— Спасибо. А там кто спит?
— Верка и Леона. Только они сейчас на занятиях. Хотя нет, занятия уже закончились. У них сейчас кросс.
— Леона? Странное имя.
— Она в Испании родилась, в городе Леон. Вот так и назвали. А что? Вроде красивое имя.
— Иностранка, что ли?
— Нет, наша. Там родители её жили тогда.
— Понятно. А что у тебя с ногой?
— Вчера на кроссе потянула. Теперь вот неделю ковылять буду. Ты в каком классе?
— В пятом.
— В пятом? Вот здорово! Я тоже в пятом. Теперь нас двое будет. Да поставь ты свой чемодан, не украдут его здесь.
— Ага, спасибо. В каком смысле двое?
— Две девочки. У нас в классе двадцать три человека, а девочек — одна я. Только мальчишки, представляешь? Знаешь, как тяжело было?
— Ужас. Как ты там с ними одна?
— И не говори. Теперь проще должно стать, нас двое будет.
— А как же эти, которые Верка и Леона?
— Они старше. Шестиклассницы. У них тоже в классе только две девочки.
— А чего так мало девчонок?
— Так ведь школа-то какая? Сама могла бы догадаться. Пошла бы в музыкальную — всё было бы наоборот. Там как раз мальчишки редкость.
— Понятно. Можно я чемодан на стул поставлю, вещи хочу разобрать. Он не очень грязный.
— Ставь, конечно. В шкафу вешалки ещё есть свободные.
— Да мне особенно и вешать-то нечего. У меня только два платья — то, что на мне сейчас, и школьная форма.
— Это нормально. Тут почти у всех так. У меня тоже всего две юбки, зато тренировочных костюмов аж шесть.
— Зачем так много?
— Ну ты даёшь, Наташ! Они же пачкаются. Пару дней побегала — и стирать. А то сильно начинают вонять потом.
— Вонять?
— Конечно. Вот посмотришь, какими Верка с Леоной вернутся с кросса. Костюм сразу менять, весь мокрый будет. А сами в душ. После тренировки душ обязательно, привыкай. Иначе мы тут вчетвером задохнёмся. Комната-то у нас маленькая.
— А где душ?
— Наш по коридору направо, найдёшь. Если хочешь в душ, иди сейчас, пока девчонки не вернулись, а то придётся ждать в очереди.
— Чего, такой душ маленький?
— Ага. Там две кабинки всего. Это вообще не душ, там какая-то кладовка была раньше, её просто под душ переделали. Тренер рассказывал.
— Зачем?
— Раньше на каждом этаже по два душа было, каждый на двадцать человек. Только у нас девчонок столько во всём корпусе не наберётся. А мальчишкам не хватало, их же много. Вот и переделали под женскую душевую кладовки. А освободившуюся душевую отдали мальчишкам. Понятно?
— Понятно. Чего ж тут непонятного-то?..
…Этим летом я опять снимался в кино, только теперь уже не в главной роли. Зато сразу в двух фильмах за лето успел сняться — «Мушкетёры 4 «А» и «Учитель пения». Я с этими съёмками даже к началу учебного года опоздал, из Ленинграда только 8 сентября вернулся домой. Вернулся и сразу занялся вопросом перевода себя, любимого, в другую школу.
Тут вот в чём дело. Во время съёмок «Мушкетёров» один из снимавшихся вместе со мной мальчишек, Андрюшка, похоже, слишком сильно вжился в роль и решил кое-что перенести из фильма в реальную жизнь. По сценарию мы там с ним довольно много общались, и он захотел продолжить общение со мной. Короче, по всему было видно, что понравился я ему. Как девочка. Вот он и полез. Конечно, целоваться-обниматься он и не пытался начинать, ему же самому едва двенадцать стукнуло, пацан совсем зелёный. Но я-то жизнь долгую прожил, мне-то всё сразу понятно стало, хотя Андрюшка ограничивался всего лишь неуверенными предложениями вроде «пойти погулять на реку вдвоём».
Андрюшку я, конечно, отшил, но сам факт такого ко мне внимания меня вовсе не порадовал. Не то чтобы это было совсем уж так неожиданно, я всё понимаю. Но при этом желания идти гулять с мальчиком, для которого я — объект вожделения, у меня не возникало совершенно.
В гостинице я внимательно осмотрел себя в зеркало. Нет, я в зеркало смотрюсь и так каждый день, но вот именно вследствие этого глаз у меня, что называется, несколько замылился. А такой вот внимательный осмотр на предмет привлекательности выявил картину удручающую. Я себе понравился. Красивая девчонка. Начинает превращаться в девушку, под лёгким летним платьем заметна пока небольшая, но явно женская грудь.
Да уж, и мне с этим жить. Скорее всего, рано или поздно мне придётся переспать с мужчиной, а то и не с одним. Путь, которым я хочу вскарабкаться до необходимой высоты, почти наверняка это предполагает. Мне вообще кажется, что для не обладающей никакими выдающимися способностями симпатичной девчонки в мирное время путь наверх в обязательном порядке лежит через постель. Если, конечно, нет высокопоставленного папы, который поможет.
Собственно, я и раньше понимал это. Просто пока меня никто не рассматривал в качестве объекта для ухаживания, я закрывал на это глаза, считая, что авось со временем всё как-нибудь само собой решится. Например, у меня была надежда на то, что я, повзрослев, стану настоящей девчонкой и секс с мужчиной не стану воспринимать как нечто мерзостное и отвратительное. Однако настоящей девчонкой я так и не стал. И теперь уже, наверное, не стану. Прежнюю жизнь и воспитание забыть нельзя, опыт и знания пожилого мужчины доминируют.
Я не ханжа, особой нравственностью я никогда не страдал. Лозунг «Цель оправдывает средства» верен далеко не всегда, но в моём случае я с ним согласен. Цель у меня воистину эпическая. Рядом с такой целью смешно даже рассматривать глупые комплексы девчонки с мужской памятью. Так что если понадобится, то я, конечно, без колебаний лягу и под первого секретаря, и под второго, даже под их водителя, возникни такая необходимость. Но, чёрт возьми, как же мне не хочется это делать! По-моему, скушать неделю назад сдохшую на помойке крысу не в пример приятнее, нежели пытаться заняться сексом с мужчиной. Фу, мерзость какая! Аж передёрнуло. А ведь придётся.
Сделав такое печальное открытие, я пару дней ходил с кислой рожей и с трудом удержался от того, чтобы не послать куда подальше вновь начавшего приставать ко мне Андрюшку. Хотя парень вообще-то ни в чём не виноват. Он-то ведёт себя вполне адекватно, это я такой весь из себя необычный. А потом, неожиданно, решение проблемы нашлось. Не иначе подсознание сработало.
С чего я вообще взял, что мне для исполнения моего Плана нужен достаточно высокий пост в комсомоле? А если идти не через комсомол? А как ещё можно? Через науку не получится. Не выйдет из меня крупного учёного, да и времени для такого пути уже не осталось. Стать знаменитой актрисой? Благо в кино уже трижды снимался, задел есть. Тоже, пожалуй, не успею. Да и не хочется мне лезть в этот гадюшник, я понаблюдал жизнь актёров с изнанки. Что ещё тут придумаешь? Ответ — спорт!
Конечно, спорт. Ведь скоро будет московская Олимпиада, я как раз подхожу по возрасту. И для получения олимпийских медалей вовсе не нужно спать с тренером. Тем более что и тренер у женской команды с высокой вероятностью будет женского пола, а вариант переспать с женщиной никакого отвращения у меня не вызывал. Ну, если, конечно, эта женщина не представляет из себя «шкаф жабообразный».
И вот, вернувшись домой со съёмок, я в первый же свой учебный день зашёл после уроков к нашему школьному физкультурнику и попросил его порекомендовать мне какую-либо спортивную школу. Мол, у меня тут резко тяга к спорту пробудилась, хочу стать спортсменом. Физкультурник удивился. До этого момента особых спортивных талантов за мной не замечалось. Нет, во все положенные мне по возрасту нормативы я укладывался, даже с запасом. По физкультуре у меня всегда была твёрдая «пятёрка». Но одно дело — сдавать нормативы в обычной школе, и совсем другое — учиться в специализированной школе со спортивным уклоном.
Как бы то ни было, но хорошую школу физкультурник мне предложил. Ту, в которой он сам учился. Правда, это была школа-интернат, там нужно постоянно жить. Домой — только на каникулах. Но это меня не смутило ни капли. Интернат так интернат. Братьям уже идёт пятый год, я им теперь особо сильно не нужен. Они даже одеваться научились самостоятельно. Пальто только сами застёгивать не умеют. Папа, опять же, весной стал начальником цеха. После этого у него график работы изменился: он теперь с девяти работает и вполне может сам водить ребят в детский сад. Остаётся ещё Хрюша, но тут папа сам виноват. Не нужно ему было дарить мне собаку. Теперь вот пусть сам её и выгуливает.
Целый месяц после этого я собирал справки и доказывал всем подряд нерушимость своего решения перевестись в спортивную школу-интернат. Папа недоумевал, зачем мне это нужно, я же не мальчик. Он вообще думал, что я стану актрисой. Сашка не хотела расставаться со мной. Директор нашей школы не хотел терять круглую отличницу и активную общественницу, изо всех сил уговаривал меня остаться. Но сильнее всего упирался директор школы-интерната, куда я хотел попасть. Никак не хотел брать меня к себе.
Я трижды ездил в подмосковный городок Тучково, где находилась школа, уговаривать директора. Первый раз вместе с папой, второй раз один, а в третий раз уболтал поехать со мной школьного физкультурника, которого директор интерната ещё помнил. На третий заход я взял с собой все свои почётные грамоты, полученные мной с первого класса. Их больше двадцати штук уже накопилось, целая папка.
И всё равно директор упирался, а я никак не мог понять, что ему не нравится во мне. Забегая вперёд, скажу, что впоследствии мои соседки по комнате поделились со мной секретом. Оказывается, директор интерната крайне неохотно принимал девочек. Он считал, что совместное обучение в спортивной школе неуместно. Для девочек нужно открывать отдельную школу. А при совместном обучении создаются только лишние бытовые трудности. Тем более в интернате, где дети живут постоянно.
И всё же отстоял я своё решение учиться в спортивной школе. Законные отговорки у директора закончились, состояние здоровья у меня, близкое к идеальному, да и папка моих почётных грамот заметно пошатнула предвзятость директора к девочкам. И вот в середине октября 1971 года я официально перевёлся из обычной общеобразовательной школы в детско-юношескую спортивную школу-интернат…
Глава 30
А директор интерната, похоже, был прав. Действительно, в спортивной школе совместное обучение не совсем уместно. Теперь я понимаю, почему он так противится зачислению в его школу девочек. Да и Ирка не просто так обрадовалась мне в первый день. Быть единственной девчонкой в классе тяжело. Особенно трудно было мне самую первую неделю, когда Ирка сидела дома со своей ногой.
На занятиях по физическому развитию, например, некоторые упражнения выполняются в паре с партнёром. Шёл октябрь месяц, на улице было уже довольно прохладно, да и дождь часто начинался. Поэтому занимались мы в помещении. А когда мы занимались в помещении, то форма одежды была — спортивные трусы и футболка, так меньше потеешь. Упражнение же — посадить себе на плечи партнёра и в таком виде приседать. И что-то мальчишки уж больно подозрительно охотно катали меня на своих плечах. Как правило, тот, на ком я сидел, добровольно делал несколько дополнительных приседаний сверх норматива. Типа он не устал. Ага, ну, да, ну, да. Или вот ещё такое упражнение: когда ты ложишься на пол, партнёр садится тебе на ноги, а ты, закинув руки себе за голову, принимаешься садиться и снова ложиться. Очень неприятно. Вот так я и мучился, пока Ирка свою ногу не вылечила.
С раздевалками, опять же, проблема. При каждом спортзале у нас было по две раздевалки — мужская и женская. А из девчонок только я. А мальчишкам очень тесно в одной раздевалке, те не слишком просторные. И такая же ситуация была в интернате во всех классах, что и неудивительно, учитывая то, с каким скрипом и воплями директор принимал новых учениц. Поэтому в каждой женской раздевалке отгородили переносной ширмой уголок для переодевания девчонок, а всё остальное пространство отдали мальчишкам. Переодевание в спортивную форму происходило так. Меня запускали в раздевалку, и я скрывался за ширмой, где и начинал переодеваться. С другой стороны ширмы в это время переодевались мальчишки. Когда я заканчивал своё переодевание, то выйти сразу не мог. Мне приходилось садиться на стульчик и терпеливо ждать, пока этим обалдуям надоест беситься и они наконец-то соизволят одеться. Так что действительно быть единственной девчонкой в чисто мужском коллективе не очень-то весело.
Тот факт, что школа со спортивным уклоном, обычной учебной программы никак не отменял. То есть физкультура у нас была не вместо каких-то других предметов, а просто в дополнительные часы. Зато по всем предметам, кроме физкультуры, негласно допускались некоторые послабления по сравнению с обычной школой. Так что преподавали нам всё по самому минимуму. Ни о каких факультативах или внеклассных чтениях и речи не шло. И оценки, на мой взгляд, ставили несколько завышенные. На многие ошибки учителя просто закрывали глаза. Поэтому нет ничего удивительного в том, что и в этой школе я тоже быстро стал отличником. Причём «отлично» у меня было даже по физкультуре, хотя тут требования заметно превышали то, к чему я привык в своей старой школе. Впрочем, квашнёй-размазнёй я не был. И раньше я всегда честно выполнял все упражнения на уроках физкультуры. Хрюша, опять же. Она бегать любила, и мы с ней по утрам всегда бегали до моей школы и обратно. Даже зимой бегали. Поэтому и в интернате я довольно легко включился в ритм спортивной жизни и во время обязательного ежедневного кросса от ребят не отставал.
Так я и жил. Постепенно втянулся. Нормальная школа. Ребята в классе тоже вполне адекватные. Явных ушлепков нет. Впрочем, тут с этим строго. Будешь безобразничать — очень даже запросто могут отчислить. И прощай мечта о спорте. На выходные я домой ездил. Проведать отца, братьев и Хрюшу и сварить им чего-нибудь вкусненького. А то у папы с готовкой не очень ладилось. Блюда сложнее яичницы у него получались плохо.
Когда в декабре ударили морозы, у нас залили катки. В школе целых три катка — две хоккейные площадки и просто каток, куда в любое время можно просто так прийти покататься. На хоккейных площадках тоже можно было кататься, но только тогда, когда там никто не играл. То есть либо глубокой ночью, либо во время уроков. В остальное время там обязательно шла очередная игра. Хоккей в школе был очень популярен. Настолько популярен, что я сильно удивился, когда узнал, что школа на всесоюзные турниры «Золотая шайба» не выставляет свою команду.
На каток я обычно ходил вместе с Иркой, которая в интернате частично заменила мне мою Сашку. И хотя Ирка в будущем хотела заниматься спортивной гимнастикой, а вовсе не фигурным катанием, кататься она умела очень даже здорово, куда лучше меня. Впрочем, я тоже коровой на льду не выглядел, на коньках мог стоять достаточно уверенно. В прошлой жизни, пока здоровье позволяло, я каждую зиму ходил на каток. Сначала с женой, а потом и с детьми. И в этой тоже катался уже начиная с шести лет. У нас прямо во дворе мальчишки с помощью дворника Григорьича заливали каток, на радость мне и Сашке.
А однажды, в середине декабря, я пошёл на каток один, поскольку у Ирки после уроков срочно загорелось съездить к себе домой — она забыла привезти с собой какую-то очень важную кофточку. Так вот, иду я, значит, на каток, под мышкой коньки свои тащу. Ветра почти нет, но и солнца тоже. Идёт слабый снег. И тут со стороны второй хоккейной площадки меня неожиданно окликают.
— Мальцева! — слышу я голос своего одноклассника Мишки Воробьёва. Оборачиваюсь. Тот в хоккейном шлеме и с клюшкой в руке стоит возле площадки и смотрит на меня. Позади него сгрудилась кучка ребят, все из моего класса.
— Чего тебе? — ору я в ответ.
— Иди сюда!
— Ну, чего? — уже тише спрашиваю я, подойдя к нему поближе.
— Ты куда идёшь?
— На каток, не видишь, что ли? — показываю я Мишке свои коньки.
— Вижу. А ты как, на коньках нормально стоишь, не падаешь?
— До Ирки мне далеко, а так нормально. Падать не падаю. А что?
— Наташка, выручай!
— В чём дело-то?
— Да Санек только что упал неудачно. За шайбой тянулся и завалился, тюфяк.
— И что?
— Руку он сильно ушиб. Боимся, как бы не перелом. Он в медпункт побрёл.
— А я при чём?
— Выручай, Наташ. Больше нет никого, остальные все на лыжах в лес укатили.
— Да что от меня надо-то?
— Ты правила хоккейные знаешь?
— Допустим, знаю. И что?
— В воротах постой, а. Доспехи есть, Санек свои оставил.
— Издеваешься?
— Нет. Наташ, помоги. Некого нам в ворота поставить, понимаешь?
— Да ты офигел совсем, Мишенька. В спортивной школе и игрока найти не можешь?
— Не могу. Обязательно из нашего класса нужен. Мы с 5 «А» играем, все игроки из одного класса быть должны. Правила этого турнира такие.
— Я же девчонка.
— А вот про это в правилах не написано. Ты из нашего класса, это факт. А девчонка ты там или нет — не важно. Нет такого в правилах, чтобы девчонкам не играть, я специально смотрел.
— Так вас же вон, целая куча. Ну, поставьте в ворота одного.
— У нас тройки сыгранные. Да и не умеет никто из нас в воротах стоять. У нас Санек всегда стоял.
— Так я тоже не умею.
— Ты и ничего другого не умеешь. А так у нас хоть полевые игроки нормальные будут.
— Бред какой-то.
— Наташ, соглашайся. Всего два периода осталось. Да всё равно мы три-один проигрываем. Никто не станет ругаться, если из-за тебя проиграем. Мы ведь понимаем, что ты не вратарь. Просто действительно больше некого поставить.
— А-а-а… э-э-э…
— Ну, решайся! Чего ты ломаешься?
— Тьфу ты. Что, вы и вправду хотите поставить меня в ворота?
— Да. Правда. Точно. Конкретно. Ну?