- Пожалуйста, очистите сцену, дамы и господа! - Режиссер кричал снизу. – Официальное прослушивание начнется через тридцать минут! Пожалуйста, очистите сцену и пройдите за кулисы!
Прежде чем отправиться за кулисы, я посмотрела на зал. Большинство лиц были знакомы - мои одноклассники, преподаватели, несколько руководителей из балетной труппы, с которыми я работала прошлым летом, но лица, которые я хотела видеть, там не было.
Их никогда не было.
Обидно, я нашла уголок в раздевалке и позвонила маме.
- Алло? - Она ответила после первого же гудка.
- Почему ты не здесь?
- Почему я не «где», Обри? О чем ты сейчас говоришь? - Она раздраженно вздохнула.
- Мое открытое прослушивание для Лебединого озера. Ты обещала, что вы приедете с папой.
- Это Обри, дорогой! - Она крикнула моему отцу. - Твой сольный концерт был сегодня?
- Я не была на сольном концерте с тех пор, как мне было тринадцать. - Я стиснула зубы. - Это прослушивание, прослушивание, бывающее один раз в жизни, и вы должны быть здесь.
- Я предполагаю, что мой секретарь забыл сказать мне об этом сегодня утром, - сказала она. - Ты нашла какую-нибудь стажировку для своей специальности?
- У меня есть две специальности.
- Начинающий адвокат, Обри.
- Нет. - Вздохнула я.
- Ну, почему нет? Ты думаешь, оно просто упадет с неба и приземлится на твои колени? Так, что ли?
- У меня вчера было собеседование в Блейн и Партнеры, - сказала я, чувствуя, что мое сердце становится тяжелее с каждой секундой, - и у меня будет еще одно на следующей неделе в Гринвуд, Бах, и Гамильтон. Я также собираюсь на прослушивание для роли всей моей жизни, если ты хотя бы на пять секунд прекратишь притворяться, что тебе насрать.
- Простите, юная леди?
- Ты не здесь. - У меня были слезы на глазах. - Ты не здесь... Ты знаешь, насколько будет огромна эта постановка?
- Ты за это платишь? Балетная труппа Нью-Йорка работает?
- Не в этом дело. Я уже говорила тебе снова и снова, насколько важно для меня это прослушивание. Я позвонила и напомнила тебе вчера вечером, и это было бы очень приятно, если бы мои родители пришли и поверили в меня для разнообразия.
- Обри... - Она вздохнула. - Я верю в тебя. Я всегда верю, но прямо сейчас я в середине огромного слушания, и ты знаешь это, потому что это во всех газетах. Ты также знаешь, что быть профессиональной балериной не является стабильным выбором карьеры, и насколько бы я не хотела оставить своего высокооплачиваемого клиента, чтобы посмотреть, как ты ходишь на цыпочках вокруг сцены...
- Это называется танцы на пуантах.
- Это то же самое, - сказала она. - Независимо от этого, это просто прослушивание. Я уверена, что твой отец и я не будут единственными родителями, которые сегодня не смогли прийти. После окончания вуза и поступления в юридическую школу, ты посмотришь на балет, как на хобби, и ты будешь благодарна, что мы наталкивали тебя на двойную специальность.
- Балет - это моя мечта, мама.
- Это временно. И, насколько я помню, ты уже минула пик идеального возраста, чтобы стать профессионалом в этой области. Помнишь, как ты внезапно бралась за что-то и бросала в шестнадцать? Ты снова бросишь, и это будет к лучшему. Собственно говоря...
Я повесила трубку.
Я не хотела слышать одно из ее «убийца-мечты» речи и меня злило, что она назвала балет «временным», когда я танцую с шести лет. Когда она и мой отец выложили бесчисленные деньги на частные классы, костюмы и конкурсы.
Единственная причина, почему я «бросила» в шестнадцать было то, что я сломала ногу и не могла больше проходить прослушивание для любой танцевальной школы. И единственная причина, по которой я начала показывать слабый интерес к юриспруденции, было, потому что я не могла сделать многого за пределами моих реабилитационных сеансов кроме чтения.
Мое сердце всегда принадлежало пуантам, и этот факт никогда не изменится.
- Обри Эверхарт? - Вдруг человек назвал мое имя из театральной двери. - Это ты?
- Да.
- Ты следующая на сцену. У тебя около пяти минут.
- Сейчас буду... - Я засунула свою сумку в шкафчик. Прежде чем закрыть его, мой телефон зазвонил.
Зная, что это звонила моя мать, чтобы выразить неполные извинения, я изо всех сил старалась не закричать.
- Пожалуйста, избавь меня от своих извинений. - Я немедленно взяла трубку. - Они больше ничего не значат для меня.
- Я звонил, чтобы пожелать тебе удачи, - произнес низкий голос.
- Две минуты! - Рабочий сцены взглянул на меня и кивнул мне головой на сцену.
- Торо? - Я повернулась спиной к рабочему. - Для чего ты желаешь мне удачи?
- Несколько недель назад ты упомянула, что у тебя будет прослушивание. Оно сегодня, не так ли?
- Да, спасибо…
- Ты не кажешься слишком взволнованной по поводу мечты всей твоей жизни прямо сейчас.
- Как я могу быть, когда мои родители не верят в меня?
- Тебе двадцать семь лет. - Он насмехался. - Пошли к черту своих родителей.
Я засмеялась, виновато. - Хотелось бы, чтобы это было так просто...
- И это действительно так. Ты зарабатываешь свои собственные деньги, и, несмотря на то, что ты действительно не знаешь много о юриспруденции, ты кажешься довольно приличным адвокатом. Так что, к черту их.
- Я буду иметь это в виду, - сказала я, стараясь держаться подальше от этой темы. - Я в шоке, что ты вспомнил о моем сегодняшнем прослушивании.
- Я не вспомнил, - он повесил трубку, и я знала, что он улыбался, когда сделал это.
- Пятнадцать секунд, мисс Эверхарт! - Рабочий сцены схватил меня за руку и практически вытащил на сцену.
Я улыбнулась судьям, и встала в пятую позицию - руки над головой, и ждала первой ноты композиции Чайковского, чтобы начать танцевать.
Там был шелест бумаг, кто-то несколько кашлянул в аудитории, а затем заиграла музыка.
Я должна была продемонстрировать арабеску, пируэт, а затем выполнить порядок движений, которые я репетировала в классе за последние полтора месяца. Я чувствовала себя как-то не так, но, поскольку, это была одна из моих последних возможностей, чтобы произвести впечатление, я решила танцевать, как того хотела.
Я закрыла глаза и завершила пируэт после пируэта, оборот фуэте после оборота фуэте. Я даже не была в такте с музыкой, и могла сказать, что пианист был смущен и пытался идти в ногу со мной.
Я продемонстрировала каждый прыжок, который я знала, что идеально выполняла каждый из них, когда пианист сдался и ударил последнюю ноту, я вернулась в пятую позицию, улыбаясь.
Там не было ни аплодисментов, ни криков «ура», ничего. Я пыталась прочитать лица судей, чтобы увидеть, были ли они под впечатлением, но их лица ничего не выражали.
- Это все, мисс Эверхарт, - сказал один из них. - Пропустите Лейтон Рейнольдс на сцену, пожалуйста?
Я пробормотала «Спасибо» прежде, чем шагнула прочь и выскочила из театра. Я не стала смотреть остальную часть прослушивания.
В течение оставшейся части дня, я шла вокруг кампуса и старалась не плакать. Когда я была уверена, что без слез не обойтись, я отправила сообщение Торо, это была единственная вещь, которая могла заставить меня чувствовать себя лучше.
Тема: Размышление...
«Один ужин. Одна ночь. Никаких повторов». Ты выбираешь дешевый или дорогой ресторан? Ты платишь за ужин и за номер в отеле? Или ты заставляешь женщину расплачиваться тоже с тобой? – Алисса».
Тема: Размышление...
«Дорогой ужин. Пятизвездочный отель люкс. Я плачу за все. Хочешь, я забронирую несколько резерваций для нас, так я смогу показать тебе? – Торо».
Тема: Размышления...
«Конечно, нет. И «несколько» резерваций? Почему не одна?»
Тема: Размышления...
«Я говорил тебе, что сделаю исключение в твоем случае. Сегодня я купил бумажные пакеты. – Торо».
Я засмеялась и посмотрела на часы. Было уже пять часов, и я была уверена, что результаты для постановки были вывешены несколько часов назад, но я была слишком напугана, чтобы посмотреть.
Все, что я хотела, это шанс быть членом лебединой труппы или даже дублером для исполнительницы главной роли.
Почему я испортила этот порядок движений? О чем, черт возьми, я думала?
После того, как я свела себя с ума вопросами, я заставила себя вернуться обратно в танцевальный театр, чтобы посмотреть на заключительный состав исполнителей. Когда я приехала, там была огромная толпа перед объявлением, и я могла слышать обычные «Я в списке! Я в списке!» и «Как они могли не выбрать меня?» откровения.
Я протиснулась через всех и покосилась на лист, искала свое имя в списке незначительных ролей, но его там не было.
Оно было в списке главных ролей и в непосредственной близости от главной роли Одетты/Одиллии, белого и черного лебедя, было мое полное имя жирным шрифтом.
Я расплакалась, прыгала вверх и вниз в недоумении. Я хотела позвонить маме и рассказать ей хорошие новости, но мое сердце вдруг упало при одной мысли.
Я знала, что в этот самый момент, она, вероятно, рассказывает моему отцу, что я повесила трубку и что ему нужно убедиться, что я знала условия, по которым они платят за мое образование: «Если ты бросишь юриспруденцию, мы перестанем выписывать чеки... Юриспруденция платит за твои классы, балет».
Я подняла свои ноющие ноги из ведра, полного льда, и вытерла их насухо полотенцем. Я не была уверена, как я собираюсь совмещать ведущую роль, классы и потенциальную стажировку, но у меня не было выбора.
Вздохнув, я взглянула на календарь на моем столе, где я нацарапала «Подготовка к собеседованию» в сегодняшнем графике.
Мое предстоящее собеседование с Гринвуд, Бах и Гамильтон - одной из самых престижных фирм в штате, было больше, чем просто собеседование. Это был процесс, и каждый студент-стажер знал, если попадешь на стажировку, фирма могла сотворить чудеса для резюме.
Фирма была настолько избирательной, что они провели четыре круга собеседований по телефону, три онлайн-теста, и потребовали от каждого заявителя завершить несколько эссе до финального собеседования с партнерами.
Я не беспокоилась за собеседования по телефону и экзамены, но эссе, касательно досье со ста страницами, было тем, чего я совсем не ожидала. Я бы даже подумала, что они прислали мне неправильный пакет, поэтому я позвонила, чтобы сказать: «Я полагаю, что в моем пакете было включено заявление на стажировку в юридическую школу». Секретарь просто посмеялась надо мной.
Она сказала, что фирма ожидала всех стажеров юридической школы и старшекурсников для заполнения того же самого пакета в меру своих способностей.
- Не волнуйтесь, - сказала она. - Мы не ожидаем от вас совершенства. Мы просто хотим увидеть, как работает ваш ум.
Я схватила досье, которое вызывало во мне больше всего хлопот, и положила его на колени. Потом я зашла на сайт фирмы GBH и ознакомилась с тремя партнерами, которые будут проводить со мной собеседование.
Гринвуд, основатель фирмы, у него волосы были цвета перца, с очками в гибкой оправе. Он расхваливал Гарвард за то, что тот был требовательный и совершенный, и хвастался, что за свои тридцать лет практики юриста, он достиг одного из самых высоких показателей победы в стране.
Бах, партнер фирмы уже более десяти лет, был лысым мужчиной лет сорока, хотя он выглядел немного старше. Он проходил свой путь на фирме, и так как он был «трудолюбивым человеком с бесподобной страстью», у Гринвуда не было выбора, кроме как сделать его своим первым партнером. Он имел один из вторых самых высоких показателей победы в стране.
Последний был Гамильтон - Эндрю Гамильтон, и он был... Он был горячим, как ад. Я попыталась сосредоточиться на его биографии и игнорировать его фотографию, но я ничего не могла поделать.
Его глубокие и пронзительные голубые глаза смотрели прямо на меня, и его короткие темно-каштановые волосы умоляли, чтобы мои руки пробежались по ним. У него было лицо Греческого Бога - равномерно загорелое, совершенно симметричное, сильная и точёная челюсть, и его полные губы были изогнуты в небольшой ухмылке.
Даже притом, что фотография показывала только верхнюю часть его тела, я представила то, как его тело растягивает темно-синий костюм, в котором были твердые и контурные мышцы.
Я стала влажной, просто глядя на него.
Сосредоточься, Обри... Сосредоточься...
Как ни странно, его биография был самой короткой из всех. В листе не было указано о его образовании, его данных, или год, когда он стал партнером. Это было просто куча накопительных слов о том, как «фирма была благодарна иметь такого уважаемого и проверенного юриста» в своей команде. Ох, и он любил есть шоколад. Как информативно...
Я скопировала и вставила все их биографии в документ, а затем я позвонила Торо.
- Добрый вечер, Алисса, - ответил он, его голос заставлял меня таять, как обычно. Я клянусь, он может уговорить меня сделать все, что угодно - почти все.
- Эй, гм...
- Да?
Боже, я любила его обалденный голос... Он не сказал почти ничего, а я уже завелась. - Ты позвонила, чтобы я мог послушать твое дыхание? – он, должно быть, улыбается.
- Как ни странно, да, - я закатила глаза.
- Тебе нравятся мои звуки?
- Я бы наслаждался ими намного больше, если бы ты была подо мной.
Я покраснела. - Хм...
- Дело, Алисса, - он рассмеялся. - Расскажи мне о своем последнем деле.
- Точно, гм... - я откашлялась. - Короче говоря: мой клиент имел при себе пистолет в федеральном банке и забыл включить предохранитель. Кто-то столкнулся с ним и его руки инстинктивно полезли в карман, и пистолет выстрелил ему в ногу.
- С каких это пор ты практикуешь уголовное право? Я думал, твоя специальность была корпоративная.
Дерьмо... - Да, это так. Я взялась за это дело для друга, ради общественного блага.
- Хмм. Ну, твоего друга ждет от двух до пяти лет в федеральной тюрьме, если у него нет других судимостей. В какой части из этого тебе нужна помощь?
- С ходатайством. Он не ранил никого, только самого себя.
- Была ли у него лицензия на ношение оружия?
- Нет... - я посмотрела в свои записи.
- Тогда я уверен, что прокуратура убедит присяжных, что он принес этот пистолет в банк с целью причинить вред кому-нибудь, а не себе. Возьми все, что они предлагают в сделке.
- Ну, я... - я посмотрела, о чем говорилось в листе задания. - Что, если я уже отвергла эту сделку?
Он вздохнул. - Позвони в прокуратуру и попытайся получить ее обратно. Если они скажут, нет, заяви о нежелании оспаривать обвинение.
- Нежелание оспаривать обвинение? Ты в своем уме?
- А ты? Какой корпоративный юрист соглашается взять и сразу же закрыть уголовное дело? Только довольно неопытный...
- К твоему сведению, это правопреемник, - я закашлялась. - Не бери в голову. Говоря мне про заявление о нежелании оспаривать обвинение в значительной степени, это то же самое, как, если говорить мне признать себя виновной.
- Если бы это имело место, я бы сказал, признать себя виновным, - он звучал раздраженно.
- Не оспаривать обвинение является лучшим вариантом для твоего клиента, и любой настоящий юрист знал бы это. Ты уверена, что прошла экзамен?
- Я не была бы приглашена в LawyerChat, если бы я ничего не знала, не так ли? - Я чувствовала, что мое сердце болит с этой ложью. - Я просто пытаюсь избавить моего клиента от тюремного заключения.
- Тогда ты действительно должна придерживаться корпоративного права. - Я слышала улыбку в его голосе. - Твой клиент попадет в тюрьму, и там ты ничего не сможешь с этим поделать. Единственное договорная вещь в этом случае, это как долго он там пробудет. Чем еще я могу тебе помочь? Нужно ли читать лекции о разнице между виновным и не виновным?
Я закатила глаза и положила файл прочь. - Спасибо за снисходительную помощь, как всегда. - Пожалуйста, - сказал он. - Мне нужно спросить тебя о нечто важном.
- О моем деле?
- Нет. - Он издал низкий смех. - Как ты выглядишь?
- Что? - Я едва могла слышать свой голос. - Что ты сказал?
- Ты слышала меня. Так как, может быть, я никогда не получу шанс увидеть тебя, я хотел бы знать. Как ты выглядишь?
Я встала и подошла к зеркалу, позволяя моим глазам бродить по моему отражению. - Я не уверена, как я должна ответить на это... - Мне нужно было быстро сменить тему. Из всего, что он рассказывал мне о своих свиданиях в течение последних нескольких месяцев, ему, безусловно, нравились лучшие, типаж, который заинтересовал его, как никто другой: блондинки, немного пышные, полные губы...
Я.
Я много раз пыталась представить себе, как он выглядел. Темные волосы, может быть? Грязный блондин? Рот, созданный для поцелуев, и глубокие зеленые глаза? Шесть кубиков пресса, нет, восемь кубиков, которые спускаются вниз к его охренительному… ммгм…?
Он каждый день упоминал о тренировках...
Я была более чем уверена, что он был привлекательным - он должен быть таким, если так много женщин переписывалось с ним на этих сайтах знакомств, но каждый раз, когда мой мозг рисовал картину, я убеждалась в себе, что я, должно быть, неправильно представляла его.
- Знаешь что? – сказала я, хватаясь за свои мысли. - Я никогда не была хороша в описании вещей. На кого ты похож?
- Я похож на человека, который хочет трахнуть тебя.
Дрожь пробежалась вверх и вниз по моей спине. - Это не описание...
- Какого цвета твои волосы? - Он не звучал забавно, и я знала, что он не собирался позволить мне руководить сегодняшним разговором.
- Рыжие. - Я дернула резинку из моего пучка, позволяя белокурым прядям упасть на мои плечи.
- Насколько они длинные?