Олеся снова наполнила коньяком свой бокал. Попыталась и мне налить, но бутылка уже опустела, впрочем, девушка этого не заметила и долго держала ее над моим бокалом так, будто из нее вытекал коньяк.
– Мне хватит, – сказал я.
Только тогда Олеся убрала бутылку. И, что-то пробормотав себе под нос, поднесла свой бокал ко рту. Меня она не ждала, не до того.
– Значит, не вышло ничего с Царицыным? – поднял я ею же брошенную тему.
– С кем, с Петькой? – спросила она, осоловело глянув на меня. – Да ничего не могло с ним выйти, потому что дурачок...
– Если бесперспективный, значит, дурачок? – не без возмущения спросил я.
– Я этого не говорила.
– Говорила, – решил я перейти на «ты».
– Ну, может быть... Но дурачок он не только потому... Может, он и нормально мышцы качал, я не знаю. Может, после того, что было, у него расстройство началось...
– Что было?
– Говорю же, мы в ночном клубе были. Ну, сначала вчетвером, а потом уже вшестером пошли. Ленка осталась, без мужа, говорит, не пойду... А муж у нее мент какой-то, большой, говорила, человек... А ее что, тоже убили?
Снова Олеся перескочила с одного на другое, но я терпел и молча, не раздражаясь, кивнул головой в ответ на ее вопрос.
– Что, и муж не помог?
– Муж ничего не знал про ее московские подвиги. Поэтому и не принял мер.
– Какие подвиги? Она вообще как мышка все время сидела, из номера не высовывалась. Это мы с Эльвирой зажигали...
– И что, подожгли?
– Подожгли?! Ну да, подожгли... – гримасной усмешкой ответила Олеся. – В клубе зажигали, ну так, все культурно было, на сцену раздеваться не лезли, деньгами не бросались, ну в смысле, Толик не швырялся уже: лимит закончился. И Сергей нормально себя вел. Петька только нервничал. Да и Толику не нравилось, что у меня Сергей появился...
– Можно, немного назад отмотаем? Какой Сергей у тебя появился?
– А-а, ну да, с этого начинать надо было, – безмятежно спохватилась Олеся. – Там, в клубе, ко мне Сергей подошел... Ну, в смысле мы сначала на танцполе зажигали. Ну, я-то знаю, как сейчас танцуют, чисто «гоу-гоу», а Эльвира шнягу гнала, в смысле танцевала по-старому, как давно было. Так и Сергей уже немолодой, тоже не знает как, а хочется. Ну, он увидел, что Эльвира по старинке танцует, ну и к нам, в круг, и давай коленца выкидывать. Я смотрю, мужик при деньгах, ну видно было, рубаха – эксклюзив, джинсы от кутюр, часы золотые на руке, туфли... Ну, думаю, повезло Эльвире, а когда медляк начался, он меня взял. От него коньяком пахло и «Фаренгейтом», ну, это одеколон такой... Обнимает меня, молчит, но я чувствую, хочет... Хочет, но молчит... А потом к нам за столик пошел, как будто так и надо. Ну, я-то ничего, мне молчуны больше, чем говоруны, нравятся. Знала я таких, болтают, болтают, а когда до дела доходит, так их потом днем с огнем... В общем, Сергей к нам сел, официантку подозвал, вина для женщин заказал, не помню, какое-то там «Шато», но дорогое. А для себя бутылку «Людовика» взял, ну, не только для себя, для мужчин. Петька там возмущался, на Сергея наехать пытался. Сергей улыбался, улыбался, а потом как глянет на него, Петька – раз, и задом в лужу... Я сразу поняла, что Сергей о-очень крутой... А машина у него какая! «Третий» «Хаммер»! Нас шестеро, и Сергей один. А в «Хаммере» у него три ряда сидений, Федор с Ириной туда сели, а остальным – второй ряд. Но я не остальная, меня Сергей вперед к себе взял. Эльвира мне чуть затылок не сожгла, так смотрела... Сергей мне на ухо шепнул, сейчас, говорит, всех в гостиницу отвезем, а сами дальше гулять. Дом у него, говорит, где-то на Истре, можно, говорит, на пару дней зависнуть... Ну и зависли, всей толпой!
Закусив губу, Олеся поднялась со стула. Вроде бы и немного выпила, но шатнуло ее так, что мне пришлось взять ее под локоток, чтобы не упала.
– Не надо, нормально все.
Свой протест она выразила только словами, а рукой даже не дернула, чтобы оттолкнуть меня. Впрочем, мне пришлось отпустить ее, потому что она отправилась в комнату, откуда вернулась с бутылкой виски. Затем она полезла в холодильник за льдом, чтобы охладить напиток. Бокалы наполнял я.
– Ну и что, доехали вы до гостиницы или нет?
– Ну, мы-то доехали, но без него, – страдальчески усмехнулась Олеся. – То есть дошли, на своих двоих, там совсем чуть-чуть оставалось, когда машина появилась. Тоже «Хаммер», но длинный, самый настоящий лимузин, такой же черный, как у Сергея. Она его обогнала, и тут же телефон зазвонил. Он взял трубку, улыбнулся, остановился рядом с лимузином. Оттуда парень вышел, качок, дверь заднюю открыл, мужчину выпустил... Там фонарь светил, ну еще и фары, в общем, все как днем было видно... Мужчина солидный такой, пальто дорогое с меховым воротником... Серый такой воротник, может, из волка?.. Это я сейчас думаю, что из волчьей шкуры воротник, потому что сам он на волка был похож. Улыбается, зубы скалит, а взгляд магический такой, страшный... Он и на меня посмотрел, когда с Сергеем говорил, и еще кивком головы показал, кто, мол, такая. Он ему что-то сказал, улыбнулся, на меня глянул, подмигнул, мол, не скучай, скоро буду... Они там сначала нормально разговаривали, а потом этот, ну который с волчьим воротником, злиться начал, и Сергей, смотрю, больше не улыбается. А потом Сергей за грудки его вдруг взял, тот вырвался, на шаг отступил, руку в карман сунул, пистолет достал... Маленький такой пистолетик, я даже не сразу поняла, что это такое. А он руку поднял и Сергею в лицо выстрелил. Сергей упал, а он снова в него выстрелил... А потом вдруг пистолет на меня направляет, ну все, думаю. Он даже на курок нажал, только у него патроны уже закончились. Кулаком мне погрозил и в машину к себе сел... А Сергей лежит, машины мимо проезжают... И до гостиницы недалеко, мы из «Хаммера» вышли и бегом туда...
– Что, и милицию не вызвали?
– Не-ет! Он же мне кулаком пригрозил! – недоуменно-истерично посмотрела на меня Олеся. – Он же предупредил меня, чтобы я ни слова никому! И всех нас предупредил...
– Это от него серой пахло?
– Да нет, не от него, это Петька спичку зажег. И не тогда, а на следующий день. Он ко мне в номер пришел, ну, мне тогда не по себе было, а с Петькой как-то спокойней. Ну, выпили мы... Сидим, пьем, я за сигаретой потянулась, а Петька спичку зажег. Спичка зашипела, задымила, а тут раз, кто-то в номер заходит, ну мы и офонарели: дверь-то закрыта была. Серой пахнет, и этот заходит, в костюме, при галстуке, пальто нараспашку. И улыбка такая мефистофельская... Я как посмотрела на него, так душа в пятки и свалилась. Он видит, что мне страшно, улыбается. А взгляд тяжелый-тяжелый. Что, спрашивает, отдыхаете? Ну, мы да, вот, скоро уезжать, вот, на дорожку выпить решили. В общем, несем какую-то ахинею, как будто ему интересно. А он стоит, слушает наш бред, улыбается. А потом говорит, что мы правильно вчера сделали, не надо было, говорит, в милицию обращаться. Ну, я сразу поняла, что за дела. А чего, говорю, туда обращаться, мы же ничего не видели, ни вчера, говорю, ни позавчера. И вас, говорю, сразу же забуду... Вот и правильно, забыть надо, говорит. А то жизнь, говорит, и без того маленькая, еще и укоротят за длинный язык. Ну, я-то все понимаю, трясет меня как в лихорадке...
Олесю и сейчас трясло. При взгляде на нее у меня возникло желание набросить плед на ее плечи. Но покрывала у меня не было, тогда я снял с себя куртку, накинул на нее. Она благодарно кивнула. Потянулась за сигаретой, я щелкнул зажигалкой.
– Нет, говорю, не надо ничего укорачивать. Мы все понимаем, мы все молчать решили... Кто это, мы все, спрашивает. Ну, я поняла, что нельзя говорить. А он смотрит на меня, как будто гипнотизирует. Честно скажу, еще бы пару секунд, всех бы назвала. А он говорит, что можно не напрягаться. Вы, говорит, из Черногайска приехали, семь человек вас. Если вдруг что, говорит, человек за вами приедет, и всех под корень. И еще сказал, что за нами наблюдать будут... Сказал и ушел... А мы домой поехали... Наверное, кто-то проболтался...
– Кто?
– Не знаю.
– А ты, Олеся, запомнила номер лимузина?
– Э-э... Только цифры...
– А человека с волчьим воротником, который в Сергея стрелял, описать сможешь?
– Ну да, он у меня до сих пор перед глазами стоит. И еще снится часто, просыпаюсь после кошмара, в холодном поту... Я даже больше скажу, у меня с Толиком из-за этого ничего не вышло, как увижу его, так страшно становится, все заново переживать начинаешь... И с Петькой тоже ничего не вышло, тоже из-за этого. Страшно ему было, от этого и расстройство. Да мне, в общем-то, все равно... А то, что убили их всех, жаль... Неужели убили? Неужели началось?
Я бы мог сказать, что как раз-то все заканчивается. Из семерых туристов выжила только Олеся, но ведь киллер охотится и на нее. Более того, он должен был начать с нее. Ведь на нее же показывал убийца, когда она сидела в «Хаммере» некоего Сергея... Но я не стал лишний раз будоражить девушку, ей и без того несладко. Щеки бледные, подбородок дрожит, плечи содрогаются от внутреннего холода.
– Хорошо все будет, Олеся. И киллера мы возьмем, и заказчика.
– Хорошо все будет, Олеся. И киллера мы возьмем, и заказчика.
– Я боюсь, – жалко пробормотала она.
– Я тебя понимаю, но мы обязательно исправим ситуацию. Ведь не ты же стреляла в Сергея.
– Ну, конечно нет! – изумленно и со страхом посмотрела на меня девушка.
– Значит, перед законом ты чиста. А преступником является убийца, который охотится за вами... за тобой. Он один, а нас много, мы обязательно справимся с ним...
– Не справитесь... Вон у Лены муж – большой человек в милиции. И что?
– Он – о-очень большой человек. Настолько большой, что легко сможет раздавить человека с волчьим воротником, – очень сильно преувеличил я. – И он очень хочет его раздавить, потому что никогда не простит ему своей жены. Поверь, с ним будет покончено...
– С кем?
– С человеком, которого ты боишься. Этого, который с волчьим воротником...
– С волчьим воротником?! – невменяемо посмотрела на меня Олеся. – С каким волчьим воротником?
– Ты же сама говорила, что человек в пальто с волчьим воротником стрелял в Сергея, – напомнил я.
– Говорила?!
– А разве нет?
– Не знаю... Не видела я ничего. Кто в кого стрелял? Не было ничего...
– Ну как же не было? А Сергей, а «Хаммер», а лимузин? И номер ты запомнила...
– Не было ничего. И ничего я не запомнила!
– Ну, не было так не было...
Я поднялся со стула, подошел к окну, поднял жалюзи. Олеся отреагировала быстро и нервно.
– Не надо! – вскочив со своего места, она заставила меня зашторить окно.
– Почему?
– Ты сам знаешь почему!.. И знаешь, что за мной охотятся... – умоляюще, но вместе с тем и осуждающе смотрела на меня девушка.
– Но я должен знать правду.
– Ты ее узнал.
– А детали?
– Но я боюсь! – страдальчески скривилась она.
– Я боюсь высоты, сказала отрубленная голова, падая со скалы в пропасть, – мрачно пошутил я. – Скажешь ты правду или нет, тебя все равно уже приговорили.
– Ну а вдруг он поймет, что я молчу как рыба? – с трусливой надеждой спросила она. – Что, если он отступится от меня?
– Это нереально.
– Ну а вдруг?
– Погибло семь человек. Семь! И это не считая Сергея... Его убийца пойдет на все, чтобы избавиться от тебя.
– Но я не хочу умирать!
– Зачем умирать? Мы найдем убийцу, арестуем его, через него найдем киллера, который охотится за тобой, и его тоже возьмем. Тогда ты будешь в полной безопасности. А так всю жизнь будешь бояться...
– Пока его найдете! Пока арестуете!.. А может, он такая величина, что и арестовать его не сможете!
– Поверь, нет такой величины, которая смогла бы перевесить семь смертей. В газетах, может, и есть, а в жизни – нет, – с уверенностью знающего человека сказал я.
– Но я боюсь, – замялась Олеся.
– Тогда будешь бояться всю жизнь, возможно, недолго, – грустно сыронизировал я.
– Я не хочу умирать! – с ужасом простонала девушка и конвульсивно вцепилась мне в руку.
– Тогда помоги нам найти убийцу.
– Хорошо, я скажу... Но киллер все равно будет охотиться на меня?
– Да, пока его не обезвредят.
– Значит, мне нужна охрана.
– Вне всякого сомнения.
– И ты должен будешь меня защищать.
– Само собой.
– Обещай, что ты будешь меня защищать! – одержимо смотрела на меня Олеся. – Ты – лично!
– Обещаю.
– Нет, этого мало. Поклянись!.. Черт, что же я такое говорю! Я же сама в делопроизводстве, сама знаю... Звони своему начальству! Пусть тебя приказом отдают! Так, мол, и так, капитан милиции... э-э, капитан...
– Петрович, – напомнил я.
– Капитан Петрович прикомандировывается к гражданке Алехиной с целью ее охраны. И обязан ее охранять, пока не будет обезврежен преступник... Ну, чего сидишь, давай звони своему начальству! Как только покажешь мне приказ, так я тебе скажу все, что знаю! И фоторобот составим, и все остальное...
Она снова потянулась к бутылке, а я связался с Бесчетовой.
– Да, Иван!
Судя по ликующей интонации в ее голосе, она очень обрадовалась моему звонку.
– Где вы там?
– Возле дома, – понизив голос, сказала она. – Вадим мне все объяснил. Это ты играл с ней...
Видимо, Бесчетова рассказала Вадиму о нашем с ней предыдущем разговоре; возможно даже, обозвала меня сумасшедшим. Но Агранов хорошо меня знал, поэтому сообразил сам и объяснил ей, почему я собрался уехать от Алехиной. А так бы Бесчетова могла нагрянуть к нам, разрушить нервно-интимную идиллию.
– С кем, с ней?
– Ну, с этой, со свидетельницей... – с ревнивыми нотками в голосе пояснила она.
– Да нет, мы еще не играли. Может, ночью? – подзадорил я начальницу.
– Что?! – возмущенно протянула она. – Какая ночь?! Что там у вас происходит, товарищ капитан?
– Пока ничего, но все возможно.
– Что возможно?
– Она мне уже дала... информацию. Но это не телефонный разговор, – с балагурного перешел на серьезный тон я. – Встретиться надо, поговорить.
– Мы здесь, во дворе, – дрогнувшим голосом сказала Дарья Борисовна. – Выходи, поговорим.
Я сказал Олесе, что мне нужно ненадолго покинуть ее, но она и слушать не захотела.
– Никуда ты не пойдешь! – вцепившись мне в руку, заявила она.
– Но меня начальник ждет.
– Пусть он сюда приходит! Я ему сама все скажу!
Я снова позвонил Бесчетовой, объяснил ситуацию и попросил ее подняться к нам. Отказываться она не стала и медлить, кстати говоря, тоже.
– Начальник уголовного розыска! – отчеканила она, с ревностью и жестко глядя на Олесю. – Капитан Бесчетова!
– Так вы и есть начальник Петровича? – чуть пошатнувшись, потяжелевшим от выпивки языком спросила девушка.
– Допустим.
– Ох, какая строгая у тебя, капитан, начальница! – пьяно прыснула Олеся. – Как же ты с ней живешь?
– Да мы, вообще-то, не живем.
– А вас это интересует, живем мы или нет? – ожесточенно глянула на нее Бесчетова.
– Меня?! Да мне все равно...
– Ну, тогда, надеюсь, вы позволите нам с капитаном уединиться?
Не дожидаясь ответа, Дарья Борисовна взяла меня под руку и чуть ли не силой завела в гостиную, закрыла за нами двери перед носом Олеси.
– Только недолго! – донеслось до нас.
– Я разговаривала с Ксенией Чижовой! – наступая на меня, резко сказала капитан.
Нервным движением она расстегнула пуговицу на рубахе, крутнула шеей, ослабляя удавку галстука. Она не тянула ко мне растопыренные пятерни, как гоголевская ведьма к Хоме Бруту, но мне все-таки стало немного не по себе.
– И что?
Отступая назад, я споткнулся о кресло и, потеряв равновесие, утонул в нем. А Бесчетова нависла надо мной, опершись руками о подлокотники.
– Ты приставал к ней!
– Во-первых, это неправда. А во-вторых, какая разница?
– Эта жаловаться не будет? – спросила она, кивком головы показав на закрытые двери.
– А почему она должна жаловаться?
– Потому что дала... информацию. Что за информация?
Кратко, насколько это было возможно, я рассказал ей, свидетелями какой сцены в Москве стали туристы из Черногайска.
– Хворостова не могла ничего видеть, но, видно, ее ликвидировали для чистоты эксперимента, – заключил я.
– А коньяк зачем пили? – расслабившись, спросила Бесчетова.
– Ей так легче было установить контакт...
– Ей с женщиной легче будет установить контакт, – сказала она. – Поэтому с ней на ночь останусь я.
– Если договоришься, пожалуйста.
– Договорюсь.
Бесчетова оставила меня одного, а сама уединилась с Олесей на кухне. Минут через двадцать вернулась – нервная, озадаченная. Глянула на меня с сомнением и укоризной, покачала головой и снова ушла, закрыв дверь. Я слышал, как она в прихожей с кем-то разговаривает по телефону. В следующий раз в гостиной она появилась вместе с девушкой.
– Я обо всем договорилась, – сообщила она нам. – С завтрашнего дня вас, Олеся Михайловна, будет охранять смена из бойцов милиции специального назначения. Приказ об этом будет подписан сегодня же...
– Ну что ж, я не против, – пожала плечами Олеся.
– А сегодня здесь, дома, с вами буду находиться я.
– А как же капитан Петрович?
– Капитан Петрович будет находиться на улице, наблюдать за подступами к дому, – недовольно нахмурилась Бесчетова.
– Нет, он должен находиться здесь, – упрямо мотнула головой девушка.
– Ну, это не вам решать.
– Тогда я ничего не скажу! Вы не узнаете номер машины! Вы не узнаете, как выглядел волчий воротник! – разозлившись, заявила Олеся.
Похоже, ее сильно раздражало, что Бесчетова ставит ей условия. О том, что девушка видела в ней соперницу, не могло быть и речи. Не за кого ей соперничать, потому что нет между нами ничего, кроме страха перед киллером. Этим же страхом и объяснялось, что Алехиной хотелось пользоваться мной как телохранителем. Вот вклинилась в ее сознание блажь, и не нужен ей больше никто. И не объяснишь ей, что я вовсе не панацея...
Бесчетова – другое дело. Я для нее не только враг, ставший другом, но еще и мужчина, холостой и одной с ней возрастной категории. А может быть, даже последняя надежда... Поэтому она и ревновала, хотя между нами ничего не было.