— Пуганый я, не боюсь, — огрызнулся Агрик.
Падуб почти успокоился, только дышал тяжело.
— Вы бы, други, проводили его ко двору‑то, — обратился он к дозорным, — а я чуток передохну и дальше своей дорогой отправлюсь. Недосуг мне!
— Этого мы проводим, — пообещал старший, — а ты что ж, не пойдешь к хозяйке докладываться?
— Не, — мотнул головой Падуб. — Дело непростое попалось. Пустите меня, братцы!
Он вывернулся было, но воины лишь крепче вцепились ему в локти. Старший оглядел его внимательным взглядом.
— Чего ж ты тут околачивался, коли у тебя где‑то там дело осталось? — молвил он. — Ой, темнишь, темнишь!.. Прогуляйся‑ка с нами!
Падуб начал было громко возмущаться, но Агрик уже понял, что ничего не получилось. Дозорные не поверили.
У пленников отобрали оружие. Длинный меч Даждя, который нес с собой Агрик, долго переходил из рук в руки. Воины цокали языками, разглядывая диковинку, пробовали его силу и крепость, приставали с расспросами, откуда у них такое оружие. Агрик счел за лучшее промолчать, но Падуб уже вылез вперед и сообщил, что этот меч и есть одна половина его тайного дела, за которым он лазил аж к самому князю Волхову. На сей раз ему не поверили совсем.
В окружении стражей с обнаженными саблями они отправились ко двору.
— Прости, — шепнул Агрику Падуб. — Не рассчитал я немного. Это все колдовство Марены. Ты молчи и на своем стой, а лишнего не болтай. Я попытаюсь тебя выгородить, а ты ночью уходи. Не получится у меня сбежать — возвращайся назад. Тогда с мастером Криком другой дорогой пойдете. Это дольше и опаснее, зато наверняка.
— Погоди причитать, — оборвал его Агрик. — Я‑то, чай, не заколдованный пока!
— А от ее колдовства не спастись, коль она решится!
— Не болтать! — прикрикнул на них старший.
Опасаясь, что пленники могут о чем‑то сговориться, их разделили. Теперь каждого окружало кольцо наемников.
Из‑за широких спин и плеч Агрик не разглядел самого двора. Увидел только под скалой строение, похожее на крепость, огороженное стеной из плотно пригнанных глыб. Черепа подземных тварей торчали на верхушках, скаля чудовищные пасти.
Охрану несли оборотни и несколько тварей–полукровок. Они настороженно оглядели пленников, и Агрик почувствовал, что под их взглядами волосы у него встают дыбом.
Просторный двор был вымощен камнем. Со всех сторон его окружали высокие стены и надворные постройки, а надо всем этим возвышалась гора, к которой прилепился терем. Вероятно, добрая половина его покоев находилась под землей. Строение поражало своей величественностью, но от него веяло страхом. Падуб сжал зубы, сдерживая дрожь.
Их остановили у высокого крыльца, и старший помчался докладывать хозяевам о поимке. Пользуясь передышкой, Падуб обратился к Агрику.
— Бежать тебе надо, — одними губами произнес он. — Пока они не вышли. Я смерти не боюсь, а ты жить должен.
Один из наемников замахнулся на него, и юноша замолк, послушно опустив глаза.
Агрик и сам чувствовал, что он долго тут не задержится. Не для того он тогда, в подвалах Ехидны, давал себе зарок больше не попадаться. Хватит с него!
Он осторожно огляделся, делая вид, что его снедает любопытство. Они стояли у крыльца, на самом виду, и все, кто ни проходил, озирали их внимательными взглядами. До ближайшего угла, куда можно было нырнуть, он не добежит — вон сколько дозорных со стен смотрит. А у каждого лук, да оборотни-псы его след наверняка учуять могут.
Падуб заметил его взгляд.
— Направо… — услышал Агрик его шепот.
Послушно повернув голову, он увидел стену терема. Она тянулась прямо, без углов и выступов, до того места, где соединялась со скалой. Приглядевшись, отрок увидел в стене низкую дверцу. Вход в подземелье?
Его толкнули в спину — на крыльце показался хозяин.
Агрик впервые видел Кощея и уставился на него во все глаза. Он не ожидал, что враг Даждя будет так молод — наверное, ровесник Падубу. Одетый просто, Кощей стоял на верхней ступеньке, засунув ладони за пояс. Видимо, он только что вышел из‑за стола, потому что узкое, изрытое оспинами и ранними морщинами лицо его хранило сытое выражение. Но когда его взгляд упал на пленников, глаза сразу стали ледяными.
— Ты жив? — прошептал он, глядя на Падуба.
Бывший холоп закусил губу. По капелькам пота, внезапно выступившим на висках Падуба, Агрик догадался, что тот борется с собой.
Глаза пекленца полыхнули огнем сдерживаемой ненависти.
— Простите, — выдавил он.
Кощей не шевельнул и пальцем — он словно превратился в истукана, но Падуб вдруг упал на колени и завалился на бок, корчась в судорогах. Белое лицо его исказилось от ужаса, глаза вылезли из орбит, оскаленные зубы стучали. Он попытался что‑то сказать, но из горла его вырвался только хриплый стон.
Агрик шарахнулся прочь, едва судорога скрутила Падуба. Наемники стояли, во все глаза глядя на кару, и не все сразу отреагировали на порыв отрока. Но потом чьи‑то руки подхватили его и бросили на землю подле корчащегося Падуба.
Агрик споткнулся о бьющееся на земле тело и с трудом удержался на ногах. Какая‑то сила заставила отрока поднять глаза на Кощея — ив тот же миг он понял, что больше не боится.
— Ты! — услышал он свой звенящий от ненависти голос. — Ты не сможешь победить нас! Падуб мой друг, и Тарх тоже. А тебя я ненавижу, и ты умрешь. Я ли тебя убью или нет, сейчас или потом, но ты горько пожалеешь о том, что сделал! Я ненавижу тебя и не боюсь!
Холодный взгляд Кощея впился ему в лицо. Горячая волна толкнула Агрика в грудь, но он устоял и только пошире расставил ноги, чтобы сохранить равновесие. Взгляд врага причинял почти физическую боль, выжигая слезы из глаз. От него кружилась голова и–дурнота подкатывала к горлу. Судорога схватила живот, и Агрик понял: если не выдержит, сломается, то с ним случится то же, что и с Падубом, который извивался у его ног так, словно его изнутри пожирал огонь.
Он сам не знал, откуда у него взялись такие силы, но внезапно Агрик почувствовал, что способен действовать. Со скрученными за спиной руками это сделать, конечно, было невозможно, но он, прищурившись, закатил Кощею такую воображаемую оплеуху, что тот вдруг и в самом деле дернулся, как от удара!
Этот рывок отнял у Агрика все силы, и он рухнул на колени. Ударившись виском о землю еще пару раз, Падуб наконец затих. Глаза его были невидяще распахнуты, меж стиснутых зубов стекала струйка крови.
Перед глазами Агрика прыгали разноцветные искры, в ушах звенело. Он не слышал, что сказал Кощей, но их подняли и поволокли куда‑то.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Его втолкнули через маленькую дверку в подвал. Сверху скинули тело еще не пришедшего в себя Падуба. Агрик не успел оглядеться, как вошли охранники. Подхватив обоих узников, они поволокли их прочь от входа. К тому времени, как их догнал наемник с факелом, уже стало ясно, что охранники идут по лежащим вповалку на полу людям, закованным в кандалы.
Отовсюду слышался робкий ропот разбуженных людей, но град ударов, посыпавшийся на недовольных, быстро погасил возмущение. Новичков подтащили к столбу; одному из тех, что поддерживали потолок, и бросили, на пол. Кто‑то, придавленный тяжестью Агрика, поспешил отползти в сторону. В следующую минуту факел ярко осветил склонившихся над отроком людей. На запястьях и щиколотках Агрика и Падуба защелкнули браслеты, и наемники удалились, оставив узников в полной темноте.
Некоторое время в подвале царила полная тишина, нарушаемая только приглушенным дыханием и храпом двух–трех узников, слишком утомившихся за день, чтобы их могло пробудить ночное вторжение. Это дало Агрику время полностью прийти в себя, а его глазам — привыкнуть к темноте. Единственным источником света оказались небольшие щели в деревянной двери. Тонкие серые лучи — на Кощеевом дворе царил вечный полумрак — позволяли при известной сноровке разглядеть огромное подземелье, стены которого растворялись в темноте, а низкий сводчатый потолок поддерживали толстые столбы, к основанию которых крепились цепи узников. Люди лежали словно серая масса, шевелящаяся и позвякивающая кандалами. Воздух здесь был спертый и теплый, а воняло хуже, чем от нежити. Агрик не выдержал и закашлялся, зажимая нос рукою.
Рядом кто‑то задвигался.
— Что, непривычно? — беззлобно усмехнулся хриплый голос.
— Ага, — согласился Агрик гнусаво — отнять руку от носа было выше его сил.
Рядом что‑то задвигалось. Из темноты появилась рука, которая осторожно, как слепая, ощупала лицо, голову, шею и плечи новичка.
— Да ты совсем ребенок, — удивленно протянул ее обладатель. — Тебя‑то за что?
— За хозяина, — не счел нужным таиться Агрик. — Мы с Падубом его выручать отправились, да только не заладилось у нас. Сами попались к Кощею. Падуба он сгубил, а я не дался. Как я теперь без него хозяина сыщу, если только он один дорогу к нему знает?..
Собеседник склонился к лежащему без чувств пекленцу.
Собеседник склонился к лежащему без чувств пекленцу.
— Успокойся, — объявил он. — Коль он мертв, не стали б они его в кандалы заковывать — сразу бы оборотням на съедение отдали. Здесь с этим строго!
Агрик слышал, как чужие руки ощупывают лицо и грудь Падуба.
— Дышит, — сказал незнакомец. — Что он такое с ним сотворил?
— Того не ведаю, — сознался Агрик. — Но Падуб говорил, что когда‑то был заколдован Мареной, а потом сбежал. Теперь, видать, старое чародейство себя и проявило. Кощей и меня пытался вот так же, да не смог.
— Ври теперь, — фыркнул собеседник. — Что Кощей взглядом убить может, про то всем известно, но, чтоб у него ничего не получилось — не было такого отродясь!
— Я не вру! — обиделся Агрик и выложил не чинясь все, что приключилось на крыльце.
Когда он замолчал, в подвале установилась завороженная тишина. Узники придвинулись ближе, так что даже на затылке Агрик ощущал чье‑то жаркое дыхание.
— Вот это да! — восхищенно выдохнул наконец его собеседник. — Да ты, парень, чародей! Знаешь, что ты сделал?.. Ты же сразился с колдуном! И победил!
Узников словно прорвало — со всех сторон тянулись руки хлопнуть отрока по плечу или хотя бы дотронуться. Оказалось, его рассказ слушали почти все, и теперь из дальних углов доносились восторженные восклицания.
— Да ну вас, — отворачивался Агрик. — Какой я чародей! Тарх говорил мне, правда, что есть во мне что‑то такое, и даже пробовал кое–чему выучить, но у меня ничего не вышло. Наверное, это от меня не зависит… Но если бы я был чародеем, я бы уж наверняка выручил хозяина и не оказался бы здесь!
Конец неприятному разговору неожиданно положил Падуб, Пекленец вдруг застонал и пошевелился. Агрик и незнакомец склонились к нему, приводя в чувство.
Падуб долгое время лежал неподвижно, но потом медленно повернул голову и прошептал:
— Где мы?..
— Все хорошо, — воскликнул Агрик. — Ты живой, а это главное!
Падуб попытался пошевелиться, но застонал от боли.
— О–о… Что со мной было?.. Я чувствовал, что меня словно разрывает изнутри…
— Это Кощей с его чарами, — объяснил Агрик. — Просто чудо, что ты жив! Но теперь ты придешь в себя, н мы что‑нибудь придумаем. Мы еще выйдем отсюда, вот увидишь!
Остальные узники недовольно зашевелились, забормотали.
— Выйдешь отсюда, как же, — проворчал кто‑то невдалеке, и его поддержало несколько голосов. — Оборотням на корм!.. Отсюда еще никто не выбирался!
— Ты забыл, что он чародей? — возразил говорившему давешний незнакомец. — У него может получиться.
— Да какой я чародей, — поспешил разуверить его Агрик. — Так себе! Сам во всем виноват — уговаривал меня мастер Крик переждать, пока прибудет подмога, а я не послушал. Отсюда‑то мы выберемся как пить дать, а вот хозяина как разыскать…
— Я сыщу, — еле слышно прошептал Падуб, — это мой долг за отца. Ты меня только выведи, а уж там я сам…
— Да какое «сам», когда головы поднять не можешь! — осадил его незнакомец. — Тебе теперь несколько дней отлеживаться надо, да хорошо, если на рассвете не погонят на работу! Коль не встанешь, получишь плетей, а то и насмерть запороть могут, раз ты успел Кощею насолить.
— Умру, но найду, — твердо пообещал Падуб.
— Что он такое говорит? — поинтересовался незнакомец у Агрика.
Люди, что были здесь, вряд ли стали бы выдавать его тайны врагам, а потому Агрик подробно рассказал слушателям о благодеянии его хозяина отцу Падуба и о его дальнейшей судьбе. Незнакомец слушал внимательно, не перебивая и словно что‑то вспоминая из прошлого. В темноте отрок не мог разглядеть черты заросшего грязной бородой лица, но запавшие глаза сверкали из‑под спутанных волос странным блеском.
Когда Агрик выложил все и замолчал, тот покачал головой:
— За твоим хозяином, как я понял, тоже охотился Кощей?
— Что значит — «тоже»?
— Знавал я одного человека с севера. Он тоже был немного чародеем, — вздохнул незнакомец. — Из‑за него я тут и оказался. Даждем его звали, домой спешил…
— Даждь? — не поверил своим ушам Агрик, — Даждь Тарх Сварожич?
— Ну да, а ты откуда его знаешь?
— Так он мой хозяин и есть! — воскликнул Агрик. — Ты как сюда попал?
Незнакомца словно подменили — от этого вопроса он сразу постарел, сгорбился.
— Дома звали Арагастом, — осевшим голосом заговорил он. — В наследство от отца мне достался замок. Я поселился там с женой и сестрой. Потом родилась дочка… А Даждь приехал ко мне осенью — уж не помню, год или два назад: тут время исчезает… Я принял его, как положено по закону, приютил. На рассвете он уехал, хоть я и просил его остаться. А через некоторое время после его отъезда на мой замок напал Кощей. Мои слуги оказались бессильны против его воинов и колдовства. Он захватил нас… Моя жена и дочка погибли в огне, а мне Кощей сохранил жизнь, потому что надеялся с моей помощью захватить Даждя. Я отказал ему, более того — мне и моим людям, кто уцелел, удалось помочь бежать одному из нас в надежде, что он найдет Даждя и предупредит его о ловушке… За это меня и оставшихся в живых заковали в цепи и сделали рабами, а мою сестру отдали на потеху воинам… Она умерла… Сначала нас было четырнадцать, но теперь только шестеро — здесь долго не выдерживают…
Арагаст умолк. Вокруг задвигались люди, подсаживаясь ближе, — судя по всему, выжившие слуги разрушенного замка.
Падуб собрал силы и приподнялся на локте.
— Помоги мне, господин, а я помогу тебе, — попросил он.
Арагаст посмотрел на него долгим взглядом:
— Ты готов сражаться?
— У меня нет другого пути. Агрик сказал верно — мы что‑нибудь придумаем. Нам бы только спуститься в Пекло…
Арагаст отвел глаза от его умоляющего взгляда и обернулся на теснящихся вокруг людей. Лицо его неуловимо изменилось, он выпрямился и вдруг оказался еще молодым и полным жизни человеком — ненамного старше Падуба.
— Мы им поможем, — тихо, но твердо сказал он. — Поможем, даже если придется отдать жизнь ради мести. Все, кто верен данной мне клятве, должны последовать за мной. Это приказ!
С ним никто не спорил, только в дальнем углу кто‑то проворчал о горстке безумцев, которым надоела жизнь.
* * *Крик потихоньку предупредил друзей и знакомых о госте, который должен явиться в Пекло от имени и по поручению Гамаюна. Не знавший ни кто он такой, ни чего от него можно ожидать, Крик весьма скептически относился к уверениям Агрика, а после того, как отрок и Падуб ушли, и вообще перестал верить, особенно в явление настоящего чародея. И продолжал так думать до тех пор, пока однажды к нему не примчался гонец — в Пекло через центральные ворота ворвался весьма подозрительный на вид всадник и утверждает, что его прислал на подмогу Гамаюн. Сейчас он полным ходом движется сюда.
Принять его в доме Крик не мог — Чудо второй день не поднималась, ожидая родов, а потому он сам поспешил навстречу незнакомцу.
Тяжкий грохот копыт боевого коня он заслышал еще за два поворота, но все равно не успел приготовиться, когда всадник галопом налетел прямо на сторожевой пост. Увидев его подсвеченный факелами рогатый силуэт, Крик шарахнулся прочь и пятился до тех пор, пока не уперся спиной в стену.
Это был Велес — кошмар его детства, виденный им всего единожды издалека, но запомнившийся на всю жизнь как человек, приведший врага в Пекло. Осадив коня так, что могучее животное жалобно застонало от боли, неистовый всадник безошибочно ткнул обнаженным мечом в Крика, признав в нем главного:
— Меня послал Гамаюн. Здесь меня должны ждать. Где эти люди,?
— Не дождались, — честно ответил Крик. — Пять дней как ушли.
— Тогда ты мне скажи, в чем там дело. С тобой они говорили? Что ты знаешь?
Отпираться и врать смысла не было, и Крик выложил все, что знал о расположении позиций отрядов Кощея и границах его владений. В конце он счел нужным сказать о том, что может твориться в тереме Марены и что может ждать там неосторожных парней, и, когда он замолчал, лицо Велеса исказила знакомая Крику по прошлому маска бешеной ненависти — но на сей раз направлена она была против их общего врага.
— Что ж, — мрачно промолвил Велес, дослушав, — надо спешить. Собирай всех, кто сможет и захочет, — и за мной. Выступаем сейчас же! Я ждать не буду!
Его низкий бас волной прокатился под сводами пещеры. Всадив шпоры в бока завизжавшего коня, он тяжело поскакал дальше.
Крик посмотрел ему вслед и вытер взмокший лоб.
— Если это правда и его действительно позвал Гамаюн, —сказал 'он стоящим подле воинам, — то я не завидую Кощею. Он же его на части голыми руками разорвет!
* * *Сон пленников прервали внезапно — громко хлопнула дверца, и визгливый лающий голос оборотня–полукровки приказал протирать глаза. Несколько охранников тут же спрыгнули в подвал и пошли прямо по лежащим людям, будя их пинками, а проснувшимся раздавая удары направо и налево. Доставалось каждому, без разбора. Вскочивший от толчка предусмотрительного Арагаста Агрик рванулся было прикрыть от удара Падуба, но его оттащили за шиворот, как щенка, а на распростертого пек- ленца посыпался град ударов. Тот терпел, стиснув зубы, И только отворачивался, чтобы не попало по глазам.