С городами большая проблема. Никто, естественно, не пытается поддерживать коммунальные службы в нормальном состоянии. В подземных помещениях скапливается вода. Как ни удивительно, более новые дома и разрушаются быстрее. Они строились из железобетона, а сталь хоть и нержавеющая, но от воды портится. В высотных зданиях падают лифты, не хуже любой бомбы лупя по нижним этажам. Разрушаются от ветра и выросших прямо на стенах растений целые блоки. Еще нет полностью разрушенных зданий, но явно к этому идет. Лет через пятьдесят начнут падать первые. Уже сейчас по улицам опасно ходить.
Очень многое изменилось. Еще в самом начале оборотни разбились на группы по видам и, уходя, селились вместе, создавая новые поселки. Тогда в этом ничего плохого не было. При скрещивании разных видов часто рождались уроды, и хотя прямого запрета не было, но они сами старались избегать подобных ситуаций. Теперь явно идет к тому, что сформируются отдельные племена по видам. Хорошо это или плохо, пока понять сложно.
Научники превратились в отдельную касту, одержимую желанием прибрать к рукам общее руководство. Пока это тормозится тем, что триединое правление перенималось стандартно всеми отделяющимися от общей группами. Бывший Комплекс теперь именуется не иначе как Крепость и не заселен, кроме отдельных работающих лабораторий. Мы все живем на равнинах. Теперь это наша земля, в отличие от лесов, где поселились зеленые, и гор, где проживают анхи. Уже были случаи, когда доходило до прямых столкновений с соседями и убийств.
В первые годы очень часто приходилось доказывать, кто здесь хозяин. Тут нам изрядно пригодилась подготовка Ночного Кулака. Даже с холодным оружием мы способны на многое. Сейчас стало поспокойнее, границы практически устоялись. На месте старой цивилизации медленно растет новая. Лучше она или хуже — время покажет. Она другая.
Вот остановился и подумал… Я ведь все время пишу — «мы». Я себя не отделяю от оборотней. Так и есть. Я настолько с ними сжился, что стал одним из них. Единственное, что не могу, — перекинуться в другую форму. И как бы они про людей ни думали, даже если победят эти дубоголовые реформаторы и заставят в будущем забыть, что мы жили на планете, кровь моя течет во многих потомках. И основа остальных линий в разных видах, даже не имеющих отношения ко мне, тоже от людей, как бы оборотням ни хотелось об этом забыть.
Когда я умру, меня положат в корни дерева-дома, бывшего моим жилищем десятки лет. Это лучший конец из тех, что я знаю, кроме как погибнуть в бою, но это мне не грозит. Слишком я стар для этого. Я сделал, что мог, для своего Народа, и пусть тот, кто сможет, сделает больше.
Глава 15 СЕМЕЙНЫЕ ОБЫЧАИ
— Эй, — сказал Рафик и пощелкал пальцами у меня перед носом, — Живой, ты живой?
— А?
— Живой, — обрадовался он. — Сидишь уже четверть часа и смотришь неизвестно куда.
Я посмотрел осмысленным взглядом по сторонам. Действительно, что-то я изрядно отключился от окружающей действительности. Время уже к вечеру, от костра тянет приятными запахами еды. Все дружно лопают, и только я сижу и ничего не замечаю. У русских это называется ошеломить. Трахнуть чем-то тяжелым по голове. Уж очень занимательные мемуары мне попались. Не поленился бы заглянуть вначале, непременно плюнул бы на закон добычи и спрятал снова. Хорошо еще, что теперь книги мои по общему согласию, и переводить для всех я не обязан. Людям это совершенно ни к чему, а для нас очень интересный документ. Все равно что найти дневник Сталина, не предназначенный для потомков и полностью откровенный. Удачно получилось, отдали и не поморщились. И то, камни интереснее.
Так мало текста и такие занимательные мысли появились. Вот это было не так, как нам с детства говорят… А вот это вообще совсем наоборот…
Частица «до» для нас совсем не обозначение воинского рода. Вот я тоже «до». Как десятого убьешь своими руками и при свидетелях — признают «до». Про Крепость тоже все знают, но ходить туда не положено. Там Совет пауков собирается, и чем там еще занимаются, таким, как я, не говорят.
Первый Вожак — человек! Это мощно. Даже в легендах таких вещей нет. Мы всегда были сами с усами и прочими клыками и когтями.
Крыс я уже имел удовольствие повидать, а теперь еще какие-то водные всплыли. Почему собак среди нас нет? Ведь были же…
Порталы, понимаешь, стационарные, значит, были и переносные. А эти странные намеки на воинские обычаи. Это он про то, что крысы делают?
Козел был наш первый Вожак, что ему стоило более подробно писать? Сам говорит про потомков и сам же толком не поясняет.
Хотя кто сказал, что дальше ничего интересного не будет? Хранили же пятьсот с лишним лет книгу…
— Да, — невпопад сообщил я Рафику, — ужинать пора.
Рафик посмотрел на меня внимательно.
— Ты меня вообще понимаешь?
— Конечно, — обиделся я.
— Я говорил с Лехой…
— Я тоже, — перебиваю его. — Сегодня утром. Он сказал то же самое, что и я. Ситуация изменилась. Начальной цели мы достигли. В район вышли, осмотрелись, энергетический узел нашли. Проход он сделает без проблем, уже проверил. Картинки с видеокамеры вполне достаточно. Ему надо знать, как выглядит место, а я ему пару часов просмотра со всех сторон скинул через Летчика. Дальнейший поход в таком составе может быть опасным. Завтра я пойду с волками к Игле и оттуда дам сигнал. К нам прибудет очень представительная делегация в составе нашего с тобой работодателя, парочки пауков и полусотни бойцов. Встретитесь лично, поговорите… Самое умное для вас, — я кивнул на костер, — собрать манатки и отваливать назад к водохранилищу. Или хотите — копайтесь в развалинах, если Леха даст добро. Дальше уже наши проблемы, а вы можете пошарить в окрестностях, пока баржа не вернется. Только надо быть осторожными, крысы любят селиться у воды. Как мы раньше с ними не столкнулись — непонятно. Я только на последних страницах видел десяток названий семейств. То, что их на реках должно быть много, — это без вопросов. А свою территорию они охраняют серьезно, даже с другими крысами постоянно дерутся. Вот тебе и объяснение, куда французы делись. Меня с Дашкой точно так же раздели догола и уволокли. Нам ведь изрядно повезло. Эти из поселка полгода назад пошли в поход не то за здешними зипунами, не то за мясом. Больше тридцати наиболее опытных воинов. Назад никто не вернулся. Поэтому их было так мало, и вы так легко подошли к поселку. Один часовой в нормальной ситуации большая редкость.
— Вы так не хотите свидетелей, что даже не нуждаетесь в еще одном вооруженном отряде?
— Ну и это тоже, — легко согласился я. — Не могу предсказывать будущее, но вполне возможны разные нехорошие штучки вроде геноцида. С этими людоедами мы вряд ли уживемся. А кроме того, у нас есть древние легенды о войне с крысами, а этот их вождь прямо говорил о старых счетах. Я его хорошо понимал. Мира не будет. И есть тут еще один момент…
— Это ты про ножи и книги?
— Вот именно. Вот это, — я похлопал по ножу на боку, — не просто определенный звериный стиль. Это фирменный знак Народа. Такой нож многое говорит о владельце понимающему. Валяться где попало они не могут, а у крыс тем более. Если бы это был трофей, они бы с гордостью носили, и опять же надпись соответствующая. Тут что-то очень нечисто.
— А ведь Доцент что-то про тебя и оружие понял.
— Ну и на здоровье, — отмахнулся я. — Он еще не видел наших девушек. Вот появятся Близняшки, будет ему очень много пищи для размышлений. Они, по вашим понятиям, раскованные в личной жизни, но любому слишком много возомнившему о себе мужику очень быстро голову открутят.
— Кстати, насчет девушек… — Он с интересом уставился на меня. — И как ты собираешься выкручиваться из этой ситуации? Очень, знаешь, интересно было эти стоны ночью слушать. Была бы кровать, наверняка бы сломали.
Я посмотрел на Дашу. Она сидела у костра рядом с остальными, но заняла такую позицию, чтобы видеть нас. Была бы оборотнем, я бы точно знал, что она слушает, но, хвала первопредку, на это она не способна. Тем не менее я уверен, что она тут же почуяла, когда заговорили о ней, и насторожилась. Моментально взгляд в нашу сторону. Это какая-то женская магия, она от рождения дается, и мужчинам ее не понять.
— Вы притащили свои обычаи и традиции сюда. Цветы, ухаживания, загс и потом обязательные крики про плохо постиранные носки с ответными криками про маленькую зарплату. У нас несколько другие обычаи. Гулять до свадьбы — это совершенно нормально. В один прекрасный день, — понижая голос, сказал я, — женщина понимает, что хочет ребенка. Она смотрит по сторонам и говорит себе: «Ага! Вот этот парень мне нравится». Она идет к пауку и выясняет, нет ли проблем с наследственностью. Такое бывает редко, но процедура обязательна. Паук в поселке про всех все знает. Это его прямая обязанность знать такие вещи. Он говорит — можно, и начинается охота. Парня обкладывают со всех сторон. Вроде случайные встречи, совместные мероприятия, демонстрация лучших качеств и разных приятных выпуклостей, случайно касающихся руки. Так продолжается несколько месяцев. Родственники тоже участвуют в этом, создавая возможности для встреч. А потом в один прекрасный момент она ему говорит — бери меня замуж. Парень не идиот и давно понял, к чему идет. Если не понял, друзья обязательно с конским ржанием объяснят, поэтому обычно и проблемы нет — он согласен. Охота закончена, дичь загнана в ловушку и прикончена. Кого такая перспектива не устраивает, имеет достаточно времени смыться или поговорить с ней серьезно. Тут и начинается самое интересное. У нас нет совместного владения имуществом.
— Это как? — изумленно спросил Рафик.
— А вот так. Муж — воин, Мастер, охотник. Это неважно. Он может всю жизнь работать или бесконечно угонять у соседей табуны с лошадьми, но ему принадлежат только орудия труда и то, что на нем. Жене принадлежит все остальное. Она ведет дом, заботится о ребенке, кормит и обихаживает мужа и его гостей. Конечно, есть разные нюансы, но жизнь может быть очень интересная, если муж, допустим, ляжет и не станет ничего делать. Это не его забота, как она станет выкручиваться. С другой стороны, если он захочет уйти — все останется жене. С разводом у нас просто. Идут к пауку — и, если причина действительно серьезная, — никаких проблем. А причин достаточно много. Она тоже может развестись по своей инициативе, но это сложнее, хотя и возможно. Тогда он не останется совсем с голым задом, если только его не поймали на другой.
Он покачал головой и почесал в затылке.
— У вас ограничение рождаемости практикуется… А ведь это искусственный отбор. Выходить замуж за успешного, богатого и готового стараться. Бездельники и неудачники не размножаются.
— Ну жизнь — она разная, и бывает по-всякому. Потом, кроме голого расчета, всегда есть чувства. Но в каком-то смысле действительно отбор. Почему красавицы выходят замуж за артистов или певцов? Из-за славы. А почему за толстого противного старикашку? У него денег много. Это ведь тоже мерило успеха. У нас то же самое бывает, только вместо кривляния на сцене требуются совсем другие качества. Угнать чужих коней из охраняемого табуна и чтоб кровь не пролилась — это совсем не просто.
— Ты знаешь, — ухмыльнулся Рафик.
— Я знаю, — кивая, соглашаюсь. — Очень хорошо знаю. Но сейчас я не об этом. Я не буду выкручиваться… Завтра Даша поедет со мной, и я официально ее представлю. Она сделала именно то, что делают наши девушки. Объявила на меня охоту, причем точно знала, чего она добивается. У меня и выбора-то особого не было. Ноя ответил «да». Можно было бы сказать, что ответил так только потому, что думал — на следующее утро мы все равно умрем. Но на самом деле не только поэтому. А теперь я буду защищать ее от всех, включая своих. Это моя обязанность как мужа. Я не знаю, как она приживется у нас и сможет ли вообще. Мы Народ в некоторых отношениях очень неприятный по вашим понятиям. Я много с Лехой говорил, кое о чем догадываюсь. Мы живем на равнинах, но по поведению очень схожи с вашими горцами. Очень тесные семейные и клановые связи и постоянные драки с соседями. — Рафик почесал затылок, переваривая сказанное мною. А я подумал и добавил: — Мы есть то, что мы есть, и постороннему в нашей среде будет непросто. Уйти она сможет всегда.
— Ты попал, — с восхищением сказал Рафик.
— Ты просто не представляешь, как я попал, — грустно пробормотал я. — Еще пару-тройку зим назад за подобную жену со стороны нас бы обоих могли убить на месте. Даже теперь неизвестно, как себя поведут наши дамы. Одно у нас не отнять. Жить с появлением Лехи в наших краях стало намного интереснее, чем раньше.
Рафик в очередной раз почесал затылок и неожиданно заржал.
— А ты жулик, — выдавил он сквозь смех.
— Не понял.
— Ага, ты от своей доли отказался, а делим-то на остальных. Значит, и на Дашку тоже. Из одного кармана ушло, в другой пришло. Меньше, но все равно лучше, чем ничего.
— Как весело, когда тебя считают настолько хитроумным, — пробормотал я. — Жаль, что я ничего такого не планировал. Мысль крайне интересная. Коней-то тоже делить на всех. Как бы исхитриться и лучших собственной жене отдать, а потом спокойно ездить?
Рафик затрясся от смеха и продемонстрировал фигу:
— Только по жребию! Знаю я тебя, ты ведь везунчик, куда ни пойдешь, обязательно притащишь кучу добра. Так что все равно совершенно случайно именно так и будет. Лучшие тебе достанутся.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Мы сидели на холме и смотрели на происходящее внизу. Сначала возле пустыря в длинной тени, падающей от Иглы, появилась черная дыра. Из нее выскочили два десятка всадников. Они моментально спрыгнули на землю и заняли круговую оборону. Я насчитал не меньше трех пулеметов. Потом один за другим потянулись перегруженные фургоны, окруженные охраной. К седлу каждого наездника были привязаны две-три запасные лошади. Повозки отъезжали в сторону нашей бывшей стоянки и останавливались там.
Прошло длинное стадо коров и небольшой табун лошадей, вокруг которых мелькали фигурки младших. В заключение появился Леха и закрыл проход. Охрана поднялась и окружила его со всех сторон. Всей компанией они двинулись к фургонам.
— Ты говорил, полсотни, — с удивлением сказала Даша, — а я видела не меньше трехсот.
— Понятия не имею, что ему в голову стукнуло. Может, это из-за крыс. Ты же видела, там еще и животных пригнали, и имущество какое-то. Они сюда прибыли всерьез и надолго. Ты хорошо помнишь, что я говорил?
Она кивнула.
— Тогда пошли знакомиться. — Я помог ей встать, и мы зашагали вниз.
— Сейчас тебя будут бить, — вполголоса сказал Кузнец, глядя на пристань. — Долго и с большим удовольствием.
Рафик скривился. На берегу стояли Борис с Зосей и пристально смотрели на подходящую к берегу баржу. За их спинами торчала Лена и делала непонятные знаки.
Баржа приткнулась к пристани, Рафик спрыгнул на землю и шагнул к Дашиным родителям.
— Письмо, — сказал Кулак, протягивая руку и смотря неприятным взглядом.
Рафик, глядя на жену, полез в карман и протянул сложенный листок бумаги. Лена за спинами Дашиных родителей пожала плечами и развела руками, показывая, что она ничего заранее не говорила и понятия не имеет, откуда Борис знает.
— Вечером зайдешь, — разворачивая письмо, сказал Борис.
Через плечо к нему в руки заглядывала Зося. Рафик послушно отошел к Лене, и та потащила его в сторону.
«Я обещала написать, если не вернусь… Ну вот — читайте.
Вы всегда знали о моих способностях, — читал Борис. — Эти мои сны. Хорошо это или плохо для меня, но знать будущее даже так всегда полезно. Еще в детстве я поняла, что оно может измениться. Необязательно слепо следовать своим же предсказаниям. Тут главное, какой выбор ты делаешь. И выбирая, ты можешь сделать хуже. Благие намерения, как известно, очень часто ведут в ад. И все равно судьба твоя необязательно такая, какой тебе кажется. Нет одной неизменной дороги.
Когда я решила поехать, я сказала вам, что хочу присмотреться к своему приснившемуся мужу. Что он за человек и не лучше ли мне поискать другого. Вот и присмотрелась, да так плотно, что весной у вас будет внук. Нельзя сказать, что из Живого выйдет идеальный зять. Даже идеальный муж — очень сомнительно. Как он сказал:
«Ты очень ловко меня оседлала и уселась сверху, но это не значит, что я буду стоять в твоем стойле или идти по дороге, которую ты считаешь правильной». Нам сейчас приходится притираться друг к другу, и от этого иногда летят такие большие искры. Но, может, это и к лучшему. Вряд ли я бы долго выдержала с мямлей. Очень удобно держать мужа под каблуком, но приходит время, когда становится ясно, что рассчитывать можно только на себя. А ведь хочется иногда чувствовать себя слабой, чтобы тебя носили на руках и защищали. Вот в этом у меня сомнений нет. Он порвет на куски любого попытавшегося нагадить нашей семье. И не фигурально, а вполне реально — физически. Была возможность убедиться.
Мне кажется, что, глядя на любого мужчину, я всегда сравниваю его с тобой, папа. В этом смысле мне повезло. Он на тебя похож. Не внешне, конечно, хотя он тоже здоровый облом, — по характеру. Такой целеустремленный тип, который, поставив перед собой задачу, проломит стену, а своего добьется. А дел у нас в ближайшее время ожидается море. В придачу к мужу я получила очень большой кусок земли с обязательством защищать его и служить фильтром между местными жителями и Зоной.
Еще множество буйных родственников, размером и силой смахивающих на бибизян, на фоне которых я выгляжу гномом, и, как задним числом оказалось, у мужа по разным карманам завалялось совершенно неприличное количество разных Вещей. Он как хомяк — тащит домой любой гвоздь, так что дама я теперь очень небедная.
Что касается моего поста, который совершенно не декоративный. Это ведь совсем не просто было стать женой моего мужа. Здесь существует Клан. Он не столько семейный, сколько территориальный. Чтобы стать одной из них, надо быть членом Клана. Нельзя выйти замуж за клановца и не стать одной из них. Такого просто не бывает. Или ты с ними, или нет. Посторонний здесь долго не протянет. Его даже необязательно убивать, достаточно просто не рассказать про некоторые местные особенности.
Чужаков они страшно не любят, и на это есть множество причин. Когда перед отъездом мы говорили, мама упомянула про «скелеты в шкафу». Они есть у каждого, в любой семье. Выносить внутренние дела на общее обсуждение очень нехорошее поведение, даже если эти дела сами по себе не слишком красивы. Свои проблемы нужно решать самим. Вы нас, детей, этому учили с детства, и этим мы отличаемся от большинства. Интересы семьи — главное. Вот и здесь то же самое.