Психолог долго размышлял. Он советовался с коллегами, составителями кроссвордов и шарад для журналов, изобретателями хорошо продающихся игр. Создать правила игры, одновременно подходящие и человеку и муравью, – просто немыслимая затея. И потом, какая игра неоспоримо подтвердит наличие разума?
Существуют го, шахматы, шашки, но как объяснить их правила муравью. Эти игры принадлежат культуре человечества, как маджонг, покер или классики. Во что могут играть муравьи?
Сначала психолог подумал о микадо. Муравьи хорошо умеют отделять нужную им веточку от ненужных. Потом он отказался от этого варианта. Микадо – испытание на ловкость, а не на разумность. Оставались бабки, но у муравьев нет рук.
Во что играют муравьи? Психолог подумал, что игра, наверное, является чисто человеческим изобретением. Муравьи не играют. Они открывают новые территории, дерутся, прячут яйца и пищу. Каждое их движение приносит какую-то пользу.
Эксперт решил, что надо выдумать задание, воссоздающее жизненную ситуацию, знакомую всем муравьям. Например, освоение неизведанных земель.
Взвесив многие «за» и «против», психолог выбрал универсальный, по его мнению, тест: бег в лабиринте. Любое существо, запертое в незнакомом месте, пытается выйти наружу.
Человек будет помещен в лабиринт человеческого размера, а муравей – лабиринт муравьиного размера. Оба лабиринта будут одинаково устроены, одинаково спланированы, просто они будут разных размеров. Таким образом, оба конкурента столкнутся в поисках выхода с одинаковыми трудностями.
Участников поменяли. Действуя, как и в первый раз, полицейский и судебный исполнитель выбрали в толпе на улице молодого студента – блондинчика. Представителем муравьев стал непрошеный гость из цветочного горшка с окна консьержки Дворца правосудия.
Человеческий лабиринт с металлическими заграждениями, покрытыми бумагой, построили там, где было достаточно места, – на площади перед Дворцом правосудия.
Для муравья соорудили точно такой же лабиринт с бумажными перегородками внутри большого прозрачного аквариума, недоступного другим муравьям.
Найдя выход, оба соперника должны были включить электрический звонок, наступив опять-таки на красную грушу, подсоединенную к электрическому коммутатору.
Судебный исполнитель и заседатели играли роль судей на линии. Председатель крепко сжал хронометр и дал сигнал к началу. Человек тут же бросился к бумажному лабиринту, а полицейский запустил муравья в аквариум.
Человек мчался. Муравей не двигался.
«На незнакомой территории избегай резких движений», – гласит старое мирмекейское правило.
Муравей принялся умываться, что тоже предписывал свод основных правил.
«На незнакомой территории обостри все свои чувства».
Человек вырвался вперед. Жюли волновалась, люди пирамиды тоже. Их глаза были прикованы к экрану, показывающему соревнование. Даже 103-я, 24-й и их друзья, следящие за состязанием по своему маленькому телевизору, не скрывали тревоги. Судьи, желая обязательно выбрать случайного муравья, могли наткнуться и на слабоумного.
– Давай, вперед! – крикнул на пахучем языке принц 24-й, переживая от всей души.
Но муравей продолжал стоять на месте. Медленно и осторожно он начал, наконец, принюхиваться к земле под своими лапками.
Человек, со своей стороны, в спешке ошибся в направлении, наткнулся на тупик и побежал назад, не зная, что муравей еще не трогался с места, и боясь потерять время.
Муравей сделал несколько шагов, покрутился на месте, затем его усики вдруг поднялись.
Муравьи-зрители знали, что это означает.
Жюли, наблюдавшая за матчем со скамьи подсудимых, сжала руку Давида:
– Все нормально, он почувствовал запах меда!
Муравей побежал прямо в правильном направлении. Человек тоже нашел верный путь. На экранах, показывающих их перемещения, оба, казалось, двигались с совершенно одинаковой скоростью.
– Шансы наконец вроде бы равны, – констатировал судья, желающий продлить зрелище, чтобы удовлетворить журналистов.
Волею случая человек и муравей совершали одни и те же виражи почти одновременно.
– Ставлю на человека! – воскликнул секретарь.
– А я на муравья! – сказал первый заседатель. Оба участника шли к цели практически параллельно. В какой-то момент муравей забежал в тупик,
принцесса и ее собратья в своем аквариуме затрепетали всеми усиками.
– Нет, нет, не туда! – закричали они изо всех феромонов.
Но их пахучие послания не могли свободно перемещаться в пространстве. Они были блокированы плексигласовым потолком.
– Нет, нет, не туда! – кричали так же бесплодно Жюли и ее друзья.
Человек тоже завернул в тупик, и на этот раз зашумела человеческая публика:
– Нет, нет, не туда!
Оба конкурента замерли, стараясь сориентироваться.
Человек бросился бежать правильно. Муравей помчался в никуда. Защитники рода человеческого почувствовали облегчение. Человеку оставалось всего два виража, и он выходил к красной груше. Но тут муравей, раздосадованный бесконечными тупиками, принял неожиданное решение.
Он перелез через бумажную перегородку.
Чувствуя усиливающийся запах меда, муравей скакал прямо к красной груше, перепрыгивая через встречающиеся стенки, словно спортсмен во время бега с препятствиями.
Пока человек быстро преодолевал повороты, муравей преодолел последнюю преграду, взгромоздился на обмазанную медом красную грушу и нажал на звонок.
Победный крик раздался одновременно на скамье подсудимых и в аквариуме, где муравьи касались друг друга усиками в знак торжества.
Председатель попросил аудиторию занять места в зале.
– Он смошенничал, – запротестовал прокурор, подходя к столу судей. – Он смошенничал так же, как и предыдущий. Он не имел права залезать на перегородки!
– Мэтр, я прошу вас сесть, – приказал судья. Вернувшаяся на адвокатское место Жюли возразила:
– Конечно же, он не мошенничал. Муравей воспользовался своей необычной манерой мыслить. У него была цель, он ее достиг. Он доказал, что разумен тем, что как можно скорее решил задачу. И никто ни разу не говорил о том, что нельзя перелезать через стенки.
– Значит, и человек мог сделать то же самое?
– Естественно. Он проиграл только потому, что ему и в голову не пришло действовать как-то по-другому, чем просто двигаться вперед по коридорам. Он не смог мыслить по-другому, а только в согласии с правилами, которые он полагал непреложными, в то время как они никогда и не устанавливались. Муравей победил, потому что проявил больше воображения, чем человек. Все. Надо уметь проигрывать.
232. ЭНЦИКЛОПЕДИЯ
СИНДРОМ БЭМБИ: любить иногда так же губительно, как и ненавидеть. В диких парках Европы и Северной Америки посетители иногда встречают оленят. Эти животные кажутся одинокими и изолированными от окружающих даже тогда, когда их мать неподалеку. Охваченные умилением, довольные встречей с неопасным животным, похожим на большую мягкую игрушку, люди часто поддаются желанию погладить его. В таком жесте нет ничего агрессивного, наоборот, спокойствие животного вызывает ответную реакцию человеческой нежности. Но движение это для него смертельно. В первые недели жизни мать узнает своего малыша только по запаху. Контакт с человеком, преисполненным самых лучших побуждений, окутывает олененка человеческими запахами. Даже незначительные посторонние испарения разрушают пахучий паспорт олененка, которого скорее всего покинет вся его семья. Ни одна самка не подпустит его к себе, и олененок будет обречен на голодную смерть. Эти губительные человеческие ласки называют «синдромом Бэмби» или «синдромом Уолта Диснея».
Эдмонд Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том III.233. ОДИН СРЕДИ ДЕРЕВЬЕВ
Комиссар Максимильен Линар, не желая ничего больше видеть, бросился домой.
Он кинул шляпу на полку, снял пиджак, громко хлопнул дверью. Его семья сбежалась.
Жена Синтия и дочь Маргерита стали ему совершенно невыносимы. Они вообще не понимают, что происходит? Не видят страшных последствий этого процесса?
Его дочь снова вернулась в гостиную к телевизору.
По 622-му каналу показывали знаменитую развлекательную передачу «Головоломка для ума». Ведущий опять объявлял загадку дня: «Это появляется в начале ночи, в конце утра, два раза в году, и это можно очень хорошо различить, глядя на луну».
Вдруг решение появилось у него в голове. Это буква N (*Nuit (фр.) – ночь; matin (фр.) – утро; annee (фр.) – год; lune (фр.) – луна. – прим. пер.*). В начале слова ночь, в конце слова утро, два раза в слове год, и есть в слове луна. Разгадка не может быть другой.
Он улыбнулся. У него снова появилась способность быстро и плодотворно размышлять. Все загадки, в конце концов, покоряются ему. Ему послан знак.
Две прохладные ручки закрыли ему глаза.
– Догадайся, кто это?
Он резко высвободился. Жена посмотрела на него с удивлением.
– Что происходит, дорогой, что-то не ладится? Ты переутомился?
– Нет. Я прозрел. Я совершенно прозрел. Я с вами зря трачу свое время. А мне нужно делать чрезвычайно важные вещи, важные не только для меня, но и для всего мира.
– Но, дорогой... – начала Синтия, встревоженно глядя на него.
Максимильен встал и громко произнес одно-единственное слово:
– Вон!
Он показал ей на дверь, глаза его налились кровью.
– Ну, если ты так хочешь... – со страхом проговорила Синтия.
А Максимильен уже хлопнул дверью кабинета и заперся с Мак-Явелем. Он запустил игру «Эволюция» с особыми параметрами. Он хотел посмотреть, что станет с цивилизацией муравьев, воспользовавшейся человеческими технологиями.
Он двинулся вперед на максимальной скорости, полностью погрузившись в игру.
Он услышал, как в глубине открылась и закрылась входная дверь, вытер лоб клетчатым платком. Уф, он избавился наконец от этих двух зануд. Компьютерам повезло, у них самок нет.
Мак-Явель вел вперед игру. За двадцать минут он прошел тысячу лет развития муравьиной цивилизации, вооруженной человеческими знаниями. Это было еще ужаснее, чем мог себе вообразить полицейский.
Он больше не останется простым наблюдателем. Он решил действовать, чего бы это ему ни стоило.
И тут же принялся за работу.
234. ПАРАДОКСАЛЬНОЕ СОЛНЦЕ
Пользуясь минутой отдыха перед возобновлением слушаний, принцесса 103-я и принц 24-й решили попытаться совокупиться в аквариуме. С самого начала процесса телевизионные софиты, словно весеннее солнце, заставляли кипеть их половые гормоны.
И свет, и жара все-таки очень возбуждают самку и самца.
В замкнутом пространстве совокупиться непросто, но, подбадриваемая всеми присутствующими муравьями, принцесса 103-я взмывает вверх и начинает чертить круги между стенками стеклянной тюрьмы.
Принц 24-й, в свою очередь, бросается за ней в погоню.
Конечно, это менее романтично, чем совокупляться в чистом небе, под деревьями, среди лесных ароматов, но оба насекомых убеждены, что для них все уже кончено. Если они не займутся любовью здесь и сейчас, они просто никогда не узнают, что это такое.
Принц 24-й летит за принцессой 103-й. Она движется слишком быстро, он не может ее догнать. Он вынужден просить ее снизить скорость.
Наконец, он на ней, он устраивается на задней части ее тела и изгибается, чтобы войти в нее. Фигура высшего пилотажа. Не так-то и просто. Отвлеченная усилиями принца, принцесса 103-я забывает про то, что они летят, и врезается в прозрачную стенку. От удара принц сваливается и вынужден начать приступ красавицы заново.
Принцесса смеялась над сложными брачными танцами Пальцев, но сейчас она предпочла бы вести себя так же, как они, и кататься по земле. Это гораздо проще, чем пытаться соединить два крошечных отростка в воздухе.
После третьей попытки, порядком уставший принц 24-й наконец входит в нее. И тут в них происходит что-то совсем новое и очень мощное. Тем более мощное, что и самец, и самка обрели пол искусственным путем.
Их усики объединяются, словно они слились в АК. Слияние тел дополняется слиянием душ.
Воображаемые картины проносятся одновременно в их крошечных головах.
Чтобы снова не наткнуться на стенку аквариума, принцесса 103-я, управляющая полетом, совершает маленькие круги в центре тюрьмы, в нескольких сантиметрах от плексигласового потолка, испещренного дырочками.
Их видения становятся более отчетливыми. Возникают они в мозгу у 103-й, которая еще помнит великие романтические сцены из «Унесенных ветром».
В этот миг для обоих насекомых любовь выражается картинами из жизни Пальцев, а не из их собственной. У бел-о-канцев есть, конечно, много легенд, но нет ни одной, похожей на «Унесенных ветром». В мирмекийском мире любовь связана только с репродуктивной функцией. Раньше, когда она еще не видела фильмов Пальцев, 103-я не рассматривала любовь как особое чувство, независимое от размножения.
Муравьи снизу смотрят на них с восхищением. Они понимают, что с ними происходит что-то необыкновенное. 10-й записывает в «мифологический феромон» свои впечатления, навеянные этим мгновением ничем не замутненной поэзии.
И вдруг наверху что-то разлаживается. Принцу 24-му плохо. Его усики странно трепещут. Сердце бьется все сильнее. Огромная красная волна чистого наслаждения и нестерпимой боли захлестывает его с головой. Ему кажется, что его бешено колотящееся сердце разрывается.
Тук... тук, тук, тук, тук, тук... тук!
Тук, тук, тук!
Судья несколько раз сухо стукнул молоточком по столу, чтобы оповестить публику о начале слушаний.
– Дамы и господа присяжные, прошу вас, займите свои места.
Судья сообщил присяжным, что муравьи, признанные разумными существами, отныне являются юридически ответственными. Следовательно, необходимо решать судьбу 103-й и ее мирмекийских товарищей.
– Я не понимаю! – закричала Жюли. – Муравей же победил!
– Да, – возразил судья, – эта победа означает, что муравьи разумны, а не то, что они невиновны. Слово обвинению.
– У меня есть вещественные доказательства, показывающие дамам и господам присяжным, до какой степени муравьи являются врагами рода человеческого. Это статья про нашествие огненных муравьев во Флориде, с которой они должны ознакомиться.
Артур встал.
– Вы забыли уточнить, каким образом огненные муравьи были остановлены. Вмешательством муравьев другого вида: соленопсис даугерри. Они умеют вырабатывать феромоны королевы огненных муравьев. Они обманывают кормящих королеву рабочих, а настоящая королева слабеет и умирает. Мораль: людям достаточно объединиться с дружественно настроенными муравьями, чтобы победить враждебные их виды...
Прокурор перебил Артура, оставив свое место и подойдя к присяжным:
– Мы не избавимся от насекомых, доверив им свои тайны. Наоборот, надо как можно быстрее уничтожить этих слишком информированных муравьев, пока они не передали свои знания остальным особям своего вида.
В аквариуме еще продолжается экстаз. Мирмекийская пара кружится все быстрее, как будто подхваченная инфернальным вихрем. Сердце принца 24-го бьется все более неровно. Тук, тук... тук... тук, тук... тук... Цвет красной волны наслаждения меняется по мере ее роста. Она постепенно становится сиреневой, фиолетовой, а затем откровенно черной.
Судья попросил прокурора закончить речь и сформулировать обвинение.
– Для подсудимых из лицея я требую тюремного заключения на шесть месяцев по обвинению в порче имущества учебного заведения и организации беспорядков в общественных местах. Для подсудимых из пирамиды я требую тюремного заключения на шесть лет по обвинению в пособничестве убийству. Принцессу 103-ю и ее пособников я обвиняю в восстании и убийстве полицейских и требую... смертной казни.
Публика ахнула. Судья почти машинально постучал молоточком.
– Я позволю себе заметить моему коллеге по обвинению, что смертная казнь давно отменена в нашей стране, – назидательно произнес он.
– Для людей, господин председатель, для людей. Я навел справки. Ничего в нашем уголовном кодексе не запрещает смертную казнь животных. Собак, которые кусают детей, усыпляют. Убивают больных бешенством лис. Да кто из нас может похвастаться тем, что ни разу не убил муравья?
Даже те, кто не был с ним согласен, признали, что общественный обвинитель прав. Кто не убивал муравьев, хотя бы по неосторожности?
– Вынеся смертный приговор принцессе 103-й и ее пособникам, мы просто выполним свой гражданский долг и совершим акт законной самозащиты, – продолжал прокурор. – Документы, захваченные в пирамиде, подтверждают: она предприняла поход против нас. Пусть природа помнит о том, что те виды животных, которые хотят уничтожить человека, в конце концов расплачиваются за это своей жизнью.
Принц 24-й поднимает усики. Принцесса 103-я чувствует и видит его, но ее наслаждение так велико и нескончаемо, что она не может отвлечься на своего партнера.
Если его захлестывает красная волна, переходящая в черноту, то она плывет в красном море, переливающемся оранжевым, светлеющем до желтого горячего оттенка. Она уже не принцесса, теперь она – королева.
А принцу 24-му все хуже и хуже.
Его давление скачет вверх. Сердце останавливается.
Давление все повышается и повышается. Вдруг он отделяется от нее, пытается взмахнуть крыльями, чтобы замедлить падение и...
Председатель дает слово защите.
Жюли призывает на помощь все свои нейроны.
– То, что здесь происходит, это не судебный процесс. Это гораздо больше. Это представившаяся нам уникальная возможность понять логику не человеческого мышления. Если мы не договоримся с муравьями, этими внутрипланетянами, как можем мы надеяться однажды понять инопланетян?