114. НЕХВАТКА ВОЗДУХА
Жюли лежала на его плече. Жи-вунг с облегчением обнаружил, что выход из подземелья был далеко от полицейских автобусов. Он бросился на поиски дежурной аптеки, еще открытой в три часа ночи. Пока Жи-вунг в справедливом отчаянии колотил в дверь закрытого магазина, окно сверху открылось и оттуда свесился человек в пижаме:
– Не будите зря соседей. Единственная открытая в этот час аптека находится в ночной дискотеке.
– Вы шутите?
– Вовсе нет. Новая услуга. Ночью покупают в основном презервативы, вот и поняли, что удобнее всего разместить аптеку в дискотеке.
– И где же она, эта дискотека?
– В конце улицы направо тупичок – там и есть. Не ошибетесь, называется «Ад».
Действительно, «Ад» мигал светящимися буквами, на которых висели чертенята с крыльями летучих мышей.
Жюли была в агонии.
– Воздуха, ради Бога, воздуха! Почему так мало воздуха на этой планете? Жи-вунг поставил ее на землю и заплатил за два входных билета, как будто они были обычной парочкой любителей потанцевать. Портье с пирсингом и татуировками на лице нисколько не удивился, увидев девушку в столь плачевном состоянии. Большинство клиентов «Ада» приходили сюда уже наполовину оглушенными наркотиками или алкоголем.
В зале шелестел голос Александрины: «Я люблююююю тебя, моя любовь, я тебя люблюююю», пары обнимались в дымном сиянии. Диск-жокей усилил звук и никто уже друг друга не слышал. Затем он погасил освещение, оставив лишь маленькие красные мигающие лампочки. Диск-жокей знал, что делал. В темноте и оглушительном грохоте те, кому было нечего особенно сказать, и те, кто был не слишком одарен природой внешне, имели одинаковые со всеми шансы воспользоваться медленным танцем в целях обольщения.
«Любовь моя, я тебя люблюююююююююю, моя лю-боооооооовь», – скандировала Александрина.
Жи-вунг прошел через танцпол, бесцеремонно расталкивая пары, он думал лишь о том, как скорее доставить Жюли к аптеке.
Дама в белом халате была погружена в глянцевый журнал и в жевание жвачки. Когда она их заметила, то вынула одну из затычек, защищавших ее слуховые каналы. Жи-вунг завопил, силясь перекричать аппаратуру. Дама сделала ему знак закрыть дверь. Часть децибелов осталась с той стороны.
– Вентолин, пожалуйста. Побыстрее, это для девушки. У нее ужасный приступ астмы.
– У вас рецепт есть? – спокойно спросила аптекарша.
– Вы же видите, что тут вопрос жизни и смерти. Я заплачу столько, сколько вы скажете.
Жюли не надо было притворяться, чтобы вызвать сочувствие. Рот у нее был разинут, как у вытащенной из океана рыбы дорада. Но женщину этим было не пронять.
– Сожалею. Здесь не бакалея. Нам запрещено продавать вентолин без рецепта, это было бы нарушением закона. Вы не первые мне тут комедию ломаете. Все знают, что вентолин – сосудорасширяющее средство, очень помогающее при ломке.
Это для Жи-вунга было уже чересчур, и он взорвался. Он схватил аптекаршу за воротник халата, не имея при себе никакого оружия, уткнул ей в шею острый конец ключа от своей квартиры и проговорил угрожающим тоном:
– Я не шучу. Я прошу вас дать мне вентолин или вам, госпожа аптекарша, скоро самой понадобятся лекарства, продаваемые и по рецепту, и без него.
В этом шуме было бесполезно пытаться звать на помощь, кроме того, в подобном месте все встали бы скорее на сторону пары в ломке, чем на сторону аптекарши. Дама кивнула головой в знак согласия, принесла аэрозоль и неохотно протянула Жи-вунгу.
И вовремя. У Жюли уже остановилось дыхание. Жи-вунг силой открыл ей рот и всунул в горло распылитель.
– Ну давай дыши, давай же, прошу тебя.
Сделав невероятное усилие, она вдохнула. С каждым нажатием на распылитель появлялось золотое облачко, несущее жизнь. Ее легкие раскрывались, как засыхающий цветок, попавший в воду.
– Сколько времени уходит на формальности! – заметил Жи-вунг аптекарше, которая незаметно нажимала на кнопку, соединенную непосредственно с ближайшим полицейским участком. Система сигнализации была предусмотрена на случай нападения на аптеку наркоманов в ломке.
Жюли сидела на скамейке и приходила в себя. Жи-вунг заплатил за аэрозоль.
Они пустились в обратный путь. Снова услышали оглушительную медленную музыку. Это опять была песня Александрины, ее новый хит, «Страсть любви».
Диск-жокей, осознающий свою социальную значимость, сумел усилить звук еще на два деления и окончательно потушил свет, вращался лишь мозаичный зеркальный шар, отбрасывая тонкие сияющие лучики.
«Возьми меня, да, возьми меня всю, возьми меня, моя любовь навсегда и на всю жииииииииииизнь. Страсть любви, это страсссссссссть любви», – вопила певица, чей голос был обработан синтезатором и наложен на настоящий голос настоящей певицы.
Жюли, поняв наконец, где находится, вдруг захотела, чтобы Жи-вунг обнял ее. Она посмотрела на корейца.
Он был красив. В манерах его была какая-то кошачья грация. Странное место и необычные обстоятельства только усиливали его очарование в глазах Жюли.
Жюли раздирали чувство стыда, страха перед запоздалым ощущением себя женщиной и новое, почти животное желание «использовать» Жи-вунга.
– Я знаю, – сказал Жи-вунг, – не смотри на меня так. Ты не выносишь никакого физического контакта с мужчиной или кем бы то ни было. Не бойся, я тебя не приглашу танцевать!
Она только было собралась разубедить его, но тут появились два полицейских. Аптекарша описала им двоих грабителей и показала, куда они направились.
Жи-вунг увлек Жюли в середину танцпола, в самую непроницаемую тень, и, повинуясь необходимости, обнял.
Но как раз в этот момент диск-жокей решил включить все освещение. И вся фауна «Ада» возникла из темноты. Тут были травести, кожаные садо-мазохисты, гетеросексуалы, бисексуалы, женщины, переодетые в мужчин, мужчины, переодетые в женщин, женщины, переодетые в мужчин и считающие себя женщинами. Все, с потными лицами, энергично двигались.
Полицейские шли сквозь танцующих. Если они узнают двух «муравьев», то они их арестуют. Осознав это, Жюли совершила немыслимое. Она обхватила руками лицо корейца и стала целовать взасос в губы. Юноша обомлел от изумления.
Полицейские бродили вокруг них. Поцелуй продолжался. Жюли читала, что муравьи тоже занимаются чем-то подобным – трофоллаксисом. Они отрыгивают из желудка пищу и обмениваются ею через рот. Но она пока к таким подвигам готова не была.
Полицейские смотрели на них с подозрением.
Оба «муравья» закрыли глаза, как страусы, не желающие видеть опасность. Теперь они слышали только голос Александрины. Жюли хотелось, чтобы мальчик и дальше сжимал ее своими мускулистыми руками, все сильнее и сильнее. Полицейские уже ушли. Словно двое влюбленных, случайно подошедших друг к другу слишком близко, Жюли и Жи-вунг неловко разомкнули объятия.
– Извини меня, – прокричал он ей на ухо, поскольку иначе Жюли в этом шуме его не услышала бы.
– Обстоятельства нам просто не дали выбора, – ответила она уклончиво.
Жи-вунг взял ее за руку, они покинули «Ад» и вернулись в революцию тем же подземельем, которое позволило им ее покинуть.
115. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ
ОТКРЫТИЯ ЧЕРЕЗ ИГРУ: в шестидесятые годы во Франции один коннозаводчик купил четырех прекрасных серых скакунов, очень похожих друг на друга. Характер у каждого из них был трудный. Как только они оказывались рядом, они начинали драться. Запрячь их вместе было невозможно, так как каждый тянул в свою сторону.
Ветеринару пришло в голову поставить их в соседние стойла, а на общих перегородках разместить игрушки: колесики, которые можно вертеть мордой, мячи, которые можно ударом копыта перегонять из стойла в стойло, разноцветные геометрические фигуры на веревочках.
Он постоянно менял лошадей местами, так что они все познакомились и начали играть друг с другом. Через месяц четыре скакуна стали неразлучны. Их не только можно было запрячь вместе, казалось, они и работу воспринимали теперь как игру.
Эдмонд Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том III.116. КИПЕНИЕ В МАССАХ
7-й, заметив на стене увеличенные тени стоящих рядом с костром насекомых, берет кусочек остывшего угля, валяющийся у очага, и решает воспроизвести на стене неподвижный силуэт. Закончив работу, он показывает ее остальным, которые, думая, что имеют дело с настоящим насекомым, пытаются заговорить с наброском.
С большим трудом 7-му удается объяснить муравьям, что перед ними всего лишь рисунок. Так возникает способ изображения действительности, вначале сильно напоминающий наскальные рисунки в гротах Ласко, но затем развивающий свой особый стиль. Тремя штрихами угля 7-й создает мирмекийскую живопись. Он долго смотрит на свое произведение, потом находит, что черный цвет недостаточно полно передает суть вещей. Надо добавить красок.
Но как?
Первой осенившей его идеей было позаимствовать кровь у серого муравья, подошедшего полюбоваться его работой. Так 7-й добывает белую краску, наносит, и она придает рельефности мордам и усикам. Получается довольно хорошо. Серый муравей не слишком жалуется, он принес первую жертву на алтарь искусства насекомых.
Увидевших это муравьев охватывает лихорадка творчества. Между исследователями огня, художниками и изобретателями рычага устанавливается бешеное соперничество.
Все кажется возможным. Их цивилизация, которую они, кстати, считали стоящей на технологическом и политическом пике, оказывается очень отсталой.
Каждый из двенадцати разведчиков находит свою область применения сил. Принцесса 103-я дала им толчок и поделилась опытом. 5-й теперь основной ее помощник. 6-й – главный специалист по огню. 7-й увлекается рисунком и живописью. 8-й изучает рычаг, 9-й – колесо. 10-й редактирует свой феромон зооведческой памяти, посвященный обычаям Пальцев. 11-й интересуется архитектурой и разными способами постройки гнезд. 12-й больше увлечен искусством навигации и записывает освоенные ими различные способы движения по реке. 13-й размышляет о новых типах оружия, огненном копье, черепахе-броненосце... 14-й хочет заняться налаживанием сотрудничества с другими видами. 15-й изучает состав и пробует образцы новой пищи, встретившейся им во время путешествия. 16-й пытается закартографировать все дороги, которыми они дошли до данного пункта их экспедиции.
Принцесса 103-я рассказывает то, что она знает о Пальцах. Она говорит о телевидении, передающем вымышленные истории. 10-й берет свой феромон зооведческой памяти, чтобы занести в него новую информацию о Пальцах:
РОМАНЫ.
Иногда Пальцы придумывают истории, которые называют сценариями или романами.
Они придумывают персонажей, декорации, правила воображаемого мира.
Всего, о чем говорится в этих историях, не существует нигде или почти нигде.
Зачем говорить о том, чего не существует?
Просто, чтобы рассказать красивую историю.
Это вид искусства.
Как составляют эти истории?
Судя по фильмам, которые видела 103-я, истории подчиняются тем же правилам, что и анекдоты, эти пресловутые таинственные шутки, повергающие всех в состояние «юмора».
Достаточно того, чтобы у истории было начало, середина и неожиданный конец.
Принц 24-й внимательно слушает принцессу. Хотя он и не целиком разделяет ее энтузиазм по поводу открытий мира Пальцев, сейчас ему в голову приходит идея облечь рассказы принцессы о мире Пальцев в форму вымышленной истории, в «роман».
Принц 24-й хочет действительно написать первый феромональный муравьиный роман. Он отлично его себе представляет: сага о Пальцах в стиле великих мирмекийских легенд. Обладание обостренными чувствами самца дает ему силы создать авантюрный рассказ о том, как он понимает Пальцы.
Он уже и название нашел, взял самое простое: «Пальцы».
Принцесса 103-я идет посмотреть на живопись 7-го.
Артист говорит ей, что нуждается в разнообразных цветных пигментах.
103-я советует использовать пыльцу для получения желтого цвета, траву – для зеленого, рубленые лепестки мака – для красного. 7-й добавляет в краски слюны и молочка тли, чтобы получить нужную консистенцию, и с двумя муравьями, которых он убедил ему помочь, решает изобразить на листе платана длинную процессию – их поход. Он рисует трех муравьев, затем вдали розовый шарик, цвет которого передает, смешав мел и рубленый лепесток мака. Пыльцой 7-й проводит черту между муравьями и Пальцами.
Это огонь. Огонь – связь между Пальцами и муравьями.
Созерцающей работу друга принцессе вдруг приходит в голову идея. А почему бы не назвать их экспедицию «Революцией Пальцев»? В конце концов, знакомство с миром Пальцев неизбежно повлечет за собой переворот в обществе муравьев, а значит, такое название вернее.
А вокруг огня продолжаются споры. Насекомые, боящиеся углей, требуют потушить их и навсегда стереть воспоминание о них из памяти. Между огнелюбами и огнефобами вспыхивает драка.
Принцесса 103-я не может разнять антагонистов. Потребовалась гибель троих муравьев, чтобы дебаты приняли более мирный характер. Одни настойчиво напоминают о том, что огонь запрещен. Другие отвечают, что речь идет о прогрессе, и если Пальцы безбоязненно используют огонь, то и муравьям логичнее было бы делать то же самое. Из-за табу на огонь муравьи потеряли очень много времени, эволюция их технологий шла медленнее. Если бы более ста миллионов лет назад муравьи объективно оценили все положительные и отрицательные качества огня, может быть, сегодня у них тоже было бы «искусство», «юмор» и «любовь».
Огнефобы возражают. Прошлое доказало, что использование огня может случайно привести к уничтожению половины леса. Муравьи не имеют достаточно опыта для разумного применения огня. Огнелюбы говорят, что с тех пор, как они используют огонь, не произошло ни одного несчастья. Наоборот, они победили карликов и сумели приготовить разнообразные блюда и вещества, которые теперь можно изучить.
Общество приходит к согласию: огонь продолжают исследовать, но с соблюдением строжайшей техники безопасности. Вокруг очага надо выкопать яму, чтобы огонь не мог легко перескочить на сосновые иглы, устилающие землю. Ведь пожар распространяется так быстро...
Один огнелюб решает поджарить кусок саранчи и объявляет, что мясо стало гораздо вкуснее. Но угостить остальных не успевает, так как одна из его лапок оказывается слишком близко к очагу и загорается. За несколько секунд насекомое тает вместе со своим чудесным ужином в желудке.
Принцесса 103-я смотрит на весь этот ажиотаж спокойным усиком. Открытие существования Пальцев и их обычаев так всех взбудоражило, что муравьи не знают, с чего начинать. Принцесса 103-я думает, что они немного похожи на умирающих от жажды насекомых, которые, завидев лужу, бросаются к ней, пьют слишком быстро и от этого умирают. А пить надо медленно, давая организму заново привыкнуть к воде.
Если участники Революции Пальцев не станут рассудительнее, она может переродиться, и принцесса даже не знает во что.
Пока она только констатирует, что первый раз в своей жизни она с целой группой сородичей совсем не спит целую ночь. Солнце светит внутри пещеры, а через вход наружу принцесса видит ночь.
117. ВТОРОЙ ДЕНЬ РЕВОЛЮЦИИ МУРАВЬЕВ
Ночь ушла. Солнце медленно поднялось в небо, как и каждый день, когда оно хотело это делать.
Было семь часов утра, в лицее Фонтенбло начинался второй день революции.
Жюли еще спала.
Ей снился Жи-вунг. Он медленно, одну за другой, расстегивал пуговицы ее блузки, потом – крючки бюстгальтера, снимал с нее одежду, наконец, приближал губы к ее губам.
– Нет, – слабо протестовала она, изгибаясь в его руках.
Он спокойно отвечал:
– Как хочешь. В конце концов, это твой сон, ты и решай.
Столь резкие слова немедленно вернули ее к действительности.
– Жюли проснулась. Идите скорее, – проговорил кто-то.
Чья-то рука помогла ей подняться.
Жюли поняла, что спала под открытым небом на куче картона и старых газет, сваленных прямо на лужайке. Она спросила себя, где она и что происходит. Незнакомые люди, человек двадцать, стояли стеной вокруг нее. Казалось, они хотят защитить ее от чего-то.
Она увидела толпу, вспомнила все и почувствовала страшную головную боль. Ох, как трещит череп! Ей захотелось запереться дома, чтобы усесться в своей комнате в домашних тапочках и пить из большой кружки кофе с густыми сливками, крошить в руках булочку с шоколадом и слушать по радио последние известия.
Ей захотелось убежать. Сесть в автобус, купить газету, чтобы понять, что произошло, поболтать, как каждое утро, с булочницей. Она уснула, не смыв косметику. Она ненавидела это. От этого вскакивают прыщи. Она потребовала лосьон для снятия макияжа, а потом – плотный завтрак. Ей принесли холодной воды, чтобы умыться, а в качестве завтрака она получила пластиковый стаканчик порошкового кофе, плохо растворившегося в теплой воде.
«На войне как на войне», – вздохнула она, глотая напиток.
Она еще не совсем проснулась, оглядывая двор лицея и оживленных людей. На секунду ей показалось, что все это сон, когда в поле ее зрения попал реющий в высоте на главном шесте флаг революции, их маленькой родной революции, – флаг с кругом, треугольником и тремя муравьями.
Семь Гномов подошли к ней.
– Пойдем посмотришь.
Леопольд приподнял край одеяла на ограде, и она увидела атакующих полицейских. Бурное утро действительно было бурным.
Девушки из клуба айкидо снова вооружились брандспойтами, облили полицейских водой, как только те оказались в зоне досягаемости, и полицейские немедленно отступили. Это становилось уже скучным.