Офигеть…
— А как же ментальная защита?
— А при чем тут это? Защита предотвращает насильственное вмешательство, а то, что случилось с тобой, как я уже говорил, сродни телепатии. Ты уловила сигнал и по какой-то причине не отмахнулась от него, а предпочла посмотреть фантазию полностью. И, как понимаю, поучаствовать.
— Я не предпочитала участвовать! — Да, ложь. Но кто способен доказать обратное?
— Значит, просто затянуло. Как я уже говорил, многое зависит от силы мага, а лорд Глун очень силен. Непроизвольный легкий захват сознания вполне мог иметь место. Тем более, ты спала, а сон — состояние особой расслабленности, так что…
Бли-ин! Я закусила губу и отступила от зеркала на полшага. Это что же получается? Куратор мечтает меня от… от… вот не о том он мечтает!
— Даш? — вновь позвал Зяба. В этот раз обеспокоенно.
Я же помотала головой — ни слова больше не скажу, ну нафиг такие откровения. Хотя сама от вопроса не удержалась:
— А поконкретнее насчет моего уровня силы можно? Насколько он на это все влияет?
— В смысле? — не поняв вопроса, нахмурился монстр.
— В смысле, какова вероятность, что я не одна? Что куратор не только мне сни… эм… приснился?
Зяба состроил недовольную мину.
— Даш, ты разве еще не поняла? Ты одна из сильнейших. Возможно, вторая по уровню силы на факультете среди студентов. А уровень силы влияет очень. Остальное додумай сама.
Оснований не верить призраку не было, и я-таки додумала. Вероятность того, что Эмиль фон Глун снится другим — практически нулевая. Но это не значит, что он фантазирует только обо мне…
— Ну что ты опять краснеешь? — простонал мой чешуйчатый собеседник.
— Тебе плохо-о-о? — не выдержав, включился в разговор твир.
Вот теперь я с чистой совестью кивнула. Да! Плохо!
Только заморачиваться на этом некогда, потому что уже утро. Скоро занятия, и…
— О-о, — протянул Кракозябр и тут же исчез, чтобы появиться буквально через пару секунд и сообщить: — Дашка, готовься. Комиссия прибыла!
Глава шестая
Атмосфера, в которой проходил завтрак, была ожидаемо мрачной. Но причина заключалась вовсе не в прибытии комиссии из Совета, а в предстоящей процедуре прощания. Собственно, явление комиссии вообще никого, кроме меня, не напрягало — ведь в академии объявились не враги, а защитники.
Я тоже пыталась взглянуть на «советников» с этой позиции, но не получалось. Но деваться некуда. Пришлось задвинуть страхи и переживания подальше и, по завершении завтрака, выйти вместе со всеми в главный зал.
Вот тут-то мы и встретились.
Членов Совета оказалось шестеро. Они стояли обособленной группой, сильно выделяясь на фоне нас, студентов. Причем выделялись за счет банальности — цвета мантий.
Все шестеро были в серебряном. А стихийная принадлежность обозначалась с помощью круглой нашивки, расположенной в районе сердца. Я стояла слишком далеко, чтобы разглядеть нашивки как следует, но общий смысл был все тот же — цвет. Красный — огневикам, синий — водникам, желтый — воздушникам, и зеленый — магам Земли.
К слову, в составе присланной группы были маги всех четырех стихий. Но численный перевес ожидаемо оказался у магов Огня. Их было целых три штуки. И они же привлекли мое внимание в первую очередь.
Во-первых, она. Невысокая хрупкая женщина с гривой рыжих волос. Она очень сильно напоминала Кэсси, с той лишь разницей, что Кэсси была юной, а эта женщина юной лишь казалась. И держалась она иначе, нежели моя сокурсница — прямо, строго, с величием, присущим лишь высшим аристократам.
Я не стала спешить с выводами и оценками касательно наших будущих взаимоотношений. Но легкий прищур глаз, которым женщина сопроводила собственнический жест Каста, когда пижон привычно обвил рукой мою талию, я отметила.
Вторую огневичку разглядеть не удалось: та скрывала лицо под капюшоном.
А третий представитель магов Огня был толст и лыс. На его лице читалась усталость. Маг напоминал канцелярского работника, которого едва ли не насильно забросили «в поле». Двое из оставшейся троицы советников тоже ничем особым не выделялись, а вот последний…
Последним оказался тот самый мужчина, который не так давно ругался с Глуном по поводу индивидуальных занятий с иномирянкой. И его присутствие меня, мягко говоря, не обрадовало. Кстати, он магом Воздуха оказался. Н-да, с воздушниками мне определенно не везет.
Рядом с высокой комиссией отирались человек десять — преподы с разных факультетов. А вот ректора, как и Эмиля фон Глуна, в зале не было.
При мысли о кураторе щеки опалило неуместным румянцем, но я этот порыв погасила усилием воли. Не до него сейчас и не до снов. И вообще, кто знает, как там провернется дальше? Возможно, Глуна уже сегодня разоблачат.
А после разоблачения что? Местный аналог Азкабана или казнь?
Воображение тут же подкинуло неприглядный образ: синеглазый брюнет с бессильным оскалом ярости на лице стоит на четвереньках. Его голова покоится на огромной деревянной колоде, а в паре сантиметров над шеей хищно сверкает лезвие топора — палач примеривается, намечает траекторию.
И хотя умом я понимала, что за убийство четверых человек казнь — наказание вполне справедливое, но… по коже все равно мурашки побежали. Невольно сглотнув, я теснее прижалась к Касту.
Пижон знать моих мыслей, разумеется, не мог, поэтому шепнул банальное и не в тему:
— Не бойся. Все хорошо будет.
А в следующее мгновение пространство наполнилось траурной музыкой. Толпа студентов расступилась, пропуская в центр зала процессию из дюжины одетых в алое мужчин, нескольких женщин и Глуна с ректором, которые замыкали шествие.
Я не сразу осознала, что перед нами представители культа Ваула — жрецы и жрицы. Первые несли три урны с прахом и один вполне похожий на земной гроб. А вторые стучали в бубны, отбивая медленный печальный ритм.
Увы, я не отношусь к числу людей, которые воспринимают похороны с отстраненным спокойствием. При виде этого шествия мне откровенно поплохело, вплоть до тошноты. Видимо, поэтому все, что происходило дальше, я воспринимала лишь краем сознания.
Сначала ректор прочитал долгую, не лишенную пафоса речь о Фиртоне. Потом еще более долгую, исполненную неподдельной скорби речь о трех погибших студентах. Церемония прощания, напротив, оказалась короткой — к жрецам, держащим урны, и к опущенному на пол закрытому гробу подошли человек десять, не больше.
Среди тех, кто изъявил желание лично попрощаться с погибшими, был и Каст. В этот момент он выглядел резко посерьезневшим и, судя по всему, вновь винил самого себя.
После этого траурная процессия в составе храмовников, преподов и членов комиссии двинулась прочь из зала. Я не знала подробностей местного обряда похорон, но, как поняла, народ к расположенному на территории храму Ваула направился. И малодушно порадовалась тому, что нас, студентов, не пригласили. Нам предстояло разойтись по аудиториям согласно расписанию и дождаться возвращения преподов.
Так мы и поступили. Послушные и заметно пришибленные произошедшим в большом зале действом.
Звонка, возвещающего начало первой пары, сегодня не звучало. Тем не менее мы послушно расселись на привычные места.
Я, как всегда, устроилась на первом ряду и машинально вытащила из сумки тетрадь. И только после этого догадалась повернуться и взглянуть на Кэсси. С некоторых пор рыженькая «эльфийка» и ее закадычная подружка Велора садились рядом со мной. Но хотя я отлично знала, что это не по доброте душевной, а так, во исполнение пожеланий Каста, была благодарна девчонкам за эту каплю поддержки.
Сегодня Кэсси была заметно напряжена. В том, что это связано с появлением в академии одной рыжеволосой дамы, я не сомневалась. И, не удержавшись, спросила:
— Все в порядке?
— Относительно, — чуть поморщив нос, ответила «эльфийка». И добавила после небольшой паузы: — Просто боюсь реакции мамы на выбор Каста.
Я едва не застонала. Ну вот, этого и следовало ожидать! А Кэсси, уловившая мой скепсис, совсем хмурой стала. Наклонилась ближе и спросила тихо-тихо, так, чтобы никто другой слышать не мог:
— Он тебе не нравится, да?
Я не ответила, однако сокурсница и без слов поняла. Но не отстала.
— А кто нравится?
Не выдержав, я закатила глаза.
— Никто.
— Совсем-совсем?
Что тут ответить? Пожать плечами, и только.
Жаль, Кэсси на этом не успокоилась. Наоборот, придвинулась и доверительно сообщила:
— Даша, я уже поняла, что ты очень гордая, но подумай головой. Ты одна, в чужом для тебя мире, и… — вот теперь девушка заметно смутилась, даже покраснела, — …и одна ты тут не выживешь. Отказываться от покровительства моего брата по меньшей мере глупо. Тем более, при том, что он тебе искренне симпатизирует.
От такого заявления я буквально опешила.
— Хорошо, Кэсси. Давай представим, что симпатия взаимна. Что дальше?
Я намекала на разницу в социальном положении, и «эльфийка» намек поняла. Тут же потупилась, невольно выдав главное — предупреждения Глуна были обоснованы, семья Каста меня не примет. Причем, видимо, даже несмотря на благословение Ваула. Вроде как танец — случай единичный, да и амулета не осталось…
— Даша, я все понимаю, но поверь, это лучше, чем ничего, — «добила» Кэсси.
Вместо ответа я фыркнула и отвернулась, точно зная — нет, ни за что. Да, признаться, некоторое время назад я размышляла насчет покровительства, поскольку понимала, что с Полара не вырваться. Зато теперь, когда появился пусть призрачный, но шанс…
Согласна, жить под крылом Каста и его семьи проще, но не смогу. Не готова я становиться ни любовницей на содержании, ни тем более служанкой.
— Не злись, — вновь позвала рыженькая.
Хотелось огрызнуться, но я прикусила язык. Потом вспомнила еще один момент и снова к сокурснице повернулась:
— Кэс, можешь объяснить кое-что?
«Эльфийка» уставилась выжидательно, и я слегка замялась, но вопрос все-таки озвучила:
— Лорд Глун. Я так поняла, по нему большинство девчонок страдает. А ведь тут далеко не каждая с нужным происхождением…
Вот теперь Кэсси глаза закатила, явно давая понять, что лично ее массовая любовь к синеглазому куратору порядком подзадолбала. Но все-таки ответила:
— Да, не каждая. Но девчонки убеждены, что лорд куратор из тех, кто живет по собственным правилам. Что ему плевать на мнение света и магического сообщества.
— А с чего они это взяли?
— Ну как это с чего? Во-первых, репутация. Во-вторых, эта его ссылка в нашу академию. Людей, которые уважают правила, не наказывают, понимаешь?
Я понимала, но прежде всего то, что информация о кураторе очень противоречива. Помнится, кто-то говорил, что Глун нарочно на эту «ссылку» в Академию Стихий нарвался. А если так, то говорить о мятежном нраве как-то глупо. Хотя кто его знает?
И да, кстати…
— А что с его репутацией?
— Слишком много пятен, — передернув плечами, ответила собеседница. — Если бы не тот факт, что он воспитывался в глуши…
— Глун? Воспитывался в глуши? — Я искренне изумилась.
Кэсси кивнула и сказала совсем тихо:
— Род фон Глун был практически истреблен. Некоторое время все даже были убеждены, что не осталось никого, кроме полоум… — Девушка замялась и тут же поправилась: — Кроме престарелой герцогини. После череды покушений, которым подверглась семья, герцогиня стала затворницей и носу из своего замка не высовывала. А лет десять назад вдруг вышла и представила свету своего внука. Ему на тот момент чуть больше двадцати было, насколько мне известно.
— И? — подтолкнула я нетерпеливо.
— И он уже был полноценным магом. Леди Риэль сама обучала.
— А она тоже маг?
— Да, была. Одной из сильнейших, кажется.
Я удивленно приподняла бровь, и Кэсси пояснила:
— Умерла прошлой осенью.
С языка едва не сорвалось крамольное — своей смертью или как? Но я все-таки сдержалась и спросила о другом:
— То есть родственников у Глуна больше нет?
Кассандра отрицательно качнула головой. А я снова задумалась и вновь не постеснялась спросить:
— Глуна обучала бабушка, то есть высшего образования у него нет. Но как же ему в таком случае доверили должность профессора?
— Домашнее обучение у нас не приветствуется, — вновь пожав плечами, сообщила Кэсси. — Но никто не запрещает сдать экзамены и получить диплом. А ученую степень, как понимаю, лорд Глун защитил позже, самым обычным способом. Как все.
Угу. Понятно. Вот только…
— Если его бабушка умерла, то почему он до сих пор здесь?
— А где ему быть? — удивилась рыженькая.
— Как где? Дома. Ведь он единственный наследник. Он должен заниматься герцогством.
Кэсси подарила неожиданно снисходительный взгляд. Сказала после паузы:
— Он, прежде всего, маг. Думаю, именно поэтому он здесь. А управление землей… если есть люди, которым можно этот вопрос доверить, то почему нет?
Что ж, дело ясное, что дело темное. И все темнее с каждым днем, если совсем честно. Впрочем, неважно. В конце концов, мне глубоко плевать, что там с Глуном. Касательно него у меня есть лишь одно желание — чтобы этот высокий лорд получил по заслугам. Ну а в том, что касается желаний самого Глуна…
Вспомнить все и залиться краской злости и стыда мне не дали — в аудиторию вошла профессор Милин. И едва эта опасная во всех отношениях женщина заняла место за кафедрой, стало ясно, что явление комиссии из «штаба» грозит нам не только расследованием «несчастного случая», но и повышенным рвением и требовательностью преподов.
— Так, тетради открыли! — строго скомандовала профессор. — Записываем!
Догадка насчет рвения посетила не только меня, и по аудитории пронесся дружный тягостный вздох. Но деваться было некуда, так что тетради мы действительно открыли и в самом деле принялись конспектировать.
Понедельник прошел как в тумане. Изредка выныривая из бешеного водоворота информации, в который нас погрузили преподы, я ждала, что меня вот-вот вызовут на допрос, но этого так и не случилось.
Зато Каста, кажется, все-таки вызвали. По крайней мере, на обед он не явился, и общение с комиссией было единственным объяснением этому «прогулу».
Не обнаружив рыжего в столовой, я сперва хотела попереживать, но, глядя на спокойствие его сестры и «свиты», тоже забила. Что ему, этому бесстыжему, сделается? Тем более тут его мама. Да и сам пижон далеко не прост.
Однако с последней лекции я выходила с затаенной надеждой, что Каст освободился и встретит, чтобы рассказать новости. Но этого, увы, не случилось, а отсутствие короля огненного факультета в обозримом пространстве вызвало легкое разочарование.
Зато едва я свернула на лестницу, встретила другого короля — повелителя всех местных водников.
Ничуточки не стесняясь толпы в форменных алых мантиях, этот король взял меня за локоток и потащил обратно, к опустевшим уже аудиториям. Тот факт, что мы находимся на территории факультета Огня, его тоже ничуть не смущал.
А вот я, напротив, напряглась. И вовсе не потому, что мы из враждующих кланов. Просто чуйкой почуяла — этот столь демонстративный налет не к добру. И не ошиблась!
— Все, детка, теперь колись, — заявил блондин, захлопнув дверь аудитории, в которую втолкнул довольно бесцеремонно.
Я непроизвольно нахохлилась — сложила руки на груди и заломила бровь. А Дорс не постеснялся пояснить:
— Что у тебя с Глуном?
— Прости?
Мое недоумение было не совсем искренним, но даже сыграй я лучше всех лауреатов «Оскара» вместе взятых, мне бы все равно не поверили. Мой собеседник слишком много видел и дураком точно не был.
— Даш, давай без вот этой мишуры, — сказал парень хмуро. — Просто ответь на вопрос, и все. Думаешь, я не вижу, как он на тебя смотрит? — И чтобы точно не отвертелась: — Думаешь, я не видел, как он на тебя позавчера на лестнице смотрел?
Вот тут я вообще опешила. Уж что-что, а взгляды Глуна… Да он же меня глазищами своими синими регулярно убить пытается! Ну а что там позавчера на лестнице было, я вообще не в курсе — неадекватная была, пьяная.
Хотя… он же тогда злился, да? И, если включить мозг, то не трудно догадаться — причиной такого настроения могли стать две вещи: нарушение комендантского часа и детонатор. Вполне возможно, что куратор бесился, решив, будто я проболталась на этот счет. Но ведь Дорс на другое намекает.
Или нет? Или все не так?
В общем, пришлось сказать как есть:
— Дорс, ты прости, но я тебя не понимаю.
Водник устало закатил глаза, я же непроизвольно нахмурилась.
— Дашка, я думал, Глун меня прямо там, на лестнице, и прикопает, — сообщил «синий». — Хочешь, верь, хочешь, нет, но я впервые в жизни очень хотел развернуться и просто сбежать.
Сердце дрогнуло и забилось чаще, но я внимания не обратила. Сказала ровно:
— Он на нарушение комендантского часа злился.
Дорс уверенно мотнул головой и заявил:
— Нет. Тут дело не в правилах. Гхарн, если бы на его месте был обычный парень, я бы поклялся, что это ревность.
Сердце дрогнуло опять, а я беззаботно рассмеялась.
— Не смешно, — перебил водник. Такой же серьезный, как минуту назад. — Даш, реально не смешно, поэтому и спрашиваю. Что у вас? И что было после того, как он тебя увел?
Блин, вот ведь нарвалась на допрос!
— Ничего нет и не было, — с наигранной улыбкой ответила я. — Правда, ничего. А в тот вечер Глун просто довел меня до чердака и в приказном порядке отправил спать. И ушел.
«Синего» такой ответ не удовлетворил. Парень по-прежнему очень суровым выглядел, в изумрудных глазах читался скепсис. Так что пришлось продолжить: