— Я предупреждал этого дурака, чтобы он оставил их в покое, — прошипел Ройс сквозь зубы. — Хорошо еще, что у него не отобрали меч, пока он валялся на земле.
— Святые небеса, — воскликнул Альден, — он собирается их проучить!
Ройс увидел, как Хэнфрит вытаскивает свой меч, бросился вон из комнаты и побежал вниз по лестнице. Уже во дворе он понял, что беды не миновать. Охрана кликнула подмогу, неподалеку уже изготовились лучники. Трое охранников угрожающе надвигались на Отера, который взял Хэнфрита в такие тиски, что, казалось, переломает ему все кости, хотя никаких особых усилий к этому не прилагал.
Торольф тихо говорил что-то Отеру. Мальчишки нигде не было видно, пока Ройс не заметил, что он выглядывает из-за плеч тесно стоящих викингов.
— Скажи ему, пусть отпустит моего человека, иначе я буду вынужден его убить, — Ройс говорил медленно, чтобы Торольф мог его понять. Он смотрел на Отера, который отвечал ему бесстрастным взглядом. — Скажи ему, Торольф.
— Я уже сказал, — ответил викинг и попытался объяснить, как все произошло. — Кузен Отера. Кузену Отера нельзя причинять зло.
Ройс перевел взгляд на Торольфа.
— Он кузен мальчишки?
— Да.
— А кем тебе приходится мальчишка, Торольф?
— Друг.
— Он ваш предводитель?
Торольф очень удивился этому вопросу. Затем ухмыльнулся и передал слова Ройса товарищам. Многие начали смеяться, и этот смех несколько разрядил напряженность, висевшую в воздухе. Даже Отер сдержанно хохотнул и поставил наконец задыхающегося Хэнфрита на ноги. Ройс ухватил коротышку за рубаху и оттолкнул в сторону. Меч Хэнфрита лежал между Ройсом и Отером в пыли. Ройс поднял его и направил острием в землю.
— У нас проблема, Торольф, — сказал он спокойно. — Мои люди не должны подвергаться нападению.
— Хэнфрит сам напал.
— Да, я знаю, — уступил Ройс. — Я полагаю, его честь была задета.
— Толкнул — ударил — заслужил, — возмущенно ответил Торольф.
Ройсу потребовалось несколько секунд, чтобы уяснить смысл сказанного.
— Если он ногами пинал мальчишку, то, может быть, и заслужил, чтобы ему выдернули ноги. Но мальчишка доставляет слишком много неприятностей. Он все портит.
— Нет.
— Нет? Может, дать ему отдельную работу, полегче?..
— Нет.
Ройс нахмурился.
— Позови его. Он должен сам сделать выбор.
— Он немой.
— Это я уже слышал. Но он прекрасно понимает тебя, Торольф. Я видел, как ты с ним разговаривал. Позови его.
Торольф сделал вид, что не понял сказанного, и молчал. Ройс не стал дожидаться, когда он разберется в его словах, отодвинул в стороны викингов, заслонявших собой мальчишку, схватил его за плечо и вытащил из толпы. Отер хотел ему помешать, но замер, когда Ройс приставил острие меча к горлу мальчишки.
Ройс прищурился и пристально посмотрел на Торольфа.
— Мне кажется, ты обманул меня, викинг. Скажи мне, кто этот мальчишка?
Торольф молчал. Охранники подошли ближе, наставив копья, чтобы удерживать викингов на расстоянии.
— Ты думаешь, я не найду, чем развязать тебе язык? — зло спросил Ройс.
Он начинал терять терпение, поскольку Торольф продолжал молчать. Ройс потащил юнца к столбу, к которому были прикованы пленные. Когда тот споткнулся, не поспевая за его широкими шагами, он рывком поставил его на ноги и бросил своим людям короткое приказание. Он толкнул мальчишку к столбу лицом, завел ему за столб руки и связал. Затем оглянулся на Торольфа. Викинги что-то кричали, а Торольф молчал и только смотрел на Ройса полными ненависти глазами.
Он, наверное, думает, что Ройс так и оставит мальчишку стоять у столба? Как бы не так. Он быстро разочаруется, и Ройс поможет ему в этом.
Ройс вытащил из-за пояса кинжал и вспорол кожаную вестовку юнца. Рубашка так плотно прилегала к телу, что разрезать ее, не повредив спину, было невозможно, однако парень не издал ни звука.
Взгляду Ройса открылась белая, нежная кожа, и он нахмурил брови. Он не увидел мускулов, которые могли бы сопротивляться ударам плетки. Он действительно поранил нежную кожу — тонкая красная полоска тянулась от лопаток до талии. Это был на самом деле почти ребенок, и все же ему придется отведать плетки, если Торольф не скажет правду.
Ройс отошел в сторону, чтобы викинги могли видеть, что он сделал. Торольф закричал: «Нет!» — и с силой оттолкнул направленное на него копье, чтобы броситься на Ройса. Отер выхватил копье из рук охранника, отшвырнул двух других и, кипя ненавистью, ринулся к столбу.
Ройс что-то крикнул им, и они остановились, когда увидели, что он приставил свой кинжал к белой, нежной спине.
— Правду, Торольф!
— Ни для кого не имеет значения! Один из ребят! — настаивал Торольф по-прежнему.
Подошел Вайте с плеткой. Торольф опять закричал:
— Нет! — и хотел крикнуть что-то еще, но мальчишка энергично покачал головой, и Торольф замолк.
Даже не говоря ни слова, он властвует над ними, желания его значат больше, чем все остальное.
— Это глупо с твоей стороны, — рычал Ройс, обходя столб, чтобы посмотреть в лицо юноши, и в то же время не выпускал из виду примолкших викингов. — Страдать будешь ты, не он. Ты не можешь говорить, но его я заставлю сказать, что ты их предводитель. Это очевидно. Мне нужно только подтверждение.
Ройс не ожидал ответа от немого и не рассчитывал на то, что его слова будут поняты. Он был вне себя, так как его вынудили заниматься тем, что он должен сейчас довести до конца. Ярость его еще возросла, когда мальчишка поднял на него свои аквамариново-голубые глаза на какую-то долю секунды и тут же опустил голову, так что лица нельзя было рассмотреть. Черт бы его побрал, если это не женские ужимки! Действительно, в поведении этого юнца было что-то женственное. Если бы Ройс не был так уверен, что перед ним юноша, он попытался бы, разорвав его рубашку до конца, убедиться в правильности своей догадки. Не так уж редко бывают у мальчишек и нежная кожа, и красивые глаза, и длинные ресницы, до тех пор, пока они не станут мужчинами. Этот юнец наверняка не достиг еще такого возраста.
Ройс кивнул Вайте. Резко просвистела плетка. Только этот звук и раздался над притихшей площадью. Торольф молчал по-прежнему, хотя его руки были сжаты в кулаки и каждый мускул напряжен. Ройс кивнул второй раз.
На этот раз стройное тело юноши было отброшено на столб, затем оно, насколько позволяли связанные руки, откинулось назад. Кожаная рубашка соскользнула на плечи. Юноша быстро прижался к столбу грудью, но при этом из-под рубашки выпала полоска белой ткани.
Ройс наклонился, чтобы поднять ее. Она напоминала повязку, хотя на ней и не было крови. На одном конце Ройс увидел узел, рядом с узлом ткань была разрезана — видимо, его кинжалом. Два круглых углубления, слабо отпечатавшихся на ткани, ясно давали понять, что…
— Нет, я не могу поверить!
Взгляд Ройса упал на склоненную голову юноши, рука потянулась к рубашке, и резким движением он разорвал ее до конца. С шумом выдохнув воздух, Ройс громко выругался, когда получил доказательства, превратившие юношу в женщину. Он поднял другую руку, сорвал повязку с головы Кристен и вновь разразился проклятиями, когда длинная золотистая коса упала на спину.
Пленники вздохнули, как один человек, но Кристен не издала ни звука, и в ее глазах, которые прямо смотрели на Ройса, не было ни слезинки. Что же это за женщина, которая скрывала свой пол, хотя могла избежать порки? Или она не понимает, что он никогда не позволил бы высечь женщину?
Ройс разрезал ее путы, и она тут же натянула рубашку на тело. Он схватил ее за руку и потащил к Торольфу, который, подавленный, стоял неподалеку.
— Итак, она — это юноша? И ты допустил, чтобы я ее высек?! Что ты хотел скрыть? Что она — женщина? — гневно спрашивал Ройс.
— Он хотел защитить меня, — ответила за него Кристен.
Ройс быстро повернулся к ней, но ярость, наполнявшая его глаза, не испугала ее.
— И вовсе она не немая, и язык наш она понимает! Во имя всех святых, ты мне скажешь, почему ты не открыла рот и не спасла себя от порки?
— Чтобы спасти себя от саксов. Они могли изнасиловать, — просто сказала она.
В ответ раздался его грубый смех. — Посмотри на себя. Ты слишком велика для моих мужчин, неужели непонятно? И совсем непривлекательна, девка.
Это он сказал по злобе, но ее эти слова обидели.
— Что ты теперь сделаешь со мной? — рискнула она спросить.
Ройса злило, что она никак не отреагировала на его оскорбления.
— Ты будешь работать в доме. Обращаться с тобой будут так, как ты сама заслужишь. Ты поняла?
— Да.
— Теперь объясни им.
Кристен посмотрела на Торольфа и Отера, который приблизился к нему.
— Он собирается взять меня в дом, заложницей, чтобы держать вас в повиновении. Но это не должно изменить ваших планов. Обещайте мне, что убежите, как только представится случай. Если кому-нибудь удастся добраться домой, пришлите сюда моего отца.
— Но он убьет тебя, если мы убежим.
— Сейчас он просто зол, потому что ему пришлось высечь женщину. Не думаю, что он убьет меня.
Отер согласно кивнул.
— Мы будем пробиваться к датчанам на север. У них есть корабли.
— А я буду стараться делать так, чтобы вы всегда знали, как идут у меня дела. Не беспокойтесь обо мне.
— Довольно! — рявкнул Ройс и оттолкнул ее к Вайте. — Веди ее в дом, и пусть женщины ее искупают.
Когда они удалялись, он увидел красные рубцы на ее спине и призвал все свое самообладание, чтобы говорить с Торольфом спокойно.
— Я знаю, что она сказала больше, чем я просил. Я скажу тебе коротко. Только попытайтесь бежать или напасть на моих людей, и я позабочусь, чтобы она сама захотела умереть. И помните — я слов на ветер не бросаю.
Глава 11
Кристен почувствовала себя неловко, когда переступила порог дома саксов. Большой зал, через который они шли, был вытянут в длину и больше по размеру, чем в доме ее отца, но она представляла себе, как все должно выглядеть в таком просторном помещении. У них дома в зале не было навесного потолка, и это превращало комнату в каменную пещеру, такую холодную в зимнее время, что семья предпочитала проводить вечера в кухне. В доме саксов потолок был, и все равно комната казалась достаточно высокой.
Кухня здесь от других комнат ничем не отгорожена, как у них дома, на чем очень настаивал прадедушка, потому что дым был ему неприятен. Здесь готовили на длинной каменной печке, занимавшей почти половину задней стенки. Слева за печкой лестница вела наверх. Стену справа занимал большой камин, но он был холоден и пуст и наверняка не использовался в летние месяцы.
Пол был деревянный, и при ходьбе Кристен ощущала под ногами пустоту. Внизу наверняка помещался подвал. Между двумя большими окнами на полу лежал ковер, на нем стояли стулья и табуретки, ткацкие станки и мольберт для вышивания. Двери и окна были распахнуты настежь и пропускали в дом свет и теплый воздух. У окон напротив стояла большая пивная бочка, а вокруг стулья и несколько столов, предназначенных, видно, для игры. На длинном столе вперемежку с инструментами лежало оружие, недоделанные табуретки, деревянные сосуды для питья на разных стадиях изготовления. У стола Кристен увидела мужчину, который был занят тем, что приделывал к рукояти плетки тонкие полоски кожи. Она вздрогнула и острее ощутила боль в спине.
Кроме мужчины с плеткой в комнате находилось семеро женщин — миниатюрных и хорошо ухоженных. Одна, одетая лучше других, поднялась и велела Вайте остановиться. Ее глаза блистали той же небесной синевой, что и у того огромного воина в лесу, которого, как надеялась Кристен, уже не было теперь в живых.
На взгляд Кристен, женщина была очень хороша собой, если бы не ее мрачный взгляд. Судя по тону, каким она разговаривала с солдатом, это была хозяйка дома. Кристен не удивляло, что у предводителя саксов такая красивая жена. Она могла бы позавидовать и ей, имеющей такого красавца-мужа, если бы не была пленницей этого человека.
— Как ты посмел привести его в дом? — спросила женщина и подошла ближе.
— Он — это она, миледи, и лорд Ройс приказал, чтобы женщины ее искупали.
— Женщина? — Дама подошла еще ближе и ощупала Кристен взглядом с головы до ног. Потом покачала головой. — Нет, это исключено.
Вайте схватил длинную косу Кристен и перекинул через плечо, чтобы дама могла ее видеть.
— Лорд Ройс высек ее, и тут же все открылось. — Он грубо повернул Кристен. — Это спина не мужчины.
— Нежная кожа и длинная коса еще ни о чем не говорят.
Вайте ухмыльнулся.
— Милорд убедился другим способом, и вы сами увидите, когда она будет мыться.
Дама пренебрежительно фыркнула.
— И что нам с ней делать после купания?
Вайте пожал плечами:
— Она остается в доме для посильной работы, миледи.
— Что это нашло на Ройса? — запричитала дама. — Привел в дом какую-то язычницу.
— Он хочет использовать ее, чтобы…
— Ну, конечно, — снова фыркнула она, — он будет использовать ее в том же качестве, что и сами викинги!
— Может, и так, — осклабился Вайте. — Но прежде всего она заложница.
— Ну, ладно. Если ее надо мыть, то принеси ключ от цепей. Но сначала отведи ее в ванную и оставь с ней двоих для охраны, пока я объясню женщинам, что нужно делать. Им это понравится так же мало, как и мне.
Кристен осталась с Иландом и Альдоусом, хотя и не знала, кто из них кто; просто Вайте позвал их по именам, когда они проходили через зал. Маленькая ванная комната находилась под лестницей. Одна дверь из нее вела на улицу, там можно было набрать воды из колодца, другая — в кухню. Деревянная ванна была слишком большой для одного человека, но, кажется, саксы не моются вместе.
Обоих мужчин Кристен принимала за обслугу и всем своим видом старалась это показать. Оба невысокого роста, смуглые, один старый, другой молодой. Они могли быть отцом и сыном. Мужчины смотрели на нее с ужасом, как будто готовились к неприятностям, когда она решит исчезнуть, а им придется ее удерживать.
Но у Кристен и в мыслях не было убегать. Она так обрадовалась неожиданно представившейся возможности искупаться, ведь теперь ей не нужно скрывать, что она женщина. Глина, которой она нарочно мазалась, чтобы никто не заметил нежности ее кожи, превратила ее жизнь за эту неделю в настоящее испытание. Если бы ее не заставили принять ванну, она сама, наверное, умоляла бы об этом.
Пришел кузнец и снял с нее цепи, но оставил их лежать на полу, вместо того чтобы унести с собой. Кристен тут же села на скамейку и стянула сапоги — ей хотелось рассмотреть растертые оковами щиколотки. Кожа была красной, но не кровила. Ничего, она быстро отдохнет, если не надо будет носить цепи.
Сидя на скамейке, Кристен расплетала косу, пока несколько молодых саксов носили ведрами с улицы воду. Никто, конечно, не будет утруждать себя тем, чтобы подогревать воду, поскольку ванна была уже почти полна. Но ей это было безразлично, она привыкла купаться в холодной воде.
В ванную набилось человек пять женщин, не считая дамы, что осталась стоять в дверях. У Кристен даже зарябило в глазах, и она встала.
— Я могу сама помыться.
— Слава тебе, господи! — всплеснула руками дама. — А я уж думала — как с тобой объясняться?
— Я все прекрасно понимаю. Я должна искупаться и с удовольствием это сделаю, и мне совсем не нужна помощь.
— Тогда ты ничего не поняла. Лорд Ройс приказал, чтобы тебя помыли женщины, и они это сделают.
Кристен совсем не хотелось поднимать шум из-за такой мелочи. Она даже не утруждала себя размышлениями. Просто пожала равнодушно плечами и стала ждать, пока выйдут мужчины. Но этого не произошло, и две женщины начали ее раздевать. Тогда она с силой оттолкнула их, так что они с визгом свалились на пол.
— Послушайте, леди! — закричала Кристен, чтобы перекричать этих двоих. — Я позволю вашим женщинам помыть меня, но только не в присутствии мужчин.
— Ты еще смеешь говорить «позволю»! Они здесь для того, чтобы охранять моих женщин от тебя, потому что тебе нельзя доверять и оставлять одну с беззащитными женщинами.
Кристен чуть не расхохоталась: пятеро, а если считать даму, шестеро, перед ней одной беззащитны. А может, так оно и есть? Тогда не мешает нагнать на них еще больше страху.
Она показала пальцем на обоих мужчин, которые пялили на нее глаза в ожидании зрелища.
— Этим двоим тоже потребуется защита, если они не исчезнут.
Дама прошипела какие-то грозные приказания. Кристен подняла над головой скамейку, на которой только что сидела, и бросила ее в мужчин.
Ройс услышал крики и женский визг, подходя к дому. Он вошел в зал как раз в тот момент, когда Иланд был буквально выброшен из ванной. Старик Альдоус хромал за ним, но, споткнувшись о молодого человека, растянулся во весь рост на полу. Когда Ройс повернул в кухню, шум утих, слышался только звенящий яростью голос Даррелл.
— Что тут, черт побери, происходит? — прорычал Ройс, останавливаясь в дверях ванной.
— Она не хочет, чтобы мы ее купали.
— Скажите ему также, леди, почему, — тяжело дыша, сказала Кристен. Она лежала на спине. На нее напали сзади, когда она вытолкала старика из комнаты, повалили на пол и теперь она едва могла дышать, потому что одна из женщин сидела у нее на груди, а другая — на животе.
— О Господи, Даррелл! — прошипел Ройс. — Ты не можешь справиться даже с таким простым делом.
— Она первая начала! — оправдывалась Даррелл. — Не хотела при них раздеваться. Живет одна с дюжиной мужчин, день и ночь с ними, а перед рабами выламывается.
— Я сказал, чтобы ее выкупали женщины. О мужчинах не было речи.
— Но она же викинг, Ройс! Ты не можешь требовать от нас, чтобы мы остались с ней одни.
— Господи, да она ведь тоже женщина!