– Я понимаю, – кивнул Карагодин. – Господин Иноземцев, владелец салона «Третий Рим», заслуживает доверия.
– Ого! – присвистнул Иноземцев. – Это уже действительно интересно! Откуда столь энциклопедические познания, молодой человек?
– Мы что, так и будем в машине разговаривать? – поинтересовался Карагодин, которого резанул насмешливый тон Иноземцева. Впрочем, удивляться этому не приходилось. Из того, что Карагодин в последние дни узнал о нем, наглость и высокомерие были визитной карточкой господина Иноземцева. Но человек он был деловой и решительный, знакомый с самыми разными организациями и персонами. С таким лучше быть по одну сторону баррикад.
– Нет, в машине мы торговаться не будем. Есть место поудобнее…
Ледников все это время безучастно смотрел в окно на парижские улицы.
– Это что, подвалы гестапо? – пошутил Карагодин.
– Застенки ЧК и НКВД, вместе взятые, – многозначительно поправил его Иноземцев, захлопывая тяжеленную дверь. – А это покруче будет.
– Пытать, значит, станете, – догадался Карагодин.
– А это, сынок, от тебя зависит.
Карагодин оглядел скудно освещенное единственной лампочкой просторное подвальное помещение, куда их привез Иноземцев. Оно было заставлено внушительных размеров ящиками, какими-то тюками и набитыми под завязку мешками. Посреди комнаты под голой лампой стоял письменный стол с высоким креслом, рядом несколько стульев. Все старинное, резное, антикварного вида, хотя и потрепанное временем.
– Немец, ты куда нас затащил? – рассеянно спросил Ледников, так и промолчавший всю дорогу. – Что это за подземелье?
Иноземцев ухмыльнулся:
– А это, мой друг, подземные хранилища «Третьего Рима». Там все, что мне привозят со всех концов света, не помещается, выкинуть – рука не поднимается. Все-таки осколки великого российского мира… Вот я эту пещеру и завел себе. Кстати, двери тут бронированные и есть потайной выход наружу. Так что, если сообщники нашего гостя, – он кивнул в сторону Карагодина, – пожелают сюда нагрянуть с гнусными намерениями, ничего у них не выйдет. Да вы присаживайтесь, господа, поговорить нам есть о чем…
С этими словами Иноземцев плюхнулся в председательское кресло. Карагодин и Ледников устроились на стульях друг против друга.
– Ну? – уставился на Карагодина Иноземцев. – С чем пожаловал? Колись, и родина будет иметь к тебе снисхождение.
– Господи, Немец, где ты всего этого набрался? – укоризненно сказал Ледников. – Чекист хренов!
Иноземцев и бровью не повел.
– Я жду, гражданин Карагодин.
– Хорошо еще – не подследственный, – засмеялся Карагодин.
– Все впереди, – успокоил его Иноземцев.
– Ладно, хватит, – вмешался Ледников. – Что вы, как дети! Виталий, говорите, в конце концов!
Карагодин, демонстративно обращаясь только к Ледникову, начал рассказывать:
– Ну, вы помните, Валентин Константинович, что я связался с тайной организацией, которая готовит какую-то большую акцию… После завершения всем обещана огромная сумма. Сначала мне поручили наблюдать за погромами в пригородах. Наблюдать и разработать план, как эти погромы вызвать в любое нужное время. Зачем – я не знаю.
– А кого-нибудь кроме шестерок типа вашего знакомого, который вас туда рекомендовал, вы там узнали? Кто там во главе? – спросил Ледников.
– В том-то и дело. Я, когда с ним столкнулся, с этим главным, сразу понял, что попал по-крупному и обратного хода уже нет – этот не отпустит. В общем, кличка у него Зондер…
– Какая прелесть, – рассмеялся Иноземцев, откидываясь на спинку кресла. – Зондер. Надо же! Какая пропасть ассоциаций и светлых мыслей!
– У него там все по-военному. Приказы не обсуждаются, задания выполняются кровь из носу. И никаких поблажек. Никому.
– Что он из себя представляет? – спросил Ледников.
– Зондер? Он и есть Зондер. Натуральный убивец.
– А что за акцию он готовит?
– Никто не знает. Об этом даже спрашивать запрещено. Будешь интересоваться – язык отрежут. У него в подвале что-то вроде тюрьмы оборудовано. Там сейчас двое содержатся – женщина молодая и мужик постарше. Женщину они пытают, насилуют, наркотики ей колют – что-то выпытывают. А мужик просто сидит, как в одиночке. Его кормят, не трогают, никто с ним не разговаривает. Он там пару раз начал орать: «Что вам от меня надо?» – но без толку. Это один Зондер знает, а у него особо не поинтересуешься.
Карагодин помолчал и продолжил:
– А несколько дней назад Зондер поручил следить за вами, Валентин Константинович…
Он опять замолчал, словно давая время усвоить сказанное. Ледников и Иноземцев быстро переглянулись.
– Мы отслеживали все ваши передвижения, чтобы установить основные маршруты, места, где вы бываете чаще всего…
– Мы? – зачем-то спросил Ледников.
– Да, Зондер мне придал еще человека – не доверяет. Так что за мной тоже присматривают. Поэтому я и не мог вас предупредить. Телефона вашего у меня нет – вы мне не дали. Да и вообще, что бы я вам сказал? Решил, что, может, удастся выяснить, что Зондер затеял и при чем тут вы.
– Выяснил? – поинтересовался Иноземцев.
Карагодин спокойно посмотрел ему в глаза.
– Нет, не выяснил.
– А чего же тогда встретиться захотел?
– Ну, Валентин Константинович сам позвонил. А потом… Во-первых, мне кажется, что Зондер свою акцию вот-вот начнет. А во-вторых, есть у меня предчувствие, что со мной что-то может случиться еще до того, как он начнет свою операцию.
– А почему вы решили, что акция вот-вот начнется? – спросил Ледников.
– Дело в том, что мужик, которого Зондер в подвале держал, ему стал не нужен. Я думаю, он его готовил для чего-то, а теперь эта надобность отпала, и они его вчера ликвидировали.
– Ликвидировали?
– Да. Пристрелили, а тело вывезли куда-то… Видимо, сложился другой вариант, более реальный, и Зондер будет работать по нему.
– Incurable, – пробормотал Иноземцев.
– Что? – сморщил лоб Карагодин.
– Неизлечимо больной, – нехотя объяснил Иноземцев. – Так называют приговоренных к смертной казни.
– Ясно.
– Погоди, ты сказал, мужик кричал «Что вам от меня надо?» – уставился на него Иноземцев. – Он что, по-русски кричал?
– По-разному. И по-французски, и по-английски тоже… А потом уже и на русском – от отчаяния.
– То есть он может быть русским?
– Вполне. Кричал так чисто, без акцента. Хотя я слышал случайно, паспорт у него американский. Тарас сказал, что денег у него немерено – наворовал в России при Ельцине. Причем, я так понял, они его не здесь захватили, а где-то за границей.
– За границей? – задумчиво переспросил Иноземцев. Он вдруг достал свой мобильник и стал торопливо жать на клавиши.
– Ты куда звонить собрался? – спросил Ледников. – В полицию, что ли?
Иноземцев ничего не ответил. Потом, не отводя глаз от экрана, пробормотал:
– Сейчас, выйду в интернет…
– И что ты там хочешь увидеть?
– А вот! Смотри, это тот самый мужик?
Он протянул мобильник Карагодину. Тот взглянул на экран и подтвердил:
– Точно, он самый.
Иноземцев повернулся к Ледникову.
– Это Рагин. Но зачем?
Глава 20 Валентин Ледников Donner du flan Играть по-честному
– Почему ты ему доверяешь? Что за пионерские замашки? – Немец, когда они после разговора с Карагодиным вернулись в его квартиру, сразу взял быка за рога. – А если он подослан? Если он выполняет приказ этого самого Зондера? Чтобы заманить тебя!
– Куда? – примирительно спросил Ледников.
– А черт его знает! Эта скотина может такую мерзость удумать, что нам с тобой и в голову не придет! Тебе же сказали – палач.
– Но, согласись, если бы не Карагодин, мы бы ничего не знали – ни о Зондере, ни о том, что за мной следят. Так что польза от него есть. И если он и дальше будет нас информировать…
– Или дезинформировать! – перебил его Немец.
– Ладно, давай успокоимся и оценим обстановку. Хладнокровно. Без истерик. Ситуация дурацкая – мы оба в роли жертв. За тобой охотится Гран. Ну, тут хоть более-менее понятно – зачем, почему и с какой целью. И что он сам из себя представляет. Но на кой черт какой-то бандит Зондер со своей шайкой следит за мной? Что ему может быть от меня надо? Зачем он похищает Рагина? А потом убивает? Какой-то бред!..
– Нет, милый, это не бред, – усмехнулся Немец. – И это говорит следователь! По особо важным делам! Пусть и бывший. Нет, милый, ты или ослеп, или боишься видеть очевидное!
– Что ты имеешь в виду? – пробормотал Ледников, не решаясь довести до конца намеки Немца.
– Я имею в виду одно – тебя с Рагиным кое-что объединяет. У вас есть кое-что общее…
Немец посмотрел на Ледникова то ли осуждающе, то ли с сожалением. А он, как ребенок, боялся признаться в том, что уже давно для всех очевидно.
– И это общее – мадам Николь, – безжалостно докончил Немец. – И ты сам это прекрасно понимаешь.
– И это общее – мадам Николь, – безжалостно докончил Немец. – И ты сам это прекрасно понимаешь.
– При чем здесь она? – слабо продолжал упрямиться Ледников.
– Не знаю. Пока. Но ясно, что этому Зондеру зачем-то нужен мужчина, у которого с мадам кое-что было.
– У нее были и другие, – с вызовом сказал Ледников. И бесстрашно посмотрел в глаза Немцу. – Не только мы с Рагиным.
– Мерси, что проинформировал. А то я этого не знал.
– Почему же тогда именно мы?
– Не знаю. Может, только потому, что вы с Рагиным – русские. Других русских у нее вроде бы не было.
– И что с того? Ну русские, что это меняет?
– А ты не знаешь?! – закатил глаза Немец. – После полониевого скандала в Лондоне сегодня любого русского в Париже можно выдать за агента КГБ, приписать ему любые злодейства, и местная публика будет только аплодировать. Очень удобно иметь такого клиента. Тебе не кажется? Тут я товарища Зондера понимаю.
– Не преувеличивай.
– Это ты мне говоришь? – изумился Немец. – Нет, ты посмотри на него! Ледников, ты совсем рассиропился и расквасился. Очнись, милый, пока не поздно. Видимо, до тебя дойдет что к чему, когда тебя, как Рагина, посадят на цепь и будут готовить к жертвенному обряду.
Немец, конечно, мыслил четко и, главное, бесстрашно – его ничто не останавливало.
– Хорошо, а что мы можем теперь сделать? – рассудительно поинтересовался Ледников.
– Мы можем прямо сейчас поехать в Орли и отправить тебя первым же рейсом в Москву или Петербург. Где Зондер тебя уже не достанет.
– Не годится.
– Почему же?
– Я не могу бросить в такой ситуации тебя одного, – усмехнулся Ледников. – Пропадешь ты тут без меня.
Немец застыл, как громом пораженный.
– Ой-ой, какие мы героические! Какие мы благородные! Прямо поручик лейб-гвардии его императорского величества!
– Думай, как хочешь, – отрезал Ледников. – Но я не уеду.
Немец прошелся по комнате. И сказал уже спокойно, но настойчиво:
– Валь, я понимаю, что ты не хочешь уезжать из-за нее, но… Подумай…
– Я подумал. Donner du flan. Будем играть по-честному – вместе начинали, вместе выпутываться будем.
– Acte genereux! – проворчал Немец. – Поступок бла-агородный… Но не разумный.
– Как всякий благородный поступок, – улыбнулся Ледников. – И знаешь, что еще? А вдруг, если я смоюсь, Зондер переключится на тебя? Ты же тоже какой-никакой, а русский!
– Но я чист в отношении мадам! – отбился Немец. – Меня с ней ничего не связывает.
– Да кто тебе поверит! – ухмыльнулся Ледников. – С твоей репутацией все что угодно можно приписать.
Немец невольно улыбнулся.
Потом они еще прикинули, есть ли смысл обращаться в полицию или к знакомым Немца из ДСТ и решили, что идти туда, по большому счету, не с чем. Рассказывать, что мсье Ледникову кажется, что за ним следят люди из банды некоего злодея Зондера, о котором они ничего больше не знают? Сообщить, что они убили Рагина? Но где доказательства? Тело-то наверняка уничтожено… И вообще, тогда надо точно сдавать Карагодина. Ледников был категорически против, а Немец и не настаивал. Ну и вариант с Николь – предупредить, что вокруг жены президента творится что-то непонятное – тоже не проходил. Спросят: что вы имеете в виду? И что? Бормотать про ее русских любовников? Идиотизм!
В общем, особого выбора не было – надо ждать хоть каких-то известий от Карагодина, который обещал информировать обо всем, что может быть интересным.
Немец вскоре умчался по своим бесчисленным делам, и Ледников остался один в его огромной квартире. Бродил из комнаты в комнату, заваривал зеленый чай на кухне, валялся на диване, думал даже принять ванну, но потом расхотел, включил и выключил телевизор, залез в интернет на российские сайты и опять потащился на кухню – такую безупречно чистую, словно только что тут орудовала малышка Клер.
Голова была пуста, какие-то обрывки разрозненых мыслей носились в ней, словно гонимые ветром листья, когда огромно и просторно в осеннем полушарье… Сразу стали лепиться одно к другому слова из любимого стихотворения Самойлова. «Дым, облако и птица летят неторопливо… О, как я поздно понял, зачем я существую!.. И что порой напрасно давал страстям улечься!.. И что нельзя беречься, и что нельзя беречься…»
Он бормотал про себя эти замечательные слова, но сквозь них уже пробивались другие, лепились одна к другой тяжкие мысли, от которых нельзя было прятаться – от них зависела жизнь, и не только его собственная.
«Вот, блин, прокатился, называется, в Париж по делу!» – зло усмехнулся про себя Ледников. Теперь сиди и жди тут, когда за тобой придут от товарища Зондера, который готовит какую-то крупную пакость, в которой тебя используют. То ли живого, то ли в виде бездыханного тела… Самое смешное – и Немец в такой же ситуации, за ним тоже охотится страшный дяденька, у которого тоже в Париже намечается выгодное дельце, вполне вероятно, с трупами, кровью и прочими мерзостями…
Стоп, остановил он себя. И предчувствие ясной и правильной догадки, столь часто приходившее ему на помощь во времен следственной работы, предчувствие, практически никогда его не обманывавшее, охватило его.
Господи, а почему они решили, что за ними охотятся двое?! А если на самом деле один и тот же человек? Если Гран и Зондер – одно и то же лицо! Судя по описанию Карагодина, Зондер практически ничем не отличается от Грана. Крепкий, хотя и немолодой уже мужик, явно бывший военный, специально подготовленный, жестокий и беспощадный, затевает какую-то чрезвычайно серьезную операцию в Париже… Такие совпадения – это даже для Парижа многовато!
Ледников бросился в кабинет – там среди документов Будрийона, которые Немец не отдал Клифту, должна быть и фотография Грана, пусть и достаточно старая. Но такое лицо с другим спутать невозможно!
Глава 21 Юрий Иноземцев Il y a quelque chose qui cloche… Что-то здесь не так…
По-стариковски кряхтя, Роман Аркадьевич Гриб опустился в кресло и еще раз внимательно оглядел кабинет Иноземцева в «Третьем Риме».
– Хорошо тут у вас, Юрий, – благосклонно высказался он. – Патриотично.
– Ну, это патриотизм специфический, – возразил Иноземцев. – Патрии, родины то есть, давно уже нет, а это так – осколки былого величия. Обрывки, лоскуты…
Гриб подумал, потом решил не согласиться.
– Родина – она одна, давай не будем делить ее, – задушевно сказал он.
Иноземцев чуть не рассмеялся. Гриб был большой актер, понять, когда искренен, а когда играет какую-то роль, всегда было нелегко. Но этим он Иноземцеву и нравился. Ему бы Санчо Пансой при Дон Кихоте быть, да вот только рыцаря печального образа не сыскать.
– Я ведь, Юрий, не просто так зашел…
– Ну, кто бы сомневался!
– Вы про убийство Клифта этого самого ничего не слышали? – быстро взглянул на Иноземцева блеснувшими под бесцветными бровями темными глазами Гриб. – Кто ж его так? Неужели свои?
Иноземцеву было не до привычных словесных игр, в которые обычно превращались их встречи с Грибом, и он прямо сказал:
– Помните, я вас про человека одного спрашивал? По фамилии Гран?
Гриб, конечно, помнил. Этот товарищ никогда ничего не забывал. И никого.
– Так вот он, Роман Аркадьевич, и убил. Зарезал собственными руками. Как барана.
– Вот, значит, как, – задумался Гриб. – А вы что, точно знаете? Источники надежные?
– Надежнее некуда, – фыркнул Иноземцев. – Я своими глазами видел, как он его завалил.
Гриб некоторое время задумчиво смотрел на него.
– Интересно, а что вы там делали, Юрий?
– Гулял, – зло сказал Иноземцев. – Роман Аркадьевич, что за вопросы! Вы спросили, я сказал. Зачем вам подробности?
– Ну, подробности никогда не мешают… – думая о своем, пробормотал Гриб. – А что они не поделили?
– Когда-то они на Кавказе вместе оружием занимались. Гнали его туда из-за границы. Насколько я знаю, Гран остался Клифту что-то должен. И вообще, по мнению Клифта, он повел себя нехорошо. А Клифту такие вещи прощать было западло – по бандитскому чину не положено. Вот он и решил у Грана про долг поинтересоваться. А тому, видимо, этот интерес не понравился. Вот и зарезал. Этот человек привык людей резать.
Гриб пожевал губами. Вздохнул.
– Занятно как!
– Что именно?
– Так ведь я-то пришел про этого Грана кое-что рассказать… Я же помню, вы меня о нем спрашивали. А я ваши просьбы, Юрий, всегда выполняю, – многозначительно сказал Гриб.
Иноземцев, не споря, кивнул. А Гриб продолжил свое хитрое повествование:
– Так вот, встретился я с одним человеком, который Грана этого неплохо знает. Потолковали мы с ним, и сказал он мне так: если Гран сейчас что-то и затевает, то не по своей воле. У него, говорит, свой легальный бизнес теперь есть, пусть и маленький, но его вполне устраивающий. И сам бы он на большое опасное дело не пошел… Рисковать бы не стал.
– Значит, его кто-то нанял, – нетерпеливо заключил Иноземцев. – Видимо, за такие деньги, что он не смог отказаться.