Согласно уговору, капитан Габор должен был сделать шесть выстрелов по воротам и в центральную часть Закатной Стрелы. Ласло сдержал слово. Он перенастроил прицелы катапульт и уронил оставшиеся бомбы уже не на улицу, а на руины построек, какие раздавил колесами бронекат захватчиков. Учитывая, что многие шарахнулись от первых взрывов именно туда, второй обстрел также не обошелся без жертв. А несколько крупных камней угодили в сваи хижины Кирка и перебили их. Лишенное опор строение покатилось вниз по склону, разваливаясь на части, и погребло под обломками ведущую к ней лестницу. А также всех тех, кто в эту минуту сражался на ступенях лестницы. И не исключено, что среди них был сам Виллравен…
Пламя, грохот, шквал обломков и ударная волна оказали на наших выживших врагов тот эффект, на какой мы и рассчитывали. Решив, что бомбы будут падать и дальше, северяне бросились искать укрытия, хотя от такой напасти их могло защитить разве что чудо. Единственными северянами, кого не ошеломили взрывы, были Тунгахоп и Убби. Они улучили момент, когда их противники инстинктивно пригнулись и обернулись, после чего тут же выскочили из щели и обрушили им на головы кистень и секиру.
Левая рука дико нарывала, но я не хотел стоять столбом, зная, что еще могу принести пользу. Выхватив у Гуго одно перезаряженное ружье, я с ходу выстрелил в ближайшего противника, до какого еще не дотянулся Тунгахоп. Нашпигованная картечью, новая жертва «Мадам де Бум» выронила меч и свалилась как подкошенная. А вслед за ней пал замертво и последний преграждавший нам путь враг, на которого обрушились одновременно брат Ярнклот и топор домара.
– За мной! – рявкнул Сандаварг, приказывая нам бросить укрытие и возвращаться к люку. Вокруг по-прежнему хватало недругов, способных нам помешать. Но сейчас они таращились в основном вверх, а не по сторонам. И пока они не сообразили, что бомбардировка прекратилась, нам предстояло увести Владычицу под землю.
Где-то возле столовой зычно проревел боевой рог. Его характерный звук – чуть более высокий, чем у обычного рога, и немного надтреснутый – был мне знаком. Этот сигнал подавали хозяева, а не захватчики, призывая свой разбросанный по форту, потрепанный сквад сплотиться воедино. Что ж, и впрямь пора бы ему объединиться для решающего контрудара или же отступления, особенно если Кирку не посчастливилось пасть в битве. Вот только нас явно не обрадует, если враги дружно ринутся в одном направлении с нами.
Я понятия не имел, как буду спускаться по лестнице с раненой рукой. Но был готов цепляться за ступеньки даже зубами, лишь бы поскорее покинуть это проклятое место. Впрочем, проблема разрешилась сама собой, жаль только, опять не выгодным для нас образом.
Второй раз наш прорыв к канализации тоже не увенчался успехом. Правда, на сей раз посчастливилось обойтись без боя. Мы заметили угрозу раньше, чем она – нас, и немедля свернули в сторону, дабы не столкнуться с ней лоб в лоб.
Нет, это были не хозяева – так скоро они не собрали бы силы. Около десятка северян, на головах которых виднелись белые повязки, быстро приближались к люку с другой стороны. Не иначе, это была выжившая часть того отряда, что ворвался в форт пешим ходом и потом разделился надвое. И теперь его вторая, тоже потрепанная в бою половина спешила воссоединиться с первой, которая к этой минуте была истреблена нами подчистую.
О бегстве через канализацию вновь пришлось забыть. Когда собратья павших противников наткнутся на их трупы и оглядятся, они неминуемо заметят возле люка наши знакомые силуэты. А пока этого не произошло, нам следует срочно убежать отсюда как можно дальше.
Вот только куда?
Разумеется, к запасному выходу из Закатной Стрелы – воротам.
Ворота, а также земля вокруг них были объяты пламенем, зато там не наблюдалось врагов. Теперь нам следовало бояться захватчиков, на каких мы могли нарваться снаружи. Вряд ли они оставили вход без присмотра. И если их группа прикрытия – наверняка небольшая, ведь какому северянину захочется стоять в стороне от поля битвы? – не погибла при бомбардировке, нам мимо нее точно не прошмыгнуть.
Ну нет так нет – значит, сметем эту преграду наскоком! Перезарядив на бегу «Мадам де Бум», мы приготовились к новой схватке, однако разыгравшийся окрест нас хаос вновь доказал, что сейчас попросту бессмысленно делать какие-либо прогнозы.
Грохот буксира, о котором мы в суете позабыли, долетел до нас, когда мы были в считаных шагах от ворот. И черт бы с ним, да только бронекат тоже двигался прямиком к выходу из форта! Так, будто захватчики решили выйти из еще не проигранной ими битвы и поспешно отступить.
«Не отступить, а лишь увести технику из-под бомбового удара!» – подсказала мне логика, что в последние полчаса почти не давала о себе знать, уступив место инстинктам. Хотя могла бы и дальше помалкивать, поскольку догадка ее оказалась неверной.
Озаряющее главную улицу пламя позволяло рассмотреть приближающийся бронекат и определить, когда он с нами поравняется. Нет, нам никак не успеть выбежать наружу раньше его! Пока мы обогнем все горящие обломки, буксир будет тут как тут и просто размажет нас по колесам. Поэтому лучше не рисковать и уступить ему дорогу, благо после обрушения водонапорной башни и стены здесь было где спрятаться.
Присев за лопнувший и смятый при ударе о землю резервуар водокачки, мы продолжили следить из укрытия за буксиром. Но когда я к нему пригляделся, то сразу смекнул: что-то здесь не так. Лихость, с какой он ворвался в Закатную Стрелу, куда-то подевалась. Теперь эта машина двигалась так, словно ее шкипер был изрядно пьян или – например, от крепкого удара по голове – растерял все свои навыки.
Бронекат мотало из стороны в сторону, и ехал он не на той скорости, на какой следовало бы. Шкиперу было самое время переключаться на повышенную передачу и, взяв разгон, раздавить колесами лежащие у него на пути обломки. Той скорости, на какой он сближался с ними, могло для этого не хватить. Каменные глыбы не остановят стотонную махину, но однозначно задержат ее. И если бы «Торментор» продолжал бомбардировку, он легко подбил бы нерасторопный буксир прямо в проходе – точке, которую Ласло Габор успел пристрелять.
Со шкипером захватчиков, похоже, случилось самое худшее – он был мертв. Это стало понятно, когда буксир наехал на первые обломки и, как я предсказывал, уподобился ползущей по камням черепахе – медлительной, но настырной. Глянув на мостик, я обомлел: там стоял не кто иной, как… Кирк Виллравен, живой и, по всей вероятности, почти невредимый! Он не угрожал находящемуся у штурвала северянину, а значит, это был человек из его сквада, способный справиться с работой шкипера. Пускай дерьмово, но за неимением лучшего сойдет и такой недотепа. Борта не позволяли видеть, что творится на палубе, но, кажется, бой там уже утих. Мы могли лишь гадать, сколько человек присоединились к Кирку на призыв горна. Но домар вряд ли пошел бы на прорыв, не будь он уверен, что собрал на трофейном буксире большинство выживших соратников.
Залитый с ног до головы кровью, в отблесках огня Виллравен выглядел сущим демоном. Он, конечно, успел глотнуть своей боевой настойки и, не имея в пределах досягаемости ни одного противника, продолжал неистовствовать так, что мостик под ним ходил ходуном. Кирк не стоял на месте ни секунды: потрясал мечом; грыз кожаный наручень; орал оставшимся за бортом врагам жуткие проклятья; пинал иностальные перила с такой силой, что те от ударов его босых ног гнулись, как проволока. С губ берсерка, будто из пасти загнанной лошади, слетала пена, но он явно не намеревался падать от изнеможения. Напротив, Виллравен жаждал растерзать еще толпу противников, и его шкипер наверняка ощущал себя рядом с вождем весьма неуютно. Что лишь усиливало нервозность, с какой он вел машину к воротам.
Умей «Мадам де Бум» стрелять пулями, мы могли бы попытаться прикончить Кирка четырьмя прицельными выстрелами. Но палить по нему с такого расстояния картечью означало лишь еще больше взбесить берсерка и направить на себя его гнев. Так, по крайней мере, думал я. Думал совершенно практично, с какой стороны ни глянь. Но не все из нас при виде Виллравена сохранили способность рассуждать трезво. Едва мы поняли, кто беснуется на мостике буксира, как из горла Тунгахопа раздался приглушенный рык, а сам он весь подобрался, словно готовый к броску, охотящийся лев.
– Будь я трижды проклят, если позволю уйти этому песьему отродью! – пророкотал домар, закидывая секиру за спину в петлю на кожаной перевязи. – Это мой бой! Мой, и только мой! Ты, Убби, лучше пригляди за Владычицей! Как выйдете наружу, сразу бегите к канаве, а оттуда – тем путем, каким мы сюда пришли. Ну, а я отвлеку на себя Кирка так, что он даже не взглянет в вашу сторону! Прощайте, братья, и вы, госпожа! Пора покончить с этим дерьмом раз и навсегда!
– Постой!.. – попытался удержать героя опешивший Сандаварг. Даже по его меркам такой поступок выглядел полным безрассудством. Но домар на нас уже не смотрел, а, пригнувшись, спешил прямиком к цели. Убби рванулся было следом, но в последний момент глянул на едва живую от страха Владычицу, смачно выругался и остался на месте. Как бы ни хотелось ему присоединиться к Тунгахопу, не рожденный ребенок Дарио был для Сандаварга важнее возмездия, о каком денно и нощно грезил его собрат по оружию.
– Постой!.. – попытался удержать героя опешивший Сандаварг. Даже по его меркам такой поступок выглядел полным безрассудством. Но домар на нас уже не смотрел, а, пригнувшись, спешил прямиком к цели. Убби рванулся было следом, но в последний момент глянул на едва живую от страха Владычицу, смачно выругался и остался на месте. Как бы ни хотелось ему присоединиться к Тунгахопу, не рожденный ребенок Дарио был для Сандаварга важнее возмездия, о каком денно и нощно грезил его собрат по оружию.
Бронекат наткнулся на обломки и замедлил ход, чем домар не преминул воспользоваться. Обогнув поваленную водокачку так, чтобы напасть на проехавшего мимо Виллравена с тыла, Тунгахоп настиг буксир и вскочил ему на сцепное устройство (сам прицеп, на каком враги привезли сюда свою армию, они, судя по всему, спрятали где-то в окрестностях форта). Дальнейшее было для мстителя не сложным. У кормовой баллестирады дежурил один из бойцов Кирка. Стрелок не успел взять на прицел выбежавшего из-за водокачки человека, а когда тот настиг бронекат, он уже кричал: «Не стреляй, брат! Я свой! Я свой!..»
Как я уже упоминал, одежда посланцев с Севера отличалась от той, в какой ходили здешние северяне, что было заметна даже в полумраке. Штаны и снаряжение Тунгахопа свидетельствовали о том, что он не принадлежит к захватчикам. Это и сбило с толку стрелка, поверившего коварному пассажиру. Но доверие то было весьма мимолетным. Стоит лишь Тунгахопу подняться на палубу, его узнает немало врагов, которые принимали участие в его неудавшейся казни.
Поэтому Тунгахоп и не стал больше маскироваться. Перевалившись через борт, он тут же выхватил секиру и раскроил череп не успевшему даже вякнуть стрелку. После чего немедля ринулся к мостику, где продолжал бесноваться Кирк.
– Виллр-р-равен!!! Узнаешь меня, грязный выродок?! – взревел Тунгахоп, взбегая по ступенькам ведущей на мостик лестницы. – Я – Тунгахоп, сын Аттердага, пришел за твоей головой из самого ада! Умойся кр-р-ровью, грязная собака!..
Последние слова наш друг проорал, уже ступив на мостик и занося секиру для нового удара. Но Кирк, чьи инстинкты были обострены до предела, уже заметил врага и с таким же громким ревом спешил ему навстречу. Даже целая армия воскресших мертвецов не смогла бы удивить, а тем паче испугать обуянного яростью берсерка, и вопли Тунгахопа нисколько его не ошеломили.
Парировать тяжелый топор мечом сложно, но не для берсерка. Его встречный блокирующий удар был столь же мощным, как атакующий, и не обладай оружие северян отменной прочностью, оно пришло бы в негодность от первого же такого столкновения.
Домары схватились прямо на узком мостике – не самом удачном месте для обычного боя, но подходящем для сведения личных счетов один на один. Несколько находящихся на палубе северян кинулись на помощь вожаку, но он, отбив очередной удар, рявкнул на них, и они остановились как вкопанные у подножия лестницы. Кирк не был благородным воином, что доказала их предыдущая встреча со сквадом Тунгахопа. И все же сейчас, когда в берсерке бурлила нерастраченная злоба, он решил разделаться с недобитым врагом самолично, пусть это и не он заставил Кирка бежать из собственной крепости, словно вытравленной из норы лисице.
Прежде чем буксир въехал в разгромленные ворота и скрылся с наших глаз, Кирк и Тунгахоп успели обменяться несколькими могучими ударами. Правда, без результата. Всякий раз реакция обоих противников выручала их, и сталь натыкалась на сталь, а не на вражескую плоть. Тунгахоп не был берсерком, но жажда мести придавала ему сил и ярости так же, как Виллравену – его наркотический коктейль. Трудно было предсказать, кто в этом поединке одержит верх. Но то, что как минимум один из домаров не сойдет с мостика живым, было столь же очевидно, как наступление очередного утра…
…Которое, кстати, уже наступало. Проводив глазами вырвавшийся за пределы форта буксир, я обратил внимание, что ночь плавно переходит в предрассветные сумерки. Это означало, что нам нужно поспешать. Сейчас Виллравен уверен, что Владычица находится у захватчиков. Но после того, как хозяева разжились бронекатом, они наверняка предпримут попытку вернуться в крепость (неважно, будет к тому моменту жив их домар или нет), чтобы отбить пленницу и поквитаться с врагами, какие там еще останутся. Это произойдет, едва рассеется тьма, и нам к тому моменту нужно быть подальше от Закатной Стрелы. Так далеко, чтобы новый впередсмотрящий буксира не высмотрел нас с марсовой мачты.
Бронекат проторил среди обломков широкую дорогу, которой мы и воспользовались. Выбежав из форта, мы тут же свернули направо и припустили вдоль подножия стены к сточной канаве. Снаружи огонь уже погас, и наши темные фигуры были почти не различимы на фоне темных камней. И даже если где-то неподалеку засело прикрытие захватчиков, все их внимание было сосредоточено в эту минуту на бронекате, откуда доносились грозные вопли и звон оружия.
О судьбе Тунгахопа – а конкретно, о том, как он улизнет от бойцов Кирка в случае своей победы – мы старались не думать. Так или иначе, нам ему ничем не помочь. Тень буксира двигалась в полумраке недолго. Отъехав от форта на полкилометра, бронекат остановился, однако было слишком далеко, чтобы разобрать, что творится у него на палубе. Доносящиеся оттуда вопли и звон стали вроде бы давали понять, что битва домаров еще не закончена. Хотя кто знает, как оно было на самом деле. Разъяренный сквад мог разораться и начать греметь оружием просто от избытка чувств, а не только по причине победы либо гибели своего вожака.
– Если Габор сдержал слово и обстрелял форт, значит, он сдержит и второе свое обещание, – заключил Убби, когда мы перебрались через канаву и продолжили бегство дальше, на север.
– Ты уверен? – усомнился я. – Кажется, Ласло предупреждал, что, если все пойдет не так, как мы рассчитывали, он не станет дожидаться нашего возвращения. Удивительно, что он вообще вышел на позицию после того, как армия совета Кланов вышибла ворота и ворвалась в форт. Наверняка Габор уже далеко отсюда, и нам хочешь не хочешь придется идти до «Гольфстрима» своим ходом.
Я посмотрел на Владычицу, не привыкшую к пешим путешествиям. А в ее сегодняшнем состоянии, да при ее не предназначенных для ходьбы по каменистой хамаде легких сандалиях, это и вовсе грозило обернуться пыткой.
– Может, оно и так, загрызи меня пес, – не стал спорить Сандаварг. – Хотя что нам еще остается-то? Перво-наперво выйдем на нашу с Тунгахопом тропу, а там будет видно… Ну что, все готовы?.. Тогда пошагали, чего медлить?
И мы, бросив прощальные взгляды на Закатную Стрелу и едва различимый в сумерках силуэт буксира, двинули в сторону ближайших скальных россыпей. Они плохо подходили для пеших прогулок, но лишь там мы могли скрыться от преследователей, пока окончательно не рассвело…
Глава 10
Вопреки ожиданиям, Владычица Льдов проявила завидную для беременной аристократки выдержку. Двигалась она не так шустро, как нам того хотелось бы, но зато из ее уст не раздавалось ни жалоб, ни даже стонов. Владычица ковыляла по каменным россыпям, спотыкалась, но, стиснув зубы, стойко терпела боль в разбитых ступнях. И первый короткий привал, какой мы устроили, отмахав порядка трех километров, был сделан по настоянию Сандаварга, а не по просьбе освобожденной нами пленницы.
Мы не задавали ей пока никаких вопросов. После всех унижений, что королева Юга вытерпела на пиру, бессонной ночи и кровавой передряги, в какой она побывала, ей было не до разговоров. Сначала ей следовало отдохнуть и прийти в себя. А до тех пор – стараться беречь силы, поскольку шагать нам предстояло долго и неизвестно, встретит ли нас на этом пути капитан Габор.
На второй привал мы расположились, когда окончательно рассвело и злополучный форт остался далеко позади. Пока переводили дух, а я менял повязку на раненом плече, все еще раздраженный выходкой Тунгахопа Убби вскарабкался на ближайшую скалу, дабы окинуть взором окрестности. Спустился он, однако, в более приподнятом настроении и немедля сообщил нам приятную новость:
– Я был прав: Габор – не такой трус, каким он мне казался. Не удрал, песий сын! Вон там, за той раздвоенной скалой его развалюха стоит, нас дожидается. Вставайте, хватит рассиживаться! Тут осталось идти-то всего ничего – меньше километра…
Ласло был не трусом, а всего лишь битым жизнью человеком. История с захватом «Торментора» Кирком пошла Габору на пользу и научила его осторожности. Не став задерживаться у Закатной Стрелы, он, тем не менее, не вернулся к «Гольфстриму», а остановился на полпути между ним и фортом. Место для остановки было выбрано капитаном с таким расчетом, чтобы мы увидели дальнобой издалека, и при этом он мог бы держать под наблюдением всю округу. И, если что – расстрелять любую враждебную цель еще на подходе.
Чтобы поскорее добраться до дальнобоя, мы вышли из скальных лабиринтов на открытую местность, где Владычице в ее сандалиях шагалось легче и удобнее. Обрадованный де Бодье предложил мне пальнуть из ружья в воздух, чтобы привлечь внимание союзников, но я отклонил его идею. Впередсмотрящий на «Торменторе» нас и так уже заметил, поэтому напрасно расходовать боеприпасы было не резон.