— Должно быть, сильный отряд, раз нападают, вместо того чтобы поджать хвост и убегать. Иди вниз, Кристен. — Бьярни уже прыгал за борт, крича ей это.
Кристен послушалась, но только для того, чтобы взять меч, а когда выбралась из трюма, увидела обоих мужчин, что были оставлены на корабле, спешащими на помощь товарищам.
Не раздумывая ни минуты, Кристен присоединилась к ним, ведь сказал же Бьярни, что это, должно быть, сильный отряд, если они смеют нападать на вооруженных викингов, и она решила про себя, что даже ее небольшая помощь может пригодиться.
Она нагнала мужчин, когда они уже достигли леса и кинулись в чащу с диким криком, от которого кровь стыла в жилах. Она не сразу последовала за ними, огляделась. Вокруг были только трупы. О Боже! Она не думала, что это так ужасно! Она увидела кузнеца Олафа, лежащего в очень неудобной позе… и кругом кровь, кровь.
Зелиг! Где Зелиг? Кристен заставила себя оторвать взгляд от земли, покрытой трупами, и посмотрела вперед, где шел бой. Между деревьями она рассмотрела нападавших и не могла поверить, что эти невысокие, щуплые люди натворили столько бед. Их было совсем немного, на первый взгляд; но вот ей бросилось в глаза, что не все они малы ростом, один из них был значительно выше, и он бился с… Зелигом. О Боже! Да он не единственный, кто поднял меч на ее брата!
Она уже собралась бежать ему на помощь, как один низкорослый воин с диким криком преградил ей путь. Он напал не с мечом, а с копьем, которое она тут же разрубила надвое, и едва она снова подняла меч, убежал в чащу.
Потеряв направление, Кристен закружилась на месте, пытаясь отыскать Зелига, и тут же страшно закричала — она увидела, как он повалился на землю, а огромный воин, который бился с ним, вытаскивал из его тела окровавленный меч. Вне себя Кристен бросилась к Зелигу, не теряя из виду великана. Вслепую ударила кого-то, кто пытался преградить ей путь, отмахнулась от второго, и вот она уже перед убийцей своего брата и наносит первый удар. Их взгляды встретились прежде, чем ее меч пронзил его тело. Она увидела, как широко открылись его небесно-голубые глаза, когда она вытаскивала свой меч, но это было последнее, что она видела.
Глава 6
Единственная свеча освещала маленькую комнату. У стены стояла узкая кровать с окрашенным сундуком в ногах. Стену напротив украшало ковровое полотно, на котором было изображено поле с летними цветами и ликующими детьми. На другой стене висело стальное отполированное до глянца зеркало, а на узкой тумбочке под ним лежали украшенные драгоценными каменьями булавки, заколки для волос, гребни из кости, крошечные разноцветные пузырьки с цветочными ароматизаторами. Перед тумбочкой стоял мягкий табурет.
В углу помещалась большая резная деревянная вешалка с многочисленными крючками на разной высоте. Она сама по себе уже была украшением, но на ней еще висели тончайшей ткани шарфы и ленты. Единственное окно было завешено полосами светящегося желтого шелка — чистейшее расточительство такого дорогостоящего материала. Два стула с высокими спинками стояли у круглого стола, который украшала расписная керамическая ваза с букетом алых роз. На стульях висела одежда двоих, они лежали в постели.
Это были покои Корлисс фон Рэдвуд, красавицы двадцати четырех лет, которая гордилась своими белокурыми локонами и шоколадно-карими глазами.
Корлисс была обручена с мужчиной, который сейчас лежал рядом с ней, — с Ройсом фон Виндхёрстом, одним из приближенных короля Альфреда. Четыре года назад ему была предложена ее рука, но он не принял предложения. Прошлой зимой она все уши прожужжала своем отцу, действовала ему на нервы, как это умеют любимицы-дочки, и добилась, чтобы Ройсу вновь предложили ее руку. На этот раз он принял предложение. Но она-то знала, почему, — незадолго до этого ей удалось заманить его в свои покои, она бросилась ему на шею, и он, будучи не вполне трезвым после хорошего застолья, овладел ею.
Для Корлисс это была небольшая жертва — отдаться Ройсу той ночью; раньше она уже была с другим мужчиной, но надеялась, что Ройс этого не заметил. Все-таки то был единственный мужчина, и близость с ним сразу же убедила ее, что эта сторона отношений между мужчиной и женщиной ей не по вкусу. Но Корлисс знала, что она должна, стиснув зубы, делать это с Ройсом, делать часто, пока он не женится на ней.
Это был знак ее решительности, и Корлисс, несмотря на свое неприятие этой формы любви, каждый раз, когда приезжал Ройс, отдавалась его ласкам. К счастью, случалось это не часто. Она боялась отказать ему до свадьбы, ведь он мог расторгнуть помолвку. В конце концов, ему сейчас не нужна жена. В двадцать семь лет он мог не торопиться связывать себя. Во всяком случае ссылку на свою молодость он часто использовал как отговорку в общении с отцами потенциальных невест. Было известно, что у него есть еще одна причина, но он никогда не называл ее. Он уже был обручен пять лет назад с одной девушкой, и эту девушку он любил.
Корлисс считала, что Ройс больше уже никого не полюбит. Ее, во всяком случае, он не, любил, даже не старался делать вид, что любит. Она не могла его привлечь и союзом с ее отцом, ведь они и без того уже были добрыми приятелями. Свадьбы не требовалось, чтобы укрепить эту дружбу. Корлисс была уверена, как в первый раз, что только постель заставила его склониться в пользу женитьбы.
Если бы Ройс не был таким престижным женихом, Корлисс никогда бы не вышла замуж. Но каждая незамужняя девушка на многие мили вокруг мечтала заполучить Ройса в мужья, и среди них три сестры Корлисс. И это было объяснимо, потому что Ройс был не только богат, приближен к королю, но и просто красив, хотя и необыкновенно высок — больше чем на тридцать сантиметров выше Корлисс. Его темные волосы и бездонные темно-зеленые глаза могли свести с ума. В качестве его суженой она была предметом зависти всех женщин в округе, и это доставляло ей удовольствие, так же как и их ревность, а уж сестры наверняка ревновали ее к Ройсу. Все это стоило того, чтобы отдаваться Ройсу в постели, хотя это всегда продолжалось так долго…
В первый раз все прошло довольно быстро. Но в последующие, как и сейчас, его ласки с непрекращающимися поцелуями и прикосновениями казались бесконечными. Против поцелуев Корлисс ничего не имела, но эти прикосновения!.. Он гладил ее всюду, и она должна была лежать и покорно терпеть. Иногда Корлисс даже спрашивала себя: а может, он нарочно так долго все делает, зная, что это ей неприятно? Хотя откуда он может знать? Корлисс никогда с ним не откровенничала, а если и сопротивлялась его ласкам, то совсем недолго, а потом лежала совершенно спокойно и позволяла ему делать все, что он хочет. А что она еще должна делать, чтобы показать ему, насколько она покорна его воле?
Ройс смотрел на нее сверху, и взгляд его был задумчив. Она восприняла это как готовность овладеть ею. Но в тот момент, когда он уже лег между ее ног, в дверь постучали.
— Милорд, милорд, вас просят выйти. Ваш посыльный стоит внизу и говорит, что у него для вас срочное сообщение.
Ройс встал с кровати и потянулся за одеждой. Его лицо не выдало радости, с которой он воспринял эту помеху. Спать с Корлисс стало для него скучной обязанностью. Поведение ее вызывало у него недоумение. Каждый раз, когда он приходил, она вела его в свою комнату, всем видом показывая, что хочет его. Но как только они ложились в постель, Корлисс становилась бесстрастной и холодной, как рыба, и что он только ни делал, чтобы доставить ей удовольствие.
Для большинства мужчин не имеет значения, получает ли удовольствие она, но для Ройса его собственное удовлетворение от близости с женщиной складывалось из тех радостей, которые он сам мог ей доставить. И если честно, то большее удовольствие он получал с простой служанкой, чем с этой женщиной, своей будущей женой, хотя она и была необыкновенно красива.
Зашнуровав пояс на кожаной вестовке — больше ничего из верхней одежды на нем не было в этот жаркий день, — он посмотрел на Корлисс. Едва он встал с кровати, она тщательно укрылась. Она лишала его даже такой мелочи — видеть красоту ее нагого тела. Ярость стала овладевать им, но он справился с собой. Он должен считаться с чувствами Корлисс. В конце концов, она дама высшего света, и, как ко всем дамам этого круга, к ней следует относиться трепетно или готовиться к слезным сценам.
— Как ты можешь оставлять меня в такой момент? — спросила Корлисс жалобным тоном.
«С большой легкостью», — подумал он, но вслух сказал другое: — Ты же слышала, что сказала твоя служанка. Внизу меня ждут.
— Но, Ройс, я начинаю думать, что тебе все равно… как будто ты совсем не хочешь меня.
Слезы ручьем полились из ее глаз, и Ройс вздохнул с отвращением. Ну почему у них всегда одно и то же? Чуть что — начинают плакать, цепляются к мелочам, требуют доказательств. И его мать была такой, и тетя, и даже кузина Даррелл, которая сейчас живет у него; как легко они пускают в ход слезы — лишь бы добиться исполнения своих прихотей. Черт бы его побрал, если он допустит, чтобы его жена прибегала к таким уловкам. Лучше сразу отучить ее.
Слезы ручьем полились из ее глаз, и Ройс вздохнул с отвращением. Ну почему у них всегда одно и то же? Чуть что — начинают плакать, цепляются к мелочам, требуют доказательств. И его мать была такой, и тетя, и даже кузина Даррелл, которая сейчас живет у него; как легко они пускают в ход слезы — лишь бы добиться исполнения своих прихотей. Черт бы его побрал, если он допустит, чтобы его жена прибегала к таким уловкам. Лучше сразу отучить ее.
— Оставь, Корлисс, я не выношу слез.
— Ты… ты не хочешь меня, — рыдала она.
— Разве я сказал это? — буркнул он.
— Тогда останься, пожалуйста, Ройс!
В этот момент он ее ненавидел.
— Ты хочешь, чтобы я пренебрег своими обязанностями ради утех с тобой? Имей в виду, такого никогда не будет. Я не собираюсь тебя баловать. На это и не рассчитывай.
Он покинул комнату, прежде чем она смогла что-то ответить, но ее громкие рыдания сопровождали его до самого зала и действовали на нервы. Эта сцена испортила ему настроение, и оно ничуть не улучшилось при виде дожидающегося слуги. За ним не послали бы его, если бы речь шла о чем-то несерьезном.
— Что случилось, Селдон? — резко спросил Ройс.
— Викинги, милорд; они прибыли сегодня утром.
— Что? — Ройс схватил низкорослого Селдона за рубашку и, встряхнув, приподнял. — Не рассказывай мне сказок. Датчане на севере, они заняты подавлением восстания в Нортумбрии и готовятся захватить Персию.
— Это не датчане, милорд, — придушенно квакнул Селдон.
Ройс медленно поставил его на пол, холодный ужас овладел им, он умел обходиться с датчанами, которые теперь имели под своим владычеством два королевства. Они пытались завоевать Вессекс, королевство Альфреда в Западной Саксонии; год 871 до сих пор называют годом битв. Альфреду было двадцать два года, когда после смерти брата Этельреда он взошел на престол. В девяти битвах за год пришлось сразиться Альфреду с викингами, прежде чем удалось заключить мирный договор.
Все знали, что мир этот недолговечен, но Альфред дал своему народу передышку, чтобы собраться с силами и построить новые укрепления. По его приказу господа в своих графствах за последние два года обучили всех свободных граждан военному делу. Одновременно они превратили свои жилища в крепости. Ройс пошел еще дальше — научил владеть оружием своих рабов. Он был готов воевать против датских викингов на суше, но отразить нападение с моря было не в его силах. Викинги могли захватить Виндхёрст врасплох и уничтожить его, как это уже было пять лет назад.
Для Ройса было мучительно вспоминать об этом. Воспоминания будили ненависть, и она пылала в нем все эти годы. Тогда он потерял отца, старшего брата и свою любимую Рону. На его глазах ее изнасиловали, а потом перерезали ей горло, в то время как он не мог прийти к ней на помощь — два копья накрепко приковали его к стене, и он должен был испытывать муки, слыша ее крики и мольбы о помощи, и истекать кровью. Он хотел умереть и был бы умерщвлен, если бы викинги еще задержались.
— Вы слышите меня, милорд? Эти викинги — норвежцы.
Ройс чуть быть снова не начал трясти слугу. Что меняется от того, кто эти викинги? Если не датчане, значит, просто грабители, пришедшие опустошать и убивать.
— Осталось что-нибудь от Виндхёрста?
— Но мы их победили! — ответил Селдон удивленно. — Половина их воинов убита, остальные взяты в плен, и они теперь закованы в цепи.
На этот раз Ройс не удержался — опять приподнял Селдона за рубашку и потряс.
— Ты не мог раньше этого сказать, дурак?
— Я думал, что я вам сразу сказал, милорд. Мы победили.
— Как это было?
— Лорд Альден уговорился с воинами поупражняться в поле. А мой кузен Арне об уговоре не слышал и был на реке. Он-то и увидел корабль викингов.
— Только один?
— Да, милорд. Арне сразу побежал в Виндхёрст, но по пути натолкнулся на людей лорда Альдена. Лорд Альден решил напасть на викингов, ведь все его люди при оружии, совсем готовы к бою, а до реки рукой подать. У нас было достаточно времени подготовиться и устроить ловушку. Воины спрятались на деревьях и набросились на викингов, когда те проходили внизу под ними. Многие из них были перебиты, остальных удалось взять в плен.
Ройс задал страшный для него вопрос:
— Сколько у нас убитых?
— Только двое.
— А раненых?
— Немного больше… точнее — восемнадцать.
— Восемнадцать?
— Викинги дрались, как демоны, милорд, — пытался оправдываться Селдон, — как демонические великаны.
Лицо Ройса исказилось и застыло в недоброй гримасе.
— Тогда отправимся в путь, чтобы я мог хорошо позаботиться об остальных кровожадных пиратах.
— Ах, милорд, лорд Альден…
— Убит? — простонал Ройс.
— Нет, — поторопился возразить Селдон, поскольку знал, как близки были кузены, и нехотя добавил: — но он тяжело ранен, милорд.
— Куда?
— В живот.
— О, пощади нас Бог! — рявкнул Ройс, выбегая из дома.
Глава 7
Кристен постепенно приходила в себя, и ей казалось, что Тор своим молотом стучит ей по голове. «Господи, помоги!» Она нафантазировала уже многие несчастья, но эта головная боль была самым страшным из них. Потом она обнаружила и другие неудобства и стала вспоминать.
Она резко поднялась и села, но волна боли захлестнула ее, и она с тихим стоном упала на бок. Чьи-то руки подхватили ее, и, услышав звон цепей, она с усилием разомкнула веки. Взгляд ее уперся в Торольфа, который смотрел на нее, затем она повернула голову, чтобы узнать, кто ее держит. Это был Иварр, друг Зелига.
Она села и осмотрелась в отчаянии. Они сидели вокруг высокого столба на жестком полу. Их было семнадцать. Многие потеряли сознание из-за необработанных ран, все были прикованы к столбу цепями. Но Зелига нигде не было видно. Она опять с мольбой посмотрела в голубые глаза Торольфа.
— Зелиг?
Он покачал головой, и крик вырвался из ее груди. Иварр тут же прижал руку к ее рту, а Торольф вплотную приблизил свое лицо.
— Они еще не знают, что ты женщина, — прошептал он. — Ты что, хочешь, чтобы мы сидели и смотрели, как они насилуют тебя? Возьми себя в руки, Кристен, ты не должна выдать себя криком.
Она мигнула, дав понять Торольфу, что поняла, а он подал знак Иварру, чтобы тот отпустил ее. Кристен глотнула воздуха, и новая боль завладела ею, боль утраты. Ей хотелось кричать, она должна кричать, чтобы избавиться от этой боли, иначе боль одолеет ее, и она не сможет держать себя в руках. Глухие стоны вырывались из ее груди, пока огромный кулак не ударил ее в челюсть, и она упала на чьи-то подхватившие ее руки.
Когда Кристен вновь пришла в себя, солнце уже садилось. Она застонала, но потом взяла себя в руки, потянулась и укоризненно посмотрела на Торольфа.
— Ты ударил меня. — Это прозвучало как утверждение.
— Да.
— Думаю, я должна поблагодарить тебя за это.
— Да.
— Ты подлец.
Он хотел было рассмеяться в ответ на такое мягкое выражение, но двое часовых были слишком близко.
Кристен потерла запястья, охваченные широкими железными кольцами. Серебряного шлема, что дал ей Отер, на ней не было. Не было и ее кинжала, украшенного драгоценными камнями, и пояса с изумрудной пряжкой. Даже утепленные сапоги стянули с ее ног.
— Они забрали у нас все ценные вещи? — спросила она.
— Да.
Кристен пощупала шишку на голове. Наверняка это след удара, после которого она потеряла сознание.
— Мои волосы, — с отчаянием в голосе сказала она, но ни у кого не было ножа.
Торольф осмотрел Кристен с головы до ног и как будто остался доволен. Он ухмыльнулся и начал рвать свою рубашку на полосы. Затем уложил вокруг ее головы косу, которую она по-прежнему прятала в вестовке, и сделал повязку. Из ужасной резаной раны на руке он выдавил крови и размазал по повязке.
— Торольф! — в ужасе воскликнула Кристен.
— Замолчи, твой женский голос сведет все мои усилия на нет. Мы тебя будем выдавать за немого. Ты как считаешь, Иварр, похожа она на парня?
— С распухшей челюстью и такой головой вряд ли на нее кто-то посмотрит дважды, — ухмыляясь, ответил Иварр.
— Спасибо, — раздраженно ответила она.
Торольф не обратил на ее тон внимания. — Следи, чтобы повязка не сползла, — сказал он. — Иначе с тобой будет покончено.
За это бесполезное предостережение она поблагодарила его угрюмым взглядом.
— Тебе не кажется, что пришло время сказать мне, где мы находимся?
— В королевстве Вессекс.
— В Вессексе у саксов?
— Да.
Ее круглые глаза выражали недоумение.
— И вы позволили каким-то слабакам саксам победить себя?
Растерянный тон, которым она задала вопрос, заставил Торольфа покраснеть.
— Они набросились на нас с высоких деревьев, женщина. Половина команды была уже перебита, когда мы поняли, что на нас напали.