АЭРОТОРПЕДЫ ВОЗВРАЩАЮТСЯ НАЗАД
Впервые на русском языке — уникальная книга: уничтоженный роман классика украинской и советской фантастики В. Владко «Аэроторпеды возвращаются назад». В событиях романа, предсказывавшего войну СССР с капиталистическими державами, ясно угадывались будущие противники — включая фашистскую Германию и Японию. Однако в 1934 г. роман оказался «не ко двору». Практически все напечатанные экземпляры книги были уничтожены, о романе десятки лет умалчивали и советская библиография, и автор, а случайно уцелевший текст не был до сих пор доступен ни русскому, ни украинскому читателю.
ВЛАДИМИР ВЛАДКО
Polaris
Путешествия. Приключения. Фантастика.
Salamandra P.V.V.
Владимир Владко
АЭРОТОРПЕДЫ ВОЗВРАЩАЮТСЯ НАЗАД
Фантастический роман Salamandra P.V.V.
Пер. С. Гоголина и М. Фоменко. Илл. В. Невского. Комм. М. Фоменко.
Илл. В. Невского
Из страны слабой и неподготовленной к обороне Советский Союз превратился в страну могучую в смысле обороноспособности, в страну, готовую ко всяким случайностям, в страну, способную производить в массовом масштабе все современные орудия обороны и снабдить ими свою армию в случае нападения извне.
И. В. Сталин
Металлургия, химия, электричество, радио и пр., лаборатории, научные институты — все это будет мобилизовано на войну, все это будет поставлено на служение ей. И нам с вами также необходимо, рассуждая о войне, помнить, что мы будем защищаться не только вооруженной армией,
— мы одновременно будем воевать и нашей промышленностью, и нашими машинами, и нашими лабораториями и институтами.
…Мы должны строить дело так, чтобы в предстоящей войне добиться победы «малой кровью» и войну эту провести на территории страны, которая первая подымет против нас меч.
К. Ворошилов
Неожиданный пакет
Большие круглые очки не скрывали веселого блеска его зеленовато-серых глаз; ровная линия пробора разделяла на две строго равные половины каштановые волосы, быстрые движения длинных нервных пальцев выдавали беспокойный, вечно что-то ищущий ум. Высокая стройная фигура, обычная форма великосакского офицера с лейтенантскими регалиями. Эти черты помнил каждый, кто знал Дика Гордона. Еще два года назад офицерская форма не входила в их число, так как Дик являлся тогда простым студентом. Но и в те годы он был Диком Гордоном, о котором поговаривали — одни с уважением, другие с завистью:
— Дик Гордон? Далеко пойдет… А какая голова!.
Офицерская форма и знаки отличия лейтенанта никого не впечатляли. Вполне закономерно, что студент высшей военно-технической школы по окончании ее стал офицером. Лейтенантские погоны — да разве они добавляли ему что-то новое? Правда, знаки отличия появились на одеянии Дика только сегодня утром. Собственно, и веселый шумный ужин был лишь следствием их появления: надо же обмыть новый чин, полить его доброй порцией виски и вина. Этого требовали давние студенческие традиции. К тому же, всякому было понятно: не лейтенантские погоны добавляли Дику уважения окружающих — наоборот, Дик делал честь погонам, соглашаясь надеть их. Ведь это был не обычный человек, а Дик Гордон.
Именно так и говорил в своей бесшабашной речи Джонни Уолтерс, стоя на столе и держа в одной руке наполненный вином стакан, а в другой — большой лист плотной бумаги с подписями и печатью. Виски и вино сделали свое дело: компании было весело, глаза блестели, в комнате раздавался громкий смех. Сигаретный дым тяжело висел в воздухе — и, может быть, из-за этого все вокруг словно тонуло в радостном тумане. Даже сам хозяин почувствовал приятную неуверенность в движениях, когда, подняв руку, попытался остановить пылкого оратора.
Подожди, Джонни, нельзя же так расхваливать человека! Я ведь могу и покраснеть…
Уолтерс на миг замолк, посмотрел на Гордона и нарочито иронично прищурил левый глаз:
Ты?. Ты покраснеешь, Дик? Нет, быть такого не может. Офицер великосакской армии не имеет права краснеть ни на секунду. Это было бы слишком революционно для лейтенанта, только что получившего диплом, а?.
И, подождав, пока компания вдоволь посмеется над его остротой, Джонни Уолтерс продолжал:
Но я лично буду любить нашего Дика, что бы с ним ни случилось. Ничего не поделаешь, ведь он мой старый приятель. И такой парень! Когда-нибудь я буду счастлив написать в своих воспоминаниях: учился, дружил и выпивал со славным Ричардом Гордоном, более известным в те дни, как Дик или, еще лучше — Верзила Дики. Друзья мои, нашего Верзилу Дики — вот кого я люблю… Правда, мы с ним чуть-чуть отличаемся ростом и вообще внешностью, но…
Новый взрыв веселого смеха прервал Джонни Уолтерса: гости не могли удержаться, услышав такое откровенное признание. Дело в том, что Джонни был коротеньким и толстым человечком с вечно взъерошенными волосами, и в гуще их никому и никогда не удалось бы обнаружить пробор, как старательно ни расчесывался каждое утро Джонни. Да, он и впрямь немного не совпадал по росту и внешнему виду с Диком, который всегда был безупречно аккуратен…
Но продолжаю, хотя вы очень мешаете мне неуместным в такую серьезную минуту хохотом. Мы же все хорошо понимаем друг друга, — не умолкал Джонни. — Понимаем буквально без слов. Вот, чего, например, желает сейчас наш Дик? Я знаю. Он хочет, чтобы я закончил речь. Вот! А знаете что? И я хочу того же самого. Только никак не могу остановиться. И хочу, и не могу. Короче говоря…
Неизвестно, долго еще разглагольствовал бы Джонни Уолтерс, но в эту минуту кто-то из компании ласково и вежливо взял его крепкими руками поперек талии и снял со стола.
Мы поможем тебе, Джонни. Заканчивай теперь не речь, а стакан, потому как мы свое вино уже выпили. А Дик пусть сам скажет, чего он все-таки хочет теперь, когда первым из нас получил диплом лейтенанта. Дики, что ты тянешь? Может, твой язык уже позабыл твое собственное имя и не знает, куда повернуться?.
На такое оскорбление был только один достойный ответ — немедленное действие. Дик Гордон поднялся резким, четким движением, его гибкая высокая фигура застыла, точно он услышал команду «смирно!»
Я лишен ораторского дара, уважаемые джентльмены, — вежливо сказал он, — я не привык, как вам известно, выступать на публике, да еще и неожиданно. Вы спрашиваете, чего я хочу в дальнейшем? Того же, чего хотел и раньше: работать, конструировать, изобретать. А будет все это делать студент Гордон, поручик Гордон, лейтенант или даже генерал Гордон — от этого результаты, я надеюсь, не изменятся.
Дорогой мой Дики, ну как же не хвалить тебя! — радостно воскликнул Джонни Уолтерс и тотчас умолк, потому что рот его внезапно оказался залеплен здоровенным куском булки с ветчиной. Дик Гордон невольно усмехнулся, но в ту же секунду услышал серьезный голос Тома Даунли, который спрашивал его:
А почему бы тебе не рассказать нам о своих планах? Ведь мы до сих пор почти ничего не знаем о твоем изобретении. Мы, если память мне не изменяет, твои приятели и друзья. Всем нам известно, что ты изобрел некий усовершенствованный танк. Один небольшой, но знающий человечек из военного министерства шепнул мне, что чин лейтенанта — слишком малая награда за это изобретение. Недаром говорят, что сам профессор Ренуар заинтересовался твоей работой. Я знаю, что военные изобретения — не тема для лекций перед широкой аудиторией. Но — разве мы чужие люди?. Что именно ты изобрел, Дики, скажи хоть вкратце?
Дик Гордон склонил голову и молчал: он колебался. Джонни Уолтерс успел проглотить то, что тормозило поток его красноречия, и жалобно добавил:
Дики, дорогой Верзила Дики, в самом деле, даже я, твой сдержанный и стойкий друг, могу чего доброго умереть от любопытства. Не скрывай от нас, расскажи. Жажду узнать что-нибудь о твоем изобретении ничуть не меньше, чем запить эту плохонькую ветчину хорошим стаканом вина! — и он, подняв стакан с вином, выпил его до дна, не отрываясь.
Дик Гордон поднял голову, глаза его блестели. Он медленно обвел взглядом всех присутствующих, будто проверяя, кому из них можно довериться. Но виски и вино, как видно, сказывались, сизый дым над столом предательски скрывал от него лица приятелей. И разве он не знал их всех много лет — сперва студентами, потом исследователями, офицерами: после высшей технической школы каждый пошел собственным путем, но все эти пути были украшены флагом великой морской империи. Да, с этими людьми он мог обсуждать даже некоторые более или менее секретные вещи. Дик Гордон оперся рукой о стол:
Хорошо! Слушайте. Конечно, я не могу рассказать вам все. Однако кое-что скажу. Представьте себе, уважаемые джентльмены, танк. На первый взгляд, заурядный быстроходный танк, который делает в час около ста километров. Несколько подобных танков идут в атаку. Но противник ожидает эту атаку, он перерезал поле глубокими рвами с вертикальными стенками. Что сделает танк, встретив такую преграду?.
Остановится, — ответили несколько голосов сразу.
Да, остановится, потому что обычный танк не может преодолеть такой ров. Обыкновенный танк перевернется, он зароется носом, если просто попытается перебраться через ров с вертикальными стенками. Таков удел обычного танка — и противник это хорошо знает. Но мой танк имеет некоторое механическое приспособление. Он развивает максимальную скорость и в последнюю секунду, перед самым рвом, отрывается от земли и перепрыгивает через ров. Понятно?.
Ответом ему было молчание. Танк перепрыгивает препятствия, перепрыгивает через ров?. Это молчание словно подстегнуло Дика Гордона:
Вы удивляетесь? Хорошо. Представим себе еще один случай во время той же атаки. Танк встречает на пути другую преграду, допустим — каменную стену высотой в несколько метров. Способен ли он преодолеть такое препятствие? Нет, ответите вы. Способен, скажу я. Потому что мой танк подпрыгнет и перелетит через стену!
Дик остановился, жадно проглотил полстакана вина и продолжал:
В этом и заключается мое изобретение. Прыгающий танк. Танк, который нельзя остановить обычными средствами. Танк, что победно идет вперед и вперед, разрушая и уничтожая все на своем пути. Он является одной из тех машин, которые окончательно определят облик будущей войны. Машин, несущих победу тем, кто владеет ими. Не нужно лишних людей, не требуется большая армия, тысячи и миллионы солдат. Техника, машины — вот путь будущей войны. Отряды танков, эскадрильи самолетов, эскадры морских кораблей, артиллерия на гусеничном ходу… Что может противостоять такому оружию?.
Генерал Фулер нашел в твоем лице пылкого поклонника, — вполголоса заметил Том Даунли.
Генерал Фулер — великий человек, — горячо ответил Дик Гордон. — Он пророк будущей войны. Разве ты способен доказать, что он неправ? Разве ошибочно его главное утверждение, что определят исход будущей войны не массы солдат, не гигантская армия, а техника, моторы, совершеннейшее оружие, небольшие, но до предела вооруженные моторизованные отряды?. Что сделает пехота или конница былых времен против танков, против удушливых газов, против самолетов? Ничего. Она будет раздавлена, как грибы, которые человек давит ногой, даже не замечая. Попробуй-ка с этим поспорить, Том Даунли!.
Я не даю ему слова, — крикнул Джонни Уолтерс. — Как председательствующий на этом ужине, даю слово только тебе, дорогой Дики, и еще себе. Итак, мое слово: выпьем за это!
Он поднял стакан с вином, приглашая всех сделать то же самое.
За «прыгающий» танк Дика Гордона! За то, чтобы он перепрыгнул все преграды на своем пути, — и пусть никто из нас случайно не окажется на том пути, а?.
Стаканы звякнули, вино было выпито.
Ну что, довольны вы теперь? — полушутливо спросил Гордон. Он сел на место, будто стыдясь своей необычной пылкости: ведь ему очень редко случалось говорить так горячо, забывая о сдержанности, которой он имел все основания гордиться.
Шум веселых голосов подтвердил, что все были довольны. Один лишь Том Даунли все так же вполголоса, но вполне серьезно заметил:
Теперь я понимаю, почему твоим изобретением заинтересовался профессор Ренуар, как сказал мне этот человек из министерства…
Погоди, Том, а что именно он сказал? — спросил Джонни Уолтерс.
Что профессор Ренуар направил специальное письмо в министерство с какой-то просьбой относительно изобретения Дики и даже его самого.
Ну и?.
Это все, что я знаю. Больше он со мной ничем не поделился. Может, самому Дику что-то об этом известно?
Дик Гордон покачал головой:
Нет. Впервые слышу. Рад был бы узнать подробнее… Профессор Ренуар — это…
И он замолчал. Перед глазами невольно встала картина визита знаменитого профессора Ренуара в высшую военнотехническую школу — за два месяца до выпуска старшего курса. Это было неожиданное для студентов и важное для школы событие. Сам профессор Морис Ренуар, всемирно известный ученый, бог современной военной техники, руководитель огромного исследовательского института, о работах которого прессе запрещено даже упоминать под угрозой привлечения к ответственности, как за разглашение государственной тайны, — и одновременно председатель международной Лиги защиты морали, разветвленной организации, направленной против разлагающего влияния коммунистических идей на человечество. И вот сам профессор Ренуар приехал в школу. Зачем?. Что могло заинтересовать гениального человека в школе?.
Уже потом среди студентов прошел слух, что профессор Ренуар приезжал знакомиться с человеческим материалом школы: ему нужны были, дескать, свежие кадры сотрудников для его лабораторий. Но тогда, во время визита профессора, никто из студентов ничего не знал. Профессор Морис Ренуар прошелся по лабораториям школы в сопровождении начальника, генерала Джорнстона. Он словно не видел никого из студентов, рассматривавших его с нескрываемым любопытством. Профессор шел ровным шагом — высокий, смуглый, с холодным каменным лицом, и безупречный серый пиджак казался на нем строгой военной формой. Иногда он немного замедлял шаги, выслушивая объяснения генерала Джорнстона, однако сам редко о чем-либо спрашивал.
Дик Гордон работал в механической лаборатории, когда профессор Ренуар зашел туда. Дик не знал, кем был этот гость. Он вежливо ответил на вопросы о работе, заданные генералом Джорнстоном, и с удивлением услышал слова генерала:
Честь имею, профессор, рекомендовать вам студента Ричарда Гордона, одного из самых способных воспитанников нашей школы.
Дик растерянно поклонился, краснея от неожиданности. Острый взгляд незнакомца остановился на нем на какие-то несколько секунд, — но Дику показалось, что эти холодные глаза успели мгновенно прочитать все его самые сокровенные мысли. Не успел Дик произнести ни слова, как услышал вежливое:
Очень рад познакомиться с вами. Желаю успеха.
И незнакомец вышел из лаборатории четкими размеренными шагами. Студенты, работавшие в лаборатории, удивленно смотрели ему вслед. Между тем в комнату вбежал запыхавшийся Джонни Уолтерс:
Верзила, он что-то сказал тебе?. Что?
Что очень рад познакомиться. А тебе-то что?
Да ты знаешь, кто это был?
Кто?
Джонни Уолтерс безнадежно махнул рукой:
Сам профессор Ренуар! Вот кто это был. Что же ты ему ответил?
Ничего, он ушел.
Ироническое сочувствие зазвучало в голосе Джонни Уолтерса:
Ничего не ответить профессору Ренуару?. Да, на этот раз, Дики, ты упустил хороший случай. Ну что же, твое дело!.
Больше Дику не посчастливилось увидеть профессора Ренуара, хоть он и мог считать себя лично знакомым с мировой знаменитостью. И вот сейчас он узнал, что профессор Ренуар заинтересовался его изобретением. Но — разве могла остаться в памяти профессора случайная встреча с каким-то студентом в лаборатории?. Конечно же, нет. Жаль, потому что… Что означало это «потому что» — Дик не сумел бы сказать. С непонятным самому себе раздражением он схватил стакан с вином, выпил и грохнул стаканом о стол:
Бросим эти разговоры, друзья! Никто из нас ничего не ведает, и пусть все идет, как идет. Все мы уважаем имя профессора Ренуара, но — вряд ли ему известно что-нибудь о ком-либо из нас. Все эти разговоры остаются лишь разговорами, не так ли?.
Кто знает… — загадочно ответил Том Даунли. Но его прервал веселый Джонни Уолтерс:
Как бы то ни было, очень рад за тебя, Дики. Твой путь открыт перед тобой. Выпьем же за это!
Шум заглушил его слова. Звенели стаканы, каждый требовал, чтобы Дик чокнулся с ним. Джонни, пошатываясь, подошел к радиоприемнику. Веселая мелодия влетела в комнату; ее подхватили молодые голоса, повторяя припев:
Я люблю мою девочку Мэри,
С волосами золотого огня,
Я люблю волшебницу Мэри –
Вспоминает ли Мэри меня?.
Дик Гордон пел вместе со всеми. Какое замечательное имя — Мэри! Девушка с золотыми волосами… Хорошая песня, чудная вечеринка!.
И вдруг в песню ворвалось дребезжание звонка. В квартиру кто-то звонил — упорно, настойчиво. Голоса смолкли. Только мелодия разливалась из репродуктора по затихшей комнате, как странный аккомпанемент нежданного звонка. Но вот смолкла и мелодия: оркестр доиграл песню. Стало совсем тихо — лишь резкий звон раздирал тишину.
Кто бы это мог быть? — удивленно проговорил Дик Гордон, выходя в прихожую.
Он открыл дверь. Перед ним стоял человек в военной форме с пакетом в руке. Человек коснулся фуражки и сказал: