Итак, я почти верил в то, что она сказала правду. То есть в то, что кто-то намеренно похитил Веру Кисину и посадил в тюрьму под чужим именем. Причем обвинив в том, что она на самом деле не совершала. При этом неизвестно куда пропал ее сын. Ну, это еще можно понять – на такое мог пойти ее муж, ради того чтобы завладеть ребенком. Правда, в это верилось с трудом: судя по рассказу Зои-Веры, этот Кисин был полный раздолбай. К тому же пойти на такое способен только человек со связями. А у него таковых не имелось. Хотя… ни о чем нельзя судить наверняка, пока не получишь серьезных доказательств. Итак, первая версия – это бывший муж Александр Кисин.
Конечно, нужно как можно скорее посетить Кулешова. Но сначала – Кисин.
Я подумал-подумал да и отправился в квартиру Кисиных по указанному моей подзащитной адресу. Конечно, и он, и его мать могли запросто не пустить меня на порог, но я надеялся на лучшее. И в конце концов, из того, как они будут себя вести, тоже можно сделать какие-то выводы.
– Кто там? – донесся из-за стальной двери недовольный голос.
– Э-э, добрый вечер. Я Юрий Гордеев, адвокат. Хотел бы с вами поговорить.
– Чей? – донеслось после небольшой паузы.
– Как это «чей»? – не понял я.
– Чей адвокат, я спрашиваю. Насколько я помню, ни с кем не сужусь.
– А-а, я адвокат бывшей жены вашего сына. Веры Кисиной, – произнес я, почти не надеясь на успех.
За дверью замолчали, явно обдумывая услышанное.
– Зачем вам я? – снова донесся голос.
– Я хотел с вами поговорить. С вами и вашим сыном. Если, конечно, это возможно.
На счастье, загремел замок, но дверь приоткрылась только чуть-чуть.
– Дайте ваше удостоверение, – приказали из-за двери.
Я протянул свою корочку.
Минуты через две донесся новый приказ:
– Теперь паспорт.
Я дал и паспорт.
На этот раз пауза затянулась дольше. Видимо, хозяйка квартиры переписывала мои паспортные данные. Наконец дверь снова захлопнулась, послышался звон цепочки, и снова распахнулась.
Открыла мне пожилая, но явно молодящаяся женщина в веселеньком халатике и с завитыми перламутрово-голубыми волосами. Такой цвет почему-то обожают дамы постбальзаковского возраста.
– Здравствуйте.
– Здравствуйте, Юрий Петрович. Проходите.
Я оказался в маленькой прихожей, заставленной старыми шкафчиками, этажерками и вешалками с облупившимся лаком. На полу лежали аккуратные стопки газет: видимо, хозяйка, как многие люди старой формации, интересовалась политикой. Здесь пахло сдобными пирогами, нафталином, духами «Может быть», ванилью. Эта странная, бьющая в нос смесь всегда наполняет жилища одиноких старушек. Одиноких, а не тех, кто живет вместе с сыновьями… Нет, следователь во мне еще не до конца погиб. Иначе как бы я с первых минут, по запаху(!) определил, что Юлия Моисеевна Кисина живет одна?
– Я охотно побеседую с вами, – сказала она, увлекая меня за собой на кухню, – однако с моим сыном вам поговорить не удастся. Его здесь нет.
Я сел на стул. Кухня в отличие от прихожей оказалась большой. Дом строился никак не позже начала пятидесятых, а потому подходил под определение «сталинский». Здесь, на кухне, особенно чувствовалась монументальность тогдашней архитектуры. Мало того что здесь запросто можно было кататься на велосипеде – здесь еще хотелось полетать. Высоченные потолки давали какое-то ощущение свободы. Люстра казалась неправдоподобно маленькой.
Юлия Моисеевна села напротив меня, вынула пачку «Беломора», вытянула из нее папиросу. Затем, привычно постучав гильзой о коробку, изящно согнула ее и чиркнула спичкой. И только выпустив изо рта целое облако густого пахучего дыма, она спросила:
– Чем обязана?
– Видите ли, Юлия Моисеевна, я разыскиваю Диму, сына Веры Кисиной.
– Диму? – удивилась Юлия Моисеевна. – А почему вы решили, что я знаю, где находится сын Веры?
– Я предположил, что, может быть, вы в курсе… Дело в том, что у Веры крупные неприятности…
Юлия Моисеевна молчала, и я вкратце изложил ей суть дела. За это время она выкурила две беломорины, поджигая их друг от друга, поднимала и опускала брови, качала головой.
– Невероятная история, – произнесла она, когда я закончил, – конечно, если все это правда.
Я пожал плечами:
– Вот это я и пытаюсь выяснить.
– Я видела Веру несколько раз по телевизору. Вообще-то музыкальные программы я не смотрю, в основном интересуюсь информационными выпусками. Да и ложусь рано, но иногда все-таки удается посмотреть на бывшую невестку. Должна вам сказать, что годы, проведенные без Саши, пошли ей только на пользу. Когда они были женаты, а потом, когда переехали сюда, вы понимаете, без конфликтов не обходилось. То она мне нагрубит, то я на нее наору. Обычные взаимоотношения между свекровью и невесткой.
– То есть вы постоянно конфликтовали?
– Да. Мой Саша, надо сказать, совершенно не подарок. Он связался с наркоманами, лечился в диспансере… За ним нужен был уход. Я хотела его женить на хорошей, домашней девушке, скромной, чтобы следила за ним. Вы понимаете… Уже и кандидатура была – дочь моего старого знакомого, стоматолога, там и приданое хорошее, вы понимаете… А тут появляется эта, из какого-то Усть-Урюпинска, которого даже на карте нет. И главное, она из той же самой компании, где и наркотики, и алкоголики, хиппи всякие, вы понимаете… Хотя, положа руку на сердце, должна сказать, что она оказалась девушкой неплохой. Но, вы понимаете, какая мать не встанет на сторону своего сына? Тем более единственного сына? Вот мы с ней и ругались.
Она умолкла, пыхтя папиросой. Я решил, что пора выяснить, где ее сын.
– Его давно нет, – отмахнулась она в ответ на мой вопрос.
– А где он?
– В Америке.
– ???
– Да, в Америке. После того как они разошлись с Верой, Саша долго не мог найти работу, потом пьянствовал, стал водить сюда своих приятелей. И когда я уже отчаялась совершенно, появилась одна женщина. Старше его на семь лет, татарка, Венера. Она быстро его привела в порядок, ну, вы понимаете… И уговорила подать на эмиграцию в Америку. У нас там есть родственники, уехали еще давно, в семидесятые годы. Мы про них долго не вспоминали, ну, вы понимаете… Очень быстро решился вопрос, и они уехали.
– Давно?
– Три года назад.
– А вы почему с ними не уехали, Юлия Моисеевна?
Она махнула рукой и запыхтела папиросой:
– Я к Москве привыкла, куда мне тащиться через океан. Я и тогда, в семидесятых, не уехала, а теперь уж… Ну, вы понимаете…
Она задумчиво пожевала картонную гильзу и добавила:
– Тем более на моего сына надежды мало. Уже целый год ничего от него. Ни ответа ни привета. Может, от него эта Венера ушла, ясно было, что она только для того, чтобы уехать, его окрутила. Может, опять запил. Там, в Америке, работать надо, а Саша работать не любит. Хотя квартиру эту я уже ему завещала. Так что, может, когда я на тот свет отправлюсь, появится…
– Ну, – попытался успокоить я ее, – вам еще рано. Вы еще всех нас переживете.
– Вы думаете? – неожиданно спросила она, испытующе глядя на меня.
– Конечно, – тоном, не терпящим сомнений, заявил я.
Юлия Моисеевна несколько повеселела – женщине в любом возрасте приятен комплимент.
– Значит, вы сможете узнать Веру по фотографии? – Я решил вернуть разговор в нужное мне русло.
– Конечно. Уж кого-кого, а ее-то я узнаю.
Я вытащил маленькую фотографию, скопированную из уголовного дела. Юлия Моисеевна долго вертела ее в руках и наконец сказала:
– Похожа, но не она. Может быть, сестра.
– Посмотрите повнимательнее. Если вы ее опознаете, то это может быть одним из доказательств в суде.
Вот здесь я ошибся. Юлия Моисеевна с улыбкой вернула мне фотографию:
– Нет. Ни в каком суде я выступать не буду.
– Почему?
– Ну, вы понимаете… Мы с Верой расстались, что называется, «на ножах». И ей удалось выиграть разбирательство по поводу квартиры, которую она втайне купила до развода. И вы хотите, чтобы я свидетельствовала за нее в суде? Никогда. И потом, какой из меня свидетель? Я ее не видела много лет…
– А по телевизору?
– По телевизору, молодой человек, ее видела вся Москва. И со своей фотографией вы можете подойти к любому телезрителю.
Варнавский запустил на своем компьютере карту Москвы с нанесенными узлами Интернет, пытаясь определить, к какому из них подключен Пенкин. В радиусе пяти километров от его дома их оказалось более тридцати. Пять крупных. Если электронный справочник не лукавит из соображений рекламы, число их абонентов во много раз превышает суммарный показатель для мелких конкурентов.
Варнавский вывел на экран список телефонов выбранных фирм и включил программу автодозвона. В своих действиях он полагался в основном на удачу. Нет никаких гарантий, что заядлый телеоператор по глупой случайности не связался с заштатными интернетчиками на другом конце города. Мало ли, может, у него знакомый как раз там работает… А если даже он угадал с узлами, нужно еще успеть вычислить электронный адрес Пенкина, пока тот не вошел в сеть. У Варнавского было стойкое ощущение, что тянуть с этим его посетитель не собирается.
Ответил первый номер томным, вернее, утомленным женским голосом:
– Глобал интернэшнл. Слушаю вас.
– Здравствуй, солнце. Я не могу разобраться, что у меня твориться с е-мылом.
– С чем?
– В смысле с е-мейлом.
Матвей никак не мог избавиться от своего хакерского жаргона.
– Так чем я могу вам помочь? – поинтересовалось утомленное солнце.
– Меня месяц не было дома. Приехал – компьютер заглюкался, электронка не работает, и пришел счет на восемьсот баксов!
– Действительно многовато, – оживилась барышня. – Назовите свой электронный адрес, я проверю.
– Не помню. Я же говорю: все, к черту, полетело! Золото мое, нельзя ли как-нибудь без адреса и побыстрей. Я сегодня опять уезжаю, через два часа поезд.
– Ну не знаю.
– Пенкин моя фамилия, телефон: 123-45-67.
– Хорошо, сейчас попробую.
Она отложила трубку. Он слышал ее приглушенные переговоры с осипшим программистом, удивленные восклицания – девица, как и следовало ожидать, была с компьютером на «вы». Варнавский попытался представить, как она выглядит, но не смог и уже в который раз за последние несколько минут нетерпеливо посмотрел на часы.
– Нет его, – обиженно сообщил телефон.
– Дай сюда!.. Точно нет.
Варнавский не стал дожидаться окончания переговоров и нажал сброс. С момента ухода Пенкина прошло порядка двадцати минут. Еще четыре звонка. А Пенкин доберется до своего дома на Большой Черкизовской на метро минут за пятнадцать, на машине с пробками – столько же. Хорошо, конечно, если он сходит перекусить или в кино, но лучше перестраховаться и быть готовым заранее.
На следующем узле ответил дотошный молодой человек, посочувствовал лже-Пенкину в его беде и принялся давать советы, как исправить различные настройки системы, чтобы вернуть ее к жизни. Варнавский сразу понял, что разговор в таком ключе продлиться до белых мух.
– Родной! Я ничего в твоих панелях не смыслю! Ты мне скажи, должен я вам восемьсот баксов или нет. А если должен, то за что? Может, ко мне грабители забрались, пока меня не было, и целую неделю кряду игрались на моем компьютере?
– Не надо нервничать. Это все очень просто! Я вам сейчас объясню. Значит, так…
«Тяжелый случай, – подумал Варнавский. – оптимист новой волны, начитался Карнеги. Приобретает друзей и прямо по телефону оказывает на них влияние. Может, они вообще юного мормона-миссионера приняли на работу?»
– Я тебя умоляю. С меня ящик пива! Давай разберемся с восьмьюстами баксами, остальное подождет…
Только четвертый звонок оказался успешным.
– Какие восемьсот долларов? У вас двадцать два рубля аванса. Над вами просто кто-то подшутил. Ваш адрес: Penkinuz.mu.ru, и не давайте его кому попало, если не хотите заработать инфаркт.
«У твоего шефа сейчас случится инфаркт, если он узнает, что я проделаю с вашим сервером».
Варнавский грациозно взломал защиту при помощи элементарной хакерской программки, даже пожалел, что никто его не видит в этот момент. Он просмотрел список абонентов узла, работающих в настоящее время. Получив незаконный доступ с максимальным приоритетом, он мог теперь отслеживать действия любого из них и даже всех скопом при необходимости. Пенкин пока молчал.
Варнавского снова начали одолевать сомнения. Нельзя до бесконечности висеть у сервера на хвосте: кто-нибудь из программистов рано или поздно обнаружит неладное. И свои дела тоже нельзя забросить напрочь. А что, если этот тип на всякий случай не станет делать запрос у себя из дому, зайдет для пущей конспирации в какой-нибудь компьютерный магазинчик. Там за десятку можно полчаса ковыряться в Интернете, не опасаясь, что тебя засекут. Хотя, с другой стороны, в такой лавочке всегда роятся зеваки, будут заглядывать через плечо. В конце концов, кого ему бояться? Меня? Если так, он бы не явился ко мне со своими дурацкими расспросами.
Как бы подтверждая последние слова, Пенкин вошел в сеть.
Профессионализма в его действиях не наблюдалось. Варнавский, чертыхаясь, несмотря на успешное развитие своего сомнительного начинания, проделывал вслед за ним весь тернистый и извилистый путь к источнику необходимой информации. На сервере, как заведено среди добропорядочных узлов Интернета, значительный объем дискового пространства отводился для хранения данных, полученных абонентами в течение последних сеансов, в надежде на то, что при очередном включении они повторно ими воспользуются. По традиции это пространство было заполнено преимущественно порнографией. Пенкин с ходу угодил в ловушку, очевидно щелкнув мышкой не в том месте, и принялся выкачивать многомегабайтный файл с живым видео, демонстрирующим групповой секс. Нажать кнопку отмены он то ли не решался, то ли не был уверен в ее предназначении.
Варнавский прикинул: процедура займет около десяти минут – и слегка позеленел от злости. С одной стороны, у него в кабинете вот-вот должно начаться совещание, в приемной уже начали собираться люди. С другой – им овладел охотничий азарт, он хотел непременно проследить запрос Пенкина в режиме реального времени, хотя нужды в этом не было: компьютер все фиксировал, и результат можно просмотреть в любой момент.
Поглощенный своими мыслями, он не заметил, как вошла секретарша. Она неверно истолковала причину его озабоченности и с любопытством уставилась на экран.
– Извините, Матвей Яковлевич, здесь… – Она протянула папку и запнулась, поймав зверский, испепеляющий взгляд начальника, не отрываясь тем не менее от событий, разворачивающихся на мониторе.
Варнавского подмывало немедленно устроить чертовой секретарше разнос, но он понимал, что это будет тактически неверно. Нельзя упускать из виду и то обстоятельство, что она недвусмысленно выказывает к нему сексуальный интерес, и ему стоит определенных издержек от нее отделываться.
– Что, нравится? – Председатель Центробанка решил перехватил инициативу в сложившейся идиотской ситуации. – Займешь мое место – тоже будешь в своем кабинете в свободную минуту расслабляться, как захочешь. А пока сообщи людям, что совещание откладывается на пятнадцать минут.
Пока главный банкир страны ставил на место свою секретаршу, Пенкин продрался сквозь дебри порнухи и, совершив некоторое количество более или менее осмысленных телодвижений, добрался до WEB-страницы кредитного банка Лихтенштейна. Изучив рекламу тамошней системы защиты вкладов от несанкционированного доступа и идентификации вкладчиков, он отключился, вероятно весьма довольный собой.
Варнавский включил внутреннюю линию и торжественным тоном, как о всенародном празднике, объявил секретарше: «Совещание!»
Совещание он завершил быстро, насколько позволяли приличия, трактуемые в самом узком смысле, и вернулся к своим баранам.
Со времени пребывания в должности управляющего коммерческим банком в 1995 году у него остался ценный трофей – детище питерского гения-хакера, спершего из управляемого Варнавским учреждения миллион долларов.
Паренек запустил в банковскую среду так называемого «воздушного змея». Он открыл в двух банках по небольшому счету. А далее переводил деньги из одного банка в другой и обратно с постепенно повышающимися суммами. Хитрость заключалась в том, чтобы до того, как в банке обнаружится, что поручение о переводе не обеспечено необходимой суммой, приходило бы извещение о переводе в этот банк, так чтобы общая сумма покрывала требование о первом переводе. Этот цикл повторялся некоторое число раз, и «воздушный змей» поднимался все выше и выше, до тех пор пока на счете не оказалась приличная сумма. Тогда деньги полагалось быстренько снять, а владельцу счета просто исчезнуть.
Парнишка не успел перевести деньги куда-нибудь в Швейцарию, ему просто не повезло. Причина неудачи крылась вовсе не в недостатках программы, просто он сотворил свой фокус-покус не в то время и не в том месте. В те времена, когда коммерческие банки в России еще фактически пребывали в анабиозе, разумеется, бросилась в глаза подозрительная частота платежных поручений, связанных с одним счетом.
Варнавский, имевший свои личные планы на использование собственных денег, недоуменно сопровождал его взглядом по монитору, пока тот уплывал в неизвестном направлении. Молодое дарование взяли за жабры по горячим следам силами службы безопасности банка, не поднимая шума, чтобы не опозориться.
Случай выдался совершенно классический: изумленные родители, ни сном ни духом не подозревающие о проделках дитяти (им, кстати, так ничего толком и не объяснили), комната, опутанная проводами и заставленная полуобнаженными электронными устройствами, а в центре – худосочный очкастый подросток с дымящимся паяльником в руках. Пацан получил свободу в обмен на свое ноу-хау, которое, кстати, не ограничилось примитивным «воздушным змеем». В арсенале юного «корсара» присутствовали и довольно приличные программы-взломщики. Парень дал обещание впредь использовать собственные таланты исключительно в мирных целях, но слово свое, похоже, не сдержал и вскоре плохо кончил. Варнавский жалел, что не взял его к себе. Умных в нашей стране следует оберегать от несознательной части общества.