– А, я понял, – рассмеялся он. – Ты хотела спросить: не стал ли я восточным деспотом, не буду ли унижать твое достоинство европейской женщины, так?
– Ну, в общих чертах…
– Женька, ты что, совсем меня не помнишь? Я вырос в Москве, мой педагог был из старой московской интеллигенции, мой отец учился в МИФИ и работал с Келдышем, а мама была врачом-акушером. О чем ты, Женька? И кстати, мама моя была наполовину русской. Так что с этой стороны тебе ничего не грозит!
– А с какой грозит?
– Ну, я бываю иногда невыдержанным, могу вспылить, могу накричать, правда, потом всегда прошу прощения.
– Ну что ж, Фарик, можно попробовать.
– Отлично, Женька!
– Да, Фарик, еще вопрос. Мне придется охранять тебя от… твоих поклонниц? Не сомневаюсь, их толпы…
– С чего ты взяла?
– Ну я же не слепая!
– Что ты хочешь сказать? Что девицы кидаются на меня, как на тенора или, на худой конец, баритона? – рассмеялся он. – Нет, Женечка, этой проблемы у меня пока нет и, я надеюсь, и не будет. И сразу скажу: у меня есть любимая женщина, она русская, но живет в Англии, она замужем, у нее ребенок. Это грустная история, как-нибудь я расскажу тебе о ней. Поэтому охранять меня не нужно. А вот защищать мои интересы необходимо. И если ты согласна, то прямо завтра Аллочка передаст тебе все мои договоры. Я хочу, чтобы ты просмотрела их с точки зрения юриста. Возьмешься?
– Возьмусь, Фарик! Сказать по правде, я даже мечтать не смела о такой работе. Это как раз то, что я умею. И работать с тобой… это отличная возможность. У меня о тебе самые лучшие воспоминания, и, я вижу, ты не испортился за эти годы. Ну или, по крайней мере, мне так кажется.
– В таком случае, договоримся так – я послезавтра улетаю во Францию, оттуда в Израиль, потом возвращаюсь, и мы летим в Амстердам, я там ввязался в один довольно авантюрный проект, сам еще не знаю, что из этого выйдет и выйдет ли вообще. Короче, у меня есть друг, он помешан на идее продвижения русской оперы, начать решили с «Иоланты». Ты бывала в Амстердаме?
– Два дня.
– О, это считай не была! Тебе понравится, чудесный город. Иными словами, через десять дней будь готова. У меня там большая квартира, но ты будешь жить в отеле неподалеку во избежание ненужных толков.
– Правильно!
– Ну вот видишь, мы понимаем друг друга.
– Похоже на то.
– А ты стала осторожная, Женька.
– Жизнь научила.
– Я наслышан.
– Не будем об этом.
– Не будем. А вот и чудо-плов! Женя, плов надо есть руками!
– Извини, Фарик, не могу!
– Но тебя не смутит, если я буду придерживаться этой традиции?
– Нисколько!
Ах, как красиво и изящно он это делал! Казалось бы, слово «изящество» неприменимо в этой ситуации, но это было именно так – необыкновенно изящно. Но я все же пользовалась вилкой. Плов и вправду был выше всяких похвал.
– Сроду не ела вкуснее.
– И ты права! Дядя Рахим готовит лучший плов в мире! Но вернемся к нашим баранам.
– Так тут мы тоже имеем дело с барашком, насколько я понимаю.
Он расхохотался:
– Женька, какое счастье!
– Ты о чем?
– Аллочка была замечательной помощницей, аккуратной, исполнительной, инициативной, но… два недостатка у нее все-таки были, а у тебя их точно нет.
– Это каких же?
– У нее было неважно с чувством юмора, и она ни хрена не смыслила в музыке.
– Но у меня могут обнаружиться куда более существенные недостатки.
Он пристально посмотрел мне в глаза.
– Не думаю. И потом я же мирился с недостатками Аллочки.
– Фарик, а мне можно будет иногда присутствовать на репетициях «Иоланты»?
– Да. Но не вмешиваться.
– Боже упаси!
– Однако, если у тебя вдруг возникнет какое-то замечание, потом обязательно мне скажи.
– Ты уверен, что это стоит делать?
– Не знаю, – засмеялся он. – Но попробовать можно. Ох, Женька, как я рад, что мы будем работать вместе.
– Фарик, а я вот что хочу спросить… А если, паче чаяния, тебе предложат сыграть концерт с… Истоминым…
– Я вряд ли откажусь, он потрясающий музыкант.
– Вот! Но я не договорила… А можно мне будет не присутствовать тогда?
– Безусловно. Даже не обсуждается. Я все понимаю, Женька, – сказал он и ласково потрепал меня по руке.
– В таком случае, Фарик, я согласна.
– Женька, мы же были друзьями, а это так приятно – обрести старого друга. Вообще-то они имеют тенденцию с годами теряться.
– Зависть?
– И она тоже, но не только… Жизнь разводит. В этой жизни много грустного, Женька, но и радости бывают огромные.
– Это правда, Фарик!
Константин маялся. Его так и подмывало в тот же вечер позвонить Жене, но кто ее знает, вдруг обед с тем мужиком закончится в постели? И при чем тут я? Позвоню завтра. Завтра вечером. И он позвонил. Но она не ответила. А мобильный был отключен. Звонить после одиннадцати почти незнакомой женщине попросту неприлично. Ладно. Звякну днем.
И если она свободна, приглашу на вечер куда-нибудь… А может, ну ее, позвоню лучше Алёне. Вполне милая девушка и куда моложе… Но при воспоминании о том, как тот мужик сжимал руки Жени, ему делалось тошно. С ума я, что ли, спятил? Зачем мне понадобилась баба, уже траченная жизнью? Ей наверняка хорошо за тридцать… Но это может быть интересно… Или все дело в отце, в том, что он так восхитился ею? Но какое мне дело до вкусов отца? А, ладно, ну их всех к черту. Да, к черту, к черту!
Днем на работе было не до лирики. Навалились неприятности, один заказ им вернули с кучей замечаний. Пришлось разбираться, и выяснилось, что молодой талантливый сотрудник Митя Фокин безбожно накосячил.
– Мить, в чем дело? Ты хоть понимаешь, во что фирме обойдется твой косяк, если ты его не исправишь в течение двух дней? – весьма сурово спросил он у парня.
– Константин Петрович, ей-богу, все исправлю! Там не так уж все страшно, я допустил только одну ошибку…
– Но кардинальную!
– Да это-то куда проще! Просто пересчитаю все по новой! Когда кардинальная ошибка, это проще, чем вылавливать блох…
– В принципе ты, наверное, прав. А успеешь?
– Зуб даю! Завтра к обеду все будет чики-пуки!
– Посмотрим. А вот ты мне скажи, почему был так невнимателен? У тебя какие-то проблемы? Скажи лучше, может, можно помочь?
– Да нет, – покраснел вдруг Митя, – это из-за бабы… Чем тут поможешь?
– Бросила, что ли?
– Да нет, но лучше бы бросила, наверное…
– А! Ладно, сам разбирайся, но чтобы работа была сделана. Проблемы с бабами в нерабочее время! Все, иди!
Звонить Жене на мобильный отчего-то не хотелось. Может, она уже нашла работу, а тут здрасте – привет от Пафнутия! Глупо получится.
А дома никто не снимал трубку. Жаль, у нее нет автоответчика, а то сказал бы, привет, мол, вам от Пафнутия и попросил бы перезвонить. Позвонила бы – хорошо, а нет – все и так понятно. Но автоответчика у нее нету. Может, просто плюнуть? Он несколько раз в день принимал решение плюнуть, но через полчаса внутренний голос говорил ему: позвони! Что за наваждение?
Она откликнулась уже в десятом часу вечера. Наконец-то!
– Алло! Женя, это Константин. Вам привет от Пафнутия!
По голосу было слышно, что она обрадовалась. Интересно, ему или привету от Пафнутия?
– Здравствуйте. Как он там поживает?
– Он хорошо. А вы, Женя?
– Я тоже неплохо. Но если вы хотите его оставить со мной, то…
– Нет-нет, Женя. Эту проблему я решил. Просто хотелось бы вас увидеть! Может, поужинаем завтра, как вы на это смотрите?
Она почему-то рассмеялась. И смех у нее был такой…
– Ну а почему бы и нет! – неожиданно легко согласилась она. – Завтра я как раз могу.
Он задохнулся от радости. Совсем с ума спятил!
– Хорошо, Женечка! Куда за вами заехать? Домой?
– Нет. Я уже работаю, если не сложно, заберите меня со Сретенки. Даев переулок знаете?
– Знаю. Но в котором часу?
– Ну, я закончу часов в семь, но это время пробок, так что я просто буду вас ждать, вы позвоните, и я сразу выйду.
– Отлично! Договорились! До встречи, Женя!
Я почему-то обрадовалась. Хотя зачем он мне нужен, особенно без Пафнутия? А может, все дело в том, что я уж и не помню, когда ходила на свидания? Иван не в счет. И он, похоже, на меня обиделся. Ну и что с того? Смешно, ей-богу, завести роман с бывшим мужем. И вообще, романы с женатыми – не мой жанр. И у меня новая жизнь. А этот Константин… С чего это он вдруг соблаговолил меня заметить? Или просто хочет навести мосты на случай, если опять не с кем будет оставить Пафнутия? Но я ведь теперь уже не смогу. Я на той неделе улетаю в Амстердам, с Фариком. Надо отдать ему должное – дела у него в отличном состоянии, Аллочка и вправду молодчина, и очень славная женщина, правда, с чувством юмора у нее не очень, но душевная и добрая. Под большим секретом рассказала мне, причем по собственной инициативе, о «грустной» любви знаменитого дирижера.
– Знаешь, она жутко красивая, такая вся нежная, вместе они смотрятся – офигеть. У нее муж знаменитый футболист, тоже русский, но играет в «Манчестер Юнайтед», зашибает бешеные бабки, куда там Фархаду. Поэтому она от мужа и не уходит. По-моему, совершенно тупая бабенка.
А он с ума сходит.
– Ну, тогда это даже лучше, пусть живет со своим футболистом. В какой-то момент Фархад поймет, чего стоит его Ширин.
– Ширин? – удивилась Аллочка. – Ее вообще-то зовут Зоя.
– Аллочка, ты не помнишь «Фархад и Ширин»?
– Ой, да, точно!
– Знешь, мы в свое время всех девушек Фарика звали «Ширинками».
– А у него их много было?
– Да почти все девчонки в консерватории по нему сохли!
– А он?
– Он… Он, как ни странно, был довольно разборчив.
– Зато теперь так вляпался!
– А ты не была в него влюблена? – полюбопытствовала я.
– Нет, мне такой тип мужчин вообще не нравится. И потом я в музыке ни черта не понимаю. Но человек он очень хороший. Хотя иногда так наорать может…
– Это нестрашно.
– Жень, знаешь как он обрадовался, когда я ему твое резюме показала!
– А я как обрадовалась, когда он мне работу предложил.
– Да, ты здорово сечешь в этом деле… А еще и в музыке понимаешь. А уж как мой муж обрадовался! А то мне скоро родить, а я не могу вот так просто взять и уйти! И, главное, я теперь буду спокойна за Фархада.
Короче говоря, иметь с ней дело было очень приятно.
Я задумалась, как мне одеться, чтобы вечером выглядеть достаточно элегантно. Но скромно. А надену-ка я строгий серый костюм с красным джемпером. С одной стороны скромно, а в то же время слегка вызывающе.
– Ой, Жень, как тебе красный идет! – ахнула Аллочка. – Мне когда-то тоже шел… – грустно сказала она.
– Почему когда-то? Наверняка и теперь идет.
– Что мне может сейчас идти, с таким пузом?
– Ты даже представить себе не можешь, какая ты сейчас хорошенькая!
– Мне муж то же самое говорит, а я как посмотрюсь в зеркало… Я ведь уже старородящая, мне уже тридцать.
– Это только в России есть такой термин. Хамский, по-моему! Что значит старородящая? Раз рожает, значит, не старая, и точка!
– Ага, ты права. Вообще все эти стереотипы… У нас говорят – женщина после тридцати уже не товар.
– Что за бред? Ты где это слышала?
– По телевизору! В программе «Давай поженимся!». Ты ее не смотришь?
– Алла, а ты зачем эту муть смотришь?
– Иногда так устаю, сяду, а по другим каналам только стреляют… А мне сейчас нельзя. Хотя я вообще-то боевики люблю, там таких классных мужиков показывают…
Я засмеялась:
– А твой Игорь разве не классный?
– Классный, но в другом роде. Жень, а ты, случайно, не на свидание собралась? – вдруг спросила она.
– А ты почем знаешь?
– Да вижу. Нарядилась. И глаза блестят. Он кто?
– Понимаешь, я больше знакома с его котом, чем с ним. Кот у него потрясающий!
Аллочка захлопала длиннющими натуральными ресницами:
– Что это значит?
Я рассказала.
– Ну надо же! Красивая история.
– Да ну…
– Но он тебе нравится?
– Да вроде ничего. По крайней мере внешне. Довольно интересный. Но что там окажется… Поглядим. В конце концов, я скоро уезжаю. Так почему бы и не поужинать с интересным мужчиной?
– Жень, а ты была замужем?
– Была. Но давно. А больше не хочу.
– Почему?
– Не знаю. Просто не тянет.
– Но мужик же нужен.
– Да тоже не очень. Я как-то обхожусь.
– Ну, это неправильно. Для здоровья нужно.
– Знаешь, эти истории «для здоровья» иной раз бывают очень вредны для здоровья.
– Не поняла.
– Ой, да ладно, скажи мне лучше, что это за фирма? Я такой не знаю.
– А, это новая японская звукозаписывающая фирма. Они поднялись буквально за год. И уже претендуют на лидирующие позиции.
– И там все чисто?
– Ну, пока вроде никаких нареканий не было.
– Надо же, еще года нет, как я отошла от дел, а тут уже новости. Надо все время держать руку на пульсе. На досуге почитаю в Интернете.
И мы вплотную занялись делами. Но стоило мне хоть немного отвлечься, как вновь и вновь возникала мысль: а почему все-таки этот Константин мне позвонил? Неужто я тогда в ресторане произвела на него впечатление? Похоже на то. Он в тот день несколько раз как бы между прочим проходил мимо нашего с Иваном столика. Наверное, будь я с подругой, он бы на меня и не посмотрел. Хотя кто знает…
Время до вечера тянулось ужасно медленно.
Константин думал: интересно, а надо покупать цветы? Да, пожалуй, небольшой букет купить все-таки следует. Мы ж не по улицам гулять собираемся, а в ресторане цветы поставят в воду. Она потом заберет их, и ей будет приятно. Кажется, она ценит такие вещи. Вот она точно не стала бы совать мне под нос браслетку с брюликами. Совсем другой коленкор. А впрочем, посмотрим. Может при ближайшем рассмотрении оказаться пошлой дурой или претенциозной высокопарной особой. Или говорить с ней будет не о чем. А о чем, спрашивается, ты говоришь обычно со своими красотулями? Смешно, Константин Петрович. Видно, стареешь, поговорить охота? Или это пресловутый кризис среднего возраста?
По дороге он купил букетик сиреневых тюльпанов. Заехав в Даев переулок, позвонил Жене. Она откликнулась сразу. У нее приятный и волнующий голос, отметил он про себя.
– Алло! Вы уже здесь? Иду!
И ноги у нее что надо! Черт возьми, она здорово интересная женщина. И очень элегантная.
– Здравствуйте, Женя! Вот, все-таки уже весна, пора тюльпанов!
– Спасибо! Какой дивный цвет!
– Да, мне тоже понравился. Садитесь, Женечка!
Он помог ей сесть. А какие духи! Как раз такие, как я люблю. Горьковатые, чуть дымные. Ну надо же!
– Расскажите про Пафнутия, – попросила она.
– Да что про него рассказывать! Жив-здоров и невредим.
– Тогда расскажите о себе, я ж о вас совсем ничего не знаю.
– Ну, кое-что все-таки знаете…
– Только имя, примерный возраст, знаю, что любите котов и… красивых, но корыстных блондинок.
Он добродушно расхохотался.
– Ну, не так уж мало. Но все-таки представлюсь более подробно. Мне сорок два, фамилия Турбин, отчество Петрович. Я программист, у меня своя небольшая фирма, довольно успешная, я разведен уже миллион лет, люблю классическую музыку, джаз, живопись и футбол. Вот, пожалуй, и все. Теперь ваша очередь, Женя.
– Ну, меня зовут Евгения Юрьевна Истомина, я в свое время окончила консерваторию, но таланта у меня не было, я окончила еще юрфак, развелась уже давно, много лет жила и работала в Америке. Сейчас нашла работу здесь, правда, связанную с постоянными разъездами. На будущей неделе улетаю в Голландию.
– Надолго?
– Пока еще точно не знаю.
– А что это за работа, можно спросить?
– Конечно. Знаете такого дирижера Фархада Закирова?
– О нем знаю, но никогда не бывал на его концертах.
– А зря. Отличный дирижер. Так вот, я буду его помощницей.
– Секретаршей, что ли?
– Не совсем, скорее администратором. Мы знакомы еще с консерваторских времен. Он прелестный человек, и меня такая перспектива воодушевляет. Во всяком случае, это единственное предложение, которое показалось мне приемлемым.
– О, вот мы и приехали!
Когда они уже сделали заказ, Константин спросил:
– Женя, а почему вы не остались в Америке?
– По целому ряду сугубо личных причин, – довольно сухо ответила она.
Он понял, что этой темы лучше не касаться. Как ни странно, разговор у них потек легко и непринужденно, она была умна, образованна, с хорошим чувством юмора. В какой-то момент он вдруг осознал, что наслаждается беседой.
А при этом она еще и прелестная женщина. Но не делает на этом упора, словно давая понять – я не только прелестная женщина, я еще и человек.
Он мне нравится, у него только глаза совсем черные, непроницаемые какие-то, но хорошая улыбка, и с ним совершенно не скучно.
Он ничего не пил, а я выпила бокал сухого вина.
– Женя, а что вы делаете в субботу днем?
– Пока не знаю. А что?
– Я хотел бы пригласить вас к себе на обед. Я, говорят, неплохо готовлю, ну и с Пафнутием повидаетесь.
Против такого аргумента я не могла устоять.
– Даже интересно, узнает он вас?
– Да вряд ли, столько времени прошло…
– Вот и проведем эксперимент.
Она не ломалась, не хихикала, как идиотка, не закатывала глаза, а просто и естественно приняла приглашение.
– Вы пельмени любите, Женя?
– Неужто вы умеете делать пельмени?
– Умею! Я три года прожил в Новосибирске.
– Я обожаю пельмени! Но это же такая возня!
– Да нет, у меня как-то быстро получается, – чуть застенчиво улыбнулся он. – Заодно посмотрите, как я живу.
– Вы живете где-то в районе метро «Аэропорт»?
– С чего вы взяли?
– Ну, ваш Саша торгует на Ленинградском рынке…
– Ах да! – рассмеялся он. – Но Сашу я давно знаю, и я действительно жил на улице Усиевича, но недавно переехал в новый дом, живу на двадцать первом этаже.
– Ой!
– Я продал свою квартиру и еще квартиру бабушки, которая досталась мне в наследство, и купил эту. Мы всегда жили невысоко, а мне хотелось видеть город с высоты.
Он не лез ко мне, не хватал мои руки, вообще вел себя безукоризненно и, как мне показалось, немного непривычно для себя. Но я видела, что нравлюсь ему, я никогда в таких вещах не ошибаюсь. И он мне очень нравился. В нем есть какая-то загадка, что ли… Хотя не могу сказать, что я влюбилась, нет, но он здорово меня заинтересовал. А со мной так давно этого не было. Кажется, и в самом деле для меня начинается новая жизнь!