Мужики следили за мной, чуть шеи не посворачивали. Хотите драйва? Сейчас отсыплю. Я не знала, как это делается, поэтому поступила просто: представила в уме, как несутся со всех сторон ко мне сорокоши с разноцветными носами. Благо, вчерашняя картина так и стояла перед глазами.
Долго ждать не пришлось. Петляли ли коши, как меданы, или скорость умели развивать реактивную, только не прошло и нескольких минут, как появились эти красавицы - неслись со всех лап своих многочисленных.
Мужиков проняло не на шутку. Вскочили, бряцая камнями. Попятились. Кое-кто даже знаки на лбу украдкой чертил. Но я всё видела - наблюдала искоса и злорадствовала немного.
Коты радовались, как дети: урчали, мяукали, тёрлись. И тут я поняла, что план мой не совсем удачный.
- Мужики, - обратилась я к павлинам в камнях, - делом заняться не хотите ли?
Они переглянулись и выхватили мечи.
- Убить кого-то надо?
Насмехались, гады. Я решила не вестись.
- Мне клетки нужны, - сказала спокойно. - Такие... побольше, но с прутьями почаще.
- Ах, клеееетки, - протянули делано разочарованно и мечи попрятали. - А мы думали делом заняться.
Переглядывались, подмигивали, тянули улыбки до ушей.
- А что, мужское дело только убивать да дурака валять?
- А на всё остальное меданы есть. Ну, или мохнатки с деревунами на худой конец.
- А для вас, значит, не царское дело всякой ерундой заниматься?
Я вдруг разозлилась и сделала шажок в их сторону. Коты вдруг зашипели и выстроились рядами впереди меня. Оскалили клыки, подрагивали усами и хвостами, шерсть надыбили во все стороны.
Мужики от неожиданности попятились. Не ожидали такого натиска, но удирать как бы было ниже их достоинства.
- А теперь слушайте меня. И другим своим... рыцарям передайте. Скоро вернется эта ваша блуждающая буря и разнесёт здесь всё на хрен. Камня на камне не оставит. Убьёт ваших медан и детей, разгонит или сожрёт коров. А вы продолжайте скакать по горам, орать песни да жрать у костров. Ведь вам всё равно, правда? Всё равно, что будет завтра, послезавтра, через год? Успеете удрать - останетесь живы. Можете уже сейчас коней седлать и валить отсюда, трусы.
Я говорила и делала шаг вперёд. Впереди двигались сорокоши, злые и страшные. Мужики стояли, оторопев.
- Ты это... потише, девка, - сказал высокий и широкоплечий рыжуля. - Накликаешь ещё не ровен час... Ну, пошутили - и хватит.
- Вы пошутили. Я - нет. Здесь вы дома. Здесь ваши земли. Никто не унижает и не оскорбляет, делаете, что хотите. Но будет ли так там, куда вас занесёт после разрухи? Не станете ли вы рабами, как мохнатки или деревуны, у нового господина? Время идёт, дома не достроены. Ткачики разбежались. Надеетесь, что Геллан каким-то волшебным образом решит все ваши проблемы?
- Клетки, говоришь? - задумчиво спросил крепыш, которого я вчера с ног свалила. - Надо б угара спросить.
- Точно!
Мужики оживились, обрадовались.
- Мы скоро!
По-моему, им в радость было удрать отсюда. Я особо не надеялась, что они вернутся да ещё с угаром каким-то. Напьются с перепугу, что ли...
- Угар - железных дел мастер.
Я вздрогнула. Геллан появился из-за спины на потешной лошадке Милы. Зашибись у него видон. Я прыснула. Он улыбнулся и развёл руками:
- Ты не оставила мне выбора. А искать коня в деревне как-то недосуг было.
- Пробирался окольными путями, чтобы напугать?
- Чтобы не уронить и так сомнительную честь властителя. По всей вероятности, и так легенды сложат о Геллане, что мчался, поджимая ноги, на лошади своей сестры.
Мы засмеялись вместе. Он больше не дулся и не злился. У меня даже от сердца отлегло. Я как-то до этого не задумывалась, что на душе тяжело от нашей размолвки.
- Что ты задумала, Дара?
- Дома строить. Быстрее. Коши помогут мне мышей наловить. Я их в клетки засажу. У нас так делают. Мышей будем кормить, они плодятся, как сумасшедшие... Ими ткачиков кормить, чтобы не мотались по горам, время не тратили. Я думаю, если всё получится, здесь скоро будет достаточно строителей. Они же умные: еда, полынная вода, которая желудок очищает от лишнего мейхона... Осталось только одно: убедить мужчин мейхон добывать. Ткачикам... тяжело самим. У них жвалы слабые... А мейхон твёрдый. Это самое сложное...
- Придумаем что-нибудь, - твёрдо сказал Геллан и сжал губы. - На крайний случай, мохнатки помогут или деревуны.
- Ха! Деревуны... у них руки-прутики... куда им копать...
- Зато у мохнаток всё в порядке с мускулами, - возразил Геллан.
- Хотела бы я посмотреть, как золотые боги роются в земле...
- Золотым богам еще и не то приходилось делать, - тихо добавил сэр рыцарь и сел на траву, вытягивая длинные ноги. - Вон и ткачики твои несутся. Наверное, чувствуют тебя.
- Наверное, - радостно рассмеялась я. - Я их уже давно чувствую. Трое бегут сюда, а пять - сзади. Говорю же: скоро их станет больше.
Сорокоши ткачиков не боялись. Да и огромные паучищи вели себя миролюбиво. Так мы и сидели на траве: я да Геллан. А рядом нежились на солнце коши, пряча разноцветные носы в лапы. Не знаю, о чём думал Геллан, а я представляла в уме ровные стены и "показывала" их ткачикам. Кажется, они меня понимали...
Когда явились мужики с угаром, кузнецом то есть, дело шло очень хорошо. Я не уверена, но кажется, Геллан тоже подключился к разговору с ткачиками. Какой-то он тихий сидел, спокойный очень, глаза прикрыл... А ткачики такие понятливые... Но спрашивать об этом не стала: пусть думает, что я ничего не поняла.
Конечно же, они припёрли клетки. Потрясали ими, как боевыми трофеями, гордились собою неимоверно. Ещё бы. Сделали полезное дело.
- Какие вы молодцы! - искренне похвалила я мужчин, наблюдая, как они раздуваются от гордости и собственной значимости.
Сорокоши поняли меня давно. Ждали только команды.
- Тяните их живыми! Не душить! - напутствовала я котов, что нацелили вверх свои ушные и хвостатые антенны с помпонами и азартно скребли когтями каменистую землю.
Когда сорокоши начали сносить к клеткам мышей (здесь их называют пискликами), к нам подтянулись другие мужики, меданы, дети, пёсоглавы и Мила с Иранной. Вся долина, затаив дыхание, смотрела на диковинку.
- Нам никогда в голову не приходило держать пискликов в неволе, - пробормотал Геллан. - Как просто, оказывается... Другой взгляд - и всё меняется. Мы пробовали ловить мелких зверьков, но этим обжорам еды нужно много, а бесконечные поиски еды выматывали...
- У нас мышами в зоопарках кормят животных. Выращивают специально. Вот я и подумала...
- Зоопарках?..
- Ну, держат разных животных в неволе и показывают за деньги.
- И кто-то на это смотрит?.. - Геллан наморщил лоб, пытаясь понять, как такое может быть.
- Конечно. Животные - разные. Живут на всех концах Земли. Туда не доедешь просто так. А в зоопарке можно посмотреть животных очень близко.
Он кивнул.
- Вы же едите коров. Почему же нельзя разводить мышей на еду ткачикам? Клетки, конечно, надо будет усовершенствовать. А ухаживать за пискликами могут дети.
Пока все вокруг галдели, ахали да охали, глядя, как коши таскают мышей, я поговорила с кузнецом и рассказала, какие нужны клетки для пискликов. Хороший такой дядька оказался, этот угар. Здоровенный, бородатый, алый-алый, как Ивайя.
- Он их отец, - негромко сказал Геллан, когда я закончила махать руками, пытаясь объяснить, чего хочу.
- Чей их? - не поняла я.
- Ивайи и Пиррии. Они сёстры.
В общем, ему удалось меня удивить. Челюсть с грохотом упала на землю, а я не успела даже сделать вид, что всё путём, в порядке вещей.
Мужской пол прибывал. Видимо, надоело им бездельничать, а тут такие дела творятся... А может, мои знакомцы разнесли мою пламенную речь и её уже расхватали на цитаты.
И я решилась.
- Времени остаётся всё меньше. Нужно построить новые дома и укрепить старые. Ткачики одни не справятся. Им тяжело добывать твёрдый мейхон.
- И что ты предлагаешь?
- Предлагаю заняться этой тяжелой работой.
Мда. Меня не поняли. Ржали, как кони. Поголовно. Что им весёлым показалось - не понять.
Я взобралась на недостроенную стену, встала, покрепче расставив ноги.
- Мужики! Представьте, что это - поле битвы. И борьба не на жизнь, а на смерть! Если не вы, то никто! Без вас не будет долины, домов, детей, жизни! И если вы действительно воины, а не фуфло какое-то, то докажите! Сегодня не надо убивать плоть. Сегодня нужно разрушать твердь!
Не помню, что ещё я несла в порыве вдохновения. Только чувствовала: пронимают слова потихоньку. Ей-богу: папа мной бы гордился, ибо вот именно в этот момент, в эти несколько минут по-настоящему поняла, что я - его дочь. Дочь жесткого, не очень уживчивого солдафона, который, однако, умел аргументировать и убеждать даже полутрупов.
Когда я поняла, что они готовы рыхлить мейхон, как бульдозеры, в порыве страсти чуть не поклялась никогда косу не отрезать. Правда, вовремя спохватилась. Папа, один - ноль в твою пользу. Но с косой я погорячилась, да.
Когда я поняла, что они готовы рыхлить мейхон, как бульдозеры, в порыве страсти чуть не поклялась никогда косу не отрезать. Правда, вовремя спохватилась. Папа, один - ноль в твою пользу. Но с косой я погорячилась, да.
Я пошатнулась. Геллан тут же подхватил меня со стены, не дал упасть.
- Что ты с ними сделала, Дара?
- Ничего. Стратегия и тактика. Нажать на самые болевые точки и жать до тех пор, пока не брызнут слёзы или кровь. В этом заключается ораторское искусство.
- Похоже на колдовство.
- Вы тут все помешались на колдовстве. Так помешались, что не можете понять очевидного: вовремя сказанные правильные слова - дороже золота и выше чудес.
Что-то распирало меня, как дрожжевое тесто в тёплом месте. И когда я это поняла, успокоилась.Всем нашлось дело: дети помогали кошам упаковывать мышей в клетки. Меданы смотались в деревню и принесли инструменты. Ткачики радостно метались по местности и находили мейхоновые залежи. Мы обкладывала эти места мелкими камнями, а мужики с азартом начали рыть.
На самом деле, мейхон не такой уж твёрдый оказался. Они крушили его, как обычный песок, без особых усилий, играючи. Откуда-то появились полуголые мохнатки с золотой кожей и возили мейхон поближе к недостроенным домам.
Обедали тут же, на стройке. Еда на свежем воздухе такая вкусная...
К вечеру появились первые "правильные" клетки для мышей, а на стройку пришли ещё два ткачика. Грязная, уставшая, припорошенная, как и все, рыжим мейхоном, я поняла: за стройку можно не переживать. Дальше будет только лучше. Особенно, когда сообразила, что некоторые детишки неплохо чувствуют ткачиков и вполне могут ими управлять, как надо.
За ужином я клевала носом. Кто-то заботливо укутал меня в плащ с капюшоном: под вечер похолодало. Может, я уснула бы тут же, у костра, если бы не тихий разговор, который моментально сдул и сон, и усталость.
Глава 27
Ночной разговор. Дара
Костёр потрескивает и, заигрывая с ветром, пускает ввысь лучистые искры. Они похожи на звёзды, но ближе и понятнее, проще и не обещают ни тайн, ни открытий. Просто вспыхивают и гаснут, позволяя любоваться своей кратковременной красотой.
- Ты где Дару потерял, Геллан? - это Иранна подаёт голос.
- Где-то рядом. Я чувствую её.
- Не слишком доверяй чувствам, сынок. И... неплохо бы не упускать девочку из виду. Здесь слишком всё чужое для неё. И опасное. Если ты понимаешь, о чём я.
Мне кажется, я вижу, как Геллан сжимает челюсти. Я сижу спиной, а они совсем рядом. Поворачиваться не хочется, выдавать себя не хочется. Пытаюсь не шевелиться, превратиться в остывшую головешку, частью угасающего костра.
- Понимаю. Не нагнетай, Иранна. И так... слишком много всего в кучу.
- Равновесие качается, Геллан. Всё указывает на опасность. Сегодня меданы на все голоса рассказывали про черный снег, что упал с небес.
- Пиррия. - коротко припечатывает Геллан не задумываясь. - Она любит всякие эффектные штучки.
Иранна устало вздыхает:
- Ты слеп, сынок. Не видишь очевидного. Вы росли вместе. Ты знаешь силу её дара. И мог бы понять: её возможности не настолько мощные, чтобы сотворить такое. Кто-то или что-то подпитывает её ненависть. Небесный груз, ухайла, стило в столе... Черный снег, Жерель... что дальше? Круг сжимается в этом месте, понимаешь?
- Только не говори, что Дара всему виной. - голос Геллана резок. Кажется, он злится.
- Она небесный груз. И не зря досталась тебе, хотя Пиррия знала раньше о небесных воротах из видения ли, предчувствия ли... Дара не вина и не причина. Она здесь как раз потому, что появились все эти знаки и пошатнулось равновесие...
Иранна говорит тихо, будто сама с собой. Голос то переходит на шёпот, то прерывается до свиста. Она видится мне старой усталой птицей с истрёпанными перьями, красными воспалёнными глазами и пересохшим горлом: каждый звук даётся с трудом, царапается, и нет рядом воды, чтобы смягчить эти хрипло-свистящие звуки...
- Ты говоришь о ней, как о неживом предмете.
Я не думала, что у Геллана может быть такой противный голос. Враждебный и неприязненный. Интересно, каково это: спорить с Иранной?
- Она и есть предмет, малыш. Ты только не понимаешь ещё этого. Она фигура на теле Зеосса. Исполнит свою роль и... боги вернут её назад. А может, она навсегда останется здесь. В этой земле. У небесных грузов - разная судьба. Что-то появляется из ниоткуда и уходит в никуда. Что-то рассыпается в прах. Воруется, переходит из рук в руки, а через время всё равно теряется и исчезает...
- Может, потому, что все небесные грузы - вещи. И никто не думал по-другому. Даже сейчас ты думаешь так же, хотя в этот раз небо подарило живого человека. Держи свои мысли при себе, Иранна. Мне без разницы, зачем она появилась и в чём ее великая миссия. Она... живая. Заставляет улыбаться, восхищаться, удивляться. Видеть всё по-другому. Пусть только кто попробует сделать её жертвой какой-то мифической миссии. И он будет иметь дело со стакером. Не с Гелланом-уродом и даже не с Гелланом-выродком.
- Ты же поклялся забыть стакерство навсегда.
- И за последние двое суток нарушил свою клятву дважды, взяв в руки оружие. Одним клятвопреступлением больше, одним меньше... Вероятно, скоро я полностью сменю одежды властителя на стакерское боевое снаряжение. И закроем эту тему.
- На ней штаны твоей матери, - неожиданно каркает Иранна. Как мне кажется, совсем не в тему, как будто выдаёт на-гора какой-то подспудный пласт, полный демонов и мрака.
Геллан долго молчит. Я представляю, как он сверлит голубыми сапфирами Иранну. Слишком долго, до дыр в сердце.
- Я знаю, Иранна. И если ты хотела сделать больно, то опоздала. Я сам дал ей эти штаны.
Он поднимается стремительно, как будто растаптывая сапогом и этот разговор, и все сомнения.
- Дара! - грохочет он громко. Его оперный голос несётся в воздухе лавиной. - Нам пора домой!
Вот чёрт! И как прикажете вести себя?..
- Дара!
Если я ничего не придумаю, он сейчас разнесёт весь этот уютный оазис.
- Н-н-не к-к-кричи. С-с-спит. - говорит Мила и показывает на меня пальцем. Я вижу, как она смотрит на меня. Ну да. Покрывает. Я тут же расслабляюсь мешком и закрываю глаза.
Чувствую руки Геллана. Он поднимает меня.
- Мы едем домой. - это он командует Милой. - Можешь не делать вид, что спишь. - это он говорит на ухо мне.
- Дожились, - беззлобно ворчит он, - собственная сестра врёт мне, чтобы покрыть того, у кого слишком большие уши.
- Слон. У нас их называют слонами. Такие огромные туши с большими ушами и хоботом вместо носа.
- Большеухи - так зовут их у нас. Подходят по твоему описанию. Правда, здесь они почти вымерли. Живут южнее.
- А у нас они и живут только там, где жарко. Ну, или в зоопарках.
Он кивает. Ставит меня на землю, поправляет сбрую на Савре. Мила уже оседлала Софку и терпеливо ждёт, когда мы тронемся. Пёсоглавы скалят зубы: им не терпится размять лапы после сытного ужина.
Мы едем практически в полной тьме, и я впервые замечаю звёзды на небе. Почти такие же, как на Земле, хотя, если честно, я никогда не смотрела на небо, не любовалась созвездиями и понятия не имела, где прячется Большая Медведица или скачет небесный Козерог.
- Кто такие стакеры? - спрашиваю, не очень надеясь, что он ответит.
- Убийцы. - жестко говорит он. - Лучше бы ты спала, Дара.
Если он думал, что я испугаюсь и заткнусь навсегда, то ошибся: я ему не верю.
- А зря, - мрачно изрекает этот болван, демонстративно показывая, что мои мысли для него не секрет.
Ну, пусть утешится, если ему так легче дышится.
- У меня есть гениальный план, - говорю, потому что мне хочется разговаривать и не думать слишком громко о ночном разговоре.
- Я не сомневаюсь. У тебя все планы гениальные. Что касается разговора, который ты подслушала...
Ага, ему хочется поставить все точки над "i", чтобы я больше не приставала.
- Иранна... она не жестокая.
Вот уж не думала, что он будет выгораживать старую ведьму.
- Но она легко бы воспользовалась мною, как носовым платком. Отстранённо, без особых эмоций. Я понимаю. И даже не возмущаюсь почему-то.
- Это... не совсем правда. Шаракан, я хотел бы, чтобы ты была просто девчонкой и не несла на себе клеймо небесного груза.
- Но это невозможно. Вольно или невольно, все, кто хоть отдалённо слышал о небесных грузах, смотрят и прикидывают, на кой чёрт я здесь появилась. Но я даже думать не хочу, что было бы, достанься я Пиррии.
Меня аж передёрнуло. Он это почувствовал.
- Забудь о Пирр. Забудь о словах Иранны. Вообще не думай о... предназначении. Я позабочусь, чтобы с тобой ничего не случилось.
Он говорил уверенно, будто мог контролировать, отвечать за всё вокруг. Будто мог изменить что-то или повернуть вспять. Я сидела впереди и не могла видеть его лица. Я боялась смотреть ему в лицо, но сейчас, сию минуту, мне хотелось увидеть глазами эту уверенность. Зато я спиной чувствовала его грудь, видела руки с поводьями.