Формулируя цель, подчиняясь доброй или злой воле, теряешь массу сил. Не надо думать о цели, надо просто двигаться вперед. Надо двигаться вперед, меняя траекторию согласно происходящим в пути событиям. Двигаясь вперед, достигаешь или даже перекрываешь вдвое цель, даже этого не замечая.
Эдмонд Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том III.180. НАЧАТЬ СНАЧАЛА
Принцесса 103-я неподвижно лежит в своей ложе. А принц 24-й вертится вокруг нее безо всякой причины. Некоторые кормилицы в городе говорят, что, если самец вертится вокруг самки, а оплодотворения не происходит, это производит эротическое напряжение, воспринимаемое, как чистая энергия.
Принцесса не очень-то верит этим городским сплетням, но признает, что когда видит 24-го вблизи себя, то испытывает какое-то возбуждение.
Это ее раздражает.
Она пытается сосредоточиться на посторонних вещах. Ее последняя идея – сделать бумажный змей. Вспоминая о тополином листке, который падал не вертикально, а кружась, она думает, что муравьи, быть может, сумели бы удержать равновесие на листке, лавирующем среди воздушных течений. Как только управлять при этом направлением движения?
Разведчики сообщают ей, что новые восточные города присоединяются к федерации Нового Бел-о-кана. Раньше она насчитывала всего шестьдесят четыре дочерних города с рыжими муравьями, а отныне в ее состав входят около трехсот пятидесяти городов, и по меньшей мере десяток из них населен другими видами муравьев. Не говоря уже о нескольких осиных гнездах и паре-тройке термитников, намекающих на будущий союз.
Каждый, примкнувший к федерации город получает обонятельное знамя, а также красный уголек с инструкцией по применению: «Не подносить к огню листья. Не разжигать огонь в ветреную погоду. Не жечь листья внутри города, поскольку это производит удушающий дым. Не использовать огонь в случае войны без разрешения стольного города». Даются новым городам и сведения о рычаге и колесе: быть может, они в своих лабораториях найдут интересные решения по использованию этих двух открытий.
Некоторые муравьи считали, что Новый Бел-о-кан должен хранить в тайне свои технологические секреты, но принцесса 103-я придерживается противоположного мнения: знания необходимо распространять среди насекомых, даже если те могут использовать их против самих бел-о-канцев. Это политический выбор.
Магия огня и потрясающие результаты, если его энергию использовать в мирных целях, помогают всем муравьям понять, как далеко вперед ушли Пальцы, владеющие этим огнем уже более десяти тысяч лет.
Пальцы.
Теперь все федеральные города знают о том, что Пальцы не монстры и не боги и что принцесса 103-я ищет способ наладить с ними сотрудничество. В своем романе 24-й изложил суть проблемы в двух лаконичных фразах:
«Два мира смотрят друг на друга, один бесконечно мал, другой бесконечно велик. Смогут ли они понять друг друга?»
Некоторые муравьи одобряют эти планы, некоторые порицают, но все размышляют о возможных способах заключить союз, о выгоде и о его опасных последствиях. Может быть, кроме огня, рычага и колеса, Пальцы владеют и другими секретами, которые муравьи и вообразить себе не в состоянии.
Только карлики и некоторые их союзники еще упорствуют в своем желании уничтожить федерацию вместе с распространяемыми ею в природе опасными идеями. После сокрушительного поражения в ночь битвы фонариков, они не решаются нападать пока на Новый Бел-о-кан. Но это только отсрочка. Королевы-производительницы – а у карликов их многие сотни – энергично рождают на свет новое поколение солдат, которые, как только достигнут призывного возраста, то есть через неделю, бросятся в наступление, чтобы стереть с лица земли федерацию рыжих.
Кто сказал, что пальцевские технологии будут всегда эффективнее нескольких плодоносных животов, способных производить пушечное мясо в изобилии?
В Новом Бел-о-кане прекрасно знают о назревающей угрозе. Будет много войн между теми, кто хочет изменить мир, и теми, кто хочет, чтобы все оставалось по-прежнему.
Принцесса 103-я в своей ложе решает, что пора поторопить течение истории. Без настоящего сотрудничества между двумя основными земными видами дальнейшая эволюция невозможна. Она зовет принца 24-го, двенадцать молодых разведчиков и присоединившихся иностранных представителей. Все смыкают усики кругом для коллективной АК.
Принцесса считает, что надо рискнуть всем. Поскольку Пальцам не удается вступить в контакт с муравьями, муравьи должны обратиться к ним первыми. Ей кажется, что единственный способ произвести на Пальцев впечатление, чтобы они восприняли муравьев как равноправных партнеров, это поразить их количеством.
Насекомые, участвующие в конференции, понимают, куда клонит самка: новый крестовый поход. Принцесса 103-я объясняет. Она не предлагает крестового похода, она не хочет больше бессмысленных войн, она предпочитает мирную и многочисленную демонстрацию. Принцесса уверена, что Пальцы оробеют, когда осознают, какая неисчислимая масса насекомых живет бок о бок с ними. Она надеется, что остальные города присоединятся к демонстрации и что все вместе они покажутся Пальцам необходимыми собеседниками.
– А ты пойдешь? – спрашивает принц 24-й. Естественно.
Принцесса 103-я собирается возглавить эту огромную демонстрацию.
Иностранцы встревожены. Они хотят знать, кто останется на это время в Новом Бел-о-кане, охраняя город и следя за ходом работ.
– Четверть населения, – успокаивает 103-я. Подключенные друг к другу насекомые считают, что это большой риск. Карлики скоро снова нападут на них, да и уцелевшие деисты бродят по окрестностям. Силы реакции значительны. Их нельзя недооценивать.
Мнения разделились. Многие очень довольны спокойствием и успехами Нового Бел-о-кана. Они не понимают, зачем рисковать. Другие боятся, что встреча с Пальцами плохо закончится. Пока ведь были только неудачи. Зачем тратить столько сил на мирный поход, результат которого более чем сомнителен?
Как Пальцы поймут разницу между мирной демонстрацией и военным наступлением?
Принцесса 103-я утверждает, что выбора нет: встреча необходима всей природе. Если они не устроят этот марш, он станет задачей следующего поколения или следующего за следующим. Надо сделать это дело, а не перекладывать его бремя на детей.
Насекомые долго беседуют. Принцесса 103-я в конце концов побеждает в основном благодаря харизматичности своих феромонов. Она опирается на истории из своей собственной легендарной жизни. Она настаивает: даже в случае неудачи, для тех, кто захочет начать все сначала, останется бесценная информация.
Она убеждает одного за другим своих противников в том, что ее решение обдуманно. Сколько надежд таится за горизонтом этого похода. Может быть, Пальцы научат их диковинам еще более удивительным, чем огонь, колесо и рычаг.
– Чему же это, например? – спрашивает 24-й.
– Юмору, – отвечает 103-я.
И так как никто из присутствующих муравьев не знает точно, во что это выльется, они представляют себе «юмор» типично пальцевским изобретением, дающим тому, кто умеет с ним обращаться, невероятную силу. 5-й думает, что это, наверное, катапульта последней модели. 7-й – что юмор, должно быть, огонь, только еще более разрушительный. Принц 24-й – что юмор, видимо, форма искусства. Другие полагают, что юмор скорее всего новое вещество или небывалый способ хранения еды.
По разным причинам всех привлекает этот неведомый Грааль, называемый юмором, и все единодушно принимают предложение Принцессы 103-й.
181. ОДНА В ТЕМНОМ ЛЕСУ
Шутки кончились. Спасти ее могла только сосна. Ее абсолютная отвесность несколько смущала Жюли, но свора собак оказалась лучшим из тренеров.
Она карабкалась к ветвям. В тайниках ее тела срочно нашлась память о далеком предке, который отлично лазал по деревьям, поскольку на них и жил. Если уж в каждом человеке остается частица обезьяны, то пусть это и послужит при надобности.
Руки и ноги девушки находили незаметные для глаз, но достаточные для упора углубления. Кора сдирала кожу с ладоней. Она поднималась вверх, а угрожающие клыки щелкали прямо под ее ступнями. Одна собака даже почти залезла на дерево. Жюли устала от собачьего упорства, в порыве бешенства она показала зубы и грозно зарычала.
Пес посмотрел на нее с ужасом, как будто раньше и не мог предположить в человеческом существе такой степени зверства. Другие собаки внизу больше не атаковали.
Жюли сверху стала швырять шишки на поднятые морды.
– Уходите! Пошли прочь! Вон отсюда, чертовы чудища!
Но, если собаки и потеряли надежду вонзить клыки в девушку, предупредить хозяев о том, что беглянка здесь, они были должны. Они заливались лаем.
И тут появился новый персонаж. Издалека он напоминал собаку, но походка его была более медленной, манера держаться – более гордой, запах – более сильным. Это была не собака, а волк. Настоящий дикий волк.
– Уходите! Пошли прочь! Вон отсюда, чертовы чудища!
Но, если собаки и потеряли надежду вонзить клыки в девушку, предупредить хозяев о том, что беглянка здесь, они были должны. Они заливались лаем.
И тут появился новый персонаж. Издалека он напоминал собаку, но походка его была более медленной, манера держаться – более гордой, запах – более сильным. Это была не собака, а волк. Настоящий дикий волк.
Собаки смотрели на приближающееся необыкновенное существо. Собак была целая свора, волк был один, но испугались именно собаки. Волк и вправду был предком всех собак. Он не выродился от общения с человеком.
И все собаки знают это. От чи-хуа-хуа, добермана, пуделя и до мальтийской болонки все они смутно помнят о том, что когда-то жили без людей и были тогда и душой и телом другими. Были свободными, были волками.
Собаки опустили головы и уши в знак покорности, поджали хвосты, чтобы скрыть свой запах и защитить детородные органы. Они помочились, на собачьем языке это означает: «У меня нет определенной территории, поэтому я мочусь, когда попало и где попало». Волк издал рычание, означавшее, что он-то как раз мочится только на четырех углах определенной территории, и находятся собаки именно на ней.
– Мы не виноваты, это люди нас такими сделали, пожаловалась немецкая овчарка на собачье-волчьем языке.
Волк ответил с презрительной усмешкой:
– Свою жизнь ты себе выбираешь сам.
И он прыгнул вперед, оскалив клыки, решив убивать.
Собаки поняли это и, поскуливая, удрали.
Жюли не успела поблагодарить своего избавителя. Рассерженный на дальних родственников-выродков, волк помчался за одним псом из своры. Кто-то должен заплатить за беспорядки в лесу.
Если ты показываешь клыки, значит, ты будешь убивать.
Таков волчий закон, да и волчата не поняли бы его, если бы отец вернулся сегодня без добычи. Вечером на ужин у них будет блюдо из немецкой овчарки.
– Спасибо, природа, за то, что ты послала волка мне для спасения, – пробормотала Жюли на своем дереве, где теперь слышала только шелест колеблемой ветром листвы.
Филин приветствовал приход ночи своим уханьем.
Жюли, одинаково боявшаяся и спасителя-волка, и собак, решила остаться на дереве. Она устроилась в ветвях поудобнее, но заснуть не смогла.
Она смотрела на лес, заливаемый бледным лунным светом. Он казался ей полным колдовства и тайн. Девушка с серыми глазами почувствовала новую потребность, незнакомую до сих пор: повыть на луну. Она подняла голову и из ее живота вырвалась струя звуковой энергии.
– ОООООУУУУУУууууу.
Ее учитель Янкелевич говорил, что искусство в лучшем случае подражает природе. Повторяя волчью песню, Жюли достигла вершины своего певческого таланта. Несколько волков ей ответили издалека:
– ООУУууууу.
На волчьем языке это означало:
«Добро пожаловать в общину тех, кто любит выть на луну. Как приятно это делать, не правда ли?»
Она выла еще в течение получаса без перерыва и подумала, что если однажды она создаст утопическое общество, то посоветует всем его членам минимум раз в неделю, в субботу например, выть всем вместе на луну.
Вместе это наверняка будет доставлять еще больше удовольствия. Но сейчас она была одна, покинутая друзьями и обществом. Одна, затерянная в лесу, под огромной чашей неба. Вой ее перешел в жалобное тявканье.
Революция муравьев привила ей вредные привычки.
Теперь ей все время нужно было окружение людей, с которыми можно поговорить о новых опытах, о будущих проектах.
За последние дни она привыкла жить, растворившись в коллективе. Она должна была признаться себе в том, что счастье она познала не в одиночестве, а в группе. Жи-вунг. Да и не только Жи-вунг. Зое, такая ироничная. Франсина, такая мечтательная. Поль, всегда такой неловкий. Леопольд, такой мудрый. Нарцисс, хоть бы с ним не было ничего серьезного. Давид... Давид. Его наверняка разорвали собаки. Какая ужасная смерть... Мама. Даже матери ей не хватало. Она чувствовала себя теперь настолько же слабой, насколько сильной она была с семью друзьями, с пятьюстами двадцатью одним революционером-муравьем, не говоря уже о тех людях по всему миру, кто подключился к их Сети. Она попыталась закрыть глаза и развернуть сияющее покрывало своего духа. Она достала его из мозга и расстелила огромным облаком над лесом. Она все еще была в состоянии сделать это. Она спрятала покрывало и еще немножко повыла на луну:
– ОООООууууу.
– ОООООууууу, – ответил волк.
Здесь ее слышали только несколько волков вдалеке. Она их не знала, да и не хотела знакомиться. Она свернулась в клубок и почувствовала, как холод гложет ноги. И тут различила свет.
«Летающий муравей, который хотел нас куда-то вывести...»– подумала она с надеждой, выпрямляясь.
Но на этот раз это были действительно светлячки. Они кружились в любовном танце, двигаясь в трех измерениях, освещенные своими собственными внутренними прожекторами. Занятно, наверное, быть светлячком, танцующим с друзьями и их огоньками.
Жюли замерзла.
Она остро нуждалась в отдыхе. Она понимала, что сон ее скорее всего будет кратким, поэтому запрограммировала свой разум на глубокий восстанавливающий сон.
В шесть утра она проснулась от лая. Это тявканье она узнала бы из тысячи других. Это были не полицейские собаки, это был Ахилл. Он нашел Жюли. Они догадались использовать Ахилла, чтобы найти ее.
Человек держал фонарик под подбородком. Освещенное снизу лицо Гонзага потеряло свою ангельскую смазливость.
– Гонзаг!
– Да, копы не знали, как тебя найти, а мне в голову пришла идея. Твоя собака. Бедное животное было одно в саду. Мне не пришлось долго стараться, чтобы он понял, что от него требуется. Я дал ему понюхать обрывок твоей юбки, который хранил со времен последней встречи, и он тут же бросился на поиски. Собака и вправду лучший друг человека.
Жюли схватили и привязали к дереву.
– Ну, на этот раз нам будет спокойнее. Это дерево прямо как индейский столб для пыток. Последний раз у нас был нож, но с тех пор вооружение пополнилось...
Он показал револьвер.
– Точность, конечно, не та, но зато действует на расстоянии. Ты можешь кричать, в лесу тебя никто не услышит, кроме твоих друзей... муравьев.
Она стала вырываться.
– На помощь!
– Кричи, кричи своим прекрасным голосом! Давай кричи!
Жюли умолкла. И посмотрела на них.
– Почему вы это делаете?
– Мы очень любим смотреть на мучения других.
И он послал пулю в лапу Ахиллу, который посмотрел на него удивленно. Прежде, чем животное поняло, что ошиблось в выборе друзей, еще одна пуля пронзила вторую переднюю лапу, потом псу прострелили обе задние лапы, позвоночник и, наконец, голову.
Гонзаг перезарядил револьвер.
– Ну, теперь твоя очередь. Он прицелился.
– Нет. Оставьте ее. Гонзаг обернулся. Давид!
– Жизнь действительно цепь бесконечных повторений. Давид постоянно приходит на помощь прекрасной принцессе-пленнице. Очень романтично. Но на этот раз история закончится.
Гонзаг направил револьвер на Давида, взвел курок... и упал.
– Осторожно, это крылатый муравей! – крикнул один из его подручных.
И это действительно был летающий муравей, который разил своим жалом приспешников Гонзага Дюпейрона.
Они пытались защищаться, но вокруг них было столько летающих насекомых, что они не могли различить среди них муравья-робота. Летающий муравей сделал три пике – и три Черные Крысы упали на землю. Давид отвязал Жюли.
– Уф, на этот раз я думала, что попалась, – сказала Жюли.
– Вовсе нет. Ты даже ничем не рисковала.
– Это почему?
– Потому что ты героиня. Героини в романах не погибают, – пошутил он.
Это странное замечание удивило девушку. Она нагнулась над собакой.
– Бедный Ахилл, он думал, что люди – лучшие друзья собак.
Она поспешно выкопала яму а похоронила пса. А вместо эпитафии просто сказала:
– Здесь покоится собака, не улучшившая породу... Удачного путешествия, Ахилл.
Летающий муравей продолжал кружить вокруг них, жужжа с некоторым нетерпением. Но Жюли хотела немного прийти в себя. Она Прижалась к Давиду. Потом опомнилась и отстранилась.
– Надо идти, летучий муравей уже нервничает, – заметил юноша.
И они пошли вслед за насекомым, все больше углубляясь в темный лес.
182. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ
ТОЧКА ЗРЕНИЯ: вещи существуют такими, какими мы их воспринимаем. Математик Бенуа Мандельброт не только изобрел чудесные фрактальные картинки, он доказал, что видение окружающего нас мира изменчиво. Если мы измерим кочан цветной капусты, например, то получим диаметр тридцать сантиметров. Но, если мы измерим каждый изгиб, диаметр увеличится в десять раз.
Даже гладкая доска под микроскопом окажется составленной из возвышенностей, следуя неровностям которых мы придем к бесконечно увеличивающимся размерам. Все зависит от угла зрения, под которым мы будем рассматривать эту доску. С одной точки зрения она будет иметь один размер, с другой – вдвое больший.