Ромальцев сидел на тренажере и методично качал плечевые мышцы. Голова его, как всегда, была повязана широкой черной лентой поперек лба. Дмитрий уже не впервые отметил его сходство со средневековым сарацином. Горец, правда, как-то раз сказал, что на его родине такие повязки иногда носят "кровники" - те, кто по какой-то причине объявил кому-то кровную месть. Но, впрочем, к Ромальцеву это вряд ли относилось: кому ему мстить? Просто он знал, что смотрится в таком виде очень стильно, а Влад всегда отличался некоторой франтоватостью и любовью к картинкам.
Самурай и Афганец бились в спарринге. Маленький, но жилистый Вовка-Афганец походил на метеор, и Юрка снова начинал ошибаться из-за ослеплявшей его ярости.
Хусейн, точь-в-точь так же приветливо, как минуту назад с Аксеновым, поздоровался и с Владом. У Дмитрия мелькнула мысль, что если бы он не был знаком с тем и с другим, а ему пришлось бы выбирать, кто из этих двоих настоящий кавказец, то он наверняка указал бы на Ромальцева. Внешность у Хусейна была истинно славянская: симпатичный здоровяк на полголовы выше и в полтора раза шире Влада, зеленые глаза, русые волосы, светлая кожа и румянец во всю щеку. Акцент его проскальзывал лишь изредка, рассказывать всякие истории Усманов был мастер такого волей-неволей заслушаешься.
Раньше Дмитрий как-то не наблюдал особенного дружелюбия между Владом и Хусейном. Теперь же все складывалось иначе. Впрочем, Горец и сам не давал себе отчета, почему вдруг его так потянуло в общество Ромахи, до этих пор слывшего нелюдимым и спесивым типом. Нельзя сказать, чтобы он заглядывал Владу в рот, юлил и прочую ерунду, но слушал Горец его всегда с большим интересом. Говорят, иногда так случается: из огромного количества окружающих знакомых внезапно находится такой, которого бы ты непременно хотел видеть в качестве своего друга. Может быть, здесь был как раз такой случай? Хусейн не знал.
- Теперь все в сборе? - останавливая спарринг, медленно, но верно переходивший в бессмысленное избиение обозленного Самурая, спросил Афганец.
Парни подтянулись к нему, но безропотно уступили дорогу Ромальцеву, едва только тот пожелал оказаться в центре круга рядом с их лидером. Афганец чуть отступил в сторону, освобождая ему место возле себя, и сделал это, по молчаливому замечанию Дмитрия, как-то непроизвольно.
- Можно переодеться, - тихо сказал Влад, но во внезапно создавшейся тишине это прозвучало достаточно отчетливо.
Все, кроме Дмитрия, отправились в раздевалку. Ромальцев молча взглянул на него, опустив глаза, кивнул и присоединился к остальным. Дмитрий хмыкнул, расстегнул пиджак и присел на ближайший тренажер. На каждой позолоченной пуговице его костюма были выгравированы инициалы - "АD" с различными стилизованными вензельными завитушками и прочей чепухой.
...Луна давно взошла и теперь светила почти с зенита. Ехали, не включая фары, на двух автомобилях. Шофером в переднем был Юрка-Самурай: великолепно зная трассу, он уверенно ориентировался на холмистой, покрытой лесом, местности. По правую руку от Самурая сидел Влад в своей неизменной повязке. Люди в обеих машинах были одеты одинаково за исключением Дмитрия, оставшегося в своем модном черном костюме.
Ребята перешучивались, словно им предстояла обычная прогулка, но никакого сообщения между автомобилями не было: радиосвязью предпочитали не пользоваться.
Ландшафт казался абсолютно диким, даже первозданным, если бы только не широкая лесная тропа, по которой продирались оба вседорожника. Где-то вдалеке тоскливо пищало несколько сплюшек: "Сплю? Сплю! Сплю? Сплю-сплю!".
Внезапно Самурай едва не врезался в поваленный поперек дороги трухлявый ствол ели. Джип ткнулся в кору бампером и тут же стал, как вкопанный.
- Это они, - спокойно сообщил Ромальцев. - Теперь рассредоточиться!
Быстро, со всякими картинными перекатами, рисуясь друг перед другом, одиннадцать человек добрались до кустов и залегли с оружием наготове. Дмитрий остался сидеть в своей машине, откинувшись на спинку кресла и сложив руки на груди.
Горец подполз к Ромальцеву. Сделал это он настолько тихо, что не хрустнула ни единая веточка.
- Засады не видно, - шепнул он.
Влад оглядывал окрестности через встроенный в прицел прибор ночного видения. Никакого движения не заметил и он. Видимо, ребята постарались на славу.
- Афганец! Убирайте елку, мы прикроем! - громким шепотом приказал он Володьке.
В разговор вступил Самурай, терзая в зубах травинку и явно нервничая:
- Тут это... можно метров на сто вернуться и объехать по параллельной тропе... Елка не просто так тут валяется...
Пока шесть человек оттаскивали ствол, оставшимся четверым Влад изложил план:
- Сейчас мы разделяемся. Первая машина с пятью бойцами едет впереди, Дмитрий следует за нами. Остальные шестеро, - он указал на трудившихся с Афганцем ребят, - пойдут по той самой параллельной тропе и подстрахуют нас. Встреча - за двадцать метров от нашей цели, на той полянке...
Когда от елки на тропинке остались одни воспоминания в виде отломившихся веток и осыпавшихся игл, Влад поднялся и сделал Афганцу несколько загадочных знаков. Тот махнул рукой, дескать, понял, и увел свою группу в темноту.
Самурай сел за руль, но от его былого спокойствия не было ни следа. Он ерзал, то и дело заглядывал в зеркала заднего вида, отвлекался от дороги. Влад поглядывал в его сторону, но не вмешивался.
Дмитрий зевнул и завел машину.
Когда до точки назначения оставалось не больше тридцати метров, послышался легкий хлопок. Лобовое стекло головного джипа залило красным, и Самурай замер за рулем, аккуратно пристроив голову на "баранку". Остальные четверо (Дмитрий снова не соизволил покидать машину) повторно выкатились наружу, чтобы успеть укрыться.
Влад исчез, словно его и не бывало. Забравшись в маленькую пещерку в ложбине между холмами, Горец огляделся. Невдалеке слышались звуки борьбы, еще два хлопка. Он так и не сообразил, куда все подевались. Он знал, что за несколько метров отсюда расположен пост, и в их задачу входило занять его, обезвредив всех, кто бы там ни находился, однако как это сделать теперь, когда все ориентиры сбиты напрочь, не представлял. План был идеально прост и выучен назубок, но все пошло наперекосяк.
Собравшись с мыслями, Хусейн сообразил, что находится в тылу вражеского стана. Ромаха правильно разогнал их, как зайцев, в разные стороны: врассыпную скрываться куда легче. Зато труднее отбиваться...
Горец передернул затвор: сейчас их можно и нужно "сделать". Он посчитал, что действовать будет экспромтом, как покажется нужным, и поднялся в рост, чтобы беззвучно выйти из укрытия. В ту же секунду сверху на него прыгнуло что-то очень тяжелое, охватило шею, опрокинуло навзничь, оказавшись при этом под ним, и резко стукнуло в грудь сверкнувшим при свете луны лезвием. Руки разжались, выпустив оружие...
Теперь Ромальцев знал точно, что из действующей пятерки остался он один. О чем он думал, неизвестно. Понятно только то, что его нынешнее положение отнюдь не безнадежно: он все-таки ухитрился занять высшую точку, так что теперь к нему просто так не подойдешь. Нужно было только немного подождать...
Вдруг послышался хруст веток. Из-за куста к нему неслась косматая тень. Влад выстрелил:
- Лежать!
Тень споткнулась, но в запале сделала еще два прыжка, фыркая, пыхтя и рыча одновременно. Ромальцев повторил выстрел:
- Умри!
Поскуливая от недовольства, пес развалился в траве. Тут из-за пригорка высунулась рука (воюя с собакой, Влад отвлекся от того места, откуда должна прийти опасность). Эта рука схватила его за лодыжку и сдернула за собой под пригорок.
Влад катился со своим противником под откос. Налету он все же успел вывести его из строя серией коротких и быстрых ударов. Оба они кубарем домчались почти до машин, которые он несколько минут назад успешно покинул с выбывшими из строя ребятами. Враг вытянулся рядом, а Влад попытался вскочить на ноги. Не тут-то было: чьи-то пальцы вцепились в него, за волосы на затылке оттянули его голову назад. Другая рука того же невидимого противника полоснула его по горлу чем-то металлическим и холодным.
- Все, Ромаха, ты спекся, - выходя из машины, сказал Дмитрий упавшему в траву Владу.
Это прозвучало, как команда. "Мертвецы" начали подниматься. Ромальцев с досадой отплевывался от земли, которая забила ему рот при падении. Поднялся и Леший, которому Влад почти всерьез навешал пинков при полете с косогора. Материться он не матерился, но был от этого недалек: потирал ушибленную поясницу и едва не свернутую шею. Самурай бурчал что-то насчет загаженного ветровика, выкарабкиваясь из джипа и начиная стирать со стекла краску, поразительно похожую на кровь:
- Засранцы хреновы! - долетел до Дмитрия крик Юркиной исстрадавшейся души.
К Ромальцеву, мотая хвостом, подбежала огромная московская сторожевая и сунула свою морду ему в лицо, словно предлагая самое лучшее полотенце всех времен и народов. Недовольный, он отодвинул от себя ее нос, но даму это нисколько не огорчило и не заставило прекратить своих порывов: даже наоборот, из-за явной своей молодости она была в игривом настроении, а Влад ей, по-видимому, сильно нравился.
К Ромальцеву, мотая хвостом, подбежала огромная московская сторожевая и сунула свою морду ему в лицо, словно предлагая самое лучшее полотенце всех времен и народов. Недовольный, он отодвинул от себя ее нос, но даму это нисколько не огорчило и не заставило прекратить своих порывов: даже наоборот, из-за явной своей молодости она была в игривом настроении, а Влад ей, по-видимому, сильно нравился.
- Марченко! - крикнул Ромальцев Лешему, который в миру все же носил вполне человеческую фамилию. - Ты бы хоть дрессировал свою питомицу получше, что ли, прежде чем на людей напускать! Да уйди ты, чучело! Сгинь! Фу! Убери ее от меня, Леший! С десятого раза команду слушает! Фу, я сказал! В следующий раз ей-богу пристрелю!
Ему не поверили ни Леший, ни его лохматая красотка. Это продолжалось бы до тех пор, пока Влад не вышел бы из себя окончательно, но в этот момент что-то произошло. "Выведенные из строя" замерли на своих местах и стали свидетелями следующего побоища: Марченко ко всему, что с ним приключилось на пригорке, получил еще и шлепок по темени. Смачно, с чувством, сплюнув, он попытался очистить волосы от бурой жидкости. Тем временем из темноты возникло шесть призрачных фигур, но за мгновение до этого уже четверо оборонявших "пост" вынуждены были признать себя недееспособными, а еще трое - тихо и мирно взятыми в плен. Пленникам повезло больше: им не пришлось схлопотать по плевку поразительно стойкой краски - тем более, Афганец любил пошутить, стреляя не в специально приспособленную для этого одежду, а метясь в голову или в шею. Кроме того, даже такой несерьезный удар по незащищенному телу был весьма болезненным и неприятным. Собака радостно лаяла и пачкала своими окрашенными боками все большие и большие пространства, независимо от того, были это люди, кусты или трава. Похоже, что единственной, кому все эти забавы доставили истинное удовольствие, была питомица Лешего.
- Цель достигнута, - сказал Владу Афганец, забрасывая винтовку за плечо и раскуривая сигарету.
- Ты с трупом говоришь, - сообщил ему Дмитрий.
- Н-да?! - удивился Володька. - Че ж ты так не продержался-то, дядя?
- Но мы их все равно сделали, - возразил Горец, а глаза его светились от азарта.
- Вы и в реальных условиях хотите так достигнуть цели? фыркнул Аксенов. - Ну, Ромаха, я сомневаюсь тогда, что кто-то из вас сможет отработать все издержки...
Ромальцев поджал губы, но ничего не сказал. Все это казалось ему детским садом. Понятно, что в реальности так не бывает: с "духами" будет в какой-то мере сложнее, а в какой-то проще. Вряд ли они стали бы придумывать столь хитроумные способы заманивания их в чащу и прочая, и прочая, а вот "растяжки" непременно поставили бы по всей округе. Влад не особенно полагался на действенность этих тренировок, но если они поднимают у ребят боевой дух - почему бы нет? Он знал, что если бы сейчас их потянуло "на подвиги", то как бы опасно для общества это ни было, он не только позволил и одобрил бы инициативу своих парней, но и принял бы самое непосредственное участие в их организации. Иначе - ни в коем случае нельзя. Так было всегда, так будет всегда...
"Как мне это нравится, Ал! В тебе просыпаешься ты сам. С добрым утром, братишка! Моя Ормона также рада приветствовать тебя, Звездный Путник! Добро пожаловать в наши чертоги, мы всегда рады такому гостю!"
И звонкий женский смех разлетелся во все стороны, подхваченный озорным лесным ветерком. И никто, кроме Влада, не слышал его. Ни у кого, кроме него, глаза не вспыхнули при этих звуках красноватыми медяками.
- Может, еще в "Зарницу" сыграете? - съехидничал Дмитрий, которого не брал азарт ни в каком виде; он мог позволить себе любые насмешки. - Ладно, Влад, чего насупился? Идем, по пивку-у, посиди-и-им, за жизнь почирикаем! - Аксенов при каждом слове слегка похлопывал Влада по плечу, словно уговаривал упрямого дитятю-переростка делать так, как положено, а не так, как хочется в данный момент.
Ромальцев кинул на него взгляд, но ничего не сказал в ответ.
Тем не менее, оставшуюся часть ночи они действительно провели в кабаке. Влад цедил пиво и по большей части молчал. Дмитрий же чувствовал себя в своей стихии и был довольно развязен - как всегда, впрочем.
- Не знаю, чего ты так усердно добиваешься: пули в башку или чеченской нефти в полном объеме, но мне все это начинает нравиться... - сказал он, когда ушел последний из их компании: только они с Владом всегда отличались такой стойкостью, чтобы досидеть до рассвета и не уснуть прямо за столиком. - Ты же знаешь, чего греха таить: я люблю чужими руками жар загребать...
- Мы все это любим, - спокойно ответствовал Ромальцев, не особенно стараясь глядеть в его сторону.
- Слушай, ты так и не сказал мне, где ты всему этому так насобачился? А, Ромах?
Влад щелкнул зажигалкой и глубоко затянулся. Чаще всего он не отвечал на вопрос сразу, и Дмитрий уже успел привыкнуть к его манере. Но теперь пауза была слишком уж затяжная, однако отступать Аксенов не собирался и требовательно смотрел в лицо приятелю.
- В армии...
- В ВДВ, что ли?
- Ты прекрасно знаешь, что там, - Влад слегка прищурился и разогнал дым рукой.
Да, это были самые трудные деньки Владислава Ромальцева... Зинаида Петровна осаждала вначале ректора, а когда с "белым билетом" не прокатило ввиду абсолютного физического и психического здоровья сына, стала осаждать часть, куда десять лет назад забрали Влада. К его несчастью, нести воинскую повинность ему пришлось в области, так что матери не составляло никакого труда чуть ли не ежедневно навещать "любимого Владичку". То-то было потехи для его сослуживцев! Ромальцев чувствовал себя униженным до бесконечности и не мог простить Зинаиде Петровне ее обхаживаний. Естественно, его презирали. Естественно, парню было не до службы. Конечно, он мало что получил из знаний и навыков... Но ВДВ всегда считались элитным подразделением, и потому после "дембеля" девчонки так и липли к синеглазому "десантнику", а одноклассники не скрывали своей зависти. И Влад, чтобы не уронить престижа, старался не распространяться на данную тему, так что вдобавок ко всему заработал репутацию парня сдержанного и скромного, не склонного к дурацкому бахвальству и прочему мальчишеству.
- Ладно, Ромах... Давай уж по домам... - взглянув на часы, Дмитрий решил, что пора заканчивать их чертовски содержательный разговор, больше похожий на театр одного актера, чем на дружескую беседу.
Влад приехал домой и, постояв под струей воды в душе, без памяти провалился в сон...
Серая пыль лежала на ступенях древнего храма в Гелиополисе. Гимн Солнечной Птице пробуждал к жизни старые, уже полустершиеся фрески... Солнечные лучи падали сквозь колонны и возрождали к жизни блеклые краски некогда величественных картин.
Осирис вновь покинул страну теней и ступил на пыльные плиты. Непривычно было ему, владыке миллионов лет, вновь очутиться на этой земле, вновь испытать те чувства, которые он так давно позабыл в своих владениях...
Он оглянулся. Неподвижные изображения Исиды и птицеголового Гора были по-прежнему плоскими и безжизненными.
Толстый Себек выполз из нарисованной реки и скользнул в зеленые воды Нила, дабы наблюдать оттуда. Справедливый Тот взошел на трон пред Девяткой, а в руке его по-прежнему был фетиш Осириса - Джед из тростниковых стеблей... Он будет говорить.
Владыка миллионов лет увидел, что сын его, черный Анубис, хочет последовать за ним из царства мертвых, но боится показаться на свет, подставить бледно-серое тело под палящие лучи солнца. Осирис взмахнул рукой, и Ра-Хорахте повелел светилу скрыться за тучей.
Владыка миллионов лет и его спутники - Анубис и Упуаут, тяжело дышавшие от непривычной для них жары, - стали в тени колонны храма Феникса. Шакалоголовые боги преисподней легли у ног своего повелителя, опираясь на локти и пристально глядя, не грозит ли Осирису какая-нибудь опасность. Осирис и без того был разлучен со всем и всеми, кто был ему дорог, а мир пребывал в хаосе.
И тут, стукнув тростниковым джедом о плиты, заговорил справедливый Тот:
- Из-за дальних морей в дар Себеку прибыла ладья. Чтобы вернуться к звездам, светлый Осирис должен проделать на ней бесконечный путь, да повторят после него это странствие все его последователи! Да будет так!
И плакали народы, расставаясь со своим Учителем...
- Когда-нибудь я вернусь к вам, - тихо произнес владыка вечности.
"Когда-нибудь, но не слишком надейся на это!" - послышался голос Темного Брата из глубины преисподней.
Осирис шагнул к сплетенной из тростника легкой ладье.
- Подожди меня, отец! - поднялся Анубис и настороженно поглядел на затянутое тучами небо.
Фрески вновь ожили. На пыльные плиты шагнул юный Сокол и подошел к своему остроухому брату. И тут ветер разорвал свинцово-серые облака. В солнечном столбе сплелись воедино Анубис и Гор, и луч ударил в грудь владыку вечности Осириса. И он остался стоять один, но не один он был отныне. Его глаза светились, его руки были готовы раскинуться подобно крыльям и унести повелителя миллионов лет по Млечному Пути к Сотис...