«Хотя, когда будут нейтрализованы все навигаторы, шум уляжется, едва поднявшись. Об изолированной реальности забудут, словно ее не было. Останется лишь один вопрос: что делать с нами, фактически тоже навигаторами, только лояльными? — Гуськову вдруг стало неуютно. — Отправить на остров Бали в бессрочный отпуск? Что-то не хочется мне туда. А вернее, опасаюсь, как бы нас не «на о. Бали». Как бы на солнечное побережье Чукотки не отправили, имущество Абрамовича сторожить».
— Гуськов, на связь, — вдруг протрещало в гарнитуре. — Клименко.
— Слушаю.
— Парни из седьмой команды сообщают, что засекли троицу в китайском ресторанчике.
— Очень удачно. Всего троицу?
— Ирину и обоих навигаторов. А кого еще?
— Нет, никого, забудьте. В каком ресторанчике?
— «Чайна дрим», на другой стороне проспекта. Мы выезжаем. Локтев и Трощинский уже садятся. Но нам придется по развязке кружить.
— Вижу это заведение. В том же доме, где «Сбербанк»?
— Да.
— Идем наперехват. Подтягивайтесь. Они на машине?
— Нет. Пятая группа нашла машину в паре кварталов отсюда, на Артамонова. Четвертая выдвинулась на Ватутина. Но ближе всех вы и тройка из седьмой.
— Они в курсе, кого мы ловим?
— Нет. Поэтому я приказал им ждать вас. Если навигаторы попытаются нырнуть, делай то же, майор.
— Я ведь не умею.
— У тебя получится.
— Твои б слова да богу в уши… — Гуськов перемахнул через ограждение и начал форсирование Кутузовского — процедуру почти такую же опасную и сложную, как форсирование реки под огнем противника во время войны.
Дважды Гуськову пришлось крепко выругаться, трижды он едва не попал под колеса, но пересечь проспект ему удалось без потерь. А вот Стрельцову досталось. Какая-то модная машина с блондинкой при руле едва не вышибла из капитана дух. Хорошо, что удар пришелся вскользь, по задней поверхности бедра крылом и по спине зеркалом. Ляля в машине удивленно похлопала накладными ресницами, но даже не притормозила. Так и покатила дальше. Впрочем, это офицеров вполне устраивало. Они и так засветились и наделали шума — машины сигналили, как сумасшедшие. Если б еще пришлось задержаться на «разборки», вообще пиши пропало. Навигаторы ведь настороже, чуть что заметят — улизнут, не задумываясь.
Стоило Гуськову так подумать, навигаторы тут же выполнили мысленную установку майора. Правда, уйти они попытались не в Старый мир, а просто из ресторанчика. Ирина была с ними.
Удивительно, но выглядела она именно так, как на фото, которое показывал товарищам Клименко. Редко так бывает. Гуськов, допустим, на свои фото вообще не мог смотреть без содрогания. Ну, не такой, как в жизни, он на них получался, и все тут. А эта дамочка… один в один. Может, потому, что красивая? Когда человек красивый, его никакими фотографиями не испортишь.
И, кстати, Горбатов этой дамочке не подходил абсолютно. Красавица и чудовище, иначе картину не назовешь. И что она в нем нашла? А вот Водорезов как будто специально для нее и был создан. Симпатичная была пара. Чего не жилось?
Гуськов обогнул припаркованную машину и быстрым шагом направился прямиком к троице. Стрельцов не отстал, хотя после контакта со слабоуправляемой машиной на проспекте он слегка прихрамывал.
Горбатов насторожился, наверное, просто по факту того, что приближаются малознакомые мужчины, а Водорезов узнал и Гуськова, и, возможно, Стрельцова. Ну, майора-то он точно узнал. Это было видно по его взгляду, слегка испуганному, но уже не полному недоумения, а скорее наоборот, все понимающему. Видимо, не без помощи Горбатова и крота Водолей врубился-таки в тему. Теперь он отлично понимал всю серьезность ситуации и явно просчитывал дальнейшие ходы.
Гуськов сунул руку в карман и нащупал оружие. Это телодвижение не ускользнуло от внимания навигаторов, и они резко ударили по тормозам. Павел Горбатов наклонился к Ирине и что-то ей сказал. Женщина удивленно вскинула брови и остановилась. А навигаторы возобновили движение навстречу чекистам, как бы прикрывая Ирину собой.
— Водорезов, Горбатов, без глупостей, — громко, но спокойно сказал Гуськов. — Мы просто хотим поговорить!
Навигаторы, видимо, не поверили. Да и почему они должны были верить? Клименко недвусмысленно намекнул им, еще в Вешках, на каком языке с ними собираются разговаривать сотрудники госбезопасности. Чуть не ухлопал обоих из своей «Гюрзы». Так что навигаторы вполне предсказуемо ничего не ответили и вообще никак не отреагировали на слова Гуськова. Они по-прежнему решительным шагом двигались навстречу офицерам.
Майору даже стало любопытно, на что они рассчитывали? Оружия у них наверняка не было. Машина далеко. Хотели спровоцировать на кулачный бой? Горбатов, конечно, выглядел здоровым шкафом, но это как раз тот случай, о котором говорят «чем больше шкаф, тем громче падает». Против Гуськова и Стрельцова (между прочим, мастера АРБ, как значилось в личном деле) у этих неспортивных штатских не было шансов и в рукопашном бою.
А между тем навигаторы не притормаживали. Они даже ускорили шаг, почти побежали навстречу офицерам. Нахрапом решили взять? Забодать с разбегу? Гуськов усмехнулся. Вообще ополоумели?
Навигаторы не добежали всего два десятка метров. Гуськов принял стойку, собираясь перехватить Горбатова и тут же, с лету, уложить его носом в землю, а Стрельцов сжал кулаки, но в этот самый миг навигаторы исчезли. Как обычно. Раз, и нет их.
Гуськов проронил короткое ругательство и почему-то поднял взгляд на Ирину. Она стояла с открытым ртом и хлопала глазами в полном изумлении. Примерно так же отреагировали несколько прохожих. Нехарактерное для размеренного пешеходного ритма ускорение навигаторов привлекло их внимание, а внезапное исчезновение заставило прохожих споткнуться на ровном месте и замереть. И раскрыть рты.
Гуськов тоже остановился и бросил взгляд на Стрельцова.
— Вот гады, — тихо проронил капитан и едва заметно покачал головой.
— Хрен им, — вдруг решительно заявил Гуськов и ухватил капитана за плечо. — Три шага вперед и сразу бей! Понял?! Марш!..
…Как получилось нырнуть, Гуськов так и не понял. Просто решил нырнуть и нырнул. А как… Вот как-то так. Главное в другом. Главное, что сделал он это очень даже вовремя. Просто с ювелирной точностью все рассчитал. Три шага — это было как раз то расстояние, которое оставалось преодолеть офицерам, чтобы очутиться на расстоянии удара. «Нырок», три шага и удар, вот что следовало им сделать, не медля ни доли секунды, словно на автомате. Так они и поступили.
Навигаторы по инерции все еще бежали навстречу офицерам, поскольку явно не ожидали такого финта. Они были уверены, что чекисты либо не нырнут, либо нырнут с запозданием, как обычно. А тут такой вот фокус. Офицеры не только нырнули почти сразу, но еще и остались на прежнем встречном курсе. Только теперь они оказались к навигаторам гораздо ближе.
Водолей успел отреагировать и дернулся влево, но Стрельцов смел его с ног подсечкой. Водорезов жестко грохнулся на подернутую ледком мостовую, а капитан мгновенно прыгнул на навигатора. Одним рывком перевернув Водолея на живот, Стрельцов заломил ему руки за спину и уселся сверху.
Горбатов ни дергаться, ни останавливаться не стал. Что ж, его расчет был понятен. Как сказал один известный юморист: «У носорога плохое зрение, но при его массе это не его проблема». Горбатов оказался не таким подвижным, как Водолей, но зато мог снести с ног любого… кроме Гуськова. Майор в самый последний момент сделал полшага в сторону, одновременно развернулся на пол-оборота, пропустил «носорога» мимо себя, поставил подножку и для верности врезал Горбатову в спину локтем. Вот и все. Горбатов рухнул носом в землю, а Гуськов тут же заломил ему руки и уселся на него сверху, как это сделал и Стрельцов.
И только после этого Гуськову удалось коротко осмотреться в поисках поддержки. Да и вообще сориентироваться в оперативной обстановке.
Обстановка оказалась, мягко говоря, сложной. Правда, это не помешало, а даже помогло офицерам. В окружившем их бардаке никакие резкие движения не привлекали внимания общественности. В отличие от размеренного пешеходного и транспортного ритма Новой реальности, в Старом мире преобладало нервное мельтешение всего и всех.
Хаотичные разноцветные «графики», которые рисовало в небе аномальное сияние, начинали раздражать уже с первой секунды пребывания в Старом мире, поэтому не было ничего удивительного в том, что и на проспекте, и на тротуарах все заметно нервничали. И эта всеобщая нервозность давала людям повод для дополнительного раздражения, которое перетекало в раздражение от собственной раздражительности и так далее. Одно цеплялось за другое. Казалось, еще немного — и люди начнут искрить от нервного перенапряжения. А то и вовсе взрываться, как перегретые лампочки.
Хаотичные разноцветные «графики», которые рисовало в небе аномальное сияние, начинали раздражать уже с первой секунды пребывания в Старом мире, поэтому не было ничего удивительного в том, что и на проспекте, и на тротуарах все заметно нервничали. И эта всеобщая нервозность давала людям повод для дополнительного раздражения, которое перетекало в раздражение от собственной раздражительности и так далее. Одно цеплялось за другое. Казалось, еще немного — и люди начнут искрить от нервного перенапряжения. А то и вовсе взрываться, как перегретые лампочки.
Прохожие двигались нервными перебежками, то и дело сталкивались, ругались и скандалили. Небольшая толпа осаждала близлежащее отделение «Сбербанка», и в этой толпе не орали друг на друга, наверное, только немые. У входа в китайский ресторанчик о чем-то яростно спорили несколько типов в полуспортивной одежде. А на другой стороне проспекта значительная масса людей, в основном женщин, безуспешно пыталась перебраться через естественную преграду, которую образовали машины, застрявшие в пробке на примыкающей к проспекту улице. Проблема заключалась в том, что женщины пытались прорваться, толкая перед собой полные товаров тележки. Те, кто догадался перегрузить товары в пакеты с синими логотипами «Перекрестка», давно преодолели заслон. Остальные же искали между машинами просвет, но безуспешно.
На самом Кутузовском обстановка сложилась не менее напряженная. Поток в сторону Можайки и МКАД был гораздо плотнее и медленнее, но и в центр машины шли почти без разрывов. При этом все сигналили, дергались из ряда в ряд и все время норовили втиснуться в заведомо непролазные щели. До глухой, дремучей пробки в обе стороны оставался один шаг, а то и меньше.
В общем, непонятно, как в такой дорожной обстановке сумел настолько быстро сориентироваться Геша, но «Форд» подрулил к месту задержания навигаторов буквально через три минуты. Даже не подрулил, а прямо-таки возник уже на повороте с Кутузовского.
«Дьявол! — Гуськов коротко встряхнул головой. — Когда ж привыкну-то?! Так и произошло. Геша вырулил по развязке в Новом мире, а когда повернул сюда, Клименко нырнул и перетащил всех вместе с «Фордом». Вот и весь фокус. То есть транзит».
Из микроавтобуса выпрыгнули ребята, которые деловито приняли захваченных навигаторов у Стрельцова и у командира.
— Грузите, — сказал Гуськов. — Только не отпускайте, а то нырнут.
Офицеры заковали навигаторов в «браслеты» и затолкали пленников в «Форд». Гуськов отряхнул куртку и обернулся к Клименко.
— Поздравляю с первым погружением, — Клименко протянул руку.
— Спасибо, — Гуськов пожал ему руку без особого энтузиазма. — Куда повезем?
— Недалеко, — майор бросил взгляд на забитый машинами проспект. — Иначе вечно будем ехать. На бульвар Строителей поедем. Геша, знаешь какие-нибудь тропы на всякий случай?
— Это чего, к новому областному правительству? — Геша удивленно вскинул бровь.
— Мазай там ждет, — пояснил Клименко преимущественно Гуськову.
— Почему там?
— В центр нет смысла ехать, потом оттуда не выберешься, а других надежных мест ближе не найдешь. Госучреждения под охраной, так что пока там более-менее спокойно, даже в этом хаосе. Думаю, нам выделят укромное местечко для изоляции задержанных.
— А чего не в Западную префектуру или в РОВД ближайший? — встрял Геша. — Тут вообще рукой подать.
— По Сеньке шапка, — Гуськов усмехнулся. — Не пристало целому замдиректора ФСБ по райотделам куковать. Вот правительство Московской области — другое дело.
— Там просто безопаснее, — возразил Клименко. — И стратегически место выгодное. Река, вертолетные площадки, «зеленка». В этой обстановке любая мелочь имеет значение.
— А почему нельзя через Новую реальность туда попасть?
— Мазай акцентировал, ехать здесь. Почему — не знаю. Может, опасается, что там задержанных могут отбить?
— Кто? — Гуськов удивленно вскинул брови.
— Гуськов, не бодай. Думаешь, мне тут нравится? Но генерал приказал ехать здесь. В свои секретные соображения он меня не посвятил.
Гуськов больше не стал донимать майора. Похоже, Клименко не врал. Мазай действительно не посвятил его в свои резоны, и это майору не понравилось. Такая вот гордая птица, считает, что если он приближенный, то от него не может быть никаких секретов. Гуськов скрыл усмешку.
«Переживай, переживай, борзота штабная. Это тебе только на пользу».
— Нам-то что, начальство сказало, мы сделали, — вместо командира высказался Геша, усаживаясь за руль. — Жалко, не узнаешь никак, где пробки толще, в Строгино или в Кунцево. Придется наудачу маршрут прокладывать.
— Сейчас везде один хрен, — заверил Гешу Локтев. — Так что не бери в голову.
— Ладно, часа за два по-любому доберемся, — Геша вздохнул. — «Чего я не сокол, чего не летаю»?
На этот раз Геша с прогнозом промазал. И промазал сильно. К комплексу зданий правительства Московской области «Форд» прибыл через три часа десять минут. Геша вроде бы проложил оптимальный маршрут и кое-где умудрился срезать углы, а кое-где объехать безнадежные пробки. Но максимум, чего ему удалось добиться, это вообще привести машину в пункт назначения. Хотя в сложившейся обстановке уже и это следовало считать маленьким подвигом.
Автомобильная Москва в Старом мире стояла по полной программе: на всех улицах, проспектах и бульварах, во всех переулках и проездах. Стояла, сигналила, ругалась и периодически начинала вопить на все голоса, когда дорогу сотрясал очередной толчок землетрясения. Или же когда сумасшедший порыв ветра, резкий и неожиданный после почти мертвого затишья, валил на машины какое-нибудь дерево или рекламный щит, хлестал оборванными проводами и обломанными ветками или осыпал машины градом из мусора и осколков выбитых стекол. Затем на какое-то время вновь наступала тишина, а чуть позже опять начинался галдеж, гудки, вой сирен, кряканье спецсигналов, а где-то даже звучали выстрелы.
Многие отчаянные водители пытались пробираться по обочинам и тротуарам, но чаще всего это заканчивалось «абортом миссии». Машины либо упирались в столбы и ларьки, либо просто в толпу, бредущую в сторону МКАД. В результате многие автолюбители бросали машины и присоединялись к братству пешеходов. Количество глухих пробок, таким образом, росло с каждой минутой.
И с каждой минутой вокруг становилось все мрачнее. Не только потому, что в воздухе повисло серьезное социальное напряжение, а еще и горизонты начал затягивать дым от пожаров. Огонь полыхал всего в трех-пяти местах, зато в свое удовольствие, поскольку пожарные машины просто не могли пробиться к очагам возгораний.
Природа тоже подкинула новый повод для беспокойства, перерастающего в отчаяние и панику. Небо заволокли клубящиеся сизые тучи, которые неслись с востока на запад со скоростью самолета. Странный атмосферный фронт превратил день в поздний вечер, но при этом не перекрыл полностью вида на аномальное сияние. Разноцветное свечение было настолько сильным, что пробивалось даже сквозь грозовые тучи. Да-да, именно грозовые, несмотря на зиму. Между клубами туч то и дело проскакивали молнии, и затем над землей прокатывался трескучий гром. То есть все шло именно к запоздалой декабрьской грозе. И похоже не простой, а очень сильной. Аномально сильной, возможно, с градом, или под аккомпанемент урагана, или все вместе, тут уж как «повезет».
Пугающая обстановка, нервная езда и присутствие на борту угрюмых навигаторов, которых оперативники поочередно держали, чтобы задержанные не «нырнули», не располагали к разговорам, поэтому на сцене все три часа пути оставался исключительно Геша. Он то и дело отпускал комментарии в адрес участников дорожного движения и невнятно матюгался. Остальные молчали. Даже Локтев молчал, хотя это было для него серьезным испытанием.
Какое-то оживление в машине наступило, когда «Форд» наконец остановился на расстоянии прямой видимости от черных «Ауди» и еще нескольких машин со знакомыми номерами. К микроавтобусу быстро подбежали ребята из третьей группы, организовали нечто вроде оцепления, а минутой позже появились парни под командованием одного из «волкодавов» Мазая. Они и забрали навигаторов, чем несказанно обрадовали группу Гуськова. Ребята зашевелились и обменялись несколькими негромкими репликами. В основном по поводу нездоровой обстановки в городе и надвигающейся грозы.
Гуськов в комментарии не вникал, ему пришлось выбраться из «Форда» под мрачное грозовое небо и проследовать за Клименко в сторону группы офицеров, столпившихся перед Мазаем. Завидев Клименко и Гуськова, генерал кивнул и взглядом указал обоим майорам на место рядом с собой.
— Молодцы, благодарю за службу, — голос Мазая утонул в очередном громовом раскате.