Сначала две колонны двигались действительно параллельно. Но потом, когда обеим танковым группам удалось обогнуть поле боя, на котором Байбулатов топтал оставшихся шапроновцев, и линия движения обеих колонн превратилась в прямую (шли-то не по шоссе уже, а по полю), положение стало стремительно меняться. Малярийкин, имея преимущество в скорости, начал Шапронова догонять.
Уже через пять минут после начала сближения расстояние до вражеского отряда сократилось до отрезка прямого огневого контакта. Никто, конечно, не стрелял. Шапронов был занят отступлением своего отряда. Малярийкин – преследованием. Но следовать за врагом на дистанции поражения крайне неприятно! Кроме того, отряд Маляра уступал в огневой мощи. Соответственно, Малярийкину надо было Шапронова не догнать, а обогнать. Укрепиться на оборонительном рубеже поперек вектора движения и пресечь отступление к высоте. Обстрел хвоста отступающей колонны мог привести лишь к бессмысленному обмену залпами между головными легкими машинами Малярийкина и арьергардными, тоже легкими, машинами Шапронова. Никакого смысла такой маневр заведомо не имел. Проанализировав обстановку, Малярийкин решил увеличить боковой разрыв между колоннами до выхода из зоны видимости и обойти Шапронова на скорости, описав дугу километров на десять больше. Расчет дельты скорости это позволял.
Приняв решение, Малярийкин озвучил его головной походной заставе, и его колонна, резко отвернув влево, начала стремительно ускользать из зоны видимости отступающих шапроновцев. Если Шапронова этот маневр и заинтересовал, то вида он не подал никакого. Колонна по-прежнему перла по прямой, как ни в чем не бывало. Только пыль из-под трэков тучей поднималась в воздух.
Отойдя от Шапронова на значительное расстояние, исключающее артиллерийский обмен, Малярийкин велел ускориться. Его более легкие, отлично подобранные друг под друга машины рванули почти на форсаже. В составе отряда Шапронова тоже были резвые машины. Но более сложный и смешанный состав усреднял общую скорость колонны, делая ее меньше скорости противника почти в полтора раза. Малярийкин понимал, что это вовсе не ошибка опытного командора. Просто Малярийкин делал ставку на скорость – ему надо было обогнать противника. А вот командор – на совмещение скорости и мощи. Если Шапронов достигнет заветных холмов у края локации, вполне можно рассчитывать, что более тяжелый состав его сборного отряда себя вполне оправдает.
Спустя еще буквально минут десять колонна Шапронова полностью скрылась из виду. Малярийкин знал, что Шапрон идет рядом, параллельно. Но визуального контакта уже не было. Это была ошибка. Теперь Малярийкин не знал, насколько он обгоняет Шапронова и обгоняет ли вообще. Он сознавал, что его расчет был по-прежнему верный. Сделать крюк по более длинному маршруту. Гарантированно обогнать, не беспокоясь за огневой контакт. Гарантированно первым выйти к заветным высоткам. Все так. Но невозможность видеть противника напрягала.
Поерзав в кресле, Малярийкин снова глянул на электронную карту. Местность была относительно ровной – поля и луга. Но тут и там электронная карта выделяла низины и высоты. Чуть правее маршрут движения – высота 31,1. Чуть левее маршрута движения – высота 15,7. Именно за последней (а также за высоким ковылем и рощицами, кучковавшимися повсюду до горизонта), вероятно, скрывалась колонна Шапронова.
Подумав еще немного, Малярийкин приказал все же трем машинам впереди «Мамонта» выдвинуться правее. А двум прокачанным «Васпам», самым легким, быстрым и с самыми легкими пушками, «Изида» и «Твинс», на максимальной скорости рвануть вперед, чтобы разведать обстановку. Головная походная застава двух сверхлегких скоростных «Васпов» выходила так себе. И вряд ли годилась хоть на что-нибудь, кроме как «скакать галопом». Но, похоже, у Малярийкина не было других вариантов.
Эффект от этой задумки получился слабый. Передовые «Васпы» были самыми скоростными, но и вся основная колонна шла резво. Так что разрыв между «Васпами» и основной колонной увеличивался очень медленно. Зато три «Васпа», отклонившиеся от колонны вправо, отработали хорошо. Через несколько минут после их убытия Малярийкин получил столь нужный ему голосовой доклад. Шапроновская колонна шла так, как и расписывали скромные способности Малярийкина к предвидению и экстрасенсорике, – параллельно его отряду, но уже со значительным отставанием.
На этом, впрочем, хорошие новости кончились.
Фланговый дозор Малярийкина доложил еще кое-что.
Восточнее отметки 15,7 разведывательный дозор обнаружил еще одну быстро перемещающуюся колонну. Колонна двигалась в том же направлении, что и первые две – Маляра и Шапрона. Дозор с перепугу принял новый фактор за Байбулатова, который каким-то невероятным образом обогнал всех остальных. Потом вообще за какую-то третью команду, вопреки всем правилам выпущенную спонсорами на поле. Но потом, взяв мозг в кулачок, удосужился посчитать шапроновские машины. Выяснилось элементарное. Командор, поняв намерения противника, выделил из своего относительно медленного отряда самые шустрые корпуса. На полном форсаже – точно так же, как танки Малярийкина, этот летучий отряд мчался все к той же высоте 134,9.
Это был конец.
Сердце Малярийкина застучало. Даже в бою, когда по броне лупили снаряды, он, пожалуй, так сильно не волновался. Сейчас речь не шла о физической опасности, и именно в данную секунду ни жизни, ни здоровью Малярийкина ничего не угрожало. Однако речь шла о победе. А также о тактическом преимуществе, которое, если окажется на стороне противника, приведет к гибели. Не самого Малярийкина, а его бойцов. Такой расклад напрягал даже сильнее.
Малярийкин снял гермошлем. Вытер холодный пот. Обстановка и правда менялась крайне быстро. И крайне оригинально.
Недолго думая, он запросил состав передового отряда шапроновцев. Ответ не воодушевил. И был предсказуем. Большая часть – «Хантеры», «Хорнеты», один прокачанный «Диктатор». Скоростные.
Некоторые машины Малярийкина, например те же «Васпы» головной походной заставы, а также «Васпы» флангового дозора были быстрее передового отряда Шапронова. Вот только толку от этого? Даже если им удастся обогнать передовой вражеский отряд и первыми занять высотку у границы локации, противостоять «Хантерам», а уж тем более «Хорнетам» с «Диктатором», легкие быстроходные и слабобронированные машинки не смогут. Это верная смерть. Кроме того, сам обгон уже был под сомнением. Отойдя от колонны Шапронова на десять километров, Малярийкин сам дал командору фору. Передовой отряд шапроновцев двигался впереди как основной колонны Малярийкина, так и его передовой походной заставы.
Похоже, гонка проиграна. Всухую.
Печальные размышления Малярийкина в этот момент прервал доклад в голосовом аппарате связи.
– «Шкатулочка первая», прием! «Шкатулочка первая», прием!
– Да, слушаю, – просипел Малярийкин.
– Докладывает «коробка» седьмая, фланговый дозор. Вижу остатки железнодорожного полотна северо-восточнее отметки 31,0. Расстояние от меня – два километра. С железкой пересекается шоссе, а перед шоссе отсыпка. Обе линии – и железка, и отсыпка шоссе – пересекают направление движения вражеской колонны. Предполагаю, они замедлят движение на пару-тройку минут. Каждая машина. Передовой отряд противника в данный момент это препятствие преодолевает, почти заканчивая перемещение через жэдэ. Расстояние от меня до основной колонны противника примерно километр, километр шестьсот в сторону, противоположную вектору на жэдэ. Вражеская колонна находится в движении юго-восточнее высоты 49,1. Будут распоряжения?
Малярийкин задумался.
Новые данные ситуацию, казалось бы, не меняли. Однако только на первый взгляд. Малярийкин снова взглянул на карту, оценивая обстановку. Обстановку, которая ничуть не изменилась, но в то же время стала совершенно иной!
Препятствие в виде нитки железной дороги и старого, неэксплуатируемого шоссе на карте было отмечено. Примерно через восемь километров по вектору вперед железная дорога и насыпь шоссе пересекали и маршрут Малярийкина. Только благодаря изгибу это было позже, чем у колонны Шапронова. И это давало преимущество в скорости! Пусть незначительное, но все же.
Его колонна не может упредить передовой отряд противника в овладении 134-й высотой. И пусть. Ведь целью его команды являются вовсе не несколько «Хантеров» и «Хорнетов», которые буквально через пять-шесть часов займут несчастную высотку и изготовятся к упрямой обороне. Целью команды является сам Шапронов. Его основные силы. Целью команды является ПОБЕДА.
А значит, есть варианты. Не обязательно рвать когти на высоту. Достаточно обойти саму колонну Шапронова. И остановить ее – в любом месте!
– Внимание! – прокричал Малярийкин в микрофон общей связи. – Головной походной заставе и фланговому дозору приказ: выдвинуться вперед, до точки пересечения шоссе с железной дорогой. Всеми силами воспрепятствовать движению основной вражеской колонны. Это «Шкатулка первая». Выполнять! – И, подумав, добавил: – Ребята, всего за несколько минут! Нам нужно всего несколько минут, чтоб обойти шоссе чуть левее. Колонна, делай, как я!
А значит, есть варианты. Не обязательно рвать когти на высоту. Достаточно обойти саму колонну Шапронова. И остановить ее – в любом месте!
– Внимание! – прокричал Малярийкин в микрофон общей связи. – Головной походной заставе и фланговому дозору приказ: выдвинуться вперед, до точки пересечения шоссе с железной дорогой. Всеми силами воспрепятствовать движению основной вражеской колонны. Это «Шкатулка первая». Выполнять! – И, подумав, добавил: – Ребята, всего за несколько минут! Нам нужно всего несколько минут, чтоб обойти шоссе чуть левее. Колонна, делай, как я!
Как живая, основная колонна отвалила вправо. Резко, градусов на тридцать. Расстояние до вектора, по которому двигалась колонна Шапронова, стало стремительно сокращаться. Вражеской колонны, разумеется, видно не было, так как она существенно отставала. Основной отряд Малярийкина сейчас находился как раз где-то посередине между передовым отрядом Шапронова («Хантеры» и «Хорнеты») и его основной медленной колонной.
Головная походная застава и фланговый дозор, тем временем, выполняя приказ Маляра, сдвинулись также правее, но под углом почти в шестьдесят градусов в направлении точки пересечения железной дороги и шоссе. Малярийкин вел свой основной отряд почти туда же, но чуть дальше, вперед. За точку пересечения. Судя по карте, там располагалось широкое поле, зажатое меж двух рощиц. Именно эта точка стала магнитом для Малярийкина на ближайшие полчаса.
Его план был прост. Отказаться от задачи захвата высоты 134. Позволить отряду «Хантеров»-«Хорнетов» закрепиться там, окопаться и тем самым еще больше раздробить и без того достаточно немногочисленные, хотя и отборные силы Шапронова.
Потом перекрыть основной колонне Шапронова вектор движения на высоту 134. Отрезать. Закрепиться на новой линии, прямо в поле. Не допустить беспрепятственного прохода. Сработать от обороны буквально несколько часов. Ну а затем – все по той же схеме: дождаться Байбулатова, вступить с Шапроновым во встречный бой. Зажав, таким образом, его отряд в тиски с двух сторон.
Не замедляя движения ни на миг, Малярийкин внимательно изучил местность по электронной карте, потом осмотрел ту же местность через обзорные экраны.
К северу и югу от шоссе были леса, а западнее, метрах в восьмистах, за высотой 17,4 – небольшое озеро. Перед озером – тоже лес.
Эти особенности рельефа давали неплохой шанс.
Частью сил можно закрыть выход противнику из горловины, образованной лесными участками. А другой частью сил – вероятно, большей и наиболее тяжеловооруженной, нанести фланговый удар с северной опушки леса, что юго-западнее высоты 17,4.
Определив место, где произойдет огневой контакт, Малярийкин ускорился. Для эффективной работы в обороне танкам следовало вести огонь с места. Для этого им нужно закопаться. Чтобы закопаться, требовалось время. Чтобы выиграть время, нужна скорость.
Одновременно выжимая газ, Малярийкин не переставал считать и анализировать.
Рассчитав по карте расстояние, отделяющее собственную основную колонну от основной колонны противника, а также от того места, где необходимо заставить Шапронова вступить в бой, Малярийкин принялся спокойно и четко раздавать приказы по головной связи и чату. Установил, как и в каком темпе надо действовать тем или иным тройкам (взводам), какие отдельные машины, куда и с какой скоростью направить. Чтобы не упустить противника, не дать ему прорваться. Некоторые решения тут были очевидны. Вдоль отрезка, расположенного между лесными массивами, шли незначительные возвышения. То ли маленькие холмики, то ли гигантские кочки. По линии этих «кочек» шла и линия водораздела, то есть самая высокая линия поля, за которой или на которой могли укрыться в оборонительной позиции его танки.
Там и встали.
Общая задача была такой. Основная колонна ускоряла движение и под углом, существенно опережая основную колонну противника (передовой отряд противника к этому времени уже покидал предполагаемое место боя и следовал на полном форсаже к высоте 134), выходила к перекрестку дорог южнее озера.
Там колонна разворачивалась в линейный оборонительный ордер, фронтом на восток. И огнем с места, с укрепленной позиции должна была постараться не допустить прорыва противника в направлении высоты 134.
Казалось, задача проста. Однако Малярийкина сильно беспокоили возможные действия передового отряда шапроновцев – те самые «Хантеры» и «Хорнеты». А что, если они развернутся и, вместо того чтобы занять высоту 134, ударят ему в тыл? Вариант маловероятный, но возможный. Маловероятный прежде всего потому, что передовой отряд шапроновцев относительно небольшой и молниеносно уничтожить основную колонну Малярийкина не смог бы при всем желании. Даже совместно с основной колонной Шапронова. Это означало затяжной бой, подход Байбулатова и, как результат, поражение шапроновской команды. Гораздо более выгодным с точки зрения стратегического подхода представлялось занятие высоты – для передового отряда Шапронова. И прорыв к уже занятой высоте (прорыв любой ценой) – для основной вражеской колонны Шапронова. Успокоив себя такими неубедительными умозаключениями, Малярийкин приступил «к работе».
На его экране по электронной карте расползались значки его боевых машин. Выполняя приказ, одни подразделения выползали на рубеж дороги (юго-восточнее высоты 17,4), другие, расчленяясь поротно, закапывались в землю. Все танки поголовно закапывались в землю самостоятельно, благодаря «отвалам», прикрепленным к нижнему броневому листу. Отвал в обычных условиях имел два стандартных положения – походное и рабочее. В походном положении отвал крепился к днищу боевой машины на автоматизированный зацеп (откреплялся из кабины кнопкой, одним пальцем). В рабочем положении (после отцепа) представлял собой почти классический бульдозерный ковш, с регулировкой угла наклона вперед-назад и вправо-влево от продольной оси машины. С управлением пилотом непосредственно из боевой кабины. В среднем на закапывание одной машины требовалось две-три минуты. Скорость тут зависела скорее от навыков танкиста как бульдозериста, чем от автоматики или характера грунта. При среднем весе боевой машины от тридцати до восьмидесяти тонн любой танк с ковшом мог срезать скалы как кусок масла.
Так что спустя минут пять после занятия позиции машины основной колонны были зарыты в землю, как говорится, по уши. На пологом скате, идущем от линии водораздела в сторону противника, торчали только танковые башни. Остальные, наиболее уязвимые части – корпус, трансмиссия – были скрыты в эскарпе.
Малярийкин тоже закопался. Принцип работы бульдозера он знал, еще будучи автомехаником «наш-ангара». Да и на полигоне Байбулатов неоднократно показывал, как это делается. Так что с окапыванием все прошло оперативно, не хуже, чем у других. После этого, впервые с начала погони оказавшись в неподвижном танке, не мчащемся по шоссе и не трясущемся на ухабах, Малярийкин заглушил двигатель и вслушался в тишину.
Ребята вокруг него, сидя в своих машинах, также не издавали ни звука. Все знали – приближался бой. Иногда звучали короткие переговоры по внутренней связи, но говорили все коротко. Не до болтовни. Над головой хулиганил ветер. Уже довольно прохладный для ранней осени. Возможно, где-то щебетали птицы. Но гермошлем поглощал слабые звуки. Ведь рассчитан он был на гром канонад.
Наконец родная для танковых гермошлемов музыка разлилась над лугом и озером.
Вдали, с направления шапроновской колонны, загрохотали орудия!
Это работали «Васпы».
«Васпы» отрабатывали на все сто, хотя было понятно, что «Изиды» и «Твинсы» головной походной заставы и фланговых разведчиков не представляют угрозы для медленных монстров шапроновского отряда. Особенно на таком расстоянии. Но «Васпы» работали не на поражение. Они просто обозначались. Само наличие «обороны» перед пересечением железнодорожной ветки и шоссе должно замедлить движение шапроновцев, вызвать в их ордере какие-то перемещения (например, перемещение вперед более мощных аппаратов, с более мощным вооружением), а также вызвать замешательство, связанное с анализом и просчетом вариантов. Так и случилось.
Движение шапроновцев существенно замедлилось. Но ненадолго. Шапронов не зря был командором – в обстановке он ориентировался почти молниеносно и решения принимал подобным же образом, на лету.
На «Васпы» в этих условиях была действительно возложена не просто трудная, а откровенно запредельная задача. Они должны были со значительного расстояния обстрелять приближающуюся колонну (чисто психологическое воздействие), а затем произвести демонстративную атаку переднего края обороны противника. Завязать с ним огневой бой, выманить наиболее «вооруженные» танки из общей колонны и, увлекая их за собой, отойти к основным позициям Малярийкина. На луг, вдоль двух лесных массивов. В так называемую горловину, как окрестили ее бойцы.