Но сегодня все изменилось. Ах, если бы она могла вместе с Зелигом и его друзьями отправиться на следующей неделе на восток в торговые города! Тогда ей не нужно было бы опасаться Дирка, по крайней мере, до ее возвращения в конце лета. К тому времени он, может быть, найдет себе жену и перестанет ее преследовать. Кристен уже давно просилась в это торговое путешествие, но ей было отказано Она слишком взрослая, чтобы находиться на одном корабле с молодыми мужчинами, даже при условии, что это один из кораблей ее отца, а предводителем там — ее брат Зелиг. Если отец не идет в море, значит, и она должна оставаться на берегу, тема не подлежала обсуждению. Даже ее шутливые обещания, что в Бирке или Хедеби она могла бы найти себе богатого жениха, не изменили его решения. Если его не будет на корабле и он не сможет охранять ее лично, как уже было во время трех морских путешествий, когда он брал с собой Кристен и ее мать, тогда, о Один, она будет сидеть дома.
Гаррик уже восемь лет не ходил в море, он предпочитал летние месяцы проводить с Бренной. Управлять кораблем он доверил тогда своему другу Перрину, а теперь, по прошествии лет, это право получил Зелиг. Этим летом родители Кристен хотели вдвоем отправиться путешествовать на север и вернуться только к осени. Они всегда были вместе — вместе ходили на охоту, вместе открывали новые места. Они очень любили друг друга, и Кристен мечтала о такой любви, как у ее родителей. Но где найти мужчину, похожего на Гаррика, — чтобы он был нежным с теми, кто ему дорог, и грозным для тех, кого не любит, чтобы он заставлял ее сердце биться так же быстро, как бьется сердце Бренны, стоит ей только взглянуть на Гаррика?
Кристен вздохнула и поскакала домой. Такого мужчины не было, во всяком случае здесь. Ах, если бы она могла отправиться с Зелигом на восток! Где-нибудь наверняка живет мужчина — ее суженый, купец или моряк, как ее отец, датчанин или швед, или даже норвежец с юга. Все они возят свои товары в торговые города на востоке. Такой мужчина где-то есть, и она должна найти его.
Глава 2
Кристен сидела на кухне, надеясь, что мама еще спустится. Зелиг отправляется в путешествие завтра на рассвете, но солнце летом в северных странах так редко покидает небосклон, что говорить о рассвете можно только условно.
Команда вместе с Зелигом насчитывала тридцать четыре мужчины. Там были и ее кузены, но в основном друзья их семьи. Трюм был забит шкурами, а также другими дорогостоящими предметами, изготовленными долгими зимними месяцами. Семья Кристен заготовила за зиму пятьдесят пять шкур и среди них две шкуры белых медведей, которые так ценятся на востоке.
Для всех, кто отправлялся в плавание, это должно быть прибыльное путешествие, и Кристен хотела еще раз попытаться получить разрешение. Зелиг сказал, что он ничего не имеет против ее присутствия на корабле, ему, конечно, трудно отказать ей в чем-то. Но поскольку отец в течение недели уже трижды сказал «нет», последней надеждой на то, что он может передумать, была ее мать.
Слуги готовили ужин. Все они были иноземцы, из тех, кого викинги брали в плен во время набегов на юге и востоке. Слуги в семье Хаардрад были куплены, так как Гаррик еще в юности перестал принимать участие в разбойничьих набегах. Эти набеги часто были предметом споров между родителями, потому что мама в прошлом тоже была рабыней, которую пленил отец Гаррика и подарил ему в 851 году. Конечно, Бренна, с ее пламенной гордыней, до сих пор не признавала Гаррика своим властелином, и некоторые истории, которые они рассказывали друг о друге, касались их непрекращающегося противоборства в любви, что соединила их друг с другом.
Кристен не могла себе представить, что когда-то ее родители не были вместе. О да, иногда между ними случались ссоры, случалось, Гаррик даже отправлялся на север, чтобы выпустить пар. Зато когда он возвращался, родители часами не выходили из спальни, а когда наконец появлялись, никто из них не мог вспомнить, из-за чего же они поссорились. Все их разногласия, маленькие или большие, разрешались в спальне, что являлось постоянным источником веселья и добродушных шуток для всей семьи.
Кристен, устав от ожидания, попросила Айлин дать ей несколько сладких орехов, которые кухарка как раз замешивала в тесто. Кристен знала, как расположить к себе Айлин, — она заговаривала с ней на ее родном галльском языке. От слуг Кристен научилась многим языкам, и каждым владела в совершенстве. У нее был пытливый ум, который стремился к знаниям.
— Не мешай Айлин, дорогая, а то она испортит любимый хлеб твоего отца.
Кристен, виновато улыбаясь, оглянулась на мать и проглотила последние орехи, которые как раз дожевывала.
— Я уж думала, ты не спустишься. Что ты нашептывала отцу, когда он нес тебя наверх по лестнице?
Бренна покраснела, обняла дочь за талию и повела в зал, который был пуст, так как все мужчины ушли загружать корабль.
— Разве обязательно было говорить об этом при слугах?
— Что значит — говорить? Они сами видели, как он нес тебя на руках и…
— Ну, ладно. — Бренна улыбнулась. — А вообще я ничего ему не шептала.
Кристен огорчилась, ведь она рассчитывала на откровенность матери, которая всегда высказывалась открыто. Бренна заметила разочарование дочери и рассмеялась.
— Мне не нужно было ему ничего шептать, дорогая. Я просто пощекотала ему шею. У Гаррика есть одно очень-очень чувствительное место на шее.
— И это его так возбудило?
— Да, очень.
— Так ты его спровоцировала? Стыдись, мама! — сказала Кристен в шутку.
— Чего мне стыдиться? Того, что я средь бела дня провела в удовольствие часок с твоим отцом? Хотя для него это было неожиданно, ведь он торопился на пристань. Иногда женщина должна сама проявлять инициативу, если муж слишком занят.
Кристен хихикнула.
— А он возражал как-нибудь? Ведь ты отвлекла его от погрузки?
— Что ты хочешь этим сказать?
Кристен улыбнулась, она знала, что отец, конечно, был не против.
Ее мать была не такая, как другие матери, она и выглядела не так, как другие. Бренна отличалась от других женщин не только смоляным цветом волос (родом она из кельтов) и теплым взглядом серых глаз, но и тем, что выглядела намного моложе своих лет: невозможно было предположить, что у нее такие взрослые дети. Ей было около сорока лет, но выглядела она значительно моложе.
Бренна Хаардрад была женщина необыкновенной красоты, и Кристен очень повезло, что она унаследовала черты лица своей матери, но ее рост, волосы цвета соломы, аквамариновые глаза — все это было от отца. Она должна благодарить Бога, что не такая высокая, как отец и братья, хотя высокий рост здесь, на севере, никого не удивлял. На родине Бренны это, конечно, было бы недостатком, так как там Кристен была бы выше многих мужчин.
— Но ты дожидалась меня вовсе не для того, чтобы задавать нескромные вопросы, — сказала Бренна.
Кристен опустила глаза.
— Я подумала, что, может быть, теперь, когда отец в хорошем настроении, ты смогла бы поговорить с ним и попросить его…
— Не отпустит ли он тебя с братом? — закончила вместо нее Бренна и покачала головой. — Почему это путешествие так важно для тебя, Кристен?
— Я хочу найти себе мужа.
Итак, она высказала наконец свое желание, с отцом она не могла бы говорить об этом серьезно.
— А ты не думаешь, что здесь тоже можно найти мужа?
Кристен посмотрела в нежные серые глаза.
— Я не люблю здесь никого, мама, а я хочу любить так же, как ты — отца.
— Ты перебрала всех, кого знаешь?
— Да.
— Ты хочешь сказать, что предложение Шелдона не примешь?
Кристен не хотела говорить родителям о своем отказе так скоро, однако она кивнула.
— Я люблю его, но я люблю его, как брата.
— Итак, ты хочешь выйти за чужеземца?
— Ты сама замужем за чужеземцем, мама.
— Но твой отец и я уже знали друг друга довольно продолжительное время, прежде чем мы признались друг другу в любви и поженились.
— Я думаю, мне не понадобится много времени для того, чтобы понять, что я влюблена.
Бренна вздохнула.
— Во всяком случае, я вооружила тебя знанием, которого не имела сама, когда познакомилась с твоим отцом. Хорошо, любимая, сегодня вечером я поговорю с Гарриком, но не надейся, что он изменит свое решение. Честно говоря, я и сама не хочу, чтобы ты уезжала с братом.
— Ах, мама…
— Дай мне сказать. Если Зелиг вернется к сроку, я уговорю отца, чтобы он взял тебя в путешествие на юг. Там тоже можно встретить жениха.
— А если к его возвращению лето закончится?
— Тогда надо будет ждать весны. Если мне суждено выдать тебя замуж в южной стране, так уж лучше в следующем году… тебе надо расстаться с мыслью прямо сейчас найти мужа.
Кристен покачала головой. Дело не в этом. Ей нужно уехать отсюда, от опасности, которую представляет для нее Дирк, но об этом она не может сказать даже матери.
— А если к его возвращению лето закончится?
— Тогда надо будет ждать весны. Если мне суждено выдать тебя замуж в южной стране, так уж лучше в следующем году… тебе надо расстаться с мыслью прямо сейчас найти мужа.
Кристен покачала головой. Дело не в этом. Ей нужно уехать отсюда, от опасности, которую представляет для нее Дирк, но об этом она не может сказать даже матери.
— Но тогда я стану на целый год старше, — заметила Кристен, надеясь этим заставить мать сомневаться.
Бренна, улыбаясь, рассматривала дочь. Кристен даже не представляла себе, как она желанна.
— Возраст для тебя не играет никакой роли, поверь мне, любимая. Если разнесется слух, что ты ищешь мужа, мужчины будут биться за тебя, как это уже было здесь. Один год ничего не изменит.
Кристен ничего не ответила. Они сели перед открытой дверью, куда задувал теплый ветер и через которую проникал в покои дневной свет. Большой каменный дом, построенный еще ее прадедом, не имел окон — это служило защитой от зимних холодов. Кристен помогала Бренне изготовить настенное полотно, у матери на это не хватало терпения.
Импульсивно Кристен спросила:
— А что бы ты сделала, мама, если бы очень хотела уплыть на этом корабле?
Бренна засмеялась, она ведь считала разговор законченным. — Я бы тайком пробралась на корабль и пряталась в трюме до тех пор, пока корабль не отойдет подальше от берега.
Кристен смотрела на нее круглыми от удивления глазами…
— Ты бы это действительно сделала?
— Нет, любимая, я шучу. Зачем мне уезжать без твоего отца?
Глава 3
Зерно мысли было посеяно, и Кристен уже не могла от нее отделаться. Конечно, о том, чтобы тайком пробраться на корабль, мать говорила в шутку, но в этой шутке сквозил серьезный практический смысл, и мимо этого нельзя было пройти. Бренна была достаточно смела для такого поступка, раньше она и не такое вытворяла. Не она ли зимою, в лютую стужу проехала весь фиорд, чтобы вернуться к Гаррику, когда ее накануне свадьбы у него похитили? Разве Кристен не такая же смелая? Совершив задуманное, она могла сохранить свободу и заодно отделаться от Дирка, к тому же это было бы настоящее приключение. Мысль о приключении разбудила ее фантазию.
Остановить ее могло только одно — суровое наказание, которое наверняка ожидало ее по возвращении. Но Кристен была слишком возбуждена, чтобы размышлять об этом, а тем более прислушиваться к тому, что по этому поводу думает Тюра, которой она, конечно же, рассказала о своих планах. Тюра была очень удивлена: в отличие от Кристен, она уже потеряла интерес к приключениям, давно расставшись с детством.
Девушки сидели в комнате Кристен, единственном уединенном месте в доме, в то время как прощальный ужин был в полном разгаре. Корабельная команда будет сегодня ночевать в зале, Тюра приехала со своим отцом, чтобы попрощаться с братом Торольфом, он уже два дня был здесь — помогал готовиться к путешествию. Кристен радовалась, что он тоже будет на корабле, они были хорошими друзьями. Она даже пыталась научить Торольфа некоторым языкам, которые знала сама, хотя он оказался не очень способным учеником. Торольф будет, пожалуй, единственным, кто защитит Кристен, когда Зелиг вместе с кузенами начнут корить ее за совершенную глупость.
Зелиг, конечно, рассердится на нее, так же, как и ее кузены Олаф, Хаком и особенно Отер — самый старший из троих. Но тогда они будут слишком далеко от берега, чтобы думать о возвращении, и наверняка смягчатся, после того как дадут волю своему возмущению. К тому же это будут только слова: никто из них не решится поднять на нее руку, ведь они знают, что она принадлежит к тому сорту женщин, кто может постоять за себя.
— Но почему, Кристен? — спросила Тюра, когда Кристен посвятила ее в свои планы. — Твоя мать будет плакать. Твой отец… — Она не договаривала, голос ее задрожал. — Мне страшно даже представить, что он сделает…
Кристен улыбнулась подруге.
— Он ничего не сможет предпринять до моего возвращения. А мама никогда не плачет. И она не будет волноваться, если ты расскажешь ей, где я. Поэтому я и доверилась тебе.
— Лучше бы ты доверилась кому-нибудь другому. Твой отец будет вне себя.
— Но он будет гневаться не на тебя, Тюра. Ты скажешь им, что я уехала с Зелигом, завтра же утром, прежде чем они начнут беспокоиться. Обещай мне.
— Я сделаю это, Кристен, но мне до сих пор непонятно, как ты можешь идти «против воли родителей. Ты же не хотела никогда плыть с братом.
— Конечно, хотела, только мне в голову не приходило просить разрешения. И потом — это моя последняя возможность попутешествовать с Зелигом. В следующем году отец собирается везти меня на юг искать мне мужа — а я сама найду его в Хедеби, — добавила она со смешком.
— Ты серьезно хочешь найти мужа в чужих краях? — спросила удивленно Тюра.
— А ты думала, я шучу?
— Конечно, ведь это значит, что ты будешь жить далеко отсюда, от твоих родителей.
— Все равно, если я выйду замуж, я уеду из этого дома.
— Если бы ты вышла замуж за Шелдона, ты бы жила поблизости.
— Но я не люблю его, Тюра. А я хочу любить, даже если для этого мне придется жить далеко на востоке. Ты забываешь, что у моего отца два больших корабля и еще один маленький. Ты думаешь, они не будут приезжать ко мне в гости, как бы далеко я ни жила?
— Конечно, будут. Об этом я действительно не подумала.
— Хорошо. Перестань отговаривать меня. Тебе это все равно не удастся. У меня все будет хорошо, и я не хочу думать о последствиях, пока мы не вернемся. Ты ведь не знаешь, как интересно в торговых городах, ты ни разу там не была. А я была там еще ребенком, и меня интересовали только товары, выставленные на продажу, а не мужчины. Но в эти города приезжают мужчины со всего света. Я найду своего суженого и привезу его сюда. Это смягчит гнев моего отца.
— Ну, если ты так считаешь, — кивнула Тюра скептически.
— А теперь идем, пока не съели лучшие куски мяса.
Они вошли в зал, где царило веселое оживление. Мужчинам, занятым до их появления разговорами, было приятно на них смотреть. Невысокого роста, Тюра едва достигала плеча Кристен и выглядела рядом с ней хрупкой, сама же Кристен была великолепна в своем голубом шелковом платье узкого кроя, которое подчеркивало ее стройную фигуру и милые округлости. Тяжелые золотые браслеты украшали ее обнаженные руки.
Шелдон не удержался и хлопнул Кристен пониже спины, когда она проходила мимо, она оглянулась и показала ему язык. Он хотел догнать ее, чтобы не оставить ее выходку безнаказанной, но она улизнула.
Ей хотелось бы, чтобы Шелдон тоже был на корабле. Но он с братьями этим летом помогал отцу Перрину достраивать дом, да и в поле было много дел.
Ее кузен Отер был следующим, кто остановил ее. Он обнял ее за талию, приподнял и поставил на пол, чтобы даровать влажный поцелуй.
— Это должно принести мне счастье, дитя, — сказал он не очень трезвым голосом.
Кристен рассмеялась. Он настойчиво называл ее «дитя», хотя она давно уже не была ребенком, и все оттого, что он на десять лет старше. Его отец приходился ей дядей. Он и его братья жили теперь у другого дяди Кристен, Хьюга. Атол, ее двоюродный брат, не пойдет в море, он единственный сын Хьюга, и дядя не отпускает его от себя.
— Разве нужно счастье для того, чтобы торговать на востоке? — спросила она Отера.
— Викингу всегда нужно счастье на корабле, куда бы ни держал он путь. — Он подмигнул ей после этих мудрых, на его взгляд, слов.
Кристен смотрела на него, качая головой. Он, видно, пропустил уже не один стаканчик, а ночь только началась. Завтра у него наверняка будут красные глаза и шум в голове, когда придется как следует взяться за весла. Ну что ж, она посочувствует ему, сидя в укромном местечке в трюме.
— Оставь ее в покое, Отер, а то она заморит нас голодом, крикнул кто-то.
Он отпустил ее, но прежде тоже хлопнул как следует пониже спины. Кристен в ответ скорчила гримаску и направилась к длинному столу, за которым сидела ее семья. Ей было невдомек, чем так привлекала всех ее задница. После каждого такого празднества у нее неделями не сходили синяки. Но она не придавала этому особого значения, ведь это делалось в шутку и любя.
Она обошла стол, подошла к отцу. Он протянул руку и усадил ее на колени.
— Ты сердишься на меня, Крис?
Он смотрел на нее, и на лбу у него собрались морщинки. Мама уже переговорила с ним, и он опять запретил ей отправиться с мужчинами в море, так как он сам остается на берегу. Его аквамариновые глаза смотрели в ее, такие же, и она улыбнулась, обхватила руками его шею.
— Я никогда не сердилась на тебя!
— Я могу припомнить много случаев, и всякий раз это было, когда что-либо выходило не по-твоему.
Кристен хихикнула.
— Это не считается.