Кроме того, вполне получилось наладить взаимодействие посредством промежуточной ретрансляции, хотя бы через военные спутники либо напрямую через Пентагон. Хотя допустимо, такие возможности машиной не рассматривались вовсе, поскольку запреты, введенные человеком, являлись для нее такими же бесспорными, как законы природы. И если командование ограничило аппетиты стратегического управления только локальной зоной, то как можно задействовать что-то, не находящееся в «зоне ответственности»? Таким же образом, возможно, получилось бы вести управление через обыкновенную сотовую связь. Допустим, соединившись с кем-то из находящихся на поле боя офицеров через спутник. Естественно, оставался неясный фактор, поверил бы этот самый офицер отдаваемым с помощью «эсэмэсок» приказам, исходящим к тому же от какого-то «электронного монстра». (Ведь вообще-то никто из персонала, непосредственно не контактирующего с суперкомпьютером, знать не знал о действительном назначении объекта «Прыщ», и уж тем более о своем подчинении его электронике.) В общем, допустимо, что именно из-за неясности отдаваемых таким образом команд, данный канал общения тоже не был применен.
Вот и получается, что основным методом взаимодействия запертых внутри и оставшихся снаружи оказалось угадывание. Вот только те защитники, что внутри, уже кое-что понимали, а те, что снаружи, пока еще гораздо меньше. Допустим, они ничего не ведали о готовящемся взрыве. Но вообще-то, какое это имело значение, ведь даже оставшиеся внутри горы, не знали точно, когда он произойдет. Об этом имели понятие только участники акции. И, пожалуй, именно это знание должно было стать основным фактором завязавшегося боя.
126. Верхний уровень. Космос
Русско-китайский космодром «Свободный» — это большая заноза в теле мирового сообщества. После скандала с вроде бы устроенной тайваньским туристом диверсией, иностранных граждан более на космодром не допускают. Хотя имеется около двадцати заявок американских космотуристов на трехсуточный пилотируемый полет. Цена такой радости пятьдесят миллионов «новых» долларов. Однако видите ли, русскую сторону настораживает то, что заявки поданы именно после закрытия космической верфи для иностранцев. Не есть ли это, по их мнению, тайный план проникновения диверсантов внутрь? Разве у Центрального разведуправления не хватит денег на предоплату туризма? И главное, что особо подозрительно, уже несколько лет прекрасно функционирует возобновивший работу после когдатошнего демонтажа Байконур. Западно-Казахское (ранее Кзыл-Ордынское) Ханство решило произвести новую попытку приобщения к прогрессу. Ибо к передовой цивилизации, несмотря на новое название, почему-то все равно не получается — «Золотой миллиард» не распахивает ворота; хотя что ему стоит? Подумаешь, принять в объятия осколок некогда большой страны, к тому же с мизерной плотностью населения. Что тех казахов-то? Во всех ханствах вместе — всего десять миллионов. Несмотря на хваленную и внушающую опасение плодовитость азиатских народов, оказалось, что в условиях успешно завершившейся деиндустриализации, общее число жителей бывшего Казахстана сократилось, опять же, на десять миллионов, то есть, вдвое.
Однако космодром «Свободный» внушает опасения не зря. В отличие от размещенного у Кзыл-Орды, этот находится в анклаве Московии на Амуре, а известная, леденеющая в зиму, река разделяет — хотя теперь, может, и соединяет — Московию с еще одной занозой, точнее, комом в горле — Китаем. Но о нем разговор особый, сейчас речь не о том. По случаю, «Свободный» нехорош тем, что именно с него когда-то произведен давешний «неудачный» запуск, после которого в достаточно широком диапазоне орбит остались подозрительные «ракетные осколки». Именно сейчас один из осколков начал действовать.
Как назло, в настоящий момент за данным объектом не следил ни один из периодически фрахтуемых АНБ телескопов. Во-первых, аналогов сего замаскировавшегося чуда в космосе имелось несколько десятков, а кроме них, понятное дело, там наличествовало еще много-много чего. Помимо того, «осколки» уже порядком «примелькались», Пентагон и прочие интересующиеся, потеряли к ним первозданный интерес. Теперь, оказывается, очень даже зазря. Ибо то, что происходило с «ракетным осколком» сейчас заставило бы всполошиться не только космолога, подрабатывающего на ниве разведки, но и любого астронома вообще. Однако все происходящее вершилось очень быстро, к тому же в достаточно неудачном ракурсе по отношению к большинству обсерваторий. Микроспутник двигался над морем Баффина, на северо-восток и уже в ближайшие минуты обязался пройти над севером Гренландии. Однако все запланированное должно было совершиться раньше, чем космический аппарат окажется над младшей сестрой Антарктиды.
127. Прочность брони
Получается, эта штуковина полыхнет прямо в лицо. Мерзкое дело, хотя, конечно, если вдруг не сработает, то тогда еще хуже. Даже не беря во внимание напрасность всей затеи. Вот таким вот макаром, зависнуть тут на всю оставшуюся жизнь? Здорово, шайтан забери! Хотя волноваться не надо, заберет — куда денется. Ведь, если не взорвется, то воздуха в «панцире» все едино, менее чем на пятнадцать — ну, пусть двадцать из-за неподвижности — минут. Этот пеноцемент наверняка не пропустит сюда ни одного лишнего глоточка, хотя и пористый, гад! И местные, ведь тоже не бросятся тут же колупать тоннель для спасения. Эдакий тоннель в тоннеле. Или все же, туннель в туннеле? Русский язык — штуковина сложная, долго ее свинчивали, наверное, тысячу лет. Или там больше, мы в филологиях не очень. Мы вообще мало в чем — очень. Разве что в рытье каналов. Кстати, наверное, бомбами стало бы удобней рубить насквозь алтайские горы, в той, отгороженной частоколом лет стройке. Правда, тогда уж можно и «Ураганами» — они тоже мощней бульдозера и, тем паче лопаты. Хотя даже они вряд ли уподобятся вот этой небольшой штуке в сто пятьдесят килотонн. Между прочим, было бы очень неплохо иметь для прикрытия группы парочку «Ураганов», или лучше один «Смерч». Правда, их бы, наверное, не позволили протащить в центр Америки. Но может, тогда надо было попробовать захватить что-нибудь местное в этом же роде? Пусть уж будет не «Смерч», а какая-нибудь CLMS: параметры чуть хуже, но эффект в данном случае останется выражен в достаточной мере. В том плане, что неплохо бы обстрелять пространство у входа в комплекс, перед торжественным выходом «Пульсара» вовне. Однако не сложилось. Может, в Новом Центре не додумались, и требовалось просто внести предложение по команде? Ну, теперь поздно об этом жалеть. Придется ребятам снова подставлять «новячии» доспехи для испытания. И если бы только доспехи. Ладно, это дело уже, так сказать, удалено во времени и пространстве. Но пусть все-таки вырвутся из этой хитро просверленной в горе дыры, выйдут на оперативный простор, ибо здесь, в тоннеле-туннеле, им никакие фуллереновые молекулы не помогут.
Однако поза неудобна до жути. Удивительного, конечно, ничего нет. В момент принятия решения было вовсе не до аккуратного размещения рук, ног или выбора наклона шеи. Главным было перекрыть все направления поступления пены, закрыть собой и наличной амуницией максимальную площадь. Конечно, неудобство не только оттого, что рванет в лицо. Теоретически тут как-то разницы нет. Скорость разлета оболочки будет такой, что даже если вывернуться наизнанку — эффект будет одинаковый и одновременный. К тому же, что волноваться за лицо, если вообще-то весь покоишься в позе эмбриона, только вот этот эмбрион охватил ножками-ручками что-то типа огромного яйца, прикрыл собой и бережет пуще глаза (кстати, в натуральном смысле!). Так что одновременно испарится не только лицо — что там то лицо? Природа его совершенно не бережет, выставляет навстречу всяческим ветрам и стужам, — но даже более хранимые природой части мужского организма. Так что волноваться за какое-то будущее уродство совершенно не надо. Лишние, да еще и глупые душевные муки. Жалко на них тратить остатки жизни. Кстати, сколько там этих остатков?
Сказать точно не получится. Встроенные в шлем лампы не светят. Хотя они наверняка работают, да только не смотря на прикрытие рук, их все-таки сумела затянуть пено-цементная паутина. Так что на механический циферблат бомбы взглянуть нельзя. Правда, скорее всего, ничего не вышло бы и так: что можно разглядеть, упираясь в него лбом? Так что, сколько осталось до конца, узнать нельзя. Как и в обычной жизни. Только приблизительно.
Чудесный парадокс заключается в том, что столь примитивное, века так — навскидку — из семнадцатого, устройство запустит механизм, в котором все выверено до миллионных долей секунды. И, кстати, еще один парадокс в том, что точное время сейчас вполне можно узнать, используя исправно действующий наглазный монитор. Однако поскольку в суете начавшегося затопления тоннеля было совсем не до выставления таймера, то все равно не получается узнать точный срок. Ну и пусть, может, и лучше, а то еще начнешь паниковать, когда секунды поскачут наперегонки. Еще рыпнешься, потеряв голову, отключать, искать на ощупь, за какой бы провод дернуть. Опозоришь и себя и все родное Туркменское Ханство. В этом плане, может, и хорошо, что пеноцемент сковал руки-ноги. Хотя ведь некоторый диапазон для шевеления должен был сохраниться. Потому как с самого начала, кто-то как будто подсказал, что нельзя скукоживаться совсем, лучше раздуть экзоскелетные мышцы в максимум, отвоевать объем. Неужто, какая-то пена может сдавить обладающий магнитной памятью металл, да еще и окруженный фуллеритовой оболочкой? Или все-таки может? Ладно, не дело устраивать в последние минуты химическую викторину. Химия — слишком сложная наука, ее даже в школе уже лет двадцать не изучают. Впрочем, не только ее.
Чудесный парадокс заключается в том, что столь примитивное, века так — навскидку — из семнадцатого, устройство запустит механизм, в котором все выверено до миллионных долей секунды. И, кстати, еще один парадокс в том, что точное время сейчас вполне можно узнать, используя исправно действующий наглазный монитор. Однако поскольку в суете начавшегося затопления тоннеля было совсем не до выставления таймера, то все равно не получается узнать точный срок. Ну и пусть, может, и лучше, а то еще начнешь паниковать, когда секунды поскачут наперегонки. Еще рыпнешься, потеряв голову, отключать, искать на ощупь, за какой бы провод дернуть. Опозоришь и себя и все родное Туркменское Ханство. В этом плане, может, и хорошо, что пеноцемент сковал руки-ноги. Хотя ведь некоторый диапазон для шевеления должен был сохраниться. Потому как с самого начала, кто-то как будто подсказал, что нельзя скукоживаться совсем, лучше раздуть экзоскелетные мышцы в максимум, отвоевать объем. Неужто, какая-то пена может сдавить обладающий магнитной памятью металл, да еще и окруженный фуллеритовой оболочкой? Или все-таки может? Ладно, не дело устраивать в последние минуты химическую викторину. Химия — слишком сложная наука, ее даже в школе уже лет двадцать не изучают. Впрочем, не только ее.
Но оставим «школьные годы чудесные», а то разрыдаемся тут, с бомбой-яйцом в обнимку. Тем более что ничего особо чудесного из тех времен не припоминается — нужда сплошная да жарища. Вот дальше, и посевернее, будет поинтересней. Только не проскочить бы на скорости в казачью вольницу, точнее в дисциплину. Хотя…
Вот оно как, оказывается…
Скольких тогда по ошибке накрыло ракетным залпом? Да, еще раненые! Да еще и лейтенантик с испорченной карьерой. И тогда, значит, производим перерасчет. Тот лейтенантик запросто меняется на спасенного Минакова, да еще с привеском. Речь не о радистке Кэт — это особая плюсовая гиря, ибо женщин там не было. В смысле не о самой радистке Кэт, не о ее жизни, в плане существования, а о смысле ее будущей жизни, как верной жены того же Минакова. Во, как загнул! Так можно нагородить себе кучу плюсов, учитывая косвенную пользу того и сего. В таком плане ведь можно считать и минусы. Вот сколько у тех самых погибших казаков осталось вдов и сирот? То-то! Значит, меняем лейтенантиков друг на друга. Речь о качестве офицера, как инструмента ведения войны. Теперь за каждого тамошнего, с учетом элитной казацкой нации, даем одного «пульсаровца». Правда, придется вычесть ушедших тогда из-под огня бандитов. Но их нам не посчитать, хотя очень хочется, чтобы недолго они после того случая шлялись на вольных хлебах. Надеемся, так и было, ибо у атамана Пики к тем Мальчишам-Плохишам особый интерес. Ладно, это отвлечение. Главное, что счет закрыт. Можно подводить итоги. Значит…
Интересная все-таки штука жизнь. Бывает так сплетется за годы, что расскажи кому-нибудь постороннему, особенно из тех, что умудрились просидеть на лавочке у подъезда до пенсионной непутевости, так ни за какие коврижки не поверят, даже после дармового стакана водки. Ведь действительно, надо еще суметь родиться в Туркменском Ханстве, послужить в русских казаках на Алтае, стать участником оправданного безысходностью геноцида в Южной Африке, а теперь оказаться в тоннеле, проложенном в одной из американских Скалистых гор. И, кстати, потому, наверно, подобным басням и не верят, ибо вероятность вернуться после такого кругаля обратно, к слушателям, на лавочку у подъезда, выходит за пределы возможного на этой круглой, большой Земле. Ибо в каждом конкретном случае, например таком, как это стремительное путешествие по тоннелям сейчас, оборвать жизненную нить очень даже вероятнее.
Так вот, отлистаем странички взад. Еще в то «доказачество», когда усы выращивать не планировалось — они, кстати, и потом не выросли, когда хотелось и требовалось для форменной выправки, ибо расовые признаки даже принадлежность к элитной нации не лечит. Отлистаем во времена, когда руки огрубели в мозолях от лопаты и мечталось когда-нибудь поумнеть и запрячь экскаватор, дабы держать рычаги. Однако более всего хотелось, конечно, подержать на коленях ту фею-москвичку. Конечно, юношеская робость наличествовала в избытке, и если бы сейчас то…
А собственно в чем проигрыш? Ведь вроде именно тогда, и именно там и отметились яркостью раскраски именно те, самые романтические, самые лучшие времена. Помнится…
128. Нижний уровень. Вода
Нет, это новое оружие не несло в себя печать гигантизма, и оно вовсе не заняло всю площадь, освобожденную от шестнадцати баллистических ракет, пустое место имелось. Возможно, кто-то из старых морских адмиралов-ястребов мог бы посетовать на нынешние времена за нерациональное использование транспортируемого по миру водоизмещения, однако что же можно было предпринять? Разместить в сорокаметровой выпуклости еще одну единицу вооружения? Был ли в этом смысл, когда в зоне поражения данной системы могла находиться тысячи километров пространства, причем перенос «огня» с одной цели на другую получалось произвести мгновенно? Понятно, что округлость планеты только в редких случаях позволила бы применять такие чудеса по наземным, и даже воздушным мишеням, и, значит, в зоне поражения данной подводной лодки оказывалась всякая всячина, типа спутников и космических кораблей. В худшей из худших вариаций, то могли быть стартовавшие откуда-то из далече межконтинентальные ракеты. Но слава богу, эта крайнего вида ситуация пока еще не реализовалась в действительности. Да и вообще, несмотря на то, что ПЛ давно уже умели воевать и в пустыне, и в горах — чем напрочь опровергали некогда имеющие место в фольклоре юмористический тезис о «подводной лодке в степях Украины», — сбивать баллистические ракеты напрямую им было все же не дано. Ибо пустыни и джунгли они могли бомбить с помощью обученных местной топографии крылатых ракет, а вот достать МБР в полной сборке получалось бы только непосредственно над опустевшими шахтами, здесь же, по месту прибытия, лишь меленькие твердые, и пикирующие со сверхзвуковой скоростью боеголовки. Но вот против них, то оружие, что размещалось на бывшем «Дельфине», никак не помогало — всеядным оно не было.
Однако сказать, что в бывшем ракетном отсеке теперь получалось аукать и, приложив раскрытые ладони к ушам, с волнением ожидать ответной пустоты эха — все-таки нельзя. То там, то тут случайный посетитель мог наткнуться на всякие сложные приспособления. Например, весьма порядочных размеров лазерный дальномер. Вы спросите, почему такой крупный, что его надо обходить бочком, прижимаясь к стеночке? Отвечу, потому что это не какой-нибудь танковый, чья обязанность высветить чужую машину километров за пяток, здесь при случае требовалось точно мерить расстояние до космический объектов. И, кстати, именно сейчас такой случай наступил.
Там, наверху примыкающей к боевой рубке сорокаметровой загогулины, сместилась в сторону огромного размера заслонка. Она была действительно велика, с ней никак не равнялись демонтированные когда-то крышки ракетных контейнеров. Затем за дело взялись титанические домкраты. Сюда, на обзор посеревшему от тысячелетних морозов морю, они выволокли нечто достаточно сложное по виду, и антагонистическое в отношении обтекаемости субмарины, в которой все подчинено главному делу — уничтожению кавитации. Тем не менее любой дилетант, даже отягощенный сиамской связью с TV-ящиком с самого первого памперса, сразу бы угадал, что демонстрируемая незаселенному миру штуковина имеет отношение к радиолокации. И это была правда.
Та штука, которую выдвинул наружу бывший ракетоносец, называлась гирокон. Это была антенна-излучатель сверхвысокой частоты, конкретнее — миллиметрового диапазона. Причем она была очень мощная.
Например, сейчас она обязалась добить до раскрывшегося в трех тысячах шестиста километрах трехсотпятидесятиметрового отражателя, и причем попасть своим главным радиолокационным лепестком в его центральную часть.
Из чистого любопытства, а вовсе не из любви к святотатству, интересно бы выяснить, оценили бы прекраснодушные миряне подобное чудо, если бы его принародно совершил кто-нибудь из почитаемых святых?
129. Прочность брони
Если бы имелось время посетовать на житие, то можно бы пожаловаться, что всему виной эта привнесенная с другого полушария привычка — «погибать, так с музыкой». Спрашивается, какого черта требовалось выбираться из безопасно отгороженного от суеты туннеля, в коем тепло и мухи не кусают, на эту спланированную кем-то бойню-расплату? Если так и так погибать, то не лучше ли спокойно посидеть, сосредоточиться, перенумеровать грешки и достижения долгого жития, начиная от дальнего 2004 года до вот сегодняшней близи 2030-го? Или уж на крайний случай просто парочку минут отдохнуть напоследок, перекинуться шуточкой с друзьями-товарищами, потискать каждому руку, глянуть в глаза, а в последний миг приложиться губами к Лизе, чтобы даже потом, когда нейтроны мозга раздробятся еще на миллиард частиц, и сознание сотрется, атомы собранные сейчас в губы, так и полетели куда-нибудь прочь общим совместным роем; там, когда-нибудь после, они по законам химии снова слепятся во что-то молекулярное, вот и будет эта постройка вечным памятником недопетой любви. Ведь и правда, короткий отдых лучше, чем тутошняя сутолока со стрельбой и новым испытанием фуллеритового «панциря» на прочность. Когда, вместо мгновенной кремации, вполне можешь получить болезненные ранения. И выйдет, что взамен торжественной расслабленности тела и умственной сосредоточенности, перед превращением в окаменелость нутра горы Корпуленк, будут у тебя в наличии всяческие мелкие, не достойные момента переживания. Что с того, что набрюшный комп даст распоряжение «панцирю» вколоть в тело дозу обезболивающего или скомандует облегающим рукавам экзоскелета произвести где надо максвелловскую деформацию, с целью сдавливания руки и остановки потери крови? Ибо, древний жгут в век применения «панциря» не подходит, им не получится стянуть кевларовую, а тем более фуллеритовую броню. Эта сверхновизна, все едино, не отвлечет тебя от скорбных мыслей по поводу потери конечности.