– А что, если так? – Настя склонила голову набок.
– Не знаю, – Эдгарс отвел взгляд в сторону. – Это, конечно, хорошо. Но мы до сих пор не узаконили свои отношения.
– Но ты ведь не против? – она шутливо прищурилась.
– Боюсь, что еще не готов дать ответ, – признался он.
«Козел, – подумала девушка. – А как ловко играет роль влюбленного человека! Но и я не подарок. Он мне нравится, но не более. И чего это меня вдруг потянуло на подвиги? Жить надоело?»
– А почему говоришь, что любишь? – Настя прищурилась.
– Это правда, – он кивнул. – Просто жениться и любить – две разные вещи. Иногда не любят и женятся, и наоборот.
– Любят и не женятся, – договорила за него она. – Почему?
– Много разных обстоятельств, – уклончиво ответил Баладис. – Ты поела?
– Ты торопишься? – встрепенулась Настя.
– Не совсем. – Он встал. – Но если будешь поздравлять свою подругу, то пойдем. Я включу тебе компьютер.
– Ну, допустим, включить я его и сама могу, – Настя тоже встала. – Ты мне почту открой. Я твой пароль не знаю.
– Пойдем.
Настя прошла с ним в спальню. Эдгарс указал рукой на кресло. Настя села, открыла крышку ноутбука, надавила на кнопку включения.
– Пароль очень простой: твое имя на английском, число, месяц и год рождения.
– И все? – удивленно протянула Настя. Отчего-то ей показалось, что под таким паролем Эдгарс не будет прятать серьезные тайны.
– Почему ты спрашиваешь? – нахмурился он. – Тебе разве не нравится?
– Просто, – девушка ввела пароль и снова посмотрела на Баладиса: – А почта?
– Тот же, – пожал он плечами.
* * *Серый отошел на километр от поселка в сторону шоссе и только после этого вынул из одного кармана телефон, а из другого – батарею. На ощупь вставил ее в отсек, надавил кнопку включения и набрал номер.
– Слушаю тебя, – раздался голос Грома, единственного человека, которому Серый доверял до конца. Одно время они работали вместе, пока Леон не назначил его своим личным охранником.
– Слушай, – озираясь по сторонам, быстро заговорил Серый, – ты в курсе, что меня с Зайцем обложили на дачах?
– Конечно. Вероника звонила. Тебе людей подготовили отправить, но ты как в воду канул.
– Да ты не понял, – озираясь по сторонам, торопливо заговорил Серый. – Зайца дед укокошил. Дачник. Мы у него решили подождать, пока ситуация с Кузей прояснится. Деда заперли в чулан. А у него там ружье оказалось. Ну, в общем, он орать начал, Заяц двери открыл и получил заряд картечи в лицо. Поэтому я Веронике позвонил. Думал, что никто ничего не заметил. Только туда через полчаса после звонка ОМОН прискакал. Дом окружили. Я чудом ушел. Сейчас топаю к шоссе. Людей пришли за мной.
– Понял, – пробормотал Гром. – Постой, так ты говоришь, после звонка Веронике менты нагрянули?
– Ну, – подтвердил Серый. – Мне сразу ее голос не понравился. Волновалась она и курила.
– Откуда знаешь, что курила? – удивился Гром.
– Чего ты заладил – «что» да «почему»? – вспылил Серый. – Давай людей за мной отправляй.
– Короче, слушай сюда, я сейчас за тобой людей отправлю, – заверил Гром. – Только поедешь не в город, а на базу.
– Это почему? – насторожился Серый. – Я чисто ушел.
– Дело не в этом. Там сейчас Леон. У нас заморочки намечаются, все узнаешь утром. Уточни, где находишься.
– Сейчас, – Серый оглянулся по сторонам. Сзади желтел огнями дачный поселок. Впереди, между деревьями, по трассе проносились машины. Было видно только свет фар. – В общем, я на половине пути между дачным поселком и шоссе.
– Хорошо, жди, – Громов отключил связь.
Серый осветил обочину дисплеем телефона. За канавой был небольшой подъем и редкий кустарник. Дальше высились сосны. Пройдя к ним, он уселся у ствола дерева и стал ждать. По всем расчетам за ним подъедут не раньше, чем через час. Серый задумался. Больше всего его настораживала просьба Грома отправиться на базу. Брошенный в начале девяностых, пионерский лагерь уже много лет используется «Рифом» как учебный центр. В подвалах разрушенных с виду зданий оборудованы спортивные залы, классы, тир. Огромные площади, лес, болота, оставленная людьми деревня позволяли проводить там настоящие учения со стрельбой. С некоторых пор Леон, опасаясь проблем, стал на лето свозить туда трудных подростков и детей-сирот. Для этого были отремонтированы два корпуса, административное здание, столовая и небольшой клуб. Восстановили спортивный городок, подлатали дороги. Соответственно оформили необходимые документы. Приглашенные для работы по линии муниципалитета директор, воспитатели, медицинская сестра, психолог и прочие специалисты кроме своей зарплаты получали кругленькую сумму от Максима Леонидовича. Дисциплина была военной. Дети были разбиты на роты и взводы. Утреннюю физическую зарядку, часть занятий и тренировок проводили сотрудники «Рифа». Детям нравилось.
Серый был в учебном центре лишь однажды. Не тот у него уровень, чтобы оттачивать там свое мастерство. Прошел он уже эти стадии в далекой юности. Сейчас решение Грома его насторожило. Он вновь заподозрил, что с ним решили покончить. Лучшего места и не найти. А так – поедет он в Москву, да еще и попадется в руки милиции. Кто его знает, станет молчать или нет? Раз менты начали охоту, значит, задержание – дело времени. Чтобы избавиться от очень опасного носителя информации, лучше, конечно, его ликвидировать. С другой стороны, Гром не мог не заподозрить, что подобное решение вызовет у Серого тревогу. В таком случае легче сказать, что, мол, жди, за тобой приедут и довезут до Первопрестольной, а в машине придушить – и концы в воду. Нет, окончательно успокоился Серый, не собираются пока от меня избавляться.
С шоссе свернула машина. Бандит медленно встал. Свет фар приближался. Вот водитель переключил свет с дальнего на ближний и поехал совсем медленно. Сомнений не было, это едут за ним. Серый устремился к дороге. Заметив его, машина остановилась.
– Ну, ты чего, давай быстрее! – услышал Серый знакомый голос Михаила Олешкевича, прозванного из-за своих габаритов, короткой шеи и приплюснутого носа Кабаном.
Серый быстро уселся на заднее сиденье.
За рулем джипа сидел Валера Тихонов, по кличке Тихоня. Коренастый молчун соответствовал своему прозвищу. Из него тяжело было выдавить лишнее слово. Рядом устроился Толя Жаров. Сорокалетний, рано поседевший мужчина, напротив, был любителем поговорить.
– Привет, – Серый пожал Кабану руку, кивнул Жарову.
Тихоня разворачивал машину в обратном направлении и лишь что-то пробурчал под нос.
– Ты что тут делал? – спросил Кабан.
– Картошку полол, – ответил за него Жаров и рассмеялся.
– Да уж, – Серый сунул руку под ветровку, поправил мешавшую сидеть кобуру с пистолетом. – Сегодня был тяжелый день.
– Где Заяц? – неожиданно спросил из-за руля Тихоня.
– Свечку можешь ставить завтра за упокой Грызуна, – грустно пошутил Серый.
– Значит, правда, – пробормотал Кабан.
– Что? – встрепенулся Серый.
– Леон обмолвился, что сегодня двое облажались.
– Вот, значит, как он заговорил, – протянул Серый. – Я, можно сказать, из безвыходной ситуации вышел…
Дальше ехали молча. Убаюканный звуком мотора, Серый задремал. Проснулся он оттого, что машина встала. Он открыл глаза. Было уже светло.
– Приехали, – Кабан шлепнул его ладонью по колену и вышел.
Серый выбрался из автомобиля и огляделся. Машина стояла на лесной дороге.
– Все, дальше пешком, – объявил высунувшийся в окно Тихоня. – Мы назад.
С этими словами он включил заднюю передачу и стал разворачиваться.
– Пошли, – махнув на прощание оставшимся в машине, вздохнул Кабан.
Они не доехали до КПП с километр. Прогулка взбодрила Серого. Он не стал спрашивать, почему их не довезли до конца. И так было ясно: в лагере, кроме воспитанников, много посторонних. Сейчас жара, спится плохо. Кто-то может увидеть ранних гостей и догадаться о двойной роли этого учреждения. Хотя наверняка нанятым со стороны воспитателям многое здесь кажется странным, а на кое-какие вещи они попросту вынуждены закрывать глаза. Еще бы: на деньги, которые они заработают здесь за три месяца, можно беззаботно прожить год!
Они прошли через КПП и оказались на внутренней территории.
– Тихо как, – проговорил Серый. – Хорошо…
– Чего это тебя на лирику потянуло? – удивился Кабан.
– Не нравится мне все это, – неожиданно для себя выпалил Серый.
– Что? – Кабан замедлил шаг и с удивлением посмотрел на спутника.
– Скажи честно, зачем меня сюда притащил?
– Приказ Леона, – пожал плечами Кабан. – А чего ты волнуешься?
– Будем говорить начистоту, – не спеша шагая по дорожке, вздохнул Серый. – Я человек непубличный. Здесь же кого только нет…
– Думаю, что Леон побоялся оставлять тебя сейчас без присмотра, – неожиданно признался Кабан.
– Это почему? – у Серого неприятно заныло под ложечкой.
– Думаю, что Леон побоялся оставлять тебя сейчас без присмотра, – неожиданно признался Кабан.
– Это почему? – у Серого неприятно заныло под ложечкой.
– Не исключено, что вы с Зайцем хорошо засветились где-то, – стал развивать свою мысль Кабан. – Ведь вас попытались взять не на квартире в Москве, а у черта на куличках. К тому же в момент подготовки к покушению на убийство.
Кабан раньше работал оперативным сотрудником и в разговоре манипулировал терминами из уголовного кодекса – впрочем, как и большинство сотрудников «Рифа».
– При чем тут засветились? – опешил Серый. – Я же русским языком Грому сказал: старик, в доме которого мы сидели, из ружья пальнул. Снаружи услышали, вот и вызвали милицию. Хотя… – он осекся.
– Чего? – Кабан заглянул собеседнику в лицо.
– Так, ничего, – покачал головой Серый.
Он вдруг неожиданно понял, что ОМОН появился слишком быстро. После выстрела прошло недостаточно времени, чтобы собраться и приехать из города.
– Значит, меня прессовать собираются? – выдвинул предположение Серый.
– Зачем? – удивился Кабан. – Просто пересидишь здесь время, пока Леон по своим каналам справки наведет, где вы так отметились, и решит, что делать дальше.
Они дошли до небольшой пристройки к административному корпусу. Здесь были отремонтированы две комнаты, которые использовались как гостиничные номера. Кабан достал из кармана ключи.
– Понятно, – вздохнул Серый и невольно посмотрел на массивные решетки на окнах.
* * *Какое-то время Дрону казалось, что он лежит на палубе корабля, который качается на волнах. Он поднимался вместе с ним вверх, потом вдруг резко проваливался в бездну. В ушах стоял шум волн. Дорофеев почувствовал щекой что-то прохладное и разлепил веки. Светлое пятно медленно превратилось в небольшой квадрат расположенного под самым потолком комнаты оконца.
– Где я? – пробормотал он и попытался сесть.
Тяжесть и боль во всем теле не дали этого сделать. Майор поморщился, приложил усилия и перевернулся на спину. Потолок помещения, в котором он оказался, был тоже, как и стены, бетонный. Но Дрон недолго смотрел на него. До тех пор, пока он не стал сначала медленно, а потом все быстрее и быстрее кружиться. К горлу подступила тошнота. Он закрыл глаза.
«Я что, в плену?» Новая мысль подействовала отрезвляюще и стала причиной выброса в кровь адреналина. Дрон сел и тут же сморщился от боли в правом боку. В совокупности со сменой положения это подействовало отрезвляюще. Он вспомнил все, что стало следствием его состояния.
Дорофеев прислонился к стене спиной и некоторое время смотрел на прямоугольник металлических дверей, удивляясь человеческой наивности. Он был уверен, что люди, которые привезли его сюда, наверняка надежно заперли их. Однако никак не мог отказаться от мысли проверить это. Поразмыслив, он все же встал, оттолкнулся рукой от стены и подошел к дверям. Осторожно навалился на них плечом и надавил. Они даже не шелохнулись. Тогда он попытался найти щель. Тщетно. Все было подогнано на совесть…
– Раз, раз, раз, два, три!
Дружный хор детских голосов заставил его замереть, потом медленно развернуться к окну.
По асфальту в ногу бежало с десяток пацанов, которые подбадривали себя криком.
«Это что еще за цирк? – удивился он. – Я, что, попал в пионерский лагерь? Вряд ли».
Примерно прикинув высоту до окна, майор отказался от мысли попытаться заглянуть в него. Высоко.
Вернувшись на свое место, Дрон снова сел у стены и задумался. По всему выходило, что сцена с избиением женщины была подстроена с одной целью – вынудить его выйти из кафе и ввязаться в конфликт. Дорофеев от досады стиснул зубы, но тут же сморщился от боли в челюсти.
Он хорошо помнил, как выскочил из-за стола и устремился следом за громилой. Мужчина в этот момент залепил женщине пощечину. Василий, не раздумывая, бросился на него. Но громила словно ждал этого и прикрылся женщиной. Дрон шагнул влево, одновременно сдвигая ее за плечи в сторону. В этот момент на него словно упала бетонная плита. Что это было, сейчас трудно сказать, но, по всей видимости, его ударили чем-то тяжелым по голове. Дальше – провал. Сколько прошло с этого момента времени, он не помнил. Когда его так разукрасили, не имел понятия.
«Филин порвет, – с тоской подумал он про Антона и тут же спохватился: – Надо что-то делать! Тем более мне не связали руки, а это уже что-то…»
Он более внимательно оглядел помещение. Бетонный пол был чист. Однако на стене слева от входа когда-то были закреплены полки. Их спешно демонтировали, но часть доски с торчащими из нее шурупами осталась на уровне лица. Дорофеев встал, подошел к ней, ухватился руками и стал расшатывать. Через минуту доска отвалилась. Он подошел и встал под окошком размером с ладонь, в него могла протиснуться лишь кошка.
– Димон, ты идешь? – раздался мальчишечий голос.
– Сейчас! – отозвался другой.
«Точно лагерь!» – подумал майор, приставил доску одним концом к стене на уровне колена, вторым упер в выбоину в полу. Осторожно поставил на нее ногу и, подпрыгнув, ухватился руками за кромку окна. Замер, боясь, что доска оборвется или сломается. Но она выдержала. Дрон медленно встал на цыпочки и выглянул наружу. Оконце располагалось в полуметре от поверхности земли. Первое, что он увидел, – это стволы сосен и зеленую траву. Дальше, вдоль здания, тянулась асфальтированная дорожка. За ней были установлены сколоченные из досок стенды:
«Боевые листки второй роты», – прочитал он.
Тут мимо прошла стайка подростков в камуфлированных куртках и штанах, на головах черные береты, все в кроссовках.
«Не удивлюсь, если оказался в лагере будущих бандитов», – с иронией подумал Василий.
На самом деле теперь можно предположить, что организация, в руки которой он попал, параллельно занимается и военно-патриотическим воспитанием молодежи. Что же, хорошая ширма для грязных дел.
От напряжения спина заныла, и Дрон спрыгнул на пол.
Прошел час, может, больше, когда за дверями послышался шум. Судя по всему, по коридору шли несколько человек. Майор сначала вскочил со своего места, потом передумал, лег в то положение, в котором пришел в себя, и закрыл глаза.
Раздался звук сдвинутого засова, и скрипнули петли дверей. Дрон весь обратился в слух. Он определил, что зашли двое.
– Неужели еще не очухался? – осторожно спросил один из мужчин хриплым голосом.
– Может, умер? – выдвинул предположение другой. Судя по всему, он был старше по возрасту своего напарника и сильно волновался.
– Не должен, – ответил обладатель хриплого голоса и подошел вплотную к Дрону. Послышался хруст суставов. В нос ударил запах табака, и Дрона грубо толкнули в плечо:
– Эй, друг, хватит отдыхать! Разлегся тут.
Некоторое время Дорофеев размышлял, как поступить. Можно сейчас лишь вытянуть руку, и «курильщик» рухнет на пол. Дальше – дело техники. А вдруг, кроме этих двоих, здесь есть кто-то? Что, если кто-то остался снаружи? Тогда пиши пропало. Чтобы точно узнать, надо посмотреть, а это, значит, выдать себя и уже лишиться фактора внезапности. Дрон решил пока не дергаться, а просто изучить обстановку. Для начала он застонал, потом открыл глаза и некоторое время смотрел перед собой.
– Оживает, – «курильщик» вновь хрустнул суставами, уже выпрямляясь.
Дрон перевернулся на живот, подтянул под себя ноги и медленно встал на четвереньки.
– Что, совсем плохо? – нагнулся «курильщик».
– Где я? – вместо ответа спросил майор и повалился на левый бок.
– Э-э-э, брат, да ты совсем плохой, – протянул тот, что находился у дверей.
Дрон застонал и взялся за грудь.
– Хватит ваньку валять! – неожиданно вспылил «курильщик», схватил Дорофеева за руку и вынудил сесть.
– Говорил, не надо его калечить прежде времени, – проворчал стоящий у дверей мужчина. Василий узнал его. Это был Томин, который и приходил к Кузнецову.
– Вставай! – потребовал «курильщик».
Делая вид, будто каждое движение дается ему с трудом, Дрон поднялся.
– Как тебя зовут? – Томин склонил голову набок.
Майор потрогал голову, поморщился и растерянно пожал плечами:
– Не помню.
– Чего? – протянул «курильщик» и замахнулся.
Дрон отпрянул и закрыл голову руками.
– Не надо, Камаз, – предостерег его Томин.
– Чего на него смотреть? – удивился мужчина, которого назвали Камаз, и вынул из кармана секатор. – Сейчас я его быстро разговорю. У него десять пальцев на руках, и еще столько же на ногах. Кроме них, много чего интересного растет из туловища. Отвечаю, через пять минут будет как шелковый. Расскажет, что знает и что не знает. Правильно говорю? – Он приблизил свое лицо к лицу Дрона.
Дорофеев почувствовал страх и, не скрывая этого, закивал:
– Я вам все расскажу.
– Повторяю вопрос: как тебя зовут?
– Вася, – честно признался Дрон, решив, что имя особого секрета не представляет.