближе к Солнцу. Я где-то читал одну теорию на этот счет…
– Таких теорий существует предостаточно, – отмахнулся Борн. – И каждая объясняет этот парадокс по-своему – в полном противоречии с остальными, что характерно. И все же, все же, все же… Посмотрите на него, господа. Общеизвестно, что жители Талара и Сильваны имеют общих предков. Но! Неужели за все эти тысячелетия человек нисколько не изменился внешне? А ведь наш гость, по его словам, – представитель совершенно иной цивилизации, которая не могла не наложить отпечаток на его анатомию. И тем не менее он ничем от нас не отличается.
Помолчали. За все время разговора к еде так никто и не притронулся. Потом Зо обернулся к Сварогу:
– Что скажете на это?
– Ничего не скажу, – угрюмо ответил Сварог. – Я же предупреждал: все домыслы оставляю вам.
«Не верят, – подумал он. – Ни единому слову не верят». Хотя – можно было бы, конечно, скомкано пересказать историю человечества, вспомнить кое-какие сюжеты классической литературы типа Шекспира, почитать стихи, спеть, в конце концов, что-нибудь из Высоцкого или Азнавура – вряд ли самозванцу под силу выдумать историю и культуру целого мира… И как последний аргумент продемонстрировать шрам от прививки оспы, который у обитателей Талара отсутствует напрочь. Вот только чего ради доказывать, что ты не верблюд, скажите на милость? Да и пошли они все…
– Итак, – Зо шумно положил тяжелые ладони на столешницу. – Господин Борн не верит категорически, господин Блай сомневается, а я…
– Нет, капитан, вы неправильно меня поняли, – возразил Борн. – В том-то и вся соль, что я почему-то верю. Как бы сказать… В этой истории очень много темных мест. Неприлично много. Что и заставляет меня думать, будто наш гость не врет. Такой вот парадокс. Потому что наши враги наверняка сочинили бы байку поправдоподобнее, продумали бы все детали и все ответы на возможные наши вопросы, чтобы комар носа не подточил, чтобы мы купились наверняка. Не так ли?
– Согласен, – медленно кивнул капитан. – А главное, во всем этом есть одна чрезвычайно важная деталь. Эта история, будь она вымышлена, не могла бы принести нашему герою ровным счетом никакой выгоды – одни хлопоты. Даже если бы мне пришлось гадать, врет он или нет, я бы сказал то же самое. Но гадать нет нужды, я и так знаю, что он говорит чистую правду. Увы…